Петрикор

Если ушедшая за грань прошлого ночь выдалась тревожной и страшной, то утро, уже плавно убегающее в день — совершенно тяжёлым. Таким же, какой была голова Альнаир, стоило ей открыть глаза и ощутить звенящий в ней гул, повторяющий биение пульса с неприятным эхом явной простуды. Кости ломило ничуть не хуже головы, будто те налились горячим свинцом изнутри. Что, в общем-то, неудивительно, учитывая, как холодно было в лесу, и сколько времени несчастная студентка провела в нем едва ли одетой, скитаясь во власти неугомонного приступа сомнамбулизма. Теперь спутниками нового дня были неприятный озноб и смятение от ощущения того, что спала она явно не одна. Найтмер, к своему раздражённому этим фактом сожалению, был вынужден уехать на работу рано утром, оставив любимую на попечение брата, утром тихо проворчав ему напутствия. И тот теперь неприкрыто наслаждался возможностью быть с ней наедине при таких безнаказанных обстоятельствах, за что ему было самую малость стыдно. Дрим не спал уже давно. Знал, что у нее температура, и просто был рядом, обнимал и ждал, когда та проснется, и теперь любовался ее озадаченностью, от которой душу приятно крутило и щекотало желанием покровительства и защиты, стоило только соприкоснуться взглядами. Солнцем дотронуться до льда. — Дрим? — сонно протянула девушка, тут же хмурясь от того, как жгло горло и вслед за этим пришло понимание, как именно они лежали. Руки монстра покоились за ее спиной, касаясь покрытых жаром лопаток через ткань его же футболки. Неловко ей, бесподобно сладко ему. — Привет, звёздочка. Сильно плохо? Без последствий не обошлось, а ты ещё к нам не хотела, — скелет участливо улыбнулся, своей магией мягко прикрывая её беспокойство, даря чувство надёжности рядом с собой. — Плохо, но не так уж сильно. Который час? — девушка повертелась в поисках часов, и взгляд нашел их у шкафа на стене; они раскачивали золотистым маятником под мерное, звучное тиканье старины, — о, я все пары проспала, вот черт. Потом конспекты переписывать дни напролет... — Хах, мы тебя чуть не потеряли, а ты думаешь о таких мелочах. Отдыхай, милая, это все не так важно. Все успеется, ты, главное, поправляйся поскорее, — монстр ласково погладил потерянную девушку. Под нажимом его ауры нежным комком ворочались чувства Альнаир, так мягко, что походило почти на провокацию, и только знание, что она на такое не способна, останавливало от участия в ответных действиях. Тормозило желание повести себя, как безрассудный юнец. Взяв себя в руки, за что благодарил многолетнюю выдержку и опыт жизни, Дрим отпустил Альнаир из объятий, и поднялся с постели, потягиваясь до хруста в позвонках, скрытых за тканью теплой водолазки, цветом сливавшейся со свободным кроем домашних штанов. Голубоглазая невольно засмотрелась на прогиб его спины, теряя мысли, которые уже было собрала во что-то оформленное. Она была готова поклясться, что слышала, с каким звоном они только что разбились где-то в голове, а их осколки многократно множили эмоцию, подозрительно напоминавшую восхищение и интерес... За это было слегка стыдно. — Ты будешь завтракать? Как дела с аппетитом? — поинтересовался скелет, одергивая кофту и покачиваясь на босых ступнях. — Лучше попить, — недовольно сожмурилась та, садясь и осознавая в полной мере, как штормило и качало от неприятной слабости. Дрим это ощутил созвучно, своей душой, меняя улыбку на выражение обеспокоенности на жемчужном черепе. Хмыкнул недовольно и вышел, намереваясь сделать травяной чай и черкануть Мару пару строк о состоянии девушки в мессенджере. В кухне на привычном месте, в корзинке, нашлись жаропонижающие — лучшее дополнение к чаю, которое только могло быть в данной ситуации. Прихватив с собой нехитрый набор и написав брату сообщение, Дрим вернулся к девушке, что теперь сидела, свесив на пол босые ноги. Рассматривала окружение комнаты, где не была ни разу, а в тонах обстановки угадывался педантичный облик его обладателя. Сотни книг на полках, в довольно строгом