Петрикор

День поездки в гости был волнительным настолько, что любой самый трудный экзамен теперь казался Альнаир посмешищем. Она то и дело нервно перепроверяла, взяла ли угощение, которое только что купила в кондитерском магазинчике на проспекте, в правильном ли автобусе ехала, на тот ли вокзал приехала и на ту ли электричку села. И лишь глядя на маленький, бумажный билетик сидя в старом, тертом временем вагоне, девушка начинала действительно верить, что ехала она не куда-нибудь, а к монстру, с которым из-за его болезни не общалась уже... пусть не так уж много прошло времени, но для нее оно растянулось на бесконечно долгие дни ожидания и пустых надежд. Электричка мерно стучала колесами по стыкам полированных рельс, унося ее вдаль от города, и Альнаир, рассматривая, как за окном проплывает пейзаж деревень с мельницей на высоком холме, размышляла. Удивление. Вот что она испытывала в тот момент, понимая, насколько издалека на самом деле к ней приезжал Дрим, просто, чтобы поболтать или свозить в обсерваторию... От осознания этого душу грело приятным чувством нужности кому-то. Пусть даже ради простой беседы, но это делало эти моменты ещё ценнее для нее. Солнце мелькало через проносящиеся ряды лесов, заменивших поля, а тихие разговоры пассажиров создавали приятную атмосферу летней поездки за город, в манящие теплом и мягким летом края, устланные густым покровом разнотравья, широколиственных лесов, где пели птицы и мерцали крыльями сотни цветных бабочек. Хотелось каникул, свободы, даже и вовсе беззаботности и самую малость легкомыслия, которое позволяет отпустить себя. Дать волю, дурачиться, смеяться и ничего не делать. Быть наедине с собой и миром. Небом, в котором готовы взорваться сотни закатов и столько же новых рассветов: неповторимых, жарких и холодных, какие сменяют друг друга в вечной череде качания погоды. Наир и сейчас снова смотрела в небо, будто с того раза, когда Дрим показал ей это маленькое чудо, та боялась пропустить хоть мгновение этого бесконечного и прекрасного, что дарила жизнь и возможность созерцания, как таковая. И каждый миг от того стал нужнее и ценнее в сто крат... Объявлена остановка, и голубоглазая от своей задумчивости едва ее не пропустила, торопливо метнувшись к дверям, выпустившим ее в жаркий полдень железнодорожной платформы, от которой поднималось лёгкое марево нагретого бетона. Пахло лугом, щекотало пыльцой нос, а дорожка у подножия станции убегала в тенистую дубраву, приглашая окунуться в прохладу полога сотен листьев. Сверившись с указаниями в сообщении от Найтмера, Альнаир устремилась именно туда, попутно поправляя рукава летней рубашки, белой, в красный цветочек, пропускающей лёгкой льняной тканью дыхание ветра, которого в такой день жаждала каждая травинка местной флоры и каждая клеточка ее тела. Песочный покров тропинки приятно хрустел под темными кедами, с каждым шагом отмеряя приближение к дому монстра, чье расположение навевало ассоциации с усадьбами и реалиями жизни девятнадцатого века. Наир постоянно отвлекалась, пытаясь сфотографировать то необычную птицу, то дуб в толщине превосходивший пять ее обхватов, то цветы, мелькавшие в подлеске пятнами жёлтых и лиловых пар. Было красиво, и следование к жилищу превратилось в приятную прогулку, где никто и ничто не нарушал покой этого места. Тропка ушла в поворот, огибая небольшой пруд, в котором Альнаир по голосам признала шумных огарей. Эти крупные, огненно-рыжие утки явно что-то не поделили, и девушка с любопытством следила за птичьими разборками, любуясь столь необычным цветом перьев этих обитателей. За водоемом замаячили бревенчатые стены дома, и девушка изумилась тому, каким тот был красивым и в то же время — простым, без излишнего пафоса, какой бывает у тех, кто решает обустраивать жилище в местах, подобных этому. Будто всем желая показать свой достаток. Но здесь — отнюдь. Приятные стены, обнажавшие покатые бока брусьев, темного, коричного цвета, словно мореные. Два этажа, окна, зеркально отражавшие окружение, не позволяя вторгаться в личное пространство обитателей жилища. Труба