-
Он прикрыл глаза обеими руками и шумно выдохнул, откинувшись на спинку удобного кресла — мысли, крутившиеся в голове, почти доводили до отчаяния. Рядом с ноутбуком стояла массивная кружка, и он знал, что кофе в ней уже остыл, но все равно решил сделать глоток, перечитывая сотни слов, которые ему удалось составить за последние три часа. У него был писательский блок, и это было чертовски неприятно, потому что он пытался выстроить свой распорядок дня таким образом, чтобы он мог выполнять свою работу должным образом и при этом быть уверенным, что проведет весь день со своим сыном, как только тот проснется. Он уже был готов перечитать абзац в третий раз, когда услышал знакомые постукивания по полу и испугался. Было едва ли шесть утра, но он мог узнать эти неуверенные шаги где угодно. Он благодарил Бога за скрипучий деревянный пол, который они не успели заменить за пять лет брака, потому что дверь в его кабинет всегда была закрыта. Он поспешил к ней и открыл ее, чтобы увидеть очень смущенного Тэхёна, его волосы в беспорядке разметались на голове, дыхание было неровным. — Доброе утро, Тэ-Тэ, — прошептал он и прикусил нижнюю губу, когда мальчик вздрогнул. Повторяющиеся кошмары всегда заканчивались тем, что малыш просыпался и начинал плакать или приходил к ним, чтобы получить успокоение. Сокджин присел на корточки и раскрыл руки для объятий как раз вовремя, чтобы Тэ уронил своего тигренка на пол и подался вперед, зарывшись лицом в его рубашку. — Все хорошо, все хорошо, — пообещал он. — Теперь ты со мной, и ничто не сможет причинить тебе боль. Они оказались на маленьком диванчике, расположенном между книжными полками, и мужчина снова и снова целовал кудряшки песочного цвета, пока маленькое тело не расслабилось напротив его и вдохи не стали звучать нормально. Им сказали следить за дыханием, потому что оно может многое рассказать о душевном состоянии малыша. У Тэхёна развилась тревожность, но для ребенка столь юного возраста было невозможно правильно объяснить, что он чувствует, поэтому он всегда указывал на то, что у него «болит животик» перед тем, как происходили определенные события. Слез не было. — Помнишь ту забавную игру, в которую мы играем, когда чувствуем себя так? — Тэхён кивнул, но не сдвинулся с места. — Ты можешь… — Не надо игр, Джинни, — его голос был настолько слабым, что у писателя не хватило духу попробовать еще раз. — Хорошо, — ему ничего не оставалось, как продолжать шептать ему на ухо всякие мелочи, рассказывать ему истории, которые были смесью всех книг, которые они читали перед сном, и медленно, но верно солнце начало подниматься, и мальчик почти заснул у него на груди, обхватив руками сильную шею. Дверь открыл сонный Намджун, который, казалось, проснулся сразу же, как только увидел картину, и по выражению лица мужа понял, что происходит. Он тихо подошел к ним и нежно поцеловал в губы Сокджина, а затем погладил мягкий затылок Тэхёна. — Доброе утро, сони. Обычно такая прилипчивость была прямо пропорциональна последствиям ночного кошмара, поэтому до конца утра он не хотел отцепляться от Джина. После обеда все наладилось, потому что он заснул во время просмотра мультфильмов, и взрослые позаботились о том, чтобы укрыть его одеялом, прежде чем выключить телевизор и пробраться на кухню, где решили выпить второй за день кофе. — Это один из тех дней, — старший вздохнул и плюхнулся на колени Намджуна, наслаждаясь длинными руками, которые инстинктивно обхватили его талию. — Жаль, что я не догадался об этом раньше, — Намджун пробормотал и прислонился лбом к лбу другого мужчины. — У тебя сегодня было тяжелое утро, — их губы ненадолго встретились, и Сокджин мгновенно распластался на его груди, снова приникая к его губам. Он действительно не возражал против заботы об их ребенке — когда они решили усыновить Тэхёна, их предупредили, и они понимали, что это будет непросто. — Надеюсь, он проснется в лучшем настроении, потому что я не думаю, что смогу выйти из дома, зная, что он все еще так расстроен. Еще несколько месяцев назад Сокджин сказал бы, что презентация его новой книги — второе по важности событие в его жизни после свадьбы, но это было до того, как они встретили Тэхёна и усыновили его. Он начал работать над романом за год до этого, и издатель заверил его, что книга станет хитом, что она понравится критикам и что это лучшее, что ему удалось создать. — Не будь смешным, — Намджун погладил его по щеке и нежно поцеловал. — Сегодня мы будем праздновать твой талант и тяжелую работу. Не могу дождаться, когда стану твоим спутником, — они оба захихикали над нелепостью этих слов, и старший немного отстранился. — Жаль, что он не сможет пойти. — Я бы тоже хотел, чтобы он пошел, малыш, но ты же знаешь, как плохо он реагирует на толпу, и ему в лицо будут тыкать кучей камер, — было трудно признать поражение, но светловолосый вздохнул и кивнул, стараясь не позволить своей защитной стороне взять верх. Ему было больно, что Тэхён не сможет принять участие в мероприятии, но он должен был быть рассудительным и отпустить эту идею, потому что им еще предстояло проделать бесчисленное количество работы в рамках терапии, прежде чем произойдет что-то подобное. — Я беспокоюсь о возможности оставить его с