Петрикор

Кошмар стремительной тенью настиг странно двигающуюся фигуру в укрытой сатином ночи кухне, векторами развернув к себе, да так и застыл с широко раскрытым глазом, узнав в нарушителе спокойствия их гостью. — Альнаир? Какого хрена ты тут ходишь полуголая? — он отпустил ее, но девушка с пустым взглядом вдруг обошла его, не удостоив ответом, но зачем-то влезая на гарнитур, шокируя монстра абсурдностью действий, — ты чего творишь? Эй? Альнаир просто встала на столешнице в полный рост, глядя на часы напротив с безразличием и холодом, словно не видя их вовсе, пока Найтмер пытался уловить хотя бы проблеск ее чувств, но... Не было ничего. Абсолютно... Пусто, будто она умерла, а тело продолжало бессмысленные действия. Найтмер видел такое всего однажды, но этого для понимания хватило, и он просто подошел к ней и взял за руку, легко потянув на себя и помогая слезть с мебели. Та подчинилась, став ведомой куклой, и монстр медленно увел ее в ванную, для верности держа за спиной страховку темного вектора, отрезая им возможную смену траектории чужого хаотичного движения. Доведя до нужного места, он включил в комнатке свет и прикрыл за собой дверь, Альнаир зажав у раковины, над которой щупальцем ловко открыл кран, пуская прохладное журчание струи воды на волю. Со вздохом обречённой необходимости он, подхватив ее под ребрами, чтобы та не вертелась и не упала, одной рукой, начал умывать ее лицо прохладной водой, разбрызгивая искорки влаги на тонкую ткань ее рубашки, под которой невольно ощущал ее живое тепло, оставшееся единственным подтверждением ее жизни. И сам успел в отражении увидеть на голой коже шеи тонкую, но очень контрастную линию шрама, рассекавшего нежное горло поперек некрасивой линией, красноречиво отвечавшей на вопрос, почему она всегда носила на этом месте маленький, мягкий платок. Но кто мог сделать такое? Монстр озадачился, хмуро ощущая в себе клокотавшую злость неясного происхождения. Вода подействовала почти сразу, и девушка в руках монстра испуганно встрепенулась, заморгав растерянными глазами и обдавая Найтмера волной ледяного страха и непонимания. Взгляд быстро метался от белого акрила раковины, до хрома смесителя и зеркала над ним, в котором она отражалась комком потерянного ужаса, позади которого маячила темная фигура поймавшего ее монстра. — Легче, мелочь, это я. Узнаешь? — он неторопливо потянул из нее этот коктейль эмоций, незаметно вздохнув глубже, когда в ее взгляде отзвуком на вопрос родилось понимание происходящего. Он осторожно и медленно отпустил ее, делая шаг назад, чтобы Наир могла чувствовать себя спокойнее. — Найтмер? О, нет... Повязка не удержала, вот же ж... — Альнаир говорила очень тихо, выключив воду и глядя на монстра через зеркало, будто взглянуть в его глаз напрямую было позорным для нее. — Давненько я не встречал лунатиков, признаться, ты неплохо заставила понервничать отсутствием эмоционального фона. Было ощущение, что я ослеп, — поделился монстр, чьи щупальца за спиной устало шевелились, опустившись почти до пола. — Прости за это, я... поэтому хотела домой уйти. Можешь... не говорить об этом Дриму? Пожалуйста? — Альнаир развернулась к монстру, что выглядел хоть и непреклонным, но уставшим. Выдавали лозы, опущенные под тяжестью утомленного отсутствия нормального, полноценного сна. Монстр смотрел на нее какое-то время, взвешивая все за и против, хотел было возразить, спросить отчего такое желание, но... Просто почувствовал ответ, глядя бирюзой, отраженной во льду ее глаз. Страх и стыд... Найтмер просто кивнул ей, а сам поискал что-то в карманах домашней одежды, выудив оттуда бейдж с тонкой, темной ленточкой, который сунул туда бездумно, когда переодевался, протянув затем вещь девушке. — Завяжи этим, на одну ночь точно хватит, — он проследил за тем, как ее рука неуверенно потянулась к вещи, обнажая на запястье обруч красного следа, — и узел используй другой, не затягивающуюся петлю. Альнаир благодарно кивнула и выдохнула с облегчением, когда монстр мрачной, но теперь спокойной тенью покинул ее, более ни о чем не спросив. И хотя девушка ощущала крайнюю неловкость, то Найтмер