над почти плоской крышей намекала на наличие внутри печи или камина, а широкая, частично открытая веранда под прикрытием лап высоких елей выглядела бесподобно, невольно вызвав у голубоглазой гостьи вздох восхищения. Она робко поднялась по крыльцу к двери и постучалась тихонько, словно боясь, что своим присутствием оскверняет такое чудное место. Дверь почти сразу отперли, и ее встретил знакомый взгляд строгой бирюзы с оттенками, уходящими в травяные цвета ближе к середине, и Наир опять чуть сжалась, удивлённая тем, что и Кошмар жил здесь же. — О... Привет, Найтмер, — она поправила повязку, державшую темно-винные волосы над лбом, и улыбнулась приветливо, пока монстр изучал ее, едва ли не сканируя, но тот и сам не мог ответить, что именно искал, а потому просто пропустил ее внутрь, удостоив приветственным кивком ее фразу. Она бросила краткий, опасливый взгляд на шевеление тенисто-черных векторов за его спиной и шагнула внутрь, с интересом рассматривая простор светлых и чисто убранных помещений, которые было отсюда видно. Коридор убегал дощатым, ровным полом до комнаты и кухни, потолки и стены — все было деревянным, темным, будто полированным, и от того смотрелось весьма богато, но без чрезмерного визуального шума, дополняя образ почти аристократической чистоты картинами на стенах и уже в коридоре начавшимися стеллажами книг. Монстр следил за ее любопытством с явным ответным интересом, каждую ее эмоцию разлагая на струны, ловя их дрожание с жадностью первооткрывателя, но голос брата из комнаты помешал в полной мере ощутить вкус ее ощутимого стеснения, любознательности и лёгких опасений. — Найт, кто там пришел? — голос Дрима был немного хриплым и тут же выкрал внимание обоих на себя. — Идём, — тихо позвал Кошмар, следуя на зов, а следом потянулась и разувшаяся Альнаир, рассматривающая дом во все глаза и невольно замечая, что Найтмер шел по дому в темных, но пушистых тапочках, полностью разрушивших образ его хладнокровного пренебрежения. Кошмар ощутил ее перемену эмоций щекотливым чувством сдерживаемого ей смешка, заставившим невольно оглянуться и поймать ее весёлый взгляд, выбивший почву из-под ног, а мысль из головы, не сразу вернув здравомыслие и стремление ответить брату на вопрос, стоило к нему заглянуть. — Эм... К тебе тут гости. Считай это моим сюрпризом, — Найтмер посторонился и кивнул девушке, приглашая войти в комнату. Альнаир несмело скользнула в светлую спальню, а увидевший ее Дрим радостно выдохнул, отложив книгу на край кровати, где сам наполовину лежал на стопке из подушек. — Альнаир... О, звёзды, это лучший сюрприз за сотню лет! — монстр чуть приподнялся и улыбнулся тепло и счастливо, глядя на брата с восхищенной благодарностью. Девушка весело прыснула под его полный озадаченного изумления взгляд да вздрагивание всех четырех векторов и подошла к другу, попутно отшучиваясь. — Да ты прям любитель порадовать родных, я смотрю. Раз в сотню лет, — беззлобно пошутила девушка, садясь на краю кровати подвинувшегося монстра, пока Найтмер сверкал мрачным взглядом на воссоединение друзей. Он на ее шутку лишь криво ухмыльнулся и покинул их общество, сочтя свое присутствие лишним и неуместным, однако лёгкую, но прекрасную горечь едва заметного огорчения Наир из-за своего ухода он вкусил едва ли не как кондитерское изделие, с трудом удержавшись, чтобы не обернуться через тени векторов за спиной. Девушка сняла с плеча неизменную лямку сумки, расстегнула и, выудив из недр пачку цветного мармелада с жидким, карамельным центром, всучила этот подарок удивленному Дриму с самым радостным видом. — Вот, это тебе. Скромно, но... На большее стипендии бы не хватило, — она виновато хмыкнула, ловя лучистые искорки в медовых глазах принявшего подарок скелета, сменившиеся на формы звёзд. — Ох... Да ты что, не стоило, милая, — монстр смущённо прикрыл ладонью рот, заливаясь лимонной дымкой смятения, явно не ожидая такого маленького, но приятного подарка от той, по кому скучал. От переизбытка чувств в ослабленном болезнью теле монстр закашлялся, привлекая ее живое беспокойство, которое