порядке, темнота панелей на стенах, напоминавших черный бархат, массивный стол, похожий на тот же, что стоял в кабинете Найтмера, на нем же бумаги, папки и книги, светильники, будто золотые цветы, растущие прямиком из стен, ковер, пушистый и мягкий, с совсем не утоптанным ворсом: то ли ходили мало, то ли был новым. Пахло чем-то кисло-сладким, словно хозяин был ещё здесь... Во всем ощущалось его властное присутствие. Он здесь владелец. Его порядок установлен его руками. За шторами угадывались силуэты деревьев, облетевших и голых, контраст ветвей и серости неба выглядел неуютно. Туда не хотелось даже случайно бросить взгляд, будто деревья напоминали о мертвенном безмолвии лесопарка. — Вот, прими это, — монстр присел рядом, протягивая подруге таблетку и чай. Та благодарно подчинилась, не раздумывая проглатывая лекарство и унимая боль в горле теплом травяного напитка, до середины выпитого залпом. — Спасибо, Дрим... И... Прости меня за то, что не рассказывала, — Наир виновато боднула лбом в плечо друга, что сидел совсем рядом, остро чувствуя нужду в том, чтобы тайн между ними больше не было. Это было трогательно... Дрим буквально плыл от ее действия и открытого доверия, в ответ ткнувшись носом в ее шею и чуть приобняв, притянув ближе. Мурашки прошлись волной, словно перебежав с одного тела на другое. Мешая тепло одного и жар второго. Кружка с недопитым чаем в руке стала неуместной — её мягко вытянули из тонких пальцев и отставили на тумбочку. Чужое дыхание оглаживало тонкую линию шрама. Перечеркнутое им горло было таким мягким, пахло так изумительно сладковато, подбрасывая мысль о собственничестве, ведь это был аромат его шампуня, но страх от касания к старой памяти толкнул барьер его магии колючими иголками, помогая лучше понимать и чувствовать степень правильности действий, помыслов и движений. — Шшшш, не бойся. Расскажешь? — пальцы ласково пробежались по шее, доверительно нежа касаниями кожу, совсем не по-дружески. Пора было раскрывать все карты, и Альнаир даже без мягкости чужой силы понимала это. А Дрим радовался, что может узнать это и без помощи брата, чье присутствие, кажется, вопреки их вчерашнему мнению, задачу упростило бы едва ли. Сродни необходимости, она кивнула, все ещё опираясь на тело монстра, чьи размеренные вдохи и выдохи приятно касались спокойствием разгоряченной болезнью кожи, которую Дрим мягко поглаживал пальцами, все тревоги гася на корню и магией, и своим присутствием. — Меня просто... Со мной познакомился один парень. Был учтивым, показался интересным и начитанным. Я тогда в автобусе ехала домой, разговорилась. Он меня до дома проводил, втерся в доверие, а... потом просто напал, ограбил и скрылся, ещё и поиздевался, сказав, что такую доверчивую любой заберёт с собой в ад, — Альнаир содрогнулась, вспомнив, как лезвие рассекло болью кожу, как под ней же клокотал неподдельный ужас, и с каким чувством в тот вечер погибло ее доверие к окружающим. — Ну-ну, звёздочка, все хорошо. Ни я, ни Найт тебя не обидим, милая, — шептал он искренне. Невесомо поцеловал сгиб шеи. Нежно, до головокружения. Будто пух одуванчика мазнул по коже, щекоткой солнца перерождаясь в лёгкие мурашки. А в нем самом клокотала гроза, метались искры молний, отголоском разнося вибрацию сердитого негодования и желания обидчика отправить в преисподнюю вне очереди. — Его потом нашли, оказалось, он многих так окучивал, запугивал, с кем-то откровенно был альфонсом. В общем-то ничего особенного, попал в тюрьму, а мне потом живи с этим... уродством, — Альнаир чуть отстранилась, пальцами проводя по линии травмы, больше психологического толка, да только так и замерла, завороженная глубиной янтарных омутов так близко, даже и пяти сантиметров не набралось бы, а расстояние мерилось дыханием. — Наир... ты прекрасна, — прошептал монстр, едва заметно подался вперёд. Время словно замедлилось, превратилось в тягучий, солнечный мед с ароматом сладкого клевера, цветущего вопреки осени за окнами. Дрим шел по следам ее