был даже в какой-то степени доволен. Теперь у них была маленькая тайна, которую тот действительно бережно хранил. И он не обмолвился и словом, даже когда Дрим совсем выздоровел, и они продолжили встречаться вновь и вновь. Ни жестом, ни мыслью не напоминая о курьезном случае в ту ночь, и уж тем более обойдя эту тему для шуток и колкостей, которые очень даже любил. Но и о шраме он не спрашивал, уверенный в том, что девушка ещё не готова ответить. Наир же сочла это случайностью. Но судьба продолжала вершить свои дела, переплетая ниточки сетью, сделав этот узелок события прочным каркасом для сцепки следующих звеньев, где каждое рождалось новым днём. В один из таких они втроём сидели в тихом кафе за огромным музеем, притихшие над кипой распечаток, разложенных на плите заурядной столешницы, пока Альнаир смотрела на братьев с немым напряжением, ощутимым в воздухе наэлектризованной статикой ожидания их вердикта. Девушка как-то обмолвилась о том, что с одним разделом диплома были трудности, и первым, кто полюбопытствовал о возможности прочесть ее труды, стал именно Найтмер. Но, узнав о его стремлении, следом тут же напросился и Дрим, надолго задержав на брате лучи потемневшего золота взгляда. И Альнаир нисколько не пожалела, встретившись с монстрами уже далеко не первый раз: их помощь оказалась неоценимой. Найтмер был способен открыть глаза на те моменты в диссертации, что для нее самой казались неочевидными, пока монстр сам на них не указал, в придачу ещё и литературу нужную подобрав. — Ты в конце увела мысль от основной линии анализа, Альнаир, советую перечитать то, что я тебе дал на прошлой неделе, потом ещё раз покажешь, что получилось, — проскрипел Кошмар, отдавая листы бумаги, испещренные ровными линиями печати, обратно студентке, под ее огорченный взгляд. Он уловил ее разочарование в самой себе и усмехнулся, чуть махнув векторами за спинкой мягкой кожаной скамьи, на которой сидел с братом напротив девушки. Она теперь придирчиво хмурилась, вчитываясь в строки, которые, казалось, просматривала уже сотни раз, но теперь понимала, что имел ввиду Найт. — Блин, почему я этого не видела в упор, пока ты не сказал? Теперь весь раздел мне кажется неполноценным и по-дурацки написанным, — она разочарованно всунула все листы обратно в папку и убрала работу на сиденье рядом с собой, пока братья следили за каждым ее движением и ловили эмоции с нескрываемым интересом. — Ну почему же, написано ведь очень неплохо. Просто финальную часть чуть подправишь, — ободряюще улыбнулся Дрим, бросая мимолётный взгляд за витрину окна, возле которого они сидели. Там разгорался огнями фонарей поздний городской вечер, подсвечивая каменные своды старинных зданий рыжими пятнами и линиями архитектуры, не упуская вниманием и гранитные своды канала, пересекавшего улочку зеркальной жилой темной воды. — Если не нравится, то перепиши всё, — нагло усмехнулся Найтмер, горделивым взглядом окидывая внутреннее убранство кафе, где кирпичной кладкой темнел маленький зал, в котором явственно витала дымка раскуренного кем-то кальяна. Дрим посмотрел на брата недовольно и хмуро, но тот на это не среагировал никак: лишь одна лоза пустила по всей длине быструю волну, отразившую блеском поверхности блики неярких потолочных светильников. Отмахнулся... Только Дрим понял этот жест, недовольно фыркнув в ответ и возвращая внимание Альнаир, что пила воду из стакана, так ничего и не заказав за вечер, хотя братья уже давно поужинали. Она была полна раздумий, а часто резкие, рубящие с плеча реплики Мара попадали в самое живое и... нужное. На удивление, но Найтмер знал даже больше Дрима, зрил в корень, мог одним словом или фразой выцепить сакральный смысл, самое важное, что она упускала ввиду отсутствия подобного опыта. Это восхищало и заставляло тянуться к нему за знаниями и такой помощью, перебарывая перед ним неушедший страх. Вдвоем с братом они немалый вклад внесли для ее диссертации, хотя на самом деле оба монстра ее труды сочли для человека очень талантливыми, а потому помогали с явным удовольствием и бескорыстностью. — Эх... Может и перепишу. У меня ещё почти год есть