Охота и пристрастие

Очень неспроста Натаниэль привёл себе в сравнение лису. Его небрежно уложенные в лёгкое облако волосы цвета меди, умные, но абсолютно безучастные, холодные глаза, смотрящие на всё, как на мишень. И плутоватая улыбка бархатных губ. Обезоруживающая и манящая. Нелепый контраст, который сковывает тревогой желудок, гнёт извилины и вцепляется мёртвой хваткой в сердце. Накрахмаленная белоснежная рубашка обнажала грудь, совершенно не стесняя мужчину. Его растомленная поза явно указывала на то, кто здесь хозяин. Левая рука покачивала бокал, позволяя напитку переливаться под светом пламени. Горячая перемена в его лице была столь стремительна, что Эндрю уже кажется, будто глаза напротив затуманил алкоголь, а прочее - реакция на упоминание увечий, поэтому нельзя предположить ничего существенного. Но для себя он решил, что даже, если для Хэтфорда он просто птичка, то у этой птицы будет острый взгляд, пронзающий клюв и цепкие когти, которыми вынет всю правду из этого отъявленного негодяя: – Трагическое происшествие. Невероятная жестокость. – Она служила у Вашего отца. – Тогда Вы сами понимаете, сколько у неё могло быть врагов. – Не всякий осмелится стать на пути у семьи с подобным влиянием. – Они не столь рассудительны. Вопрос лишь в том, кто больше заплатит. У кого деньги - у того и власть. В том числе над чужой жизнью. – Не так много людей могут позволить себе заплатить больше Вашего. – Может быть, сама королева Англии? - ехидничает Натаниэль, как ребёнок. Эндрю качает головой каким-то своим мыслям: – Из этого следует, детали для Вас безызвестны. Где Ваш отец сейчас? – Поверьте моему слову, я бы и сам хотел это знать, - снова тень скользнула по его лицу. Миньярд одним глотком опустошает свой бокал и понижает голос до полушёпота: – Самые тяжкие злодеяния так или иначе связаны с Вами, мистер Хэтфорд. И что мне прикажете с этим делать? – Вы хотите принудить меня говорить, но, к сожалению, мне нечего Вам дать. Я бы написал чистосердечное, если бы это подарило мне хоть одну Вашу улыбку. Выглядите уставшим. Вам следует отдохнуть. Констебль поднялся, поставил бокал и нацелился на входную дверь: – Здесь Вы правы. Я должен выезжать. – Не должны. Вы можете переночевать в моём доме. Я попрошу Кристофа подготовить для Вас комнату. Уже очень поздно и я не принимаю отказа. Я верю, Вы джентльмен. – Будь по Вашему, мистер Хэтфорд. – Натаниэль, прошу Вас, Эндрю. Будьте, как дома. Граф освободил кресло и вышел за дверь, оставив гостя в кабинете. Эндрю не осталось ничего другого, как последовать за ним. Вновь оказавшись в зале, он никого в нём не застал, поэтому решил освежиться перед сном на прилегающей к комнате террасе. Прохладный воздух мгновенно охладил жар его тела. Слишком много мыслей роится в его голове и слишком много чувств разобщают непоколебимость, веру и стремление, с которыми он сюда вошёл и, кажется, оставил тлеть у того камина. У лорда много тёмных пятен в биографии - это не подлежит неверию, но нутро подсказывает Миньярду, что не всё так, как выстраивалось в его мозгу. – Прошу прощения, что нарушаю Ваше уединение, но я окончил приготовления и пришёл уведомить, что Вы можете отходить ко сну. Эндрю обернулся: – Спасибо, Кристоф. Мажордом кивнул и попятился внутрь. Эндрю вошёл следом за ним, гадая, придёт ли к нему сон в эту необыкновенную ночь.

***

Когда Эндрю открыл глаза, солнце вовсю заливало его комнату. Его тело отозвалось сладкой истомой. Он никогда ещё не спал так сказочно чудесно. Массивная кровать с пологом, с четырёхслойной периной, покрытой сатиновыми бордовыми простынями, три пуховые подушки и одеяло из верблюжьей шерсти. Ложе достойное принца, а не мужчины его класса. Он спустил ноги и позволил себе насладиться этим ощущением ещё минуту. Но в его жизни умиротворение никогда не становилось другом, и сейчас оно было бесцеремонно прервано настойчивым стуком. Констебль покинул свою постель, и, распахнув дверь, обнаружил за ней Кристофа: – Милорд просил не беспокоить Вас, но на часах уже послеполуденное время, и я беспокоюсь, не пропустите ли Вы нечто важное. – Как? - Эндрю сокрушённо опустил руки, - Я безнадёжно запоздал на службу. Я чувствовал, что добром это не кончится. – Моя матушка говорила мне "двум смертям не бывать". То, что уже случилось - неизбежно. Но Вы можете повлиять на дальнейший исход. А ещё она говорила, что ни при каких обстоятельствах нельзя пропускать завтрак, поэтому я держал его на небольшом огне всё это время. Спускайтесь в обедню. Эндрю в замешательстве смотрел вслед уходящему дворецкому.

