Петрикор

Альнаир, решив, что ее бедная, растерянная душа находится на грани, при первой возможности все-таки улизнула обратно в общежитие. Отговорок нашлось много: комендант заметит отсутствие, на парах пропустит важное, семинар на носу, руководителю сдать материал на предзащиту, староста звонил и спрашивал где она. Но ни одна из причин в действительности не покрывала полностью ее совесть. Девушка отчаянно хотела передышки, переварить все случившееся, уложить мысли, чтобы научиться просыпаться по утрам не в полном шоке от того, на что она подписалась. Ей было приятно, до одури и полной потери способности мыслить здраво, а это уже весомая причина, чтобы взять маленький тайм-аут. Взвесить все сказанные слова и сделанные жесты и хотя бы попробовать взглянуть на все со стороны. Братьям же были написаны виноватые заметки, оставленные на видном месте: под магнитиком на холодильнике, пока оба монстра трудились на работе. Было неловко... Неловко, что ушла вот так. Неловко, что испугалась поговорить лично уже в новом качестве. Неловко опять ощутить желание их к себе прикосновения. А ещё самую чуточку страшно... Альнаир будто не узнавала себя, каждый день смотрясь в зеркало и ища в нем предательского подвоха. Но оно молчало. Молчала и осень, ставшая холоднее на порядок. Студёный воздух по утру белел паром на выдохе, а пальцы, набирающие Дриму сообщение, мёрзли и замедляли бег по экрану смартфона. Монстры отнеслись к ее маленькому побегу спокойно. Найтмер посмеялся даже, сообщив, что "если нужно достанет и из-под земли". А Дрим ласково ворчал в трубку, сказав, что непременно припомнит ее диверсию, а лукавая интонация буквально кричала: не сомневайся, накажу. Короче говоря, студентка чувствовала себя двояко. Поверх всех переживаний крыла волна счастья и тепла, от которого улыбка на ее лице, прописавшаяся там на долгое время, казалась ей самой глуповатой. Влюбленной... За это было стыдно. Ровно на столько, чтобы при встрече с сокурсниками прятать блестящий взгляд в пол аудитории, упрямо слушая речь лектора. Ручка бежала по бумаге убористым почерком, укладывая слова синей линией чернил. Это помогало отвлечься, успокоиться и вернуться в привычный ритм жизни, где, по счастью, все прочее осталось неизменным. Все те же лица студентов, аудитории, в которых пахнет пылью и деревом, кучерявые крыши черепиц домов у реки, площади и мосты тоже те же, и ткань на руке, меняющая дежурство с напульсником вне комнаты общежития, где ее соседка, Лили, опять не появлялась изо дня в день. Все перечисленное позволяло не теряться полностью и потихоньку укладывать все мысли по полочкам получалось вполне неплохо. Аналитический склад ума девушки был в этом хорошим подспорьем, медленно, но верно подводя к выводу. Довольно простому, надо отметить... Если им просто хорошо втроём, то почему нет? Разве имеет значение мнение окружающих? Они не стоят в приоритете, важно лишь мнение этих братьев. И они сами, разве они не дали понять, что делить могут ее лишь друг с другом? Та злополучная ночь многое расставила по своим местам, холодом леса и жаром болезни раскрыв перед ними всю ее суть. Суть, которую оба хотели принять и держать поближе, без всяких причин, выводов и объяснений, по указу, которому подчиняются все иррациональные события. Рациональные, впрочем, тоже. Наир была готова попробовать отдаться этому течению и взглянуть на то, что получилось бы. Любопытство вновь привычно, как и прежде, заворочалось глубоко внутри, а тоска по этим двум монстрам, которых студентка после случившегося не видела больше недели, росла в геометрической прогрессии, начав доставлять дискомфорт. А потому, душевные терзания оборвались с лёгкой руки чуть осмелевшей Альнаир. Она позвонила Дриму. Просто его номер был последним из набранных в журнале звонков, да и работы у златоглазого было заметно меньше, хотя мысленно была поставлена галочка и Найтмеру обязательно набрать. — Хей, здравствуй, звёздочка, — ласково промурчал голос монстра, чья радость от ее звонка едва ли не через