Грифон и терновник

Глава 4. Немного о кентаврах

Возвращение в Хогвартс всегда было для меня волнующим событием даже в те первые четыре года, когда я был один. Теперь же я не был один, а осознание, что и дома меня ждет друг, согревало еще сильнее. Правда, настроение немного подпортили дементоры, которых выставили по периметру территории школы. Когда мы проезжали ворота, у которых стояли эти жуткие твари, я смог не упасть в обморок только потому, что вцепился в плечо Киарана и несколько минут не открывал глаз, мысленно считая до тысячи. Когда на пиру в честь начала учебного года профессор Дамблдор объявил, что дементоры будут охранять замок до тех пор, пока не будет пойман Сириус Блэк, я снова удивился, как и в поезде, когда то же самое мне сказал Киаран. Исходя из того, что я знал, Блэк был сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть, а значит, после побега должен был отправиться на его поиски. Зачем в таком случае охрана в Хогвартсе? Не может же Сами-Знаете-Кто прятаться в школе. Если только Блэку не нужно что-то – или кто-то – из замка. Если говорить о людях, подходящих кандидатур две – сам Дамблдор, главный враг Сами-Знаете-Кого, и Поттер, отнявший у Темного лорда силу и боровшийся с ним в стенах школы вот уже два года подряд. От размышлений меня отвлекло сообщение Дамблдора о двух новых назначениях. В прошлом году после истории с Тайной комнатой Локонс оказался в Больнице святого Мунго с отшибленной памятью («Ну хотя бы не умер, как Квиррелл», – мрачно пошутил Киаран, когда в июне пересказывал мне новости), то есть по защите от Темных искусств снова не было преподавателя. Когда с места поднялся профессор Люпин, я почему-то внутренне ощутил непонятное тепло к нему и даже… пожалуй, родство. Мужчина выглядел не старым, но каким-то больным и потрепанным, словно давно нормально не спал и не питался. В отличие от лоснящегося белозубого Локонса, Люпин сразу вызвал у меня доверие. Но что со вторым назначением? Кто-то еще из преподавателей ушел? Когда я увидел, как со своего места поднялся Хагрид, которого Дамблдор назвал новым преподавателем по уходу за магическими существами, я не удержался и вместе с остальными гриффиндорцами зааплодировал стоя. Ведь Хагрид так мечтал об этом! Да и как я сразу не догадался после той кусачей книги! Я живо вспомнил, как за неделю до начала учебного года поехал в Косой переулок за новыми учебниками и как продавец во «Флориш и Блоттс» чуть не зарыдал, когда я спросил, что за чудные книги у них в витрине. Я удивился столь бурной реакции, но после заметил многочисленные царапины на его руках, а книги за моей спиной вдруг начали самую настоящую драку. Заинтересовавшись, я попросил волшебника продать мне одну – чтобы изучить ее. Несчастный продавец с трудом добыл для меня экземпляр и уже начал туго перевязывать его веревкой, пытаясь увернуться от щелкающих челюстей, когда я попросил дать книгу мне. Почему-то вдруг подумалось, что не могли в Хогвартсе включить в список учебников книгу, которую нельзя прочесть, не потеряв половину пальцев, и я смутно догадывался, что тут должен быть какой-то секрет. Продавец опасливо протянул мне брыкающуюся книгу. Я осторожно взял ее и чисто инстинктивно провел ладонью по корешку, как делал всегда, когда в моих руках оказывалась новая, редкая или просто красивая книга – мне просто нравилось прикосновение, будто знакомство, первое «привет», сказанное новому другу. Кусачий учебник тут же успокоился и раскрылся у меня на ладонях. Продавец смотрел на меня с открытым ртом. – Как же жаль, что вы не пришли раньше, молодой человек! Мы так намучились с этими книгами! – он даже заплакал и, вытирая рукавом глаза, пошел рассчитывать меня за покупку. Я был очень рад за Хагрида и даже пожалел, что на седьмом курсе уход за магическими существами преподавали только тем, кто собирался после школы связать с ними жизнь, и я не выбрал этот предмет. Мне