Чимином, — это был первый раз, когда они собирались взять кого-то в няньки. — Тэ обожает его, я уверен, что у них все будет хорошо, — Намджун пообещал. — Мы будем на расстоянии одного телефонного звонка. Из всей группы друзей Тэхён больше всего привязался к Чимину. Наверное, из-за его дружелюбного отношения и доброй улыбки мальчик с первой же встречи заинтересовался незнакомцем. Сначала он начал задавать студенту вопросы — какой его любимый цвет? Его любимое животное? Почему у него розовые волосы? Сделаны ли они из конфет? — И вскоре они уже играли вместе, и Тэхён решил, что они самые лучшие друзья. — Я чувствую себя плохим отцом, раз оставляю его на ночь. — Ты говоришь так, как будто он будет брошен посреди джунглей в окружении голодных зверей, которые могут им полакомиться. Он собирается провести два или три часа с Чимином перед сном. — Ты сексуальный, когда язвишь, — вздохнул Джин. — Но я ненавижу, когда ты прав, — большие руки поднялись с тонкой талии и обхватили его лицо, сразу же показав ему, что Намджун настроен на то, чтобы разрушить всю его неуверенность. — Наш ребенок хочет, чтобы ты был счастлив, Джинни, — Тэхён был удивительно разборчив в чувствах, которые испытывали окружающие его люди, поэтому он обычно замечал малейшие изменения в их настроении — еще одна причина для того, чтобы задавать десятки вопросов, пока он не поймет, что происходит. Сокджин прекрасно понимал это, но все равно было тяжело, потому что инстинкты подсказывали ему обратное. Было легко понять, что Намджун прав, но тот не постеснялся утешить его в течение последующего часа, в ходе которого он выплеснул все свои опасения. Тэхён был таким хрупким и через многое прошел, поэтому они делали все возможное, чтобы сделать его самым счастливым. Он довольно быстро проснулся, и они нашли его все еще под одеялом, с пустым выражением лица, пока тот не заметил их. У него была довольно тревожная реакция на самые естественные вещи. Если большинство детей просыпались бы с плачем, то он делал это редко, вместо этого позволяя беспокойству разъедать его нутро, привыкнув к тому, что взрослые не обращают на него внимания. Намджун взял его на руки и предложил порисовать, и они провели остаток дня, находя всевозможные занятия, которые могли бы помочь мальчику выйти из того настроения, в котором он проснулся. К тому времени, когда пришел Чимин и они начали собираться уходить, стало немного спокойнее. — Ты выглядишь великолепно, — уши Сокджина покраснели, несмотря на игривое «я знаю» в ответ, он поправил черный галстук-бабочку на шее. Они выглядели как «властная пара», в которой их уверяли все друзья. Тэхён и Чимин лепили животных из Play-Doh в гостиной, когда пришло время объяснить Тэхёну, что произойдет в ближайшем будущем. На весь процесс они выделили полчаса и надеялись, что все пройдет хорошо, потому что у них не хватало эмоциональных сил оставить истерично плачущего ребенка. Маленькие пальчики формировали нечто похожее на коричневый боб, который впоследствии мог превратиться во что угодно, а Сокджин сидел на диване за спиной их владельца и проводил рукой по мягким кудрям. — Тэ? — мальчик тут же обернулся, глаза расширились от любопытства. — Помнишь, мы говорили тебе, что моя книга отныне будет продаваться в книжных магазинах? — он неуверенно хмыкнул, и Джин ласково улыбнулся ему. — Мы с Джинни должны позаботиться об этом сегодня вечером, — Намджун осторожно продолжил, сразу заметив почти невидимую хмурость на лице мальчика. — Так что нас не будет некоторое время, и поэтому мы попросили Чимина зайти к нам. — Ты можешь просить его о чем угодно, он позаботится о тебе, как это обычно делаем мы. — А когда вы вернетесь? — почти с тревогой спросил Тэхён, и Джин поднял его с пола и посадил к себе на колени. — Когда ты проснешься завтра, мы будем здесь. — он объяснил и поцеловал пухлую щечку. — Ты можешь быть хорошим для Чимини, пока мы не вернемся? — Тэхён послушно кивнул и прижался ближе к груди мужчины, словно пытаясь склеить их тела. — Я буду скучать по вам. — Мы тоже будем скучать по тебе, малыш, — Сокджин поцеловал его в макушку. — Но мы вернемся раньше, чем ты поймешь, что мы вообще куда-то уезжали, — мальчик засмеялся, но все они знали, что это вряд ли случится, потому что Тэхён был таким чувствительным. Он все еще был незнаком с миром, который открылся перед его глазами, как только его усыновили, и некоторые вещи и ситуации пугали его, когда рядом не было Джина и Намджуна. Они по очереди попрощались, пожелали ему спокойной ночи и подарили привычные поцелуи, а затем напомнили Чимину, что он может позвонить в любое время, если они понадобятся. Полностью оторвать себя от дома было невозможно, и никто из них не мог вынести этой мысли. На прощание Тэхён держался за ноги Чимина, а его взгляд не отрывался от двери даже после того, как она закрылась. Он никогда не оставался один в квартире без Джинни или Джуни. — Давай вернемся к нашим животным, а? — он взял руку, предложенную ему Чимином. — Что ты пытался сделать? — Собачку, — он ответил с улыбкой и сел на ковер, готовый продолжить свой шедевр. На заднем плане играли мультфильмы, и они некоторое время говорили о том, что он хочет собаку, потому что Намджун сказал ему, что они не могут