чувств, звеневших призывно и чуть пугливо, с нотками разгоряченного болезнью сознания и тем, что он уже неплохо не только чувствовал сам, но и понимал. Ее отношение, что затрагивало их не как пару, а как трио, и стоило дать понять, что с этим все в порядке. И не столько ей, сколько себе самому. Проверка требовала действия, пусть на пробу, пусть ошибочного, но он бы не простил, не попытавшись. Даже попытка сама по себе прекрасна, и не важно, с какой высоты тебе придется падать. Он сократил это расстояние одним плавным движением, смыкая поцелуем губы, между которых мягко провел языком, оставляя на них привкус сладости и ощущая травяной в ответ. Альнаир не могла ни оттолкнуть, ни ответить, колебалась и выдохнула растерянно, но чужие руки так ласково касались спины, а потом чуть потянули к себе уже куда настойчивее; форт ее мыслей был разрушен этой магией, будто волнами стесанные камни смыло в океан, южный, теплый и невероятно глубокий. Дрим действовал на грани фола — за спокойной и чуть рассеянной натурой плясали демоны, и держать их в узде, когда поцеловать оказалось дозволительно, было ох, как непросто. А хлопнувшая в холле входная дверь все волшебство произошедшего оборвала на неоконченной ноте, заставив ее отстраниться, теряясь в омутах золотых звёзд, выражавших теплое счастье и отзывчивую взаимность. — Прости, — шепнула та, с опаской косясь на дверь и ощущая жгучее чувство ошибки. Будто предала только что нечто важное, расстроилась и тут же принялась себя мучить этим, закусывая до крови губы и отводя виноватый взгляд. Дрим лишь хитро хмыкнул, снисходительно погладив ее по голове и оставляя, желая встретить брата, который вернулся разом и вовремя, и нет. Найтмер этот шлейф смешанных чувств ощутил ещё с улицы, и в мрачном проёме коридора недобро сверкал сапфиром сердитого негодования. Расчертил оскалом странной улыбки череп, от которой Дриму было до постыдного смешно: сказывалась эйфория последних минут. — Спрашивать смысла не вижу, — в его голосе сквозила обречённость, темный монстр считал, что проиграл как минимум, досадно, отчаянно и даже больно, на что брат виновато улыбнулся и неожиданно в два шага достиг его и заключил в объятия. — Найт, я был прав. Мы оба. Ей действительно нужны мы оба, осталось только и тебе донести до нее свои чувства, не заставляй ее страдать, — Дрим отстранился, и замершее в бирюзе взгляда удивление вкупе с взметнувшимся за спиной веером векторов заставили златоглазого весело хохотнуть и хлопнуть брата по плечу. — С чего ты взял, если даже не спрашивал, неугомонный? — возмущался Найт, пусть уже и не так яростно, как начал было с порога, скидывая обувь и вешая пальто в проёме гардероба, пока Дрим перебирал купленные им лекарства для Альнаир в пакетике, что стянул с одного из щупалец. — Поцелуй ее, и сам узнаешь, — протянул он, мечтательно улыбаясь, на что Найтмер вектором отвесил ему подзатыльник, мысленно пытаясь хоть немного унять пожар ревностного чувства в себе. — Вроде уже за три сотни лет, а ведёшь себя как пятидесятилетний болван. Она же болеет, а ты лезешь, — проворчал монстр, щупом лозы подцепляя пакетик с таблетками из рук брата. — Считай это лечебной процедурой, — хихикнул тот, уклоняясь от очередной оплеухи, пока Мар мрачной тенью шествовал к их подопечной, что в этот момент сидела в комнате, уткнувшись лицом в согнутые колени и недовольно кусала губы, на которых все ещё гуляла свежесть лета спонтанного поцелуя с Дримом. И как ни хотелось отрицать, но это было приятно, пусть и дергало душу к мыслям о Найтмере, что оценивающе осмотрел ее сжавшуюся фигуру, стоило войти в спальню. — Хей, мелкая. Как твое ничего? — Найтмер привлек ее внимание, большой тенью устроившись рядом и касаясь ее горячего лба вектором, чьё присутствие на коже напоминало прохладу летней воды, — я с работой все уладил и пораньше вернулся, заодно привез таблеток. Пакетик с лекарствами приземлился на тумбочку, брякнув содержимым о кружку с недопитым чаем, уже остывшим, но все