Петрикор

Одни выходные сменились другими, недели мчали шустрым темпом, в котором у Альнаир прибавилось красок. Дрим, с которым они обменялись номерами, теперь участвовал и в беседах в мессенджере, зачастую — на парах, в которых не всегда требовалось так много писать, как на семинарах или лекциях с многочисленной теорией. И занудный бубнеж лектора теперь скрашивала пусть виртуальная, но такая чудесная компания. Переписка уходила порой и далеко за полночь, поднимая темы совершенно любого толка: философия, наука, бытовая жизнь и путешествия. Дрим рассказывал любопытные факты из долгой жизни, делился чем-то интересным и красивым, присылал фотографии, шутил. Альнаир отвечала тем же, с каждым днём понимая, что не может не подпустить его ближе, как друга, которого ей всегда не хватало. В котором она так сильно нуждалась, даже позабыв за в основном одинокое времяпрепровождение, какого это вообще — иметь того, кому можно рассказать любую мелочь, глупость, мысль или идею, получая отклик, который долго звенел бы в душе мелодией счастья. Радости, что она больше не в одиночестве. Во всех смыслах волшебное чувство, с которым та просыпалась и засыпала, зачастую ловя себя на мысли, что ночью не выпускала из рук смартфон, который раньше едва ли не пылился на полке прикроватной тумбочки и использовался чаще в качестве будильника, нежели средства общения. Но одним днём отчего-то эта связь оборвалась подобно страховочному тросу: Дрим стал отвечать односложно, а иной раз не отвечал и вовсе. Альнаир ощутила боль тоски и грусти, когда это произошло, но навязываться не смела, зная, что была в сравнении с ним слишком юной, и монстр мог просто потерять интерес общения с кем-то вроде нее. В конце концов, она всего лишь человек, верно? Жизнь стала неожиданно серой без присутствия нового знакомого, к которому голубоглазая успела привязаться, отыскав в нем невероятно интересного собеседника в лице доброго душой существа, которому не чуждо было и подурачиться. Иными словами — Наир было жаль, что общение отчего-то прекратилось. И она думала об этом, когда вновь вечером посетила старую библиотеку, словно надеясь, что, быть может, краем глаза увидит его здесь и убедится, что у монстра все в порядке, и он исчез не по какой-то нехорошей причине. Привычно встретил библиотекарь за стойкой персонала, позади которой приятно грели теплым светом настольные лампы читального зала, добродушно поздоровавшись и задав будничные, стандартные вопросы, старичок с чистой совестью отпустил любительницу книг к полкам в поисках нужной литературы. Неяркий свет добавлял в сердце уюта, словно сливки в кофе, и Альнаир глубоко ушла в мысли, пусть и не совсем веселые, но зато они дарили тепло воспоминаний, приглушая собой тревогу за будущее и грусть от невозможности на него как-то повлиять. Со вздохом она почти бездумно выбирала книги, надолго замирая у полок в пучине собственных размышлений. Вероятно, это послужило причиной рождения маленькой, но важной череды нелепых случайностей в следующую минуту, когда голубоглазая взяла с верхней полки увесистый том энциклопедии и развернулась слишком резко, врезавшись в чью-то внушительную фигуру, а затем ещё и на чужую ногу уронив этот немалый томик сочинений по философии. Ядовитое шипение, которому позавидовала бы самая опасная змея мира, огласило зал библиотеки с рядами стеллажей синхронно с виноватыми извинениями девушки. — Ох, дьявол, простите, пожалуйста! — Альнаир торопливо подняла тяжелый фолиант и выпрямилась, ощущая себя перед представшим монстром с раскидистым веером четырех нефтяно-черных щупалец слишком хрупкой. — Неуклюжая, что забыла в таком месте? Всегда полагал, что бестолочи по подобным заведениям не ходят, — язвительно прошипел странный, низкий голос, но Альнаир смотрела на черты его лица, и понимала в тот момент, что узнает в нем того, о ком часто упоминал Дрим, — и как зовут такую дурную голову? — добавил уже чуть спокойнее монстр, прищуривая единственный глаз, уходящий в оттенки морского сапфира. — Вообще, не твое дело, я грубиянам вроде тебя не отвечаю, извинилась ведь, — обиженно насупилась девушка и, игнорируя его хмыканье, обошла монстра, чтобы поставить тяжелый справочник на место, посчитав такой том чрезмерно тяжёлым, чтобы тащить его до общежития. Но на положенное ей место книга упрямо не желала становиться: полка была высоковато, и Наир пришлось встать на цыпочки, вталкивая ее обратно, однако та не устояла