в запасе. Хочу выражать мысли так же, как ты, — вздохнула Наир, отставляя в сторону блестевшее стекло стакана, и улыбаясь Найтмеру, вернувшему ей острый серп белоснежного оскала. Он одобрительно что-то проворчал, и метнул взгляд к брату, от которого стало фонить лёгкой грустью и прохладными иголочками ревности. — Жаль, я не умею так же складно строить предложения и фразы в тексте, у Найта все же специальность больше позволяет знать в этой области, — Дрим потупил взгляд, рассматривая свои переплетённые пальцы рук на столе, контрастно белевшие жемчужным оттенком на фоне темного пластика. — Зато, ты знаешь где можно найти редкие издания, которых нет в библиотеке не хуже Найта, — весомо отметила девушка, ловя взгляд теплых, лучистых звезд в его глазах, отмечая, что два брата могли выдать свое счастье такими разными способами. Дрим — взглядом. Найтмер — телом. — Кстати, Наир, ты опять ничего не ешь. Снова стипендию задержали? — златоглазый перевел тему, начав в ее эмоциях улавливать дискомфорт, похожий на тот, что был при их знакомстве. Явное чувство голода, и это несомненно надо было исправить, и лёгкий толчок чувств его брата был негласным одобрением его слов. Найтмер критически посмотрел на опустевший стакан с водой, и встал из-за стола, уходя к барной стойке, за которой сотрудник сразу как-то сжался, едва не выронив бокал, что до того тщательно натирал тканью. — Эм... Задержали, да, но это мелочи. Дома бы могла поесть, там ещё макароны остались, — она улыбнулась, но довольно кисло, представив слипшийся комок пустых рожков, без всякого основного блюда или даже намека на кетчуп. Довольно отвратительно, но выбирать не приходилось, однако и братьев провести бы не вышло: ее цепко выводили на чистую воду, буквально заставляя озвучить то, что они и так знали без слов. — Судя по твоим эмоциям, это не так уж вкусно, верно? — благосклонно хохотнул Дрим, сверкая явными хитринками искр во взгляде, и девушка поняла, что в очередной раз попалась, уперевшись кулаком в щеку и почти обиженно дуясь. — Не честно, ты все чувствуешь... Вы оба, — добавила она, глядя, как на место снова садится Найтмер ставя перед ней кружку какао с пышной шапкой сливок и маршмэллоу, а себе и брату предоставляя кофе и цветочный чай соответственно, используя щупальца как дополнительные руки, — хей, ну зачем? Я же не расплачусь за всё сделанное как минимум до конца учебы... Альнаир заметно смутилась, но улыбка отражала то тепло, какое ощущали оба монстра небывалым и мягким чувством лёгкой щекотки где-то под ребрами. Так звучала ее благодарность: наивная и нежная, будто весенний первоцвет, доверчивая лишь для них одних, хотя до сих пор чуткую осторожность не растерявшая, а потому к этой эмоции мешались тени другой. Опасения... Словно страх, что действительно будет должна за каждый их шаг, сделанный лишь из интереса к ней и небезразличию к жизни, которая звучала до странного созвучно с их собственными. Каждой — по-своему. — Деньги — это не то, на что стоит смотреть в таких случаях, — ответил Найтмер, отпивая кофе и поправляя одно из щупалец за спиной, что норовило переползти через весь стол, подобно змее, — работа покупает часы жизни. Не надо платить этими часами за простую заботу, словно отдавать долг. Девушка от его слов окончательно стушевалась, желая провалиться сквозь землю, словно уверовав в то, что обидела как минимум. Дрим ненавязчиво коснулся этой ряби эмоций шлейфом своего спокойствия, унимая собой ее неприкрытое чувство вины. Найтмер лишь недовольно прищурился, но больше ничего не сказал, предоставив право слова золотому брату. — Он прав, милая. Это ни к чему не обязывает. Хах, прими как данность, мы оба такие, — Дрим довольно откинулся на спинку мебели, наблюдая, как официант ставит перед девушкой полную тарелку салата с морепродуктами. — Ты... Когда ты успел вообще? — девушка, до этого успевшая глотнуть какао, всплеснула руками, закатывая к потолку глаза, — вы оба, я... Это неловко, ребята... — Пока ты отходила недавно. Давай-давай. Ешь. Ты заслужила, трудишься допоздна ещё и недосыпаешь из-за этого, — участливо ответил белокостный, наслаждаясь