край лилась, тут же сменяясь лёгким волнением, которое ощутил сидевший рядом с ним брат, что в тот день уехал пораньше из издательства, — у тебя все хорошо? Ты редко звонишь сама... — Ох, нет, все в порядке, Дрим, — Альнаир виновато отмахнулась, идя в этот момент по залитой светом низкого солнца набережной, дыша в холод дня счастливой улыбкой, — я просто освободилась рано. Думала... может, вы не заняты? И мы... Ну, знаешь... сходим в кино втроём? Ее смущение было слышно в голосе, едва заметно дрогнувшим на последнем слове. Монстр был абсолютно уверен, что будь он рядом, то не устоял бы перед соблазном зажать эту ее эмоцию собственной аурой. Нагло и соблазнительно настолько, что скелет сглотнул, покосившись на кофе, который они с Найтмером зашли попить в центре города, и не думая, что удача будет в сговоре с судьбой. — Ты как будто знала, когда позвонить, Наир. Мы сейчас оба в городе, кофе вот зашли попить с Найтом на проспекте, где ты ела с нами, помнишь? Так что, приходи, а мы пока билеты забронируем, — Дрим подмигнул Кошмару, что смотрел на их беседу бесстрастно, да только вектора, прознав о приходе девушки, начали выкручивать за спиной покатые бока, выдавая причудливые петли, блестевшие отражениями светильников над столами. Это выглядело как плохо прикрытое нетерпение. — О, хорошо, я скоро приеду, — тише обычного прозвучал ответ. Альнаир не рассчитывала на прямое согласие. Волнение окатило подобно ветру, что с реки немилосердно пробирался под пальто, не слишком эффективное в борьбе с влажным, пронзительным дыханием этого города. — Ждём, милая. Не торопись, возьмём сеанс с запасом времени, — обнадежил скелет, не в силах стереть с лица хитрую усмешку. Уже что-то задумал, Найтмер это понял по эмоциям, и стоило Дриму отключить вызов, как ожидаемо сорвался вопрос. — Сдается мне, в твоей голове есть занятная идея? — голос Мара звучал слишком довольно, чтобы можно было всерьез воспринимать суровое выражение угольного черепа. Да и глаз сиял ярко, куда пронзительнее привычного, распаленный огонь которого жег топливо его воодушевления. — Не говори мне, что ты и сам не думал об этом, — фыркнул златоглазый, допивая капучино. — О чем? Я эмпат, а не экстрасенс, дурила, — буркнул на брата, провожая взглядом фигуру официанта. Мысль, пойманная за хвост, гласила простую истину. Дрим все же был прав, он его понял прекрасно, но заставить его произнести это – хотелось. Это вызывало в нем какую-то нотку мазохизма. Ревности, смешанной с пониманием, что в ней в то же время уже не было необходимости. — О шансе побыть с ней вместе... Ближе... Теснее... — лукавый ответ на полтона ниже, и от фантазии, услужливо подставившей объятия его словам, стало волнительно приятно. — Кино? — Кино. Дриму вернули улыбку, не менее предвкушающую и довольную. Должный ответ на правильное предложение. Дело за малым — забронировать места, на одном из тех самых диванчиков в конце зала, тесных, но удобных, в залах, где в это время буднего дня гуляли сквозняки отсутствия зрителей. И, как удачно, что репертуар баловал возможностью выбора, который пал на 3D-фильм в жанре скримерного ужаса, где можно не только нервы пощекотать, но и одну любимую малышку под боком. Идеально! Выбрав самое удобное местечко через смартфон, монстр удовлетворенно отложил его в сторону, подмигнув брату, что на каждый звон колокольчика на дверях косил ко входу бирюзовый взгляд. Ленивый, уставший, но явно заинтересованный. Чего не сказать было об Альнаир, что решила пройтись пешком пару остановок, надеясь, что, быть может, хладнокровный ветер унесет из ее головы все волнения, выбросит их на воду невидимыми лепестками, а их поглотят водовороты течения, которое вот-вот начнет покрываться первыми, робкими льдинами. Но вместо желанной лёгкости мыслей девушка обрела только чувство жгучего холода — пальцы еле гнулись, когда она юркнула внутрь кафе насупившимся воробушком в шапке, тут же замеченная двумя взглядами. Засосало под ложечкой, но явно не от голода. Контраст тепла тут же пробрался дрожью