завести тигра, несмотря на то, что это его любимое животное. В животе у него было странное чувство, и он не мог понять, голоден ли он или это что-то другое. — Я работаю над жирафом, — сказал Чимин и указал на маленькую кучку желтого Play-Doh, лежащую на его стороне стола. — Кажется, у нас есть книга о них, — у него были разные книги о животных, и каждый день он выбирал разные, радуясь, когда Джуни приходил домой и читал ему. Ему нравилось, когда Джинни тоже это делал, но у него не очень хорошо получалось подражать персонажам и говорить разными голосами. — Они едят листья. — Правильно! Ты такой умный, Тэ-Тэ. Он радостно пискнул от комплимента и спросил, можно ли послушать музыку, потому что в доме было слишком тихо, на его вкус. Странное чувство все еще таилось в его животе, поэтому, как только его работа была закончена, он аккуратно опустил ее на журнальный столик, желая, чтобы кто-то еще, кроме Чимина, мог увидеть ее. Он помнил, что ему сказали, что его приемные родители вернутся, когда он проснется, но казалось, что прошло уже много времени, и ему становилось не по себе от мысли, что они вообще не вернутся. Впрочем, они еще никогда не нарушали обещаний. — Я голоден, Минни. Сокджин готовил лазанью, и Чимин объявил, что пойдет ее подогревать. Чимин никогда раньше не сидел с детьми, и ему пришлось признать, что он нервничал, когда друзья попросили его об этом одолжении. Он знал, что Тэхён через многое прошел, но также знал, что тот был очень милым, поэтому всегда делал все возможное, чтобы ему было хорошо. Он никогда не слышал, чтобы он жаловался на еду, и у него редко бывали случаи, когда он говорил слово «нет», что было настолько же удивительно, насколько и тревожно. Он выглядел очаровательно, когда изо всех сил старался съесть лазанью, пластиковая вилка в его левой руке, а соус был размазан по лицу, поэтому студент сделал снимок и отправил его Сокджину, зная, что это заставит его улыбнуться. — Тебе нужна помощь, Тэ-Тэ? Я могу порезать его на еще более мелкие кусочки. — Пожалуйста, — его глаза были большими и круглыми, когда он смотрел, как его еда становится более доступной, и Чимин игриво взъерошил его волосы, прежде чем сесть рядом с ним. — Час ушел? — То есть прошел? — Тэхён кивнул на вопрос, а Чимин покачал головой, заставив его печально опустить взгляд. — Пока нет, приятель. — Должно пройти больше времени, чтобы Джинни и Джуни вернулись? Его живот разболелся еще сильнее, когда на его вопрос прозвучало нерешительное «да», и он доел свою еду, после чего взял тигра на руки и сказал, что хочет спать. Он хотел сразу же лечь спать, и Чимин с жалостью наблюдал за ним, понимая, что на самом деле он хочет поскорее увидеть родителей. — Как насчет ванны? Думаю, мистер Тигр не откажется от пузырьков, а? — Он не может пойти со мной в ванну, Минни. Он промокнет! — в его голосе было столько беспокойства, что студенту пришлось задорно хихикнуть. — Хорошо, мы будем держать его подальше от ванны. — Зато у меня есть утята, — мальчик наконец сдался, когда ему помогли слезть со стульчика. — Ты можешь поиграть с ними, если хочешь, — то, как охотно Тэхён-и готов был поделиться с ним, умиляло, поэтому Чимин решил оставить мытье посуды на потом и приступил к выполнению расписания, которое оставил для него Джинни. Они пытались разработать для него распорядок дня, потому что терапевт сказал им, что это поможет ему чувствовать себя уверенно в той реальности, в которой он живет. Они постоянно напоминали ему, что тот факт, что они живут вместе, не изменится в ближайшее время, но они также понимали, что ему трудно усвоить эту информацию после того, как мир так жестоко предал его. Чимин начал нервничать, как только понял, что собирается переступить некоторые границы, помыв Тэхёна, но не стал писать Сокджину, зная, что это только заставит того волноваться. Он позволил мальчику выбрать бомбочку для ванны и принести все необходимые игрушки, чтобы чувствовать себя комфортно в ванной, а затем начал раздевать малыша, надеясь, что ситуация не выйдет из-под контроля. — Ничего, если Минни снимет с тебя штанишки? Тэхён кивнул, но старший не заметил, как вздрогнул, когда его маленькие боксеры оказались на виду. Ему вдруг захотелось заплакать, но он громко сглотнул и постарался думать о чем-нибудь другом, не желая ничего спровоцировать. Мальчик расслабился, как только его окунули в теплую воду, и начал представлять свои игрушки Чимину, который медленно проводил мягкой мочалкой по его телу, стараясь держаться подальше от интимных зон, мысленно извиняясь перед Джином и Джуном за то, что не был достаточно смел, чтобы сделать это. На теле мальчика были следы — в основном на груди и ногах — но они не казались болезненными, шрамы явно были старыми. Маленькая рука прикоснулась к его щеке, и Тэхён широко улыбнулся. — Почему ты грустишь, Минни? — он не понимал, что выглядит печальным, но не мог больше сдерживать слезы и чувствовал, как они катятся по его лицу от этого вопроса. — Я не грущу, Тэ-Тэ. С Минни все хорошо, даю слово, — он наклонился, чтобы поцеловать одну из пухлых щечек, и начал задавать вопросы об игрушках, пытаясь отвлечь их обоих. Он ожидал, что Тэхён будет вести себя более оборонительно, когда дело дойдет до