и прицельно полетела в лицо. Голубоглазая только и успела качнуться и прикрыться руками, ожидая удара, да только его не последовало, а собой заменило уже знакомое недовольное фырканье. — Неплохо, мелочь, но геройство — явно не твое. Узнаю в тебе одно существо. Только не говори мне, что Альнаир это ты, — черномастный монстр привлек ее внимание, убирая щупальце, которым не дал упасть, и легко ставя толстый фолиант на место другим, неотрывно глядя на собеседницу пронизывающим взглядом. И в этот момент девушка отмела все сомнения, со вздохом удивления называя его имя: — Найтмер? — М-да, Дрим явно переоценил твои интеллектуальные способности, — монстр закатил глаз, но от беседы не уходил. Кошмару было самую чуточку любопытно встретить ту, кто завладел вниманием обычно довольно ровному ко всем представителям людей его брата. Он твердил о ней слишком часто в последнее время, чтобы тот не запомнил описания ее внешности, и теперь монстр пытался отыскать в ней что-то цепляющее. И пока не находил, недоумевая и несколько сердясь на то, что ничего необычного в ней ему не виделось. От этого щупальца за спиной, спрятанной под темной тканью кашемира, нервно подергивали кончиками. — Ха, знаешь... Тут я не могу поспорить, — ответ Наир стал первым за встречу, что дало ему звоночек интереса, ведь Мар на свою реплику ожидал как минимум колкого и язвительного ответа, а не согласия с грубоватой репликой. — Серьезно? Впервые вижу человека, готового признать свою глупость перед незнакомцем, — Найтмер в интересе покачал векторами. Те, подобно усикам улиток, немного втягивались, резко и боязливо, затем вновь удлинняясь длинными, черными щупами, шевелясь в воздухе изгибами. — Иначе объяснить то, что Дрим перестал со мной общаться мне нечем, так что... Почему бы и нет? В конце концов, я слишком юная в сравнении с вами, — Альнаир пожала плечами, и хоть и улыбалась в этот момент, но Кошмара было не провести обычной личиной его внезапной собеседницы — шлейф ее грусти был слишком сладок и ощутим, отступать теперь было непростительно, и Найтмер разговор заканчивать на такой ноте отчего-то не захотел. Ее слова задели за живое и важное. — И почему от тебя так фонит негативом? Неужто из-за этого? — он снисходительно прищурился, расчертив черную смолу лица белоснежной улыбкой, привлекшую ее любопытствующий взгляд. — Таков на вкус игнор, я полагаю, — ее ответ показался монстру до того наивным, что тот, не выдержав, разрушил тишину читального зала громким, скрипучим смехом, спиной ощущая крайне неодобрительный взгляд библиотекаря за стойкой неподалеку. — Причина то ясна, а спросить напрямую не пробовала? — закончив смеяться он снова улыбнулся, сканируя каждый дюйм ее эмоционального фона, и тут же притих словно хищник, ощущая приток ее страха на свой вопрос. — Нет, — Альнаир почти на инстинкте как-то заторможенно потеребила пальцами край рыжего платка-шарфа на шее и снова отвлеклась на книги. Но Кошмар понял, что истоки этого течения скрыты в прошлом, подкрепляя его интерес таким желанием выставить барьер. Найтмер не терял времени на пустые проволочки и бахвальство. Его глаз моргнул, став чуть ярче, утаскивая из собеседницы этот страх подобно тому, как по сквозняку стелется туман, утекая в щель под дверью. Девушка ощутила это как странное покалывание в затылке, вслед за которым эти страхи прошлого убрали когти, перестав подтачивать изнутри былую уверенность в себе и своих словах. — Дрим просто заболел. Мне приходится присматривать за этим недотепой, он буквально не был способен что-то кому-то писать, вот и все, — спокойно ответил монстр, облокачиваясь плечом о стеллаж и лениво рассматривая ряды книг, выставленных в строгом порядке тем и алфавита, но он читал их настолько много, что взяв любую был риск наткнуться на дежавю. — Что-то серьезное? Помощь не нужна? — осторожно поинтересовалась Альнаир, сдерживая волнение и лёгкий трепет перед монстром за терпеливым ожиданием ответа без излишнего шума. Найтмер это оценил, одобрительно смеривая взглядом бесконечно живого и глубокого глаза, но головы не повернул, занятно скашивая голубой омут, делая свой вид вкупе с яркой улыбкой несколько эксцентричным. — С этим наивным дураком всегда все несерьёзно. Но я не против, если ты приедешь его навестить, брат будет рад, — Найтмер пожал плечами, отрываясь от стеллажа и вставая в полный рост прямой осанки, чуть взмахнув векторами, в попытке держать их так, чтобы ничего не