хотелось бы побывать на уроке великана, наверняка он придумает что-то интересное для учеников. Но я ограничился лишь тем, что после банкета скромно присоединился к поздравлениям Гарри, Рона и Гермионы. Однако радость за великана длилась недолго. В первый же день занятий за ужином Киаран, гневно тыкая вилкой в бифштекс, рассказывал мне о происшествии с Малфоем на самом первом уроке Хагрида. На третьем курсе, когда студентам предлагалось выбирать интересующие их предметы, Киаран не взял курс ухода за магическими существами и с Хагридом не был знаком, но знал, что с лесничим дружу я, и при этом презирал Малфоя настолько, что в произошедшем безапелляционно занял сторону Хагрида и гриффиндорцев. – Белобрысая крыса сам виноват, я уверен! – злопыхал Киаран, накладывая себе жареную картошку и рассыпая половину мимо тарелки. – Он сам вчера вечером в Общей гостиной Слизерина разглагольствовал о том, что школа катится к чертям, если на должности учителей назначают «таких идиотов, как Хагрид, и потасканных нищебродов, как Люпин». И что он напишет отцу. Жалкий червяк, написал бы я сам твоему отцу, чтоб рассказать о тебе много интересного! – парень оглянулся через плечо на слизеринский стол, однако Малфоя там не было – только его телохранители Крэбб и Гойл о чем-то переговаривались с мрачными лицами. Я же думал о том, что теперь будет с Хагридом. Великан так мечтал об этой должности, так хотел сделать для учеников интересный урок, что, видимо, не учел всех опасностей. Гиппогрифы – безусловно, интересные существа, но к ним нужен особый подход. Я помнил, как на третьем курсе профессор Кеттлберн рассказывал нам о них. Он привел на урок двух гиппогрифов – гнедой и черной масти, и из всего класса только мне и Джейн Коллинз удалось безопасно приблизиться и погладить гиппогрифа по клюву. Профессор Кеттлберн тогда еще страшно удивился, что в его классе есть столь «одаренный» ученик, о котором он ничего не знал, – впрочем, профессор удивлялся каждый раз, когда я попадал в поле его зрения. И что вообще такой человек, как Малфой, забыл на курсах по магическим существам? Ему до друзей-то своих не всегда дело есть, куда ему ухаживать за животными. – Думаешь навестить Хагрида? – поинтересовался Киаран, вырвав меня из размышлений. – Да. Уверен, он очень расстроился… И теперь может потерять веру в себя. Хагрид очень хороший, но иногда его бросает в крайности. – Совсем как тебя, – хмыкнул Киаран, а потом вдруг спросил: – Можно мне с тобой? Я удивленно посмотрел на друга, пытаясь понять, не шутит ли он, но лицо слизеринца было серьезным. – Ну… Вряд ли Хагрид сейчас горит желанием видеть кого-либо из слизеринцев, так что даже не знаю… – с сомнением протянул я. – Понимаю. Тогда, возможно, тебе стоит сначала самому с ним поговорить. Но я бы хотел его поддержать и поблагодарить за то, что присматривал за тобой, когда я… вел себя как придурок. Так вот в чем дело. Ему хотелось поговорить с Хагридом, потому что именно лесничий несколько раз помогал мне разобраться во всем в моменты наших с Киараном конфликтов. Я не смог сдержать улыбки и кивнул. – Благодарю, душа моя. Но у меня к тебе еще один вопрос. Ты не передумал насчет Патронуса? – Нет! – я уверенно мотнул головой. – Повторюсь, эта магия очень сложная. Чем быстрее начнем тебя тренировать, тем быстрее станет получаться. И я думаю, что тренироваться лучше на нашем старом месте в лесу – большое пространство, меньше шансов, что кто-то заметит или пострадает. Я кивнул, нервно закусив губу. С первого же дня преподаватели начали заваливать нас домашними заданиями – оно и понятно, последний курс, нужно готовиться к выпуску. Еще надо обязательно навестить Хагрида. Кроме того, я хотел продолжать свои исследования, а теперь еще вознамерился Патронуса освоить. А у Киарана скоро должны начаться тренировки по квиддичу. Впервые с момента появления дементора в поезде я вдруг засомневался, по силам ли мне