прикосновений, но понял, что, вероятно, он был таким расслабленным, потому что доверял ему, знал, что он не причинит вреда. От этой мысли он просто впал в ступор, а процесс сушки прошел за несколько минут, потому что Тэ обожал ощущение чистых полотенец на своей коже и хихикал от каждого прикосновения, потому что было щекотно. — Можно мне надеть мою зеленую пижаму? — Конечно. Пойдем и возьмем ее, — сказал студент и взял его на руки, забавляясь медвежьими ушками, которые были у него на халате. Даже был маленький пушистый хвостик, но Тэхён сразу же отказался от него, чтобы переодеться в свою любимую пижаму, не желая говорить Чимину, что он не привык носить трусы по ночам. Он все еще страдал от недержания в постели, поэтому подгузники были обязательным условием, пока он не собирался избавляться от этой привычки, сформировавшейся в его организме. — Какую сказку ты хочешь послушать перед сном? — Чимин взял книгу, которая лежала на тумбочке. — «Я люблю тебя до конца»? — Нет… — он указал на одну из полок. — Лама-лама. Книга называлась «Лама красная пижама», и они просмотрели ее около десяти раз, прежде чем Тэхён смог заснуть, свернувшись калачиком, как котенок, прижимая к груди своего дорогого Тигра. Сон был глубоким, но Чимин все равно включил ночник, улыбнувшись тому, что он был в форме большого сердца. Дверь в спальню осталась открытой, и блондин сделал длинный выдох, пытаясь расслабиться и поздравить себя с тем, что он хорошо справился с работой няни для первого раза.-
— Кто такой Тэхён? — спросил один из людей, пришедших попросить автограф, и Сокджин улыбнулся этому вопросу, довольный мыслью, что все прочитали посвящение, которое он написал на первой странице книги. Они познакомились с Тэ, когда он был на полпути к завершению истории, но, конечно, он не смог удержаться, чтобы не включить мальчика. — Тэхён — наш ребенок, — он знал, что люди будут удивлены, услышав, что они с Намджуном усыновили ребенка, но он был слишком воодушевлен тем, что стал родителем, чтобы скрывать это от общественности. Вечеринка прошла успешно — по крайней мере, так считал его редактор. Мероприятие началось с того, что он прочитал перед собравшимися первую главу, затем некоторые критики высказали свое мнение о его творчестве, а на фуршете было представлено достаточно видов коктейлей, чтобы развлечь публику. Его работа свелась к ответам на вопросы и красивому виду рядом с Намджуном, который был лучшей компанией в этом месте. — Ты подсчитал, сколько женщин среднего возраста клеились к тебе сегодня вечером? — спросил он и игриво толкнул более высокого мужчину, который чуть не подавился тортом. — Готов поспорить, их было больше пяти. — Хён… — Намджун недоверчиво покачал головой. — Слава Богу хоть кольцо есть, — сказал он и указал на обручальное кольцо, после чего слегка приподнялся на цыпочки и чмокнул пухлые губы. — Иначе они бы все на тебя накинулись. — Ты думаешь, я настолько хорошо выгляжу сегодня? — Ты всегда так выглядишь, — ответил Джин и снова поцеловал его. — Хоть в дорогом смокинге, хоть в пижаме, ты все равно самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел. — Боже мой! — Намджун смущенно застонал. — Ты уже пьян? — его лицо стало розоветь от комплиментов, и писатель хотел бы расцеловать его прямо на месте, но он знал, что это привлечет слишком много любопытных глаз. — Разве я не могу по достоинству оценить любовь всей своей жизни? — Я не говорю, что… — их разговор был прерван жужжанием телефона в кармане его брюк, и он с легкостью нащупал его и обнаружил, что звонит Чимин. Было немного за полночь, и они оба нахмурились, потому что это не могло быть связано с тем, что Тэхён не хочет ложиться спать. Он нажал на зеленый значок и сразу же поднес трубку к уху. — Чимин? — Хён… — на заднем плане раздался плач, такого истерического тона они не слышали уже несколько недель, поэтому он сразу же отошел от толпы, пытаясь понять, что произошло. — Что происходит? С Тэхёном все в порядке? — Он проснулся, и я… — студент казался ужасно расстроенным, и можно было представить, как он дергает себя за волосы во время разговора от испытываемой безнадежности. — Я не знаю, что случилось, но он не перестает плакать и не дает мне дотронуться до него. Хён… Он укусил меня… — Джуни… — Тэ жалобно застонал на заднем плане, заставляя его сердце разрываться. — Хочу… — он говорил так, словно был на грани того, чтобы захлебнуться в рыданиях. — Ты можешь дать ему телефон? — Чимин прошептал торопливое «да» и услышал, как Сокджин схватил в кулак его рубашку, пытаясь привлечь его внимание. Его красивые черты ожесточились, потому что он чувствовал, что с их ребенком что-то не так. — Тэ. — Д-Джун, — он всхлипнул. — В-вернитесь. — Что случилось, малыш? — речь ребенка была бессвязной, а крики становились все громче, так что мужчина испугался, что потеряет сознание. — Тэ-Тэ, — он попытался привлечь внимание. — Что случилось, малыш? Тебе приснился плохой сон? — Джуни, вернитесь, пожалуйста. — Тэ… — Тэ хороший, Джуни. — Я знаю это, ангел. Мне нужно, чтобы ты дышал вместе со мной. Ты можешь это сделать? — писатель начал нервничать, он потянул его за руку, чтобы привлечь внимание, но Намджун поднял палец, показывая, что не может поставить звонок на