до самых костей, отчаянно хотелось чая, да покрепче, чтобы согнать лёгкую усталость классического дня студента-выпускника. Она шустро скользнула к монстрам, приветливо улыбаясь, но в льдистом взгляде маревом клубилось опасение. Обижены ли они? Осуждают ли? И что вообще теперь говорить... Вместо слов наружу рвалось только дыхание, сдавленное эмоциями, которые братья тут же схомутали и потянули на себя. — Привет, Наир, — первым голос подал Найтмер, вектором утянув ее между монстров, сидевших на гладком покрытии мягкой скамьи у окон, за которыми тихо маячила улица, канал и стена музея. Уютное место, ставшее едва ли не знаковым для всей троицы. — Ты что, в реке купалась? Ужасно холодная, — возмутился Дрим, ощущая холод, а не привычное тепло хрупкого тела рядом. Тут же перехватил ее руку, начав растирать обескровленные лёгким морозом пальцы, а Найтмер тут же оплел поперек талии теплом векторов, двигая к тёплому боку поближе. — Да я просто... Прошлась, а там ветер, — Наир против воли вздрогнула от табуна мурашек, на что Дрим придвинулся вплотную, зажав девчушку между собой и братом, чтобы та грелась. Ее смущение можно было осязать вкусом цветущего клевера на языке, таким, какой он бывает в июне. Найтмер довольно улыбнулся и подал жест официанту, ловя взгляд Альнаир в капкан своего. Цепко, долго и пристально глядя с белозубым оскалом, вблизи различимым делая небольшие клыки. Он стрельнул глазами до ее губ, блестевших сладким волнением и обратно к глазам, ледяным, морозно-зимним. Хотелось греть ее подольше. Лозы своевольничали. Вели себя нагло, лезли за шиворот блузки, рельсами выбрав мягкие бугорки позвонков. Паника в ее взгляде была накрыта покрывалом сразу двух сильных аур, превращая в растерянное, сжатое в комочек существо, которое ну очень хотелось приласкать. Они скучали по ней. Очень. До бессонницы, раздражения и долгого молчания, о котором знали только они сами. Ее сообщений ждали как последней надежды. Голоса — как величайшего чуда света. Опасения, что она не согласится грызли изнутри, жгли душу калёным железом, норовя на них же поставить клеймо одиночества непомерно долгой жизни. А потому они не могли удержаться, словно проверяя, что вот она, действительно согласилась, да ещё и храбро сделала этот шаг навстречу, успев подумать и оценить собственные чувства. — Наир, мы так соскучились, — мягкий голос Дрима совсем рядом, возле уха заставил ее вздрогнуть и повернуться, утопая в медовом взгляде, полном такой теплоты и нежности, что мысли девушки скрутились в коконы, упали вниз с глухим стуком и раскрылись, пуская десятки бабочек щекотать диафрагму трепетом крылышек. — Я тоже, — улыбнулась она, потупив взгляд и переводя его затем от монстра к монстру, — правда... Очень скучала. Просто мне... Это неловко и необычно для меня, вы простите, — Альнаир виновато сжалась, все ещё дрожа от остаточного влияния ветра, который за окнами бился о стекло с тугим гулом нарастающей непогоды. — Ничего. Ты привыкнешь, принцесса, — с одной стороны Найтмер как ни в чем ни бывало поцеловал девушку в плечо, оставив на нем голову и грея сахарно-белую кожу теплом дыхания. — Главное, не бойся. Все хорошо, мы все чувствуем, — Дрим с другой стороны отзеркалил жест брата. И вот тут то Альнаир и поняла, что рассудок начинает плыть именно от этого. Их действий. Тембра голоса. Мягкого, сладковатого дыхания. Рук, на ее теле, да и векторов несомненно тоже. И со звуком опустившейся стараниями официанта чашки с горячим чаем ее душа мелко встрепенулась. Взгляда незнакомца она испугалась едва ли не сильнее собственных чувств, желая на инстинкте отодвинуться хоть куда-нибудь, но... Некуда... — Хей, не думай о том, что скажут другие, малышка, — шепнул Дрим, двигая посуду с напитком ближе к любимой. — Поверь, они о таком забывают слишком быстро, а ты будешь весь день переживать. Хотя... Я бы не отказался тебя успокаивать, это приятно, — фыркнул Кошмар, выпрямляясь, чтобы Альнаир могла согреться напитком и перекусить принесенными вслед за этим бутербродами. Она