все то, что я хотел взвалить на себя. В голове вдруг возникла картинка: начало каникул, Энни впервые вытащила меня на пробежку, и я уже в середине улицы начинаю задыхаться, но Энни бежит рядом и подбадривает: «Ты сможешь, Ноа, я верю! Еще чуть-чуть, давай». И хотя я упал без сил на чей-то газон и с полчаса просто лежал, перед тем как мы уже пешком пошли обратно, добраться до конца улицы я все же сумел. – Я верю в тебя, душа моя. Не сомневайся, вместе мы все сможем, – Киаран вдруг положил руку мне на плечо и ободряюще улыбнулся. Я решительно кивнул. Уроков действительно было столько, что мы с Киараном засиживались в библиотеке до поздней ночи. Благо, большая часть предметов у нас совпадала – кроме моих древних рун и его прорицаний. Времени ни выбраться к Хагриду, ни тем более вернуться к моим исследованиям или начать тренировки Патронуса не оставалось – мы едва успевали расправляться с горами эссе, рефератов, астрономических карт и нумерологических расчетов. И хотя голова моя была забита составами зелий и переводами древних рун, я стал замечать кое-что странное: изредка, когда я завтракал в одиночестве или же сидел, зарывшись в книги, в библиотеке рядом с встрепанным Киараном, у которого разве что пар из ушей не валил, пока он пытался сообразить, куда ему ставить завитушку астероида на астрологической карте, я ловил на себе любопытные взгляды. Именно на себе – и это заставляло меня нервно сжиматься от смущения и растерянности. Однажды, когда я за обедом продирался сквозь учебник по нумерологии, я поймал на себе взгляд пятикурсницы из Гриффиндора – заметив, что я смотрю на нее, девушка улыбнулась и кокетливо заправила волосы за ухо. Ошеломленный, я оторопело опустил взгляд обратно в книгу и больше не поднимал головы. А в другой раз, когда мы с Киараном листали старые тома в попытке выяснить точные пропорции ингредиентов в составе Амортенции, я увидел, как группа студентов-шестикурсников из Когтеврана долго наблюдала за нами, поглядывая то на меня, то на Киарана, а потом они принялись шушукаться между собой. Я рассказал о своих опасениях Киарану, на что он в ответ только улыбнулся. – Знаю, я тоже это заметил, душа моя. Но ведь здорово, разве нет? – А что тут хорошего? – я нахмурил брови. – Я всегда говорил – мир должен узнать тебя. Ты начал обретать уверенность в себе – спасибо мне и малышке Энни, – слизеринец весело хохотнул, – и мир начал тебя замечать. Я глубоко убежден, что это прекрасно, и ты меня не переубедишь. Я не знал, что ответить, и только поджал губы, уткнувшись в свое сочинение по трансфигурации. Небольшой просвет в завалах домашних заданий наметился лишь в конце сентября, и Киаран настоял на том, чтобы в первую очередь заняться Патронусом. – Понимаю, поговорить с Хагридом важно, как и возобновить твои исследования, но Патронус – вопрос твоей безопасности. Дементоры вечно голодны, и что, если в следующий раз меня не будет рядом, чтобы помочь? – уговаривал меня слизеринец субботним утром, и мне нечего было возразить. Разумеется, мне очень хотелось навестить Хагрида, а с прошлого года еще остались незаконченными мои эксперименты с кровью и Зельем памяти, но Киаран был прав. Присутствие дементоров неподалеку я чувствовал, даже находясь в своей постели в башне Гриффиндора, и это ощущение было сродни зуду где-то глубоко внутри черепной коробки, докуда не добраться и не почесать. Постоянный страх перед склизкими тварями, сосущими радость, а тут еще напряжение из-за того, что посторонние начали обращать на меня внимание… Мне определенно нужно было ликвидировать что-то из этого, и задача освоить Патронус казалась намного яснее и понятнее, чем устранение всех любопытствующих. Пусть и ничуть не проще. Мы договорились встретиться через пятнадцать минут у главного входа в замок, а потом направились в сторону леса. Я был погружен в сомнения. А точно ли у меня получится? А каким будет мой Патронус? А не явятся