удержание. Тэхён, должно быть, уронил телефон, потому что раздался громкий звук, а затем на линии снова появился Чимин, его голос был подавленным. — Хён, мне очень жаль, но я не знаю, что делать, — он мог себе представить, как напряжен был студент. — Вы не могли бы приехать домой? — Давай я спрошу у Джина, — он включил звук и повернулся к мужу, который напоминал статую, глаза выпучены, губы сжаты в прямую линию. — У Тэхён-и приступ. Мы можем уехать сейчас? — Я вызову такси, — первым делом сказал Сокджин, и вскоре они уже выходили из кабинета редактора, объявив ему, что у них возникли неотложные дела. Конечно, он отнесся к этому с пониманием, потому что слышал некоторые подробности о ребенке, которого они усыновили, и вскоре они уже сидели в машине, держась за руки и надеясь, что все не выйдет из-под контроля, пока они не приедут домой. Намджун мог сказать, что писатель чувствовал себя виноватым за то, что решил посетить вечеринку, но атмосфера была слишком напряженной, чтобы говорить об этом моменте. Они должны были сосредоточиться на благополучии своего сына. Сокджин не мог вспомнить, как им удалось подняться по лестнице, он пришел в себя только тогда, когда открыл входную дверь их квартиры и почувствовал дрожь, пробежавшую по позвоночнику, когда услышал громкий вой, вибрирующий в воздухе. Это доносилось из одной из спален — вероятно, спальни Тэхёна, — и он, не глядя, снял ботинки и направился на звук, не обращая внимания на то, как Чимин пытается успокоить их ребенка. Тэ прижимался к стене, его плач заглушала правая рука с многочисленными свежими следами укусов. Он выглядел так, словно совсем потерял контроль над собой, а Чимин был на грани того, чтобы расплакаться, в нескольких шагах от него. Он вздрогнул, заметив в дверях своих друзей, и начал извиняться, но первое, что сделал Джин, это шагнул ближе к дрожащему мальчику. — Тэ-Тэ, — прошептал он и присел на корточки, широко раскрыв руки. — Привет, малыш, — однако ребенок не двинулся с места, вместо этого он сильнее укусил себя за руку, его большие глаза смотрели на лицо мужчины. — Иди сюда, — тот не собирался двигаться, поэтому он взял инициативу в свои руки и вскоре уже тянул малыша на себя, удивляясь жесткости его тела. Обычно ему хватало нескольких секунд, чтобы расслабиться, но в этот раз все было по-другому, и Тэхён оставался окаменевшим, а по его лицу продолжали течь слезы. — Джин-Джин, — он громко всхлипнул и вцепился в плечо мужчины так крепко, что стало почти больно. — Вернулся, — последовавшие за этим крики разрывали грудь писателя, но он продолжал держать своего ребенка, надеясь, что тот наконец-то поддастся теплу его тела. — Конечно, мы вернулись, милый. Разве мы не обещали, что вернемся? — Проснулся, а вас здесь нет, — малыш захныкал и, наконец, сдался, обмякнув в сильных руках, державших его. — Чимин сказал… — он всхлипнул и продолжил внятно. — Мы с Джуни всегда будем возвращаться к тебе, Тэхён-и, — он повторил, надеясь, что информация останется в памяти маленького мальчика. — Мы теперь семья. Мы никуда не уйдем, — было больно осознавать, что их ребенок все еще ожидает, что они исчезнут и забудут о нем. — Люблю тебя, Джинни, не уходи. — Я тоже тебя люблю, Тэхён, — он поднял его на руки и переместился так, чтобы сесть на край кровати, приглашая мужа примоститься рядом с ним, несмотря на то, что его друг выглядел потрясенным. Ему было жаль Чимина, потому что он не понимал заранее, насколько сложной задачей будет присматривать за малышом, и он намеревался искренне извиниться и серьезно поговорить о том, что только что произошло. — Он думал, что мы ушли навсегда, — объяснил он, и брови Намджуна удивленно изогнулись. — Мы уже говорили об этом раньше, малыш. Мы никуда не уйдем — ни я, ни Джинни, ни ты. Мы теперь твои родители, а родители остаются рядом со своими детьми, — он уже не знал, как это сформулировать, ведь они уже не раз проходили через этот разговор, но что-то все равно мешало Тэхёну поверить в его искренность. — Мамочка… — пробормотал он, и впервые за этот вечер Сокджин почувствовал, что может расплакаться, его сердце заколотилось в груди. Об этой женщине — биологической матери Тэхёна — он только слышал, когда они еще только пытались усыновить ребенка, и, несмотря ни на что, он всегда надеялся, что его сын забудет о ней. Она не заслуживала того, чтобы быть частью жизни мальчика, не после того, как позволила своим дегенеративным любовникам издеваться над своим недоедающим сыном, но он знал, что это естественная склонность Тэ выпрашивать ее любовь. Он задавался вопросом, была ли она угрозой для их семьи — не обиделся ли бы мальчик на них в случае, если бы она появилась, а они отказались бы позволить ей видеться с ним. Очевидно, писатель был потрясен, поэтому Намджун осторожно взял ребенка из его рук и начал растирать большие круги на его изогнутой спине, ища карие глаза, в которые он влюбился. — Твоя мама ушла, но это не значит, что мы тоже уйдем, тигренок. — Она ушла, потому что я плохой, Джун. — Нет, Тэ-Тэ, — вмешался Сокджин. — Ты идеален, ты не имеешь никакого отношения к ее уходу, — пообещал он и взял маленькие пальчики в свою ладонь, сжимая их с любовью. — Я обещаю. А теперь пойдем и извинимся перед Минни за