смущённо вздохнула, но голод требовательно тянул изнутри, желудок сжался лишь от одного вида аппетитных, жареных тостов с листьями свежего салата, мясом и помидорами. Идеальное сочетание на взгляд проголодавшейся студентки, которая поспешила от назойливого дискомфорта избавиться, а заодно и волнение приглушить, пока монстры дали ей возможность пообедать спокойно. Найтмер, впрочем, лозы убрал лишь немного, пригрев их на талии Альнаир. Нагло. Пользовался тем, что к ним она относилась иначе, чем к рукам, а очень зря. "Но знать ей об этом пока необязательно" — коварно усмехнулся про себя черный монстр. Дрим же наблюдал, как девушка ест. Вздыхал мечтательно и теребил край бежевого свитера. Наслаждался тем, как трепыхались чувства любимой под пологом двух немного толкающих друг друга аур монстров. Приятно. Нежно. Как же теперь стало ощутимо их подсознательное волнение. О ней. О том, что откажет, передумает или вовсе испугается. И теперь все, наконец, встало на свои места, будто деталь зашла в пазы, и весь механизм, давно молчавший холодом, пришел в движение, разогрелся и разошелся волнами бурлящих чувств сильного притяжения. Такого, какое бывает, когда сама судьба уготовила вам часть вас самих, помещенную в совершенно другу оболочку. Если бы в их мире было понятие "предначертанные", то Дрим не сомневался в том, что это оно. То самое... Судьба. Кошмар в тот момент переключился на ощущения тактильные. Каждый вдох и выдох Альнаир толкал оплетенные на теле лозы теплом тонкой фигуры в тонком, вязаном джемпере. Мягкая ткань мешала тепло их соприкосновения. И пахло от девушки потрясающе. Чистой одеждой, чем-то сладким, будто цветущими колокольчиками и ей самой. Это возвращало его в тот день, когда он увез ее гулять в поле, тут же и возрождалась память о мягкости касаний... Вектора от этого сжались немного сильнее, мечтая ластиться к ней чаще, и кончик одной из них нечаянно сорвался: нашел ее ладонь на коленке и подлез под тепло руки и пальцев, будто выпрашивая внимания. На ее вопрошающий взгляд монстр, не ожидавший от себя такой подставы, стушевался, покрылся бирюзой смятения и раздражённо, раздосадованно фыркнул, ловя ее потеплевший взгляд. Но стоило ее пальцам чуть сжать мягкость лозы, как разомлел тут же, не сдержав улыбку, перечеркнувшую недовольство на самого себя. Как же хорошо, что она пришла... После еды и теплого напитка, Альнаир действительно ощутила себя куда лучше. Легче и даже свободнее, привыкнув немного к присутствию рядом обоих монстров. Да и сама ведь проявила инициативу, идти на попятную глупо и... не хотелось. Хотелось побыть с ними. Довериться чуть больше. Что она и сделала, стоило умять бутерброд и откинуться на плечо Дрима, благодарно прикрывая глаза и все ещё теребя кончик черного вектора Найтмера в руке. — Спасибо~, я ведь не успела даже поесть за день, как-то всё спонтанно получилось, — тихо поделилась голубоглазая, ощущая, что к лозам добавились руки Дрима, обнявшие со спины. Теплые, крепкие и ласковые, так же как и выдох, пощекотавший ухо и щеку довольным смешком, больше походившим на мурчание. — Не за что, звёздочка. Это такие мелочи. Ну что, ты согрелась? — пальцы перебежали на руки, сжимая девичьи ладони костяными фалангами, удостовериваясь в чужом тепле. Найтмер что-то пробурчал о легкомыслии при выборе одежды на морозную погоду, но не стал озвучивать это в явное осуждение. Стыдно немного, но он был рад. Шанс ее погреть собой был слишком соблазнительным, пусть и чуточку эгоистичным. Этот странный эгоизм разросся мощными стеблями в его душе с той самой ночи, когда он грел ее, прогоняя смертельный холод леса. И позднее, когда держал ее в объятиях, помогая уснуть без неприятных сновидений. И всё-таки они оба собственники... Уже придя в кинотеатр и сев на уготованное бронью место, троица выглядела впечатляюще. Монстры хищно осматривали любое помещение, аурой создавая ареол пустоты вокруг них, заставляя каждого взглянувшего нечаянно нервно потупить взор. Благо в зале уже никого не встретилось — в такое время действительно было мало желающих посетить фильм ужасов. Альнаир только что узнала о выбранном жанре и огласила кинозал смехом. — Серьезно? Нет, я конечно люблю ужастики, но днём их смотреть не так интересно, — она посмеивалась, глядя, как Найтмер пытался прицепить очки для 3D фильма на гладком черепе. Они то и дело сваливались, монстр сердился, вектора ходили ходуном. Мило... Наир стала копошиться в сумке, все ещё улыбаясь широко и чисто, а ее искреннее веселье и удовольствие щекотало души монстров приятной лаской. А ее собственная... звенела капелью весны, идя наперекор поздней осени. Будто готовая топить лёд зимы и собственного взгляда, похожего на рассветную голубизну выси. — Ну, в таком формате должно быть неплохо, — снисходительно наклонил голову Дрим, интересуясь, что делала девушка, когда та с победоносным видом выудила из вещей чудом затесавшийся кругляшок скотча, изрядно истраченного. Студентка часто подклеивала книги, кем-то неряшливо надорванные, чему всегда был несказанно рад библиотекарь, жалеющий о том, что такую милую и чуткую к книгам особу на работу звать было бесполезно — слишком неудобный график, невозможный для сочетания с немалым грузом учебы. — Неплохо, но только когда рядом есть вы, — смущённо фыркнула в ответ, приклеивая дужки очков сперва на черепе Дрима, а затем и Найтмера. Не сваливались, но выглядели монстры забавно, вызвав ее смятый в кулак фырк смеха. — Смешно тебе? Ну, мелочь, будь внимательнее, кто потом посмеётся, — проникновенный голос Мара порочил все мысли терпкой дрожью мурашек, от которой Наир растерянно взметнула к бирюзе глаза свой взгляд. Нос к носу. И яблоками пахло. Попалась. Найтмер мягко ткнулся ртом в ее — приоткрытый, скрашивая тесноту присутствия поцелуем, нежным, для такого как он. И Наир несмело ответила, ощущая чужой взгляд позади. Мысли клубком нитей путались и рвались на середине, так же как и дыхание, но все было хорошо, медленно, ласково, по медовому сладко с лёгкой горечью чего-то дикого. Теперь то это распробовать удалось. Однако стоило ей отстраниться, увидев самодовольную улыбку с тенью наглости на темном черепе, как разум потонул в новом витке поцелуя, но уже в исполнении Дрима. Огонь и лёд... Златоглазый, вопреки рассеянному и спокойному виду был... Как омут с дьяволятами. Игривый, охочий до языка и укусов, да за бока пощипывал с наглостью, не присущей, казалось бы, такому как он. Как диким, бортьевым медом на языке мельтешил привкус лета. Тягуче и горячо. Альнаир была поражена такой взаимодополняющей разнице, но теперь ощущала себя... увереннее. Слушала зов души и подчинялась, ориентируясь на интуитивное понятие: "правильно". С ними было правильно... А больше ничего и не требовалось. Фильм начался. Первые кадры его для девушки прошли в каком-то тумане, вязком, как сахарная вата. И отчего-то казалось, что ее привкус невесомым касанием витал на языке. Как и фантомное к нему касание чужих... Под очками не видно было ее блестящих лихорадкой глаз, а сердце билось нежной канарейкой глубоко в груди. Волнительно было на таком... свидании, а это, судя по всему, было действительно оно. Но, стоило прислушаться: волнение было вызвано счастьем. Оно гнало эти волны, подобно брошенному в ручей камушку, что оседал где-то под ребрами ласковым трепетом крыльев мотыльков. Кадры и сцены начали складываться в неплохой сюжет, и Наир действительно увлеклась, пригревшись на диванчике между двумя скелетами, каждый вдох и выдох которых ощущался движением под боком. Страшные и резкие вылеты в трехмерном фильме выполняли свою роль на твердую пятерку. Альнаир вздрагивала, руками хваталась за что придется. И не сразу понимание било по мыслям плетью: это явно не подлокотники... Колени братьев, безусловно, альтернатива достойная, но смущение и испуг другого толка заполнял и без того вспугнутый фильмом разум. Тут же пальцы судорожно сцеплялись между собой, а темнота зала радовала сотрудничеством в укрытии пунцовых от стыда щек. Новая волна сюжетного поворота была