Девушка завтрашнего дня / The Girl of Tomorrow

      Как и в других средних школах, в Аркадии на обед выделялся час. Студентам это нравилось — у них было время пойти домой и поесть со своей семьёй или почитать и позаниматься, быстро покончив с едой. Однако для человека, которому не нужно было есть и который мог выполнять домашнее задание со скоростью, в которую невозможно было поверить, часовой перерыв оставлял не так много вариантов.       Кроме того, казалось, что и Сталевару практически нечем было заняться. Насколько я могла судить, он ничего не ел. Вместо этого, он проводил время, слушая музыку в наушниках, его голова мягко покачивалась в такт ритму. Настроившись, я услышала, что он слушает джаз двадцатых годов. Дюка Эллингтона, если быть точной.       Казалось, он не замечал моего приближения, пока моя тень не упала на стол. Подняв взгляд, он снял наушники и слегка улыбнулся. Несмотря на металлическую форму, черты его лица были довольно привлекательными.       — Можно мне посидеть с тобой? — поинтересовалась я. — Я здесь никого не знаю, и на меня несколько раз бросали косые взгляды.       — Конечно, — ответил он, снова надевая наушники.       Сев, я достала книгу по изучению китайского языка. Даже в детстве мне никогда не было трудно учиться чему-то новому — мне удалось освоить математическое исчисление и дифференцирование до того, как я поступила в среднюю школу. Было ли это как-то связано с моими способностями или с моей инопланетной природой, я не знала. Открыв книгу, я начала читать. Несколько взглядов на каждое слово, а также молчаливое произнесение их в руководстве по произношению, и они навсегда отпечатывались в моём мозгу. Я часто подумывала о том, чтобы просто пойти в библиотеку и прочитать всё, что там есть, но это привлекло бы нежелательное внимание. Тем не менее, я уже освоила несколько языков, таких как испанский и португальский.       Я была примерно на середине, когда услышала, как Сталевар произнёс:       — Мандарин, да?       Захлопнув книгу, я взглянула на него. Он снял наушники и засунул их обратно в сумку, и теперь пристально изучал меня. Было похоже, что он пытается понять, что за странная девушка перед ним, и мне вдруг стало интересно, раскусил ли он мою маскировку.       — С-стало любопытно, — ответила я. — Открывает много рабочих мест в городе. Медицина, бизнес и тому подобное.       — Я пытался выучить несколько новых языков, но они так и не прижились у меня, — пояснил Сталевар. — Математика и английский — это то, в чём я хорош. Как и в изучении паралюдей.       — Взволнован предстоящей контрольной по истории в следующем семестре?       — Я уже прочитал материал по теме. Я не сплю, поэтому у меня много свободного времени, чтобы учиться и слушать музыку.       Он не спал? Если подумать, закономерные последствия для него, хотя даже большинству паралюдей всё же требовался отдых. Казалось, у нас было много общего, больше, чем я первоначально думала.       — Какую музыку ты слушаешь? — поинтересовалась я.       — На самом деле, практически любой жанр. Поп, джаз, классика, рок. Что бы ты не назвала, я уже, вероятно, слушал.       Я улыбнулась.       — Мне тоже нравится большинство жанров. Возможно, я даже знаю несколько таких, которых ты не знаешь.       Сталевар усмехнулся.       — Сильно сомневаюсь. Но я бы хотел послушать то, что ты слушаешь.       — Извини, я не ношу с собой кассеты, — ответила я. — Хотя, возможно, я смогу принести их завтра.       — Было бы неплохо, — сказал Сталевар. — Ты случайно не знаешь каких-нибудь хороших местных магазинов? Я фанат винила, он не прилипает к моим рукам.       — Да, я могла бы показать тебе окрестности.       — Спасибо, это было бы здорово. — Он сделал паузу, затем наклонился вперёд. — Знаешь, это приятный сюрприз.       Я нахмурила брови.       — Какой?       — Обычный разговор. Я имею в виду, разговор о нормальных вещах, а не о работе или... ты знаешь, что я имею в виду. Ни разу ты ничего не сказала о том, как я выгляжу, или о том факте, что я кейп. Ты разговаривала со мной, как... как будто я нормальный.       — Ну, я просто подумала, что ты устаёшь от этого, — ответила я, пожимая плечами. — Я не хотела быть грубой или что-то в этом роде.       — Я ценю это, Тейлор, — сказал Сталевар. — Итак, расскажи мне о себе. Ты давно здесь живёшь?       — Сколько я себя помню. Я выросла здесь, никогда не переезжая — Броктон-Бей у меня в крови. А как насчёт тебя?       — Меня?       Сталевар нахмурился.       —Я думаю, если честно, не могу сказать многого. На самом деле, я помню только последние четыре или пять лет, с того момента, когда меня нашли.       — Нашли? — переспросила я.       — Я действительно не люблю говорить об этом. Я Случай 53 — это то, как они называют кейпов, чья сила радикально изменила их тело и начисто стёрла их разум. Проснулся на свалке, не помня ни о том, что произошло, ни даже о том, кем я был.       — Э-это звучит ужасно, — заметила я. — Ты ничего не помнишь? Твоё имя, откуда ты родом?       — Ничего. На самом деле, это беспокоит меня не так сильно, как ты думаешь. Меня приютили и социализировали, пока они пытались выяснить, что произошло.       Через несколько месяцев я присоединился к Стражам Бостона, был высоко оценён. Когда вышестоящее начальство узнало о том, как плохо обстоят дела в этом городе, они решили, что мой перевод будет хорошим шагом.       Прозвенел звонок окончания обеденного перерыва, и мы встали со своих мест. Сталевар перекинул рюкзак через плечо и улыбнулся мне.       — Было приятно поговорить с тобой, Тейлор. Увидимся завтра, в это же время?       Я улыбнулась в ответ.       — Это з-звучит мило. И я принесу тебе несколько кассет.       Сталевар усмехнулся.       — Буду ждать с нетерпением.       Протиснувшись мимо меня, он направился к своему классу. Я посмотрела ему вслед, а затем вздохнула с облегчением. Несмотря на то, что мы разговаривали с ним почти час, он так и не распознал маскировку. Я задавалась вопросом, насколько это связано с тем фактом, что люди видят только то, что они хотят видеть, и насколько это связано с эффективностью самой маскировки.       Я всё ещё не знала, почему я обещала принести новую музыку. Это было спонтанное, опрометчивое решение. Какую музыку я могла бы принести, которую он раньше не слышал? С этой мыслью я пошла на урок.       

S

      — Ты хочешь, чтобы я записал криптонскую музыку? — переспросил Брэйниак.       Я кивнула.       — С этим есть какие-то проблемы?       — Нет, просто запишу необходимые данные на одну из примитивных плёнок, которые ты принесла. Я просто спрашиваю о цели, ведь я могу просто проиграть эту музыку для тебя.       Я пододвинула стул и села, изучая ракету. Если бы я всмотрелась достаточно пристально, я могла бы увидеть, как почти готовый костюм завершается внутри с помощью машин, которые построил Брейниак. К завтрашнему дню я, наконец, смогу заменить свой старый костюм профессиональным изделием в комплекте с полезными инструментами.       — Это... Я хочу, чтобы было что послушать, когда меня не будет дома, — наконец ответила я. — Я действительно хочу узнать больше о Криптоне, и прослушивание музыки на улице не вызовет подозрений по сравнению, например, с просмотром фильма.       Это была ужасная ложь, но, похоже, она сработала. Одна из механических рук Брейниака взяла несколько лент и приготовила небольшое устройство. Он вставил в него кассеты, после чего оно чуть слышно зажужжало.       — Итак, Тейлор. Какую музыку ты хотела бы, чтобы я записал?       — Кем были некоторые из самых известных музыкантов на Криптоне? — поинтересовалась я.       — На этот вопрос трудно ответить из-за его субъективного характера. Есть миллионы, из которых я мог бы выбрать, и каждый считается величайшим в определённом жанре в определённую эпоху. Сколько земных музыкантов ты можешь вспомнить, живших на протяжении хотя бы последних пятисот лет?       — Справедливое замечание, — сказала я. — Тогда кто ваши самые старые музыканты? Что-то вроде криптонского эквивалента Баха или Моцарта.       — Значит, классические музыканты. Позволь мне запустить поисковый буфер для музыкантов, чьё творчество имело значительное культурное значение на протяжении более десяти тысяч лет.       Брейниак мигнул индикацией, затем продолжил.       — Есть несколько примеров: Рак-Ул, которого принято считать основателем Первой Тоски Расширения, и Юла Мон-Эл, что сочинила знаменитую Симфонию Объединения.       — Звучит интересно. Не мог бы ты записать их самые известные произведения на кассеты? По одной кассете на каждого музыканта.       — Конечно. Возможно, ты хочешь услышать кого-нибудь из них для начала?       Я улыбнулась.       — Пожалуйста.       — Это Симфония Объединения, которую я упоминал ранее, — сказал Брейниак. — Юла Мон-Эл сочинила её по заказу нового криптонского правительства, чтобы отпраздновать объединение наций планеты в одно целое. Ей сто девяносто две тысячи шестьсот сорок восемь земных лет.       Последовала секундная пауза, затем комнату начала заполнять музыка, не похожая ни на что, что я слышала раньше. Всё в ней казалось знакомым, но в то же время по-своему прекрасным — инструменты не были похожи ни на что на Земле, но при этом их звучание гармонично сливалось воедино. Я могла бы описывать мелодию, доносившуюся из динамика, до конца своих дней и всё равно не отдать ей должного.       По моим щекам побежало что-то мокрое, и я поняла, что действительно плачу. Шмыгая носом, я вытерла слёзы и сделала глубокий вдох. Часть меня просто хотела сидеть и слушать, услышать, какие ещё шедевры сохранил Брэйниак, но я знала, что ещё многое предстоит сделать.       — Достаточно, — сказала я. — На данный момент этого достаточно.       — Принято, — ответил Брейниак. — Я закончил запись музыки, как ты и просила.       Кассеты тут же выскочили, и я поспешно сунула их в карман. Брейниак убрал машину обратно в недра ракеты, и я покинула подвал. Папа спал наверху, поэтому я парила над землёй, направляясь в свою комнату и перекладывая кассеты в рюкзак.       Как только это было сделано, я переоделась в свой костюм и вылезла в окно. Весь город был открыт для меня, огромное пространство зрелищ и звуков, которые варьировались от микроскопических до гигантских. Пожар в центре города, ограбление в нескольких кварталах отсюда, бесчисленное множество других чрезвычайных ситуаций... За ночь предстояло многое сделать.       К счастью, я была не одна. Протекторат был там, расследуя более, чем несколько преступлений в городе, и были независимые герои, о которых стоило упомянуть, такие, как Новая Волна. Может быть, я могла бы заскочить и помочь Стражам — Сталевар, вероятно, был бы на смене, и он был бы достаточно дружелюбен, чтобы работать со мной.       Внезапно мои размышления прервал крик. Обернувшись, я увидела, что он исходит от маленького мальчика, не старше шести лет, который прижался к стене и безудержно плакал. Неподалёку на земле лежал мужчина, которого жестоко избивала пара головорезов АПП. Видимо, это был отец мальчика, судя по сходству лиц, или, может быть, его дядя.       Я прибыла в считанные мгновения, приземлившись между мальчиком и головорезами, асфальт угрожающе затрещал при моём приземлении. Бандиты повернулись, чтобы посмотреть на меня после секундной паузы, и их глаза расширились, как блюдца, когда их осенило осознание. Один из них преодолел шок и вытащил пистолет, но я опередила его.       В считанные секунды они были без сознания и привязаны к ближайшему телефонному столбу, связанные металлическим прутом, который я оторвала от ближайшего забора. Как только я убедилась, что они надёжно зафиксированы, я обратила своё внимание на мальчика и раненого мужчину на улице. Ребёнок стоял на коленях рядом с мужчиной, всё ещё плача, и я бросилась посмотреть, чем могу помочь.       Мальчик посмотрел на меня опухшими от слёз глазами, когда я опустилась на колени рядом с ним.       — Por favor... mi papa...       — Le ayudaré, — ответила я.       Мужчина был тяжело ранен, это было несомненно. Три ребра с правой стороны были сломаны, уродливые синяки проступали под кожей, и он с трудом делал каждый вдох. К счастью, его мозг не пострадал, и, похоже, не было никаких повреждений позвоночника — я могла нести его безопасно.       Я осторожно взяла его на руки. Он застонал от боли, когда его подняли, но в остальном оставался без сознания. Переместив его в более удобное положение, я повернулась, чтобы посмотреть на мальчика, и заставила себя улыбнуться.       Я сухо сглотнула.       — Espera aquí.       Мальчик кивнул, протирая глаза.       — No se preocupe, — сказала я, пытаясь успокоить его. — Yo soy Superchica       С этими словами я взлетела.       Рядом находилась больница — я приземлилась у запасного входа, стараясь не трясти мужчину на руках. Парамедикам потребовалось всего несколько мгновений, чтобы заметить меня, и они бросились ко мне с носилками. Аккуратно взяв человека, они положили его на них, а затем стали затаскивать внутрь. Я полетела обратно, чтобы забрать мальчика, и также отнесла его к парамедикам, быстро объяснив, что он сын этого человека.       К счастью, они приняли его к себе. Вдалеке я слышала вой сирен, когда полиция отправилась задерживать головорезов, которых я обезвредила. Что же, одной причиной для беспокойства меньше. Вздохнув с облегчением, я снова поднялась в небо. Взлетев, я обратила внимание на свои руки и увидела, что они были покрыты кровью. Она уже застывала у меня на руках, и мне пришлось подавить позыв к рвоте, когда я полетела на пляж, чтобы смыть её. Я выудила из песка кусок пемзы и поскребла им руки, прежде чем запустить их в волны. Прохладная морская вода омывала меня, но не полностью пропитывала мою одежду, как будто моя сила сопротивлялась ей. Но при этом водоустойчивость не распространялась на кровь.       Я сделала глубокий вдох, пытаясь не обращать внимания на комок в горле. Крик мальчика звенел в моей голове, как и слабое бульканье его умирающего отца, и я не могла их прогнать. Я могла вспомнить каждую деталь произошедшего, и от этого хотелось плакать и забыться.       Нет. Испустив судорожный вздох, я поднялась на ноги и отряхнулась. Подобных вещей следовало ожидать. Мне нужно было сосредоточиться на том факте, что жизнь мужчины была спасена, что у мальчика всё ещё был отец. Я не могла позволить ужасам овладеть мной. Этого не будет.       Сжав кулаки, я взмыла в небо. Всё ещё оставалась работа, которую нужно было сделать.