тот укус, — он все еще хныкал, когда хрипло прошептал «извини», но никто из них не просил большего, потому что мальчик был явно измотан и уже готов был отключиться. Это была долгая ночь, поэтому они крепко обняли Чимина и бесчисленное количество раз поблагодарили его за старания, прежде чем осторожно вымыть распухшее лицо Тэхёна от слез и соплей. Он был на грани того, чтобы заснуть, когда Джин провел теплой тканью по его лицу, но он боролся с опускающимися веками всеми силами. — Можно я посплю с тобой? — В нашей кровати? — устало спросил Сокджин и улыбнулся, когда мальчик кивнул. — Только если ты пообещаешь мне, что сегодня ночью тебе будут сниться сладкие сны, — это была шутка, но на самом деле он не был уверен, что сможет выдержать бесчисленное количество раз просыпаться этой ночью после всего, что произошло. Ему казалось, что его мозг может взорваться в любой момент из-за всего того, о чем ему приходилось думать, и он сделал мысленную заметку, чтобы составить список, о чем нужно спросить психотерапевта Тэхёна. Ирония судьбы заключалась в том, что мальчик сразу же заснул, а Сокджин продолжал ворочаться и крутиться, казалось, часами, пока, наконец, не набрался смелости и не выскользнул из кровати за пределы спальни и не налил себе бокал вина. Он знал, что это не тот зрелый и ответственный способ решения проблем, но он был готов на все, чтобы замедлить ход мыслей и, если повезет, почувствовать сонливость. Все, о чем он мог думать, это о том, как Тэхён пробормотал «Мамочка». Он взял свое вино и удалился в свой кабинет, где решил включить ноутбук и написать письмо социальному работнику, приставленному к ним, и спросить, есть ли какие-нибудь подробности о жизни этой женщины. Чем она занималась? Их заверили, что она не имеет никакой юридической власти над Тэ и что она не может даже потребовать судебного разбирательства, но он не мог перестать беспокоиться о моральности этих фактов. Правильно ли он поступил, вмешавшись между ними? Был ли он ужасным человеком, желая, чтобы она никогда больше не общалась с их ребенком? — Малыш, — голос Намджуна напугал его, и он пролил немного вина на свой стол, прежде чем повернуться, почти стыдясь того состояния, в котором он оказался. — Возвращайся в постель. — Не мог заснуть, — он извинился и встал, увидев, что его пригласили в крепкие объятия. Они любили друг друга уже долгое время, и в такие моменты, когда он находил утешение в объятиях, Сокджин позволял себе с чувством вины думать о том, как проста была жизнь, когда они были вдвоем. Тэхён принес им огромное счастье и посеял в их сердцах безусловную любовь, но при этом всегда присутствовало достаточное количество грусти и неуверенности, которые было трудно переносить. Сокджин никогда не сомневался в себе так сильно, с тех пор как стал отцом. Намджун хмыкнул и с любовью поцеловал его в макушку. — Думаешь, он любит ее больше, чем нас? — хватка высокого мужчины ослабла, и вскоре между ними образовалось некоторое пространство, а его брови сложились в линию беспокойства. Старшему было почти стыдно задавать такой детский вопрос, но это был долгий день, и он был неспокоен. — Что заставило тебя поверить, что он любит ее? Не найдя ответа на этот вопрос, он грациозно шагнул к столу, чтобы взять свой бокал и выпить то, что осталось от красной жидкости в нем. Он любил свою собственную мать — любил всем сердцем, несмотря на сложные отношения между ними на протяжении многих лет, несмотря на огромную работу по убеждению, которую ему пришлось проделать в годы своей юности, чтобы доказать ей, что в его поступках нет ничего плохого. Он подумал о том, чтобы налить себе еще один бокал. — Что ты имеешь в виду? — Привязанность к матери — это то, что он делает инстинктивно, — Намджун сделал паузу, пытаясь найти пример, который бы прояснил то, что он хотел сказать. — Он как медвежонок, который не знает, что родился нездоровым, и привязан к матери, даже если она хочет его убить. — Это безусловная любовь. — Не знаю, подходит ли слово «любовь», Сокджин. Это сильная связь, но я бы не назвал это любовью, потому что он не выбирал, что чувствовать. Он просто не знает ничего лучшего, — трудно было смириться с тем, что приходится бороться с самой природой — было четыре утра, он не хотел ни с кем ругаться, он просто хотел спать. — Но он любит нас. Он решил любить нас. Тэхён не раз говорил им об этом. Сначала он стеснялся своих слов, но с течением времени превратился в самого ласкового маленького мальчика, который всегда предлагал поцелуи и объятия. При этих словах Намджуна на пухлых губах заиграла улыбка, а их обладатель приподнялся на цыпочки, чтобы чмокнуть его в ямочку на щеке. Он знал. Полчаса спустя они крепко спали, и Сокджин проснулся только тогда, когда кто-то протиснулся обратно в кровать, и застонал, отворачиваясь, пока кто-то не забрался на него, как на лошадь. — Доброе утро, Джинни! — шепотом крикнул Тэхён в характерной для детей манере и захихикал, услышав еще один долгий протестующий стон. — Джуни попросил меня разбудить тебя. Он сказал, что уже почти полдень, — писатель схватил маленькую фигуру рукой и притянул ее к себе, прижимая Тэ к груди, несмотря на его безуспешные попытки вырваться. Он видел, что мальчик был в