безнадежно упущена касанием поцелуя к шее. А следом и второго. Одновременно, но с другой стороны, заставляя вздрогнуть от того, как зажало между двух тел, плохо видимых в темноте зала, а от громкого звука, Наир ещё и вздрогнула. Тихий шепот в самое ухо, призванный успокоить. Волнительно до дрожи, которую наверняка чувствовали оба монстра, что наслаждались неприкрыто... Она такая трепетная, растерянная и ещё не привыкшая — от этого вело в смазанной карусели любую картинку. Полог ее эмоций был свернут и чуть зажат, не давая расползаться страху, но это же и выкручивало тумблер их собственных эмоций почти на максимум. Руки пойманы в плен чужих, переплетая пальцы. Мысли осыпались поцелуями, в которые увели филигранно и нежно, меняясь поочередно, а фильм... Фильм вдруг стал постным и наигранным. Смотреть его больше не имело смысла. Важным было лишь чувство бесконечной ласки рядом и удовольствия от такого времяпрепровождения. Ни Дрим, ни Найтмер черту не переходили. Они просто целовались с Наир, выражая весь спектр чувств. Соскучились. Любили. Хотели быть рядом... И все это в унисон звучало с ее собственным ощущением катарсиса. И деться от этого некуда, но, вжимаемой в спинку мягкого диванчика в пустом зале, это, впрочем, сделать хотелось все меньше. Когда пошли титры, Альнаир осоловело встрепенулась. Когда все так быстро закончилось, а самое главное — чем? Девушка стыдливо прятала взгляд в пол, ноги дрожали, а по крови гулял настоящий жар. Она чувствовала себя слегка помятой, разнеженной лаской братьев и даже немножко дурочкой по причине полного отсутствия мыслей в голове. Дрим довольно потянулся, очки давно валялись на столике напротив дивана, когда именно все их сняли — черт его знает. Кажется инициатором был Найт, что выглядел счастливо-спокойным. Вектора покоились на девичьих коленях, обвивая их пожалуй слишком откровенно, но судя по сменившемуся выражению его лица, для монстра этот факт стал постыдным откровением. Лозы тут же отпрянули, а Мар недовольно что-то прорычал, отворачиваясь, чтобы унять клокочущее внутри смятение и что-то, что снова приходилось сдерживать. Дрим был спокойнее внешне, но внутри... Внутри бурлила горячая магма вулкана, блеск которой выдавали потемневшие зрачки, походившие теперь на смолу в закатном солнце. Покидали зал в молчании, и уже на выходе, отдавая очки билетеру, Дрим почти промурчал вопрос: — Тебе понравился фильм, малышка? От таких слов спина стала прямой, словно пронзенная током. Любопытный взгляд женщины у дверей добавил в огня топлива, и Наир покраснела, спешно отходя от зала в простор пустого холла. — По мне, фильм был достаточно занятный, особенно ближе к финалу, — добавил Кошмар, не отставая от полностью красной девушки ни на шаг. Это смущение едва ли не ножом можно было резать, и братья довольно переглянулись между собой, держа шаг ближе к Наир, почти касаясь ее плечами. — Ага, занятный. Я едва ли помню, о чем он был, — фыркнула девушка, чуть успокаиваясь не то от их воздействия, не то просто потому что на просторе пустых помещений и в свете ламп было полегче с собой совладать. — Лично я не против повторить, если хочешь узнать, чем все кончится, — Найтмер говорил так, что двусмысленность витала в каждом слове фразы, заставив Альнаир поднять на него умоляющий взгляд, в котором застыла просьба прекратить, — расслабься, принцесса. — Хей, не пугай ее, ещё поймет неправильно, — недовольно одернул Дрим, повернув к лестнице на выход из кинотеатра. Улица дохнула холодом усилившихся заморозков, дрожью пробежала по телу и скрылась где-то на пояснице иголочками недовольства. После тепла плестись до дома было лениво... Метро, толчея, голод, вспыхнувший с новым рвением молодого организма — все это сочеталось с ранней темнотой предзимнего вечера. Вечера, который на самом деле, несмотря на все прочее, казался теперь волшебнее любой зимней ночи, когда рядом шли они. Те, кого Альнаир действительно полюбила всей душой, и наконец, старалась жить с этими чувствами в полную силу. Они ее этому научат.