своим чаем, не заметив, как вектора брата от его фразы замерли на мгновение неподвижно-каменно, а затем вновь принялись привычно извиваться, неторопливо и случайно. Монстр поймал ее напряжённый взгляд и едва заметно качнул головой, ощущая ее облегчение. Дрим лишь нечаянно задел фразой ее слабость, но Кошмар догадался, что ее недосып был связан не только лишь с усердной работой над диссертацией и идущей сессией. — Спасибо вам... Обоим спасибо, — голубоглазая растроганно улыбнулась, пряча за милыми ямочками на щеках розоватые блики смущения от такой опеки, к которой не привыкла, и принялась за поздний ужин, добавляя к шлейфу ее эмоций томленое чувство сытости и желания спать. — Что ж... Раз мы закончили, я должен ехать. Сегодня ночные наблюдения в обсерватории, и нужно обязательно все успеть до того, как погода испортится, так что я вынужден вас покинуть. Найт, ты мог бы отвезти Альнаир до общежития? Ей уже поздно одной идти, — Дрим встал из-за стола, одергивая рубашку и позвякивая тонкой цепью часов на шее. Найтмер на его просьбу что-то утвердительно буркнул, допивая кофе. — О, доброй ночи, Дрим, — попрощалась студентка, отрываясь от еды и ощущая лёгкие опасения от того, что предстояло остаться наедине с его грозным и строгим на вид братом. — Доброй, звёздочка. Не бойся, Найт не кусается. Ещё увидимся, — Дрим теперь куда меньше терялся, называя ее так чаще всего на прощание, и спокойно покинул их компанию, радуясь тому, как прекрасно провел свободный вечер, словно Альнаир тоже была членом семьи... Та после ухода позитивного скелета уткнулась в салат, устало поглощая ужин под аккомпанемент ненавязчивой музыки кафе и тишину молчания черномастного спутника, что лениво и устало рассматривал силуэты поздней улицы, где мимо неторопливо проползали железные спины автомобилей. Ее шлейф лёгкого волнения рядом с ним монстр изредка вытягивал своим даром — все равно что ещё один кофе выпить. Это сравнение заставило его улыбнуться и, не поворачивая черепа, скосить на Альнаир бирюзовый омут зрачка. Получилось хищно, и девушка с трудом проглотила остатки креветки, чувствуя себя несколько не в своей тарелке, стоило этот взгляд поймать своим. — Ей богу, Наир, твою растерянность ножом можно резать, — усмехнулся монстр, наклоняясь к ней через стол, на котором сложил темные, словно покрытые густой сажей, руки, — наелась? — он кивнул на опустевшую тарелку с узором из замысловатых виноградных лоз и гроздей ягод. — Да, спасибо. Наверное, надо домой ехать, а то тебе потом долго возвращаться, вы так далеко живёте. А ещё комендант опять начнет придираться, — затараторила девушка, вспоминая, как придирчивый блюститель порядка их общежития вновь созрел до претензий из-за ее поздних возвращений и тут же усмехнулась, представив, что бы случилось с немолодым мужчиной, если бы с ним вздумал в этот раз пообщаться Найтмер. Тот в свою очередь ощутил этот тычок ее воображения, но будучи не в силах узнать, что его вызвало, был теперь слишком заинтересован в том, о чем она думала. — Судя по твоей реакции, с комендантом явные проблемы, верно? — Кошмар буравил ее взглядом, в его темном силуэте подвижными были лишь лозы, гипнотически вытягиваясь и укорачиваясь за его спиной волнами теней. — Да, бывает. Не любит он, когда поздно прихожу, — девушка бросила взгляд на часы позади монстра, и он, оставив на столе оплату, с готовностью вылез из-за него, побуждая студентку собрать вещи и следовать за собой. — Поехали тогда, а то ещё неприятностей не хватало, тебе и одной твоей большой проблемы хватает с запасом, — хмыкнул Найт, идя с девушкой рядом и, на ее удивление, забирая увесистую сумку, наполненную учебниками, с ее плеча и открывая перед ней дверь. Та даже опешила слегка и как-то слишком быстро выпорхнула на свежесть улицы, словно в попытке вырваться из лап неловкости, цепко державшей душу. Влажный воздух пах водой канала, где-то совсем неподалеку сливаясь с городской рекой. Набережная была узкой, границами гранитной ограды расчертив ее параллельными линиями мощеного тротуара. Узкие и горбатые мостики через воду темнели арками на фоне рыжих