он душой ощутил как резкий толчок чужой тревоги. — Дрим, ты как? — она участливо всматривалась в его лицо, трогая до глубины души тем, какое искреннее волнение искрилось в бледном, льдистом взгляде. Дрим таял от внезапного и приятного внимания и небезразличия, коснувшись ее руки своей, чуть сжимая фалангами, словно подбадривая. — Хей, хей, все нормально, не волнуйся так, звёздочка, — ласково успокоил он, неожиданно выпалив прозвище, связанное с ее именем, которое с недавней поры смел озвучить лишь в мыслях, а от того поспешил сменить тему, убрав от нее руку и смущённо кашлянув, — кхм... Прости, что не отвечал и не писал. Знаешь, только пару дней как полегчало, а Найт не давал телефон, говорил, что лучше спать больше, чем я и занимался в основном. — Все в порядке, Дрим. Главное, чтобы ты поскорее поправился. Надо отдать должное твоему брату. Он реально беспокоится, — Альнаир заметно расслабилась, ощутив знакомый шлейф умиротворения рядом с другом, что смотрел на девушку неотрывно, будто желая запомнить каждую черту, по которой успел истосковаться, прикипев к разговорам на общие темы. — Ха~, да, Найтмер на самом деле очень заботливый, хотя и кажется большим и страшным. Ты ведь не боишься его? — монстр с интересом пробежался ощущениями по струнам ее эмоций, но ни в одной не услышал нот испуга. — Ну... Если только немного. Хотя, признаться, когда я уронила на него справочник было жутко, — усмехнулась Наир, вспомнив, как монстр недобро сверкал взглядом при их странном знакомстве. Они оба посмеялись, но Наир видела, что Дрим и в самом деле выглядел чуть понуро: с щек не сходил нездоровый румянец, а глаза не были столь яркими, какими она их запомнила с момента последней встречи. Слыша возню его брата в доме, Альнаир, сославшись на то, что сделает им чай, ушла на шорохи, спиной ощущая счастливый взгляд монстра, расслабленно откинувшегося на подушки, где-то под одеялом одергивая подол домашней футболки цвета темных васильков. Кухню Наир нашла на волне шестого чувства, ориентируясь на звякнувшую чайную ложку, которой, как оказалось, Найтмер перемешивал кофе. — О, Найтмер. Не возражаешь, если я сделаю чай Дриму и себе? — девушка с интересом осматривала небольшое, но уютное помещение с небольшим овальным столом, кухонным гарнитуром из светлой древесины и бледно-песочными гардинами на чистых окнах. Но ближе не подходила, отчего-то не в силах перешагнуть через опасения перед этим монстром. — Возражаю, — скрипуче отозвался тот, отпивая кофе и с вызовом бросая взгляд на маленькую фигурку рядом, заметно опешившую от его прямолинейного отказа. — Ох... Ну... Тогда, хотя бы для Дрима? Ему пить надо побольше, — в ее голос скользнула растерянность, на которую Найтмер довольно прищурился, принимая ее недоумение и досаду в качестве десерта к напитку. — Расслабься, мелочь, я пошутил. Просто я уже сам сделал вам чай, отнести не успел, — он снисходительно улыбнулся морозным полумесяцем ровных зубов, наслаждаясь тем, как удавалось сбить Альнаир с толку и тем, какими на вкус были ее эмоции, все до единой, даже несмотря на то, что любил он далеко не каждую из них. Девушка только сейчас заметила рядом с монстром, опиравшимся поясницей о столешницу, две большие кружки, от которых поднимался пар горячего напитка. Сперва она не приметила их из-за закрывавшего обзор темного изгиба гладкого щупальца, которым тот ненавязчиво спрятал приготовленный чай. — Спасибо, Найтмер, — она облегчённо выдохнула, усмехаясь своеобразной шутке, — жаль у меня никогда не было такого брата, как у Дрима. Ее слова хлестнули внезапностью, практически застали врасплох, заставив замереть изваянием, у которого щупальца предательски скрутились спиральками, вынуждая его щеки покрыться лёгким налетом цвета бирюзового жемчуга. Кошмар отвернулся обиженно-горделиво, что-то ворча под нос, но язвить не стал, отпуская довольную девушку с двумя чашками чая обратно к брату, невольно размышляя о том, как он мог бы ответить на эту ее реплику. Да только так ничего в голову и не пришло, вопреки тому, что жил он на свете не один век... Альнаир