ли дементоры на территорию леса? Киаран же шагал рядом, и на губах его играла легкая улыбка. Он был даже воодушевлен – или просто рад, что хотя бы один день проведет, не чихая от книжной пыли. Кажется, у парня начала развиваться аллергия на нее, и я сделал себе в голове пометку поискать или создать для него лекарство. Когда мы зашли в лес и деревья сомкнулись за нашими спинами, скрыв из поля зрения замок, мягкая бурлящая жизнью тишина окружила нас. Под ногами негромко хлюпала грязь, а Киаран шуршал перепрелыми листьями, но я чувствовал смутную тревогу, будто был еще какой-то еле различимый звук, источника которого я пока просто не обнаружил. Я настороженно озирался по сторонам, в любой момент ожидая, что из-за дерева выплывет высокая фигура в черном плаще и протянет ко мне свои гниющие руки, но все было спокойно. И вдруг, когда мы уже почти добрались до нашей поляны, я отчетливо услышал топот и резкий свист откуда-то справа и инстинктивно метнулся к Киарану, толкнув его на землю. В следующее мгновение в ствол дерева прямо за тем местом, где только что была голова слизеринца, с тихим стуком воткнулась стрела. Киаран удивленно посмотрел на нее, а потом быстро вскочил, выхватив из внутреннего кармана мантии волшебную палочку. Я хотел его предупредить, чтобы он убрал ее, но мою шею внезапно обожгло и сдавило, и я упал на землю, задыхаясь. На краю помутившегося зрения я увидел, что нас окружили кентавры – один из них, с гнедым телом и черными волосами, держал в руках кнут, сдавливавший мою шею, а другой – полностью черный – наставлял на Киарана заряженный новой стрелой лук. – Что люди забыли в нашем лесу? – грозно спросил вороной кентавр, обращаясь к Киарану. – Отвечайте! – Это не только ваш лес. Отпустите моего друга, и мы сможем поговорить спокойно! – Киаран твердо держал волшебную палочку, наставляя ее в лицо Бэйну – а вороным кентавром был именно он. – Ки… аран… убери… палочку… – прохрипел я, приподнявшись, но кнут сильнее сдавил горло, и я снова упал. Перед глазами поплыли красные круги, дышать я мог лишь неглубокими краткими вдохами. – Магориан, Бэйн! Это же просто жеребята из школы. Мы не трогаем жеребят, – раздался вдруг спокойный голос на кромке моего сознания. Вцепившись пальцами в кнут и пытаясь ослабить его давление, я смог ненадолго сфокусировать зрение и понял, что вперед выступил рыжеволосый кентавр. А потом из толпы вдруг выскочил стройный молодой кентавр светлой масти, и я почувствовал облегчение. – Магориан, отпусти мальчика. Это ведь Ноа Торн, разве ты не узнал его? Я почувствовал, как ослабла, а потом и вовсе исчезла хватка кнута на горле, и закашлялся, повалившись на четвереньки. Шею сильно саднило, в глазах плыли разноцветные круги. Киаран упал рядом со мной на колени, и я смутно различил его обеспокоенное лицо в нескольких дюймах от себя. – Какая разница, кто это?! Им не следует бродить по лесу! – гневно прорычал Бэйн, не опуская лука и продолжая целиться Киарану в голову. Я заметил, как парень напрягся и сильнее сжал свою палочку, и предостерегающе схватил его за руку. – Этот лес принадлежит нам всем, – голос Флоренца (светловолосого кентавра, благодаря которому меня не задушили), как всегда, звучал мечтательно и бесстрастно. – Жеребенок Ноа – друг Хагрида, и помогает великану заботиться о здешних обитателях. – И мы не трогаем жеребят! – настойчиво повторил рыжий Ронан, положив руку на плечо Бэйну. Здоровяк немного поколебался, но все же опустил свой лук. Киаран тем временем помог мне подняться, гневно и с опаской поглядывая на кентавров и все еще сжимая свою палочку. – Простите нас, – прохрипел я сквозь саднящую боль в горле. Кентавры тут же повернули головы ко мне. Киаран хотел что-то сказать, но я сильно сжал его плечо, заставив замолчать. – Мы… не хотели ничего плохого, – постоянно прерываясь на кашель, проговорил я. – Меня вы знаете, а это – мой