задевать. Девушка подметила, что монстру в черной водолазке в тон его костей, было тесновато в узком проходе библиотечного зала, заставленного шкафами, и это вынуждало его поджимать щупальца в явном дискомфорте. И Альнаир ненавязчиво отступила в широкий коридор ближе к столикам, сделав вид, что заинтересована взять там методичку, которая была ей не так уж и нужна. — Я с удовольствием. Но... Это точно удобно? Я не хочу навязываться и пойму, если со мной не хотят общения, я ведь... Ну знаешь... Зануда и книжный червь, — Альнаир добродушно склонила к плечу голову и виновато улыбнулась, вызвав у Мара мурашки понимания... О, он прекрасно знал, что такое безмерная любовь к книгам, и чем она кажется большинству других, кто не был посвящен в прекрасный мир миллионов миров, созданных простым воображением, сохраняя их во времени до тех пор, пока живы страницы с их описанием. В этот самый момент его изнутри словно пронзило тонкой ниточкой тока, будто он увидел себя в прошлом, более юного, неопытного и не знающего всех перипетий чужого отношения и того, что к ним в общем-то необязательно прислушиваться, а жить стоило своей жизнью, строить свой характер, пусть он и был достаточно своенравным, в отличие от такового у брата, хотя и в его омуте водились черти. — Не больше, чем я, со мной же он общается, — фыркнул Кошмар, суя руку в карман черных брюк и выуживая визитку, матовую с золотом букв логотипа, выводившего название его издательства "Вега", где ручкой под ним были написаны цифры, — напиши мне на этот номер, чтобы я знал твой. Скажу, куда приезжать. — Ого. Спасибо, Найтмер. О, а тебя можно на "ты" звать? Прошу прощения, я привыкла с Дримом, а ты ведь тоже старше, — Альнаир стало крайне неловко, и черному монстру это чувство напомнило привкус диких ягод на языке, невольно введя в ступор, от которого тот ответил чуть тише, чем желал, невольно шагнув ближе, вызвав у девушки подсознательное, едва заметное вздрагивание. — Можно. Если ты позволишь звать тебя Наир, что скажешь? — он хитро улыбнулся, будто ждал глупого хихиканья, как делали многие особи женского пола любой расы, стоило лишь едва заметно проявить интерес, хотя в нем видели лишь живое воплощение хорошего достатка и не самой привлекательной внешности. Сплошной фарс... Но ее эмоции были иные: наивные, честные и достаточно прямолинейные, что само по себе привлекало интерес, как собеседника и того, кто нашел подход к доверию его брата, которого монстр едва ли не опекал, хотя был одного с ним возраста. — Как угодно, главное не зови меня "Альна", — она уже куда более спокойно поправила сумку на плече, доставая из кармана джинс свой смартфон и набирая сообщение на выданный ей номер, а после припрятала визитку в сумку, услышав трель перезвона чужой смски. — Ладно, в таком случае, до связи. И смотри в следующий раз по сторонам, мелочь, — Найтмер моргнул и, не дожидаясь ее прощальных слов, ушел, на последок оглянувшись пристальным взглядом, словно все ещё не мог поверить в то, что она оказалась неприкрыто искренней в разговоре с таким монстром, как он. Устрашающим внешне, хотя на самом деле... он таким вовсе не был и быть не хотел. Голубоглазая девушка вздохнула, ощущая, что с уходом монстра вернулась некая подсознательная тревога, будто полог чужого влияния был сброшен, оставив беззащитной и открытой перед всем миром, сгустившимся сейчас в размерах одного зала городской библиотеки. И тут же понимание — Найтмер имел дар, схожий с таковым у Дрима, о чем тот и сам рассказывал, и Альнаир осознала, что он его применил, поглотив собой негатив большей части ее опасений и памяти о прошлом. Это приглушило все ее думы, как будто тяжёлым покрывалом придавило, даже когда она вернулась к стойке, чтобы заполнить формуляры, уложить выбранное чтиво в сумку, ставшую после этого куда более увесистой, и после, стоило ей выйти в вечернюю улицу, долго всматриваясь в оживленный проспект, по которому неторопливо ползли троллейбусы и автобусы, а машины пытались ускользнуть за линию перекрестка до того, как загорится красный сигнал светофора. Из пекарни неподалеку тянуло сладкими пышками, а яркая вывеска горела в приглашающем свечении вечера: с соблазном Наир справилась с трудом, уложив на чашу весов ощутимый аргумент малого количества денег. "Лучше куплю для Дрима что-то вкусное, чем проем сама" — твердо решила голубоглазая, немного потягиваясь уставшими плечами и отправляясь к остановке, где толпились