весь день провела с Дримом в приятных разговорах, слыша редкие шорохи, когда его брат занимался своими делами, но потом тот и вовсе ушел, знаменуя это лёгким хлопком входной, деревянной, тяжёлой двери. Они пили вместе чай и ели принесённый девушкой мармелад: монстру пришлось настоять, чтобы и она тоже угостилась. Наир даже взяла на себя смелость разогреть обед, оставленный Найтмером, чтобы монстр не был голодным: одними сладостями болезнь не прогонишь, как ни крути. Но златоглазый скелет и тут схитрил, сказав, что одному ему столько не съесть, и порция аппетитной курицы с овощным гарниром была разделена между ними напополам. Девушке было неловко, но спорить та не стала, обидеть нового друга было куда страшнее. Голод, разгоревшийся за день в этом был плохим советчиком, и студентка испытывала стыд за проявление казалось бы вполне обыденной слабости, на что Дрим лишь довольно посмеивался, наслаждаясь тем, насколько уместно было ее присутствие в их с братом доме в отдалении от городка. Она будто была на своем месте, здесь, в окружении полок с книгами у бревенчатых стен, под бликами торшера с бахромчатым, темно-бордовым абажуром, отчего ее бледная кожа в вечернем воздухе спальни отливала светлым золотом, а волосы просвечивали медным блеском, примагничивая его взгляд. Да только отчего-то девушка замечала, что с каждым часом этот его взгляд... бледнел. Она не знала, насколько это нормально, и в какой-то момент просто уложила ладонь на его лоб, не встретив даже вялого сопротивления притихшего друга. — Ой... Дрим, да ты буквально горишь. Чего ты молчал то, боже. Где у вас жаропонижающие? — Альнаир сохраняла спокойствие, пусть лишь внешнее, но ее выдавала лёгкая дрожь в пальцах, которую та прятала, ладонями хлопнув по коленям в жесте готовности принести лекарства. Но Дрим даже с жаром лихорадки ощущал это беспокойство, словно вибрацией шедшую от ее души, но сил успокоить привычным методом у монстра не осталось. — Уф... Прости, Наир, я что-то расклеился под вечер. Там на кухне есть таблетки, Найтмер у холодильника их держит в корзинке на столешнице, — вяло улыбнулся монстр, выглядя виновато, откинувшись на подушки, но студентка и не думала ни о чем, кроме как о помощи, и тут же шустро ускользнула в кухню, прихватив пустые тарелки и кружки с собой. Звук шагов ее босых ног по полу был живым наполнением для того, кто часто оставался один, привыкнув к совсем другим: единственными шагами, кроме его собственных здесь были лишь таковые его брата, такого же, если не ещё более одинокого существа. Альнаир, поставив посуду в мойку, стала искать глазами корзинку у холодильника: она действительно оказалась на своем месте, наполненная коробочками и блистерами с пилюлями, в которых девушка быстро нашла необходимое. Налив стакан воды из фильтра, стоявшего здесь же, голубоглазая вернулась обратно к начинавшему потихоньку дремать монстру. Она бережно тронула его плечо, протягивая лекарство. Дрим тут же одним глотком принял сразу две таблетки и сонно прикрыл глаза, жалея и стыдясь, что не справился с болезнью и не смог побыть с ней подольше, сморенный сном, которому в таких ситуациях монстры противостоять были не в силах. Эдакий способ самоисцеления, но лучшим лекарством скелет успел посчитать именно ее присутствие рядом... Альнаир в волнении наблюдала, как засыпал друг, но оставить его одного она точно не могла, хотя планировала возвращаться обратно примерно в это время. Найдя глазами часы, тикавшие на стене метрономом маятника, она разочарованно вздохнула — если Найтмер не вернётся в ближайший час, то она опоздает на последнюю электричку до города, которые в этом направлении переставали ходить довольно рано по меркам более крупных мегаполисов. Сообщения Найтмеру пользы не приносили, и девушка, собрав все клочки самообладания в кучку, попыталась позвонить, да только телефон и вовсе оказался отключен, разрушив надежду голосом его автоответчика. Так приходит смирение... Лучами закатного солнца на покатые бревна стен. Звуком старинных часов у стеллажа с книгами. Танцем пылинок в лучах