друг, Киаран. Бэйн, Магориан, Ронан, Флоренц… пожалуйста, позвольте нам иногда… тренироваться здесь, – я махнул рукой в сторону поляны, к которой мы с Киараном направлялись до того, как столкнулись с кентаврами. – Мы не помешаем, не станем бродить, где вздумается, и будем приходить только сюда. На губах Флоренца тут же появилась легкая улыбка, и он еле заметно кивнул мне. Рыжий Ронан, настаивавший на том, что нельзя трогать жеребят, молчал, скрестив руки на груди. Другие кентавры хмурились и негромко переговаривались. Бэйн и Магориан выглядели наименее дружелюбными из всех и смотрели на нас с явной неприязнью. – Видишь, Бэйн? Эти жеребята не хотели ничего плохого. Отпусти их. Я буду лично присматривать за ними, когда они придут сюда вновь, если для тебя это так важно, – спокойно произнес Флоренц, глядя Бэйну в глаза немигающим взглядом. Я настолько удивился, что даже снова закашлялся. Я был знаком с Флоренцем, и мы даже несколько раз беседовали (его сородичи очень не одобряли это), но я даже не думал, что он пойдет на такой рискованный шаг, грозящий взъярить против него весь табун. Своими словами я надеялся всего лишь утихомирить разгоряченных кентавров, чтобы они отпустили нас восвояси. После слов Флоренца некоторые кентавры действительно разозлились – вздыбились, стали рыть копытами землю. Я почувствовал, как снова напрягся Киаран, готовый защищаться колдовством, что могло стать фатальным для нас, и перевел просящие глаза на Флоренца и Бэйна, почти что молясь, чтобы Бэйн согласился на предложение Флоренца. – Хорошо! Но если они зайдут на нашу территорию, мне плевать, жеребята они или нет, они поплатятся! – выпалил Бэйн, бросил на нас гневный взгляд и, развернувшись, стремительно ускакал прочь. За ним, недовольно оглядываясь на нас, умчался весь табун. Рядом остался только Флоренц. – Ноа Торн, тебе нужно к врачу, – спокойно произнес кентавр, наклонившись ко мне и осматривая мою шею. – Я отведу его, – сказал Киаран, и я заметил, что голос его немного дрожит. – Хорошо, друг Ноа, – Флоренц кивнул и выпрямился. – Я обещал Бэйну присматривать за вами, но будьте осторожны, жеребята, – с этими словами Флоренц ускакал вслед за своими. Как только стук его копыт затих, я ощутил, что Киаран сползает на землю. Мы вместе упали на колени – меня ноги тоже не держали. Слизеринец тяжело дышал и вытирал пот со лба, а я все еще кашлял. – Ты знаком со всеми ними? – спросил Киаран через несколько минут, когда немного пришел в себя. – Нет, только с теми, которые с нами говорили, – просипел я. Киаран медленно поднялся и протянул мне руку, помогая встать. – Вороной – Бэйн, он у них что-то вроде лидера. Тот, который душил меня кнутом, – Магориан. Они самые агрессивные из всего табуна. – А рыжий? Поддерживая друг друга, мы отправились в обратный путь к замку. Говорил я все еще с большим трудом, часто сбиваясь на хрип и кашель и на то, чтобы отдышаться. – Это Ронан. Тоже староверец, но детей не трогает из принципа, как ты мог заметить. – А блондин – это Флоренц, верно? – уточнил Киаран, и я удивленно посмотрел на него. – Ты как-то говорил о нем, когда только показал мне это местечко, – слизеринец кивнул назад, имея в виду нашу поляну. – Да. Не думал, что Флоренц возьмет нас под опеку, его и без того свои не любят, – просипел я, хмурясь. Флоренц мне нравился, и я не хотел доставлять ему проблем. – В таком случае будем стараться не привлекать их внимание, – усмехнулся Киаран. До самого больничного крыла мы больше не разговаривали. Мне все еще было трудно дышать, череп раскалывался, говорить и поворачивать голову было попросту больно, и в легких после удушья будто пересыпался песок. Осмотрев мою шею, мадам Помфри недовольно обратилась к Киарану: – Опять подрались? Слизеринец смутился, что происходило с ним редко. – Мы… отрабатывали заклинание из дополнительного курса, и я немного перестарался, – пробормотал он, отводя глаза. Медсестра, видимо, сочла его смятение за