приподнятом настроении, а это могло означать только то, что день будет хорошим. — Доброе утро, Тэ-Тэ, — сказал он и лениво подмигнул маленькому мальчику. — Тебе снились сладкие сны? — торопливый кивок. — Я рад это слышать, — его губы нашли самые мягкие щечки для традиционного утреннего поцелуя, и он улыбнулся, услышав счастливое хихиканье, раздавшееся в комнате. — Ты уже позавтракал? — Фруктовые хлопья, но Джуни готовит блинчики, — никакое другое предложение не могло заставить Сокджина так же быстро вскочить с кровати и направиться на кухню с бегущим за ним малышом. К счастью, он успел вовремя, чтобы его муж не спалил все вокруг, и взял на себя руководство процессом, заверив другого, что главное — это идея. Намджун решил провести время, оставшееся до позднего завтрака, играя в прятки с чрезмерно восторженным Тэхёном, который настаивал на том, чтобы они отправились в парк, как только закончат есть. Писатель сидел на скамейке, время от времени фотографируя своих мальчиков, когда получил ответ на свое письмо и почувствовал, как у него свело живот. Ему показалось несправедливым, что человек, с которым он раньше не встречался, должен был испортить его спокойный день, но все равно нажал на уведомление, любопытство взяло верх. Она была в тюрьме за употребление наркотиков. Он обхватил себя руками, защищаясь, и, должно быть, побледнел, потому что Намджун спросил его, все ли в порядке, как только они подошли к нему, чтобы Тэ попил воды. Он не хотел говорить о ней в присутствии мальчика, потому что не было необходимости углублять его раны, поэтому он прикусил язык и кивнул. — Можно мы сегодня займемся макаронами? — макаронным искусством они увлеклись недавно, и в данный момент не было ничего, что могло бы развлечь мальчика больше, так что они оба согласились, довольные тем, что у них не было ничего срочного на весь предстоящий день. Как только они вернулись домой, Сокджин позаботился о закусках, а Намджун достал принадлежности, еще раз рассказал о правилах, которым мальчик должен был следовать, а затем разложил их на столе и спросил, какую фигуру он хочет создать сегодня. Он собрал три силуэта, держащихся за руки, и сказал, что это их семья — Намджун определенно не прослезился при виде этого. — Пойдем и повесим это на холодильник, — теперь это был ритуал — выставлять на всеобщее обозрение поделки мальчика, и ничто так не радовало его, как демонстрация своих маленьких творений всякий раз, когда приходили друзья. Он как раз выбирал свои любимые сверкающие магниты, чтобы прикрепить их к листу цветной бумаги, когда кто-то постучал в дверь, и Сокджин снял фартук, который только что надел, чтобы посмотреть, кто это мог быть. Они никого не ждали. — Иду! — крикнул он, и его лицо закаменело, когда он открыл дверь и увидел перед собой их социального работника. Карие глаза расширились от осознания того, что это они попросили о визите в этот день и совершенно забыли об этом, поэтому его первым инстинктом было впустить женщину в квартиру и извиниться перед ней. — Это было запланировано на сегодня, верно? — Так говорит мое расписание, — она ответила, бросив взгляд на первый документ из многих, которые были у нее в руках, вероятно, чтобы перепроверить. Обычно, после усыновления было максимум три визита социального работника, который должен был проверить обстановку и отношения новых родителей с ребенком, но так как Тэхён был особым случаем из-за своего прошлого, они решили, что будет лучше увеличить количество визитов. Это было не только для проверки, они также могли извлечь пользу из множества вопросов, которые им разрешили задать официальному визитеру. — Я купила вашу книгу сегодня утром. Поздравляю! — Спасибо! — он был искренне удивлен. — Надеюсь, она вам понравится. — Я успела прочитать только первые пару страниц, но мне очень нравится ваш стиль, — его уши, должно быть, покраснели, потому что ее улыбка расширилась, прежде чем она сняла туфли. — Мне жаль, что здесь такой беспорядок… — Не стоит беспокоиться об этом, мистер Ким. Никто не ожидает от вашего дома идеальной чистоты, когда рядом есть малыш. Я здесь, чтобы убедиться, что вам комфортно друг с другом, и посмотреть, хорошо ли адаптируется Тэхён. К счастью, она ничего не спросила о его недавнем любопытстве, и на секунду светловолосый мужчина задумался, не поделилась ли она информацией, которой делиться не должна, но он отпустил эту мысль как раз вовремя, когда маленький человечек подбежал к ним и без предупреждения обнял его ноги. Он открыл рот, чтобы что-то спросить, когда заметил гостя и одарил ее своей фирменной улыбкой, помахав рукой знакомой женщине. — Привет, Тэ! Помнишь меня? — он кивнул. — Вы миссис Ли. Я видел вас уже четыре раза, — он поднял пять пальцев, чтобы показать ей, и Джин хихикнул, любовно погладив его по голове. — Вы здесь, чтобы спросить меня о чем-то? — Хочешь быть первым? — он с энтузиазмом кивал головой, когда в поле зрения появился Намджун, его лицо сразу раскраснелось, когда он понял, что на нем не только шорты, но и его любимые носки с улыбающимися листиками. — Добрый вечер! — сказал он формально и пригласил женщину в гостиную, торопливо пытаясь собрать макароны, с которыми они работали, на одном конце стола. Она хорошо знала, какие