угасающего вечера... Пасмурным преддверием ночи и начавшимся вслед за этим дождем. Альнаир, пока Дрим крепко спал, неустанно дежурила рядом с ним, тихонько поставив лёгкое, плетеное из ротанга кресло у кровати скелета и выудив из стеллажа приглянувшуюся книгу, чтобы почитать рядом, не мешая и в то же время приглядывая за его состоянием. Девушка с нетерпением ждала возвращения Найтмера, все больше разгораясь раздражением о том, как можно было так просчитаться. Ведь не приди она сегодня, Дрим остался бы совсем один, и неизвестно, смог бы он вовремя пойти и взять таблетки или уснул бы прямо с высокой температурой. Думая об этом, девушка поймала себя на мысли, что уже полчаса сидит над одной страницей, не поняв ни строчки... Оторвав взгляд от книги, она едва ли помнила, о чем вообще читала, и со вздохом томик космической одиссеи был бережно уложен на прикроватной тумбочке. Аккуратно тронув лоб монстра ее раздражение немного улеглось от того, что жар ушел, оставив лёгкую, прохладную испарину на жемчужно-белом черепе, на котором вблизи виднелись точки мелких, милых веснушек одуванчикового цвета. Она вздрогнула от понимания, что рассматривала спящего, и от того, как в прихожей хлопнула входная дверь, впустив Найтмера домой. Он, едва очутившись под пологом родной крыши, замер, ощущая неушедший шлейф чужих эмоций, вынудивший его даже взглянуть на наручные часы с серебристым циферблатом, в немом изумлении так припозднившейся гостье, которая к нему вылетела едва ли не пулей. — Не понял, ты ещё тут? Электрички же не ходят уже, — Найтмер бросил ключи в вазочку у входа и с недоумением качнул веером векторов за спиной, удерживая их от зудящего желания скрутиться в вопросительные знаки. — Да что ты говоришь! А я не знаю, да? У вас это семейное что ли? На сообщения и звонки не отвечать? Дриму стало хуже, я не могла его одного бросить с таким жаром, — Альнаир действительно сердилась, затолкав страх подальше, шипела на Найтмера, буравившего ее взглядом льдистой бирюзы. Он сперва хотел было ответить на дерзость, но смысл слов буквально осадил, заставив щупальца повиснуть понурыми плетьми, почти касаясь гладких досок пола. — Твою мать, — он пошарился в карманах толстовки, но лишь подтвердил этим свою догадку, — я телефон дома оставил, даже не вспомнил из-за работы... — Кошмар за всем этим неустанно исследовал, ощупывал эмоциональный фон, страхуя себя от чужой лжи. Да только не врала она, и ее усталость, и рассерженное, колючее раздражение его беспечностью были как никогда настоящие. Приятные на вкус, вызывающие острое сожаление. Он видел ее всего второй день в жизни и уже показал себя не с лучшей стороны, и это не только больно било по самолюбию, но и задевало что-то ещё, глубоко внутри. — В любом случае, таблетки он принял, и сейчас нет жара. Мне пора домой, — Альнаир мрачно взглянула в окно, прикидывая, как жить до следующей стипендии, потратив текущую на такси, но ее прервали, не дав подойти к обуви, перекрыв путь темной плетью живой лозы щупальца. — Остаёшься, — всего одно слово, но сказанное едва ли не с угрозой, пробуждая упрямство вкупе с ее сердитым прищуром и новой волной осторожности. — У меня есть, где жить, остаться здесь вообще ни разу неудобно, — упертое стремление к уличной одежде было грубо оборвано ворчанием монстра, бесцеремонно обхватившим вектором поперек туловища и утаскивая упирающуюся девушку вглубь дома. Нахальство темного брата волновало ее меньше, чем волна страха, накрывшая с головой, заставив оцепенеть, когда монстр отпустил ее, дотащив до маленькой свободной комнаты, где тут же включил свет, несколько недоумевая от панического состояния гостьи. И это ему не нравилось... Не нравилось, что именно он вдруг стал триггером, вытянувшим какой-то глубинный ее страх, и это резануло ещё и острым уколом вины, ведь она была другом его брата и не бросила его одного. Найтмер хотел что-то сказать, но вместо этого отступил от нее, оставив в комнате одну, с досадой сверкнув бирюзой зрачка из полутьмы прихожей, убегавшей в кухню. Альнаир отмерла, осознав, что таким странным