ореолов фонарей, а ночной ветер пускал по свинцовой глади черной воды тонкую вуаль ряби. Альнаир слегка поежилась, робко бросая взгляд на Мара, ища направления, в котором следовало двигаться дальше. И к своему изумлению услышала характерный щелчок металлической зажигалки, огнем подпалившей фитиль сигареты, закуренной монстром, стоило им остановиться у гранитного забора. — М? У всех свои слабости, мелочь, — спокойно ответил он на ее немое изумление, локтями оперевшись о камень и всматриваясь в глубину вяло текущей воды. — О, да я просто... Удивлена. Не знала, что ты куришь. А Дрим в курсе? — она отзеркалила его позу, любуясь ломанными отражениями подсвеченного на другом конце набережной дома. — А что, наябедничать захотелось? — проскрипел его тихий голос, прежде,чем монстр вновь затянул под ребра густой, горьковатый дым, выпуская его затем через ноздри тонкими струйками серого смога. Но в ее эмоциях он ощущал явное несогласие, уже не нуждаясь в ответе. Найт знал, что она бы не стала, хотя Дрим на самом деле знал об этом его недостатке, правда и не одобрял — дома запрещал курить. — Ни в коем случае, Мар... И я хотела сказать спасибо... За то, что ты не рассказал о той ночи, — Наир нервно выдохнула, ощущая, что по телу от волнения прошлась мелкая, липкая дрожь. — Давно у тебя эта болезнь? — спросил он, снова глубоко затягиваясь и поворачивая к ней череп, после того, как выпустил дым в холод засыпающей улицы и метко выкидывая остаток сигареты в стоявшую рядом урну. Не хотел слишком долго стоять здесь, вынудив ее мёрзнуть. — С детства. Сколько помню себя, всегда во сне ходила. Проблем с этим было много, но врачи за жизнь ничем не помогли, так что... Так и живём, — Альнаир пожала плечами, последовав за монстром, уверенно зашагавшим к стоянке рядом с кафе. Кошмар больше ничего не сказал, подойдя к черному, незамысловатому автомобилю, открыв девушке дверь и уходя к водительскому месту, пока спутница неловко устраивалась рядом вместе с сумкой с извечными книгами и папкой с дипломом, которую рядом уложил Найтмер, попутно хороня мечты о том, что могла бы вздремнуть на заднем сидении. Монстр немного поерзал, устраивая вектора так, чтобы они не мешали ни ему, ни ей, уцепив их за сиденьем друг с другом. А затем повернулся к Альнаир и одним движением откинул ее кресло в полулежачее положение, пустив по ее душе волну испуга, заставившую его замереть на ней долгим взглядом, особенно отметив вцепившуюся в ткань ее толстовки в районе груди руку. И на напульсник тёмно-синего оттенка, под съехавшим краем которого мелькнула рваная, багряная полоса, перечеркнувшая бледность замёрзшей кожи смутными опасениями. Ее страх лизнул его разум лёгкой обидой и желанием не быть его причиной. — Спокойно, Дрим же сказал, что я не кусаюсь, — фыркнул тот, отстраняясь, только сейчас понимая, что едва ли не минуту практически нависал над ней темной силой своей ауры и внешнего вида, — почти, — ехидно добавил он, тут же мелькая острой улыбкой своеобразного юмора. Девушка порыва не оценила, ощущая себя пристегнутой в таком положении слишком открытой и уязвимой. Найтмер спокойно завел мотор и включил лёгкий обогрев климат-контроля, готовясь трогаться в путь под пугливое молчание Альнаир, в котором был виноват сам, в чем решил реабилитироваться, опуская щиты напускной язвительности, под которой он был настоящим, что не всегда показывал даже брату. — Серьезно, малая, не бойся. У тебя спина устала за день работы, отдохни немного, пока едем. Можешь подремать, я тебя разбужу, — непривычно тихо и ласково прозвучал его вибрирующий голос, а негатив песком сквозь пальцы покинул ее тело, оставив лишь усталость, расслабляющую пальцы, нервно теребившие ткань темно-бордовой одежды. В салоне пахло табаком недавнего курения, видимо дым напитал его одежду, мешаясь с чем-то сладковатым в странном, но вкусном сочетании. Почти уютном, давая понять, что Найтмер такой же живой, как и все остальные. Теплый, чувствующий, со своими слабостями, взлетами и падениями, шутками, умом и опасениями. Это успокаивало, и девушка что-то согласно буркнула в ответ, более расслабленно