в ожидании пассажиры. Впереди маячили выходные, и их стоило провести продуктивно, вписав в график посещение нового друга. Радость от того, что причина его молчания совсем не в нежелании продолжать контактировать и не в том, что с человеком ему было неинтересно, заполняла все мысли, рождая улыбку. И она с лица почти не сходила, пока транспорт вез к общежитию девушку, прислонившуюся к прохладе оконного стекла лбом, сидя в укромном уголке задних мест. С каждой остановкой автобус пустел, и так уж вышло, что до дома она добралась в полном одиночестве, едва не уснув, пригревшись в тишине моторного гула и тихого вечера. У общежития было тихо: многие разъехались по домам на выходные, а кто-то уже, вероятно, и вовсе спал, умаявшись после трудной недели. Впереди рисовалась перспектива сессии, и студенты, будто чуя опасность экзаменов, растекались кто куда, лишь бы атмосфера и обстановка поменьше напоминала о грядущих трудностях. Альнаир относилась к экзаменом заметно спокойнее прочих, особенно не имея сложностей с тем, что учила весь семестр. Комендант проводил ее пристальным взглядом, но с тех пор, как с ним пообщался Дрим, тот больше не докучал с претензиями, удостаивая лишь ворчливым приветствием да долгими гляделками. Этот раз не стал исключением, и Наир без проблем вернулась к себе в поздний час, немного взгрустнув из-за отсутствия в комнате соседки, что появлялась здесь нечасто. Лента на кровати, которой та сдерживала приступы сомнамбулизма выглядела печально и сулила проблемами, если ее не заменить в самом ближайшем будущем. Наир, бросив сумку с книгами на застеленную бордовым пледом кровать, подошла к тумбочке, начав искать в ней все, что могло хоть как-нибудь сгодиться на замену. Канцелярские резинки явно не подходили и были отброшены в глубину пыльного деревянного нутра ящика, а поиски среди кучи тетрадей, ручек и карандашей, продолжились. Среди вариантов попалась ещё одна лента от какого-то старого приза на конкурсе поэзии, но к несчастью та оказалась слишком короткой. И тут же нашелся кусок жёсткой, толстой лески, на которую голубоглазая смотрела как на врага, морща нос и хмуря брови. — О, да ладно... Неужели больше нет вариантов? Ну пожалуйста! — она почти отчаянно порылась ещё с добрые десять минут, но лучшего варианта ей дано не было, — черт! Ладно, хотя бы на день... Она обреченно приняла этот жестокий способ, обещавший ей как минимум некрасивые следы на запястье, однако большим она пока не располагала. На ум пришли все пережитые приключения из-за этого особенного недуга, против которого ещё ни один доктор не отыскал подходящего средства. Все в пустую, какие бы таблетки Наир не пила — хождение во сне ее не оставляло. И единственным методом обеспечивающим ее безопасность стало такое вот банальное сдерживание, не позволявшее уйти из комнаты и, не дай вселенная, вылезти через окно, что могло бы стать весьма травматичным, если не сказать больше. Леска была надёжно завязана на изголовье одним из тех узлов, вроде клинча, какими пользовались разве что рыбаки, наверняка не дававшим шанса той соскользнуть и отпустить из плена безопасности. Для руки она сделала петлю, для верности проверив ее прочность как следует дернув получившееся крепление на себя. Неприятно, но держало надёжно, и Наир, удовлетворенная таким временным решением, со спокойной душой и совестью отправилась на поиски снеди в кухне, где слышались голоса сокурсников, набежавших туда с аналогичными целями. Обычно, в такие вечера как этот, приятели скидывались общим столом и ужинали все вместе. Каждый приносил, что мог, и не важно, насколько крошечным был вклад в общий пир. Важен был сам факт таких посиделок, и Альнаир, с недавнего времени, заскучав без общества монстра, стала невольным участником таких вот сходок, принося печенье и мятный чай на всех, чем несказанно удивила товарищей в прошлый раз, привыкших к ее нелюдимости. И сейчас ее появление в маленькой по-студенчески пустой общей кухне с прихваченными вкусностями, что та хранила в шкафу комнаты, было встречено всеобщим улюлюканьем и шутками, от которых на душе невольно рождалось давно забытое тепло, греющее пусть и временным, но ощущением отсутствия одиночества, которое грызло каждый раз, стоило остаться одной, вспомнить теплые разговоры после учебы в библиотеке или просто взглянуть на пустующий экран без сообщений в смартфоне. Но теперь то все будет как прежде, ведь... завтра она снова увидит Дрима.