методом монстр настоял на её ночёвке, но душа все равно пугливо жалась к позвоночнику, пока девушка испуганным зверьком озиралась по сторонам. В комнате было немного места, окно задернуто пепельно-серыми шторами, сочетаясь с кобальтом ковра на полу. И вновь книжный шкаф, пусть и всего один, примыкающий темным деревом к массиву письменного стола с резными ножками, явно дорогому и весьма красивому, что навевало мысли о том, как это место напоминало кабинет. Подтверждением были бумаги, книги и папки на нем. За столом, прямо под окнами вытянулась тахта с полосатой обивкой и парой подушек, на которых кривым лоскутом небрежно лежал клетчатый, шерстяной плед. Альнаир прикрыла дверь и обреченно вздохнула, пытаясь вернуть ясность мыслей и ровный фон эмоций, вспугнутых внезапным действием Кошмара. И стоило ей немного прийти в норму, устало сев на тахте, как раздался неуместный стук в дверь, будто это к ней пришли гости, а не она застряла здесь, заслушавшись шелестом ливня за пределами бревенчатого дома. В комнату темным силуэтом тихо вошёл Найтмер, внося с собой аромат ужина, который держал в руках, ощущая острую потребность немного загладить вину, что сам монстр считал странным, ранее не испытывая такого стремления к кому-то, кроме брата. Это было непривычно. — Я надеюсь, ты хотя бы пообедать догадалась? — он прошел к ней, поставив на столе тарелку с жареной картошкой и салатом, а рядом с глухим стуком опустилась кружка травяного чая с явным оттенком чабреца. — Да. Спасибо, Найтмер, — она нерешительно улыбнулась, но монстр больше былого прилива страха не ощущал, лишь остатки дрожи души чувствовались отголоском, стоило все свое нутро обратить к ней будто локатор, внимательный и дотошный, чему вторил пристальный, заинтересованный взгляд. — Можешь звать меня короче. Мар или Найт, как хочешь, — он оперся о письменный стол бедром, рассматривая гостью сверху вниз, но та сохраняла мнимое спокойствие, с ответным любопытством разглядывая брата Дрима. Особенно ей были интересны лозы, которые медленно качались волнами, иногда вздрагивая и укорачиваясь, делая чувство любознательности тяжелее, чем страх, лежавший на другой чаше весов ее восприятия. Рождая массу вопросов и... странное желание дотронуться, глушившее отголосок былого испуга, оставшегося внутри лишь блеклой тенью. Наир казалось, что они на ощупь могли напоминать теплую резину или даже человеческую кожу, но не сразу стало заметно, что они были покрыты чем-то вязким, подбрасывая ассоциации с сургучем, воском или даже клеем. Монстр, заметив, что пауза ее разглядывания затянулась, снисходительно хмыкнул, наклоняя голову к плечу так, чтобы лучше ее видеть единственным глазом — второго не было вовсе, маскируя этот изъян тем же сгустком, что покрывали вектора сплошным налетом. — Что это тебя так заинтересовало в ходячем ужасе? Боишься, что нападу? — мрачно спросил он, жмурясь от концентрации на ее эмоциях, чье усталое копошение под его аурой щекотало душу привкусом чего-то весьма интересного. — М? Чего? О, извини, это наверное невежливо с моей стороны... Мне просто интересно было, какие они... — Альнаир неловко почесала нос, отведя взгляд, в льдистом море которого явственно угадалось чувство вины и сильное смущение. Найтмер был под впечатлением. Не пугал, так, как других, но интересовал векторами? Это само по себе было монстру... приятным? Непривычным? Странным? Возможно, что все разом. Кошмар моргнул, на миг задумавшись, и все же, кивнув своим мыслям, замаячил перед ее отведенным взглядом одним из щупалец, что протянулось к ней живым усиком кончика. Она недоуменно подняла на него глаза, но встретила лишь кивок, красноречивее слов дававший разрешение коснуться, но она все же захотела уточнить то, что волновало куда сильнее прочего, добавив в копилку любопытных ему монет её искреннюю вежливость. — Прости, а это точно тебя не обидит? Я не хотела бы выглядеть глупо или обидеть из-за собственного невежества, — она пальцем указала на покачивающийся из стороны в сторону стебель вектора в опасной близости от ее рук. — Точно, мелочь, я