ещё ароматным. В дверях пристальной тенью застыл Дрим, жадно глотая и действия парочки, и их эмоции, призванные подтвердить или опровергнуть все их догадки, в которых все же они были уверены куда больше, чем Альнаир, что теперь боялась поднять взгляд на Кошмара. Тот был непоколебим, но сердитый взгляд на Дрима все же бросил, один лишь прищур которого донес куда больше смысла, нежели на то были способны слова. Белокостный понятливо кивнул и вышел, дав возможность им побыть наедине, хотя знал, что Найтмер на самом деле его внимательного присутствия откровенно смущался, чувствуя скованность собственных слов и действий. Не привык, все ещё сердился за порывистость, но со временем оттает. Слишком хорошо они знали друг друга, казалось, даже общаться вполне могли беззвучно. — Чего притихла, принцесса? Дрим язык откусил? — Найтмер свой вектор оставил на ее плечах, стараясь не допускать наглости его шевеления: кончик норовил сползти ниже и мягко ткнуть под бок. На его откровенные слова девушка подняла затравленный взгляд, в котором утомленным туманом скользнуло отчаяние и понимание, что перед ними она была подобна раскрытой книге. Захочешь — ничего не спрячешь и не утаишь. — Найтмер... Я... Я не понимаю, почему так вышло, и что делать с тем, что... Вы оба... Уф, — она беспомощно стала заламывать руки, отчаянно краснея и теряя всю уверенность, что успела наскрести за жалкие минуты прежде, стоило оскалу белозубой улыбки скользнуть по угольному черепу серпом. — Ты про это? — Найтмер уверенно наклонился и тоже ее поцеловал, поймав ртом ее слабое мычание и недоумение, настолько приятное, что монстр сам с тихим стоном не сдержался, векторами касаясь кожи то тут, то там, но стоило ей дернуться, отпустил не медля, оставшись нос к носу близко, соблазнительно проведя своим по ее горячей щеке. Альнаир пропала, возмущалась самой себе, готова была провалиться сквозь землю и даже вернуться в лес, чтобы проверить, насколько ещё разум готов был с ней сотрудничать после пережитого ощущения удовольствия с обоими братьями, которые порочили все то, что она сама о себе думала. — Что вы творите? Это же... неправильно, — нервно заправила за уши винные, чуть встрепанные пряди волос и натянула на ноги одеяло, словно пытаясь скрыть позор своих эмоций простой тканью. — Правильно, неправильно. Слишком много думаешь, детка, — он снисходительно ткнул пальцем в ее лоб, — такое решается не умом, а душой и сердцем. Твои обо мне и брате все поняли правильно, — его рука осторожно легла на участок под ее ключицами, ощущая, как птичкой внутри билась ее жизнь. Это пьянило, до того хмельно и шало, что вектора снова пошли петлями, когда она подняла к его столь близкому лицу свой подернутый дымкой взгляд. — Что мне делать? — ее вопрос сам для нее прозвучал глупо, и девушка улыбнулась неловко, ощутив на щеке и губах выдох Найтмера и гул его довольного урчания. — Для начала, выздоравливай, глупышка, — монстр игриво толкнул спиной ее на постель, на корню срубив собственное желание подмять ее собой и подобно мантре повторяя слова: "Она болеет". Та вздохнула, но едва ли с облегчением, однако, под строгим взглядом монстра всё же кивнула с согласием, отражением которому стал таковой же в исполнении Кошмара. Решив ее не мучить лишними разговорами, монстр из кармана темных брюк вытянул знакомую ткань, такую же, что Наир имела в комнатке общежития, склоняясь над ней и бережно завязывая на тонком запястье аккуратную петлю, невольно сердясь на вектора, что неуместно метались мягкими волнами, будто пытаясь поднырнуть под его руками и заменить собой эту ткань, скрутить тонкие руки и поднять их повыше... Оплести собой каждый миллиметр голой кожи, убегая теплотой воска ниже, ниже и ниже... Ощутить под собой чужое движение навстречу... От этих фантазий стало жарко — щеки замерцали Авророй смущения, пока Наир так доверчиво глядела льдистым взглядом снизу вверх, замерев под ним столь открыто и чисто, что монстру немалого самообладания стоило вести себя