условия они предоставляют мальчику, и они не были скромными, поэтому она пропустила ту часть, которая заключалась в осмотре комнат, просто попросив Тэ принести его любимую игрушку, потому что он должен чувствовать себя комфортно, отвечая на несколько подготовленных ею вопросов. — Хотите кофе? — Пожалуйста. — Я тоже, Джинни! — Тэхён полукрикнул и бросил своего тигра на диван, после чего забрался на него сам. — Чоко молоко, пожалуйста! — Конечно, буба, — Намджун ответил и схватил мужа за руку, после чего они скрылись на кухне. Социальные работники обычно предпочитали беседовать с ребенком наедине, чтобы убедиться, что приемные родители не давят на него, заставляя давать определенные ответы. — Я позабочусь о шоколадном молоке. — Спасибо, — сказал Сокджин низким голосом и позволил вздоху вырваться из его губ. — Прости… Совсем вылетело из головы, что сегодня… — Хён, — мужчина прервал его, прижался к его лицу и сблизил их губы. — Все в порядке. Нам не о чем беспокоиться, — ему было неприятно видеть своего возлюбленного таким расстроенным, но последние дни были эмоционально трудными для них обоих, и все, что он мог сделать, это надеяться, что все наладится. Им нужен был отпуск. — Я люблю тебя, Джун-а. — И я тебя люблю. Как только с напитками было покончено, Сокджин направился с ними в гостиную, размышляя, не предложить ли ему и закуски. Время было почти обеденное, так что для Тэхёна это было не совсем удобно, но, возможно, госпожа Ли была голодна. Естественно, они были в самом разгаре разговора. — Так ты никогда не покинешь это место? — Никогда, — сказал Тэ и сжал свою игрушку в объятиях. — Джинни и Джуни добры ко мне, и я люблю их больше всех, — он выглядел очаровательно, а его глаза искали Сокджина, пока на журнальном столике перед ними ставили кружки. Писатель знал, что не должен прерывать его, но все равно поспешно чмокнул мальчика в щеку. — Мы тоже любим тебя больше всех. Социальный работник усмехнулся при этом разговоре, а мужчина исчез из комнаты с улыбкой на лице, гадая, какие вопросы последуют дальше. Он хотел бы услышать их и особенно узнать, как будет отвечать их ребенок, но вместо этого он вернулся к приготовлению соуса для пасты. — Его мать в тюрьме, — прошептал он мужу, который просматривал газеты. — Употребление наркотиков, — на это не последовало никакой реакции, кроме того, что мужчина опустил страницу, которую читал до этого, а его глаза вместо этого прожигали дыры в черепе. — Как ты думаешь, она когда-нибудь объявится и попросит о встрече с ним? — Я не знаю, Джин. Хочется верить, что нет. — А что если она сделает это? — Тогда нам придется доверить Тэхёну его собственный выбор в жизни, — это была суровая правда. Лучшим методом воспитания было убедиться в том, что ваши ценности понятны таким образом, что вы можете доверить своему ребенку выбрать для себя лучшее без вашего присутствия. — Честно говоря, я не думаю, что ему будет интересно встретиться с ней после того, как он узнает, что произошло. В дверь постучали, и, открыв ее, они увидели миссис Ли. — Я включила телевизор для Тэ. — Спасибо, — Намджун улыбнулся. — Хотите еще кофе? — Нет, мне хватит, — она села рядом с ним и стала искать дополнительные бумаги, которые им нужно было заполнить. — Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? — Сокджин присоединился к ним за столом и переплел свои пальцы с пальцами Намджуна. — Вы заметили какие-нибудь изменения в поведении Тэхёна в последнее время? — Он все еще не может нормально спать, но мы ходим на терапию, и нам сказали, что кошмары — это то, чего следует ожидать, когда речь идет о детях, которые… — он сглотнул, не желая произносить это слово, потому что это было не то слово, которое определяло их сына. — Сейчас мы пробуем всевозможные режимы сна. — Он любит мастерить, — добавил более высокий мужчина. — Мы стараемся занять его проектами, которые ему нравятся, — он указал на холодильник, на картинку с макаронами. — Это сегодняшняя работа, — миссис Ли улыбнулась, увидев фигурки, держащиеся за руки. — И как ваш брак изменился с ним? — Время от времени возникает напряжение, потому что мы оба тревожные люди, — Намджун захихикал и сжал пальцы, за которые держался. — Но это все. Мы все еще продолжаем разбираться во всем. — Понятно, — женщина что-то записала. — Как вы думаете, еще один визит будет полезен? Они договорились о последнем визите в следующем месяце и попрощались. Тэхён смотрел «Белоснежку» и пел вместе с гномами, но тут же бросил мультфильм и побежал на кухню, чтобы быть поближе к родителям. — Аппи? — он вскинул руки в сторону Сокджина, показывая, что хочет, чтобы его взяли на руки, и в итоге старший готовил остатки ужина с ним на бедре, пока тот прижимался к его шее, как маленькая обезьянка. Они вместе пели все глупые песни, которые только могли вспомнить взрослые, и когда они наконец сели за стол, Тэхён сразу же принялся за свою порцию, его ноги мило болтались, когда он одобрительно хмыкал. — Это так вкусно, Джинни! — Я рад, что тебе нравится, тигренок. Ведь я готовил именно для тебя, — мальчик радостно пищал, красный соус стекал по его подбородку. — Потому что ты любишь меня, Джинни? — Потому что я люблю тебя больше всех, — поправил мужчина и подмигнул ему.