бы не позволил, поверь мне, — он шагнул ближе, скрестив на груди руки и наблюдая за тем, что гостья предпримет дальше, и какова будет ее реакция. Альнаир согласно кивнула и осторожно взялась за щупальце, проведя пальцами по немного скользкой и действительно теплой поверхности необычного отростка, чье покрытие напоминало по текстуре смолу или мед, но только в отличие от них эта к рукам не липла, загадочным образом покрывая вектора и не пачкая субстанцией все, чего те касались. Это было приятно, и девушка даже улыбнулась, решив не злоупотреблять предоставленным доверием и отпустив лозу, что успела оплестись вокруг пальцев, несильно сжать и покинуть плен ее интереса. — И как оно? Оправдало ожидания? — вопрос с нажимом и явным подвохом, который голубоглазая решила игнорировать, догадавшись, к чему тот клонил. Думал, что неприятен или даже ещё хуже. — Неа. Превзошло. Я думала, что ты просто теплый, а оказался ещё и мягким, мне нравится, — девушка хитро улыбнулась и утянула со стола тарелку с теплым, ароматным ужином, краем глаза заметив его горделивое смущение, которое монстр пытался спрятать за недовольной миной, но его вектора предательски скручивались мягкими петлями от ее слов, даря подсказку. Они делали так против воли, когда монстру были неожиданно приятны ее слова. В комнате повисло спокойствие, Альнаир ела и думала, что они оба, возможно, начали знакомство не так уж удачно, но, как оказалось, это сподвигло их на своеобразные провокации, показавшие их друг другу с иного ракурса и точки зрения. И то, что они оба увидели оказалось очень даже занимательным. Найтмер, пожелав ей спокойной ночи, покинул ее общество, сославшись на то, что хотел проведать Дрима, не соврав, но и не выдав всей правды. И лишь закрыв за собой дверь его же кабинета, который предоставил ей для ночлега, признал сам себе, что теперь понял, чем она заинтересовала брата. Полная искренность мыслей и эмоций. Да ещё и отношение к монстрам: многим людям, если не большинству, было с подобными ему общаться трудно. Порой невозможно из-за пропасти знаний и опыта. Но в Альнаир ощущалось что-то сродни сильной, природной эмпатии. Конечно, далёкой от их с Дримом способностей, но все же в сравнении с людьми — значимой. Как и ее живой ум, и монстру остро хотелось прощупать границы ее познаний, но он счёл этот вопрос преждевременным и удалился молчаливой, задумчивой тенью, оставив гостью отдыхать. Та, использовав повязку с волос в качестве временного решения ее "ремня безопасности", улеглась на тахте в темной комнате чуть позднее, оставив на стуле рядом джинсы и носки с напульсником. Привязанную к с трудом придвинутому столу руку она неловко вытянула над полом, но усталость плевать хотела на мелкие неудобства, утянув девушку в царство Морфея под дыхание ночного ливня, предъявившего права на бархатистый мрак. И темное время суток стало ещё длиннее и самую малость страшнее, когда в уснувшей тишине бревенчатого дома в коридоре мелькнуло движение... Повязка не удержалась неудачным узлом, и Альнаир сомнамбулой бродила по малознакомому ей дому, пустым, стеклянным взглядом рассматривая черные провалы книжных стеллажей. Ее спонтанные действия ничем не подкреплялись: вынимала книги и кидала их на пол перед босыми, голыми ногами, сверкавшими лунной белизной бедер и голеней в ночи на фоне дощатого, гладкого пола, остывшего, но не способного холодом дерева добудиться до сознания. Глухой стук переплётов, и ее интерес был утерян, влекомый флуктуациями сломанного сновидения. Движения были странными, неестественными, будто не живой человек ходил по дому, а манекен или живой мертвец. Лицо эмоций не выражало и вовсе, и ее душа молчала, будто напрочь их лишённая. А потому, когда вышедший попить воды Найтмер, часто страдавший бессонницей, на кухне увидел этот силуэт, в котором не искрилось ни одно живое чувство, освещённое падавшим из окна лунным свечением, пробившимся сквозь пелену дождливого полога, его собственная душа сжалась в сердитом чувстве и стремлении защитить свою территорию, решив на миг, что в дом залез кто-то чужой...