глядя, как за окнами начали движения световые линии и черты фонарей, оставляя милое кафе за массивом музея позади. Найтмер удовлетворенно хмыкнул, когда ощутил, что флюиды ее души пошли ровными линиями, стихая вместе с эмоциями, превращаясь в обрывки первых отголосков ее дремоты, когда автомобиль вывез их на ровную линию проспекта. Тут было свободно, и машина несла ровным темпом, поймав на каждом перекрестке, специально или нет, все красные сигналы светофоров, замедляя скорость продвижения к общежитию. Город спал приятным бархатом летней ночи, и монстр уже не помнил, когда она в последний раз приносила столько наслаждения, просто потому, что он пытался с кем-то строить мост доверия под ее пологом. Это щекотало волнением, чувством предвкушения и какой-то смутной нежности от того, что под его аурой ворочался комок ее теплых и честных эмоций. Это нравилось невероятно, поскольку с другими встреченными за жизнь существами подобных чувств, даже отдаленно похожих, получить не удавалось. Словно их и не существовало до нее... Кошмар и не заметил, как мелькнул знакомый поворот под арку к общежитию, за которым распростерся огромный парк. И остановив автомобиль напротив, монстр заглушил мотор, рассматривая единственным атоллом зрачка прикорнувшую на откинутом сиденьи приятельницу. — Ну вот, а ты боялась, — тихо сказал он, осторожно коснувшись пальцами ее щеки. Наир вздрогнула, сосредотачивая потерянный и смазанный сном взгляд на Кошмаре, расплетшего вектора, что хаотично ползали мягкими лозами по салону его седана. — М? Ох, уже приехали... Спасибо, Найтмер, — голубоглазая зевнула, прикрывая ладонью рот, вновь вернув чужое внимание к руке. — Наир, покажи руку, — требовательный, скрипящий голос и лёгкий нажим его силы явно дали понять, что подчинение неизбежно, и ещё сонная, не успевшая выставить барьеры сопротивления, девушка протянула к нему ладонь. Найтмер снисходительно покачал головой, перехватив ее и стянув с запястья напульсник под шипение недовольной студентки. По коже обручем тянулась неприятная рана от лески, рассекшая кожу болезненным и незаживающим следом, вызвав у монстра непроизвольное сжатие души под наплывом недовольства тому, что он видел. И ещё одного весьма ощутимого чувства, которое он ни с чем бы не спутал. Беспокойство. Но не ее, а его собственное, из-за того, что ей было больно. И поделать Альнаир с этим ничего не могла, смиренно терпя малые страдания во избежания куда более страшных последствий, которые мог подарить сомнамбулизм. Он быстро стрельнул взглядом до ее озадаченных глаз и вектором осторожно и мягко обмазал эту рану, на этот раз оставив на коже влажный, прилипший темной пленкой след, под которым истерзанная кожа хоть и не до конца, но затянулась, намного уменьшив тянущую боль, местами становившуюся резкой от неосторожности движений. — Чем ты привязываешься? Как будто шнуром разрезано, — Найтмер осторожно осмотрел ее руку, то ли не желая отпускать, то ли думая, чем ещё помочь, но девушка сама мягко вытянула ее из этого бережного плена, отстёгивая ремень на кресле, обшитом мягкой, светлой кожей, и садясь ровно. — Леской. Не купила ещё ленту, времени не было, — она виновато улыбнулась, осторожно, на пробу, касаясь частично залеченного участка, — спасибо. Не знала, что ты умеешь так делать. Найтмер снисходительно что-то проворчал и открыл бардачок, шарясь там ладонью в поисках чего-то подходящего и вполне конкретного. Спустя всего мгновение он всунул в ее руки свой галстук, что лежал без дела уже довольно давно. — Возьми это. Тебе нельзя больше вредить эту руку, хотя бы чередовала что ли, глупая. Галстук резать не будет и не перетрется, как лента, — он помолчал, бросая взгляд на пустой газон у двери входа в общежитие и добавил чуть тише, — не обещаю, но постараюсь помочь тебе с твоим лунатизмом. Может получится придумать что-то получше, — он кивнул на вещь в ее руках и поймал неловкую, но крайне благодарную, усталую улыбку. О, как же он понимал, что значит толком не отдыхать ночами из-за собственных проблем с засыпанием, а потому и сам улыбнулся, ввинчивая в нее свой яркий взгляд бирюзового огня.