чувство вины и укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Произнесла над моей шеей какое-то замысловатое заклинание, дала выпить лекарство, по вкусу напомнившее зеленый чай с корицей, который любила Энни, и велела мне пару дней поменьше разговаривать. – Это он умеет, – рассмеялся Киаран, услышав последнее предписание врача. Я сердито посмотрел на него исподлобья, а он только подмигнул мне. Уставшие и голодные, мы поплелись на ужин, решив, что на сегодня стресса хватит и к тренировкам приступим в следующий раз. Пока Киаран с аппетитом уплетал стейк, я задумчиво прихлебывал теплый чай, блуждая взглядом по залу, и размышлял, а не является ли сегодняшнее происшествие дурным знаком? Было что-то тревожное в том, что мы не смогли даже добраться до места. Будто кентавры предостерегли нас от какой-то – возможно, еще большей – опасности. Сосредоточившись на этой мысли, я не сразу понял, что вот уже несколько минут неотрывно пялюсь на девушку, сидевшую за столом Когтеврана. Я моргнул и хотел уже отвернуться, но вдруг сообразил, что и она смотрит на меня. Девушка была в окружении подруг, которые что-то оживленно обсуждали, и глядела на меня с какой-то странной улыбкой. У нее были ярко-рыжие волосы, заплетенные в две косички, бледное веснушчатое лицо и немного скучающий вид. Не отрывая от меня глаз, она накручивала на палец кончик косички. Тряхнув головой, я подвинулся так, чтобы меня не было видно за Киараном, сидевшим напротив, и шепнул: – Киаран, ты знаешь, кто это? Я кивнул ему на ту странную девушку. Когда Киаран обернулся, я с облегчением увидел, что девушка подключилась к беседе подруг и больше не смотрела в мою сторону. – Которая из них? – уточнил Киаран, пододвигая к себе бокал с тыквенным соком. В тот момент я ему позавидовал – ему-то можно наслаждаться холодненьким. – Рыженькая. – О, это Эмбер. Она подруга Дженни, с которой я встречался в прошлом году. Учится в Когтевране, на шестом курсе. А что? Заинтересовался? – слизеринец лукаво улыбнулся и наклонился ко мне через стол. – Заткнись, Киаран! – прошипел я сквозь зубы. – Она таращилась на меня минут пять. Мне от этого не по себе. – Какой ты скучный, – парень демонстративно закатил глаза. – А сам-то! В прошлом году полшколы оприходовал, а теперь только со мной за книжками сидишь. – А мне можно, я нагулялся, – беспечно отмахнулся Киаран. Я с тревогой посмотрел на него. Как говорила когда-то Лив, если собака перестала есть, с ней что-то не так. Что же не так с Киараном, который чуть ли не со второго курса слыл дамским угодником, а в прошлом году вообще менял девушек чаще, чем среднестатистический парень-подросток меняет свое нижнее белье? – Ты не заболел? – участливо спросил я, наконец. – Ты ранил меня в самое сердце, душа моя, – Киаран с видом страдальца приложил руку к своей груди, а потом посмотрел на меня со своей теплой улыбкой и веселыми искорками в пронзительно синих глазах. – Со мной все в порядке. Видимо, мне действительно хватило прошлого года, и теперь я совершенно счастлив, обретаясь в качестве охотника слизеринской команды и твоего лучшего друга, а не любовника десятка девушек одновременно. Я смутился и не знал, что на это ответить. Приятное чувство благодарности согрело желудок, и я вдруг совершенно ясно осознал себя нужным кому-то. – Сходим завтра к Хагриду? – предложил я неожиданно. Мне так и не удалось пока самому поговорить с лесничим, но почему-то захотелось непременно к нему сходить, пока снова не навалилась гора всевозможных дел. Да и Киаран напомнил мне, что он все еще в команде по квиддичу, а значит, скоро у него начнутся тренировки и свободного времени совсем не останется. – Буду рад составить тебе компанию, – Киаран кивнул, и улыбка его стала еще шире. Ложась спать в тот вечер, я думал о том, что, несмотря на мою феерическую способность постоянно себя калечить, этот год действительно рискует стать для меня самым счастливым.