прилично. К кровати он ее привязывать не стал: для монстра и его трещавшей по швам выдержки это было чересчур. Хотелось в душ, желательно, в холодный. Коротко кивнув девушке, он на этом ее общество покинул, оставив отдыхать и распоряжаться постелью, лекарствами и сном, чтобы поскорее встать на ноги уже здоровой. Да и времени на размышления ей теперь явно недоставало: братья о намерениях заявили одновременно и вполне очевидно, и загадками своих действий заставили в этом ещё и усомниться. Равно как и в собственном рассудке: Альнаир, стоило Найтмеру уйти из спальни, ущипнула себя за предплечье, на секунду решив, что видит очередной странный сон. Но боль иглами тут же дала ответ — нет, не показалось. Они оба хотели быть с ней, и, вполне очевидно, что о действиях друг друга были вполне осведомлены, против не выражались, но зато всего парой действий сбили с ног, подобно весеннему урагану. Девушка потерла пальцами болевшие из-за простуды глаза и вздохнула глубоко, как только могла, едва сдерживая стон от понимания, что через собственный стыд рвалось тягучее чувство счастья. Такого светлого, что его невозможно было не заметить монстрам, лукаво переглянувшимся в кухне. Дрим задорно толкнул Мара в плечо, а тот, пробурчав что-то вроде "заткнись", принялся заваривать себе чай. Девушка же, долго смотрела на ткань, переливчатую с замысловатым плетением нитей, пытаясь думать о чем-то отвлечённом, но все мысли так или иначе возвращались к Дриму и Найту. К их словам, заботе, жестам и взглядом... Губы горели от поцелуев обоих, и, понимая, что клонит в сон, она привязала руку к изголовью, позволив себе хорошенько выспаться, пока жар планомерно спадал, оставляя напоминанием отзвук слабости и томную сонливость. Все это время братья, незаметно для Альнаир, караулили ее покой: заглядывали тихонько, иногда подкрадывались, проверяя ее температуру, словно не веря, что она у них, пусть и по воле не самых радужных обстоятельств. Проспала Наир до самого вечера, дернувшись в пространном сновидении, где виделся призрачной чернотой жутковатый лес, но тут же ее коснулись руки, привлекая внимание ко взгляду знакомой, темной бирюзы, слитой с тьмой комнаты в одно целое. — Дрожишь. Все хорошо? — участливый бархат голоса и чувство опустошения негативных эмоций с оттенком лёгкого давления, от которого хотелось спать почти моментально. — Найт... Опять тот лес привиделся, — выдохнула она, развязав на руке ткань и садясь, и не успела даже что-то добавить, как тепло живых изгибов осторожно притянуло к монстру, в его объятия и тишину дыхания. Успокаивал. Был рядом и ни о чем больше не спрашивал, понимая ее, как никто другой. — И как тебя одну оставить? — вздохнул Кошмар, но совсем не сердито, наслаждаясь тем, как она глубоко дышит, без слов отвечая, что и сама не понимала, как ей сделать то же самое, ведь... разлучаться не хотелось. И не важно, был ли это страх пережитого, простуда или просто желание быть рядом с теми, кто несомненно хотел большего, чем просто дружба. Большего даже, чем понимание классических отношений как таковых. Это не имело значения. Было лишь здесь и сейчас. Их общество, не требовавшее чего-то экстраординарного. Любовь вообще не ставит условий, она просто есть и всё. Приходит, когда не ждёшь, как снег на голову падает, и не отвертишься, не убежишь и не спрячешься. И случается со всеми без исключений, порой строя нечто совершенно необычное, сочетая несочетаемое, дарит массу новых вкусов, точек зрения, глубин ощущений. О будущем думать не хотелось и вовсе, оно всегда скрыто дымкой, позволяя только строить догадки, не зная наперед, куда уводит тропка судеб. Но одно Альнаир знала наверняка, прямо в это мгновение, начав засыпать снова, на руках монстра, что гладил ее бережно, как только он один умел. Ее тропинка жизни совершенно точно пересеклась с таковыми этих двоих. И не просто пересеклась или пошла параллельно, но соединилась в одну линию, серпантином убегая единым потоком в эту загадочную дымку будущего.