***

Кристоф заканчивал сервировать стол, когда Эндрю вошел в обеденный зал. Хотя, назвать залом было бы слишком преувеличенно. Из мебели здесь располагались лишь многочисленные настенные и напольные шкафы для хранения утвари, стол и четыре стула. Печь и мойка, очевидно, размещались в соседней комнате. Устроившись, Эндрю увидел перед собой тарелку с двумя яйцами, лососем и трюфелями. Справа от него на блюдце лежал тост с джемом, а слева - чай с фруктами. Воистину королевский завтрак. – Приятного аппетита, сэр, - чуть поклонился служащий. – Спасибо, Кристоф, - вежливо улыбнулся Эндрю, - Выглядит божественно. – Очень приятно слышать похвалу в свой адрес. – Это Вы готовили? – Да, сэр. – Разве здесь нет кухарки? – Нет, сэр, я один присматриваю за всем в этом доме. – Наверное, много работы, - "Например, убирать трупы" мысленно подметил Эндрю, но Кристоф лишь неопределенно пожал плечами, тогда он продолжил: – Почему так? Дворецкий угрюмо сдвинул брови и испытующе заглянул Миньярду прямо в глаза, будто искал в них какие-то ответы: – Так пожелал милорд. – Давно Вы обслуживаете мистера Хэтфорда? Наступила длительная пауза, вновь сопровождающаяся проницательным недоверчивым взглядом: – Я служил ещё у его отца. На этой фразе Эндрю оторвался от своего завтрака, в надежде, что это оно: – Что с ним случилось? – Он уехал отсюда давным-давно и вряд ли я смогу что-то сказать Вам о его местонахождении, если именно это Вы пытаетесь выведать. Миньярд не стушевался: – Каким он был? То есть, каким Вы его помните? Кристоф вытянулся в струну. Очевидно, его нервы напряжены, что возбудило в констебле мрачное подозрение; посвящён ли дворецкий во все подробности жизни своего хозяина, и в какой мере он причастен к совершенным преступлениям? – Я - Кристоф Ларц, родился в 1621 году в Саарбрюккене - немецком городке на границе с Францией. Через год после начала франко-шведской войны, то есть в 1636 году, она дошла и до нас. Это было время перемен и установления новой власти. Наш город оказался под огнём. К нам пришли люди, которые грабили наши дома, оставив жителей бедствовать. А тех, кто сопротивлялся - убивали. Но были ещё те, кто пришёл не за провизией, а за подчинением. Среди них был и Натан Веснински, в последующем Хэтфорд. Придя в Германию, он был никем. Но ушёл он одним из богатейших власть имущих. Он самозванец, служивший у японского преступного сообщества, решивший украдкой обогатиться за наш счёт, пока гремит война. И для него не было причин оставлять в живых. Он убил моих родителей и привёз меня сюда служить ему. Натан приобрёл этот дом и всю жизнь с пятнадцати лет я провожу здесь. Через пять лет он встретил Мэри Хэтфорд - мать Натаниэля, а через десять родился и он сам. Я глубоко привязан к нему. Он - единственное доброе и светлое, что было у меня за все эти годы. Именно поэтому я обеспечу его сохранность, чего бы мне это не стоило. Эндрю с жадным интересом впитывал каждое слово. Мерцающий свет правды пролился на него и новые надежды зародились в его сердце. – Отдаёте ли Вы отчет в том, какие компрометирующие подробности только что мне поведали. – В полной мере. Но, как я уже сказал, я буду обеспечивать безопасность господина до конца своих дней. Вы ничего не зафиксировали, а Ваши слова не стоят ни цента без доказательств, поэтому я просто могу сказать, что Вы всё выдумали, потому что ищите лживый предлог, для того, чтобы досадить моему хозяину, предположим, из-за его высокого положения. Вчера вечером Вы пришли сюда с непристойными обвинениями, а когда мы попытались с Вами по-человечески всё обсудить, то назло утащили наше столовое серебро. Изложив свой план, дворецкий с вызовом улыбнулся и присел напротив. Порция уже остыла, но Эндрю было уже не до неё. Он уже не ручался за своё самообладание, растеряв всю невозмутимость: – Боюсь, я всё ещё не осознаю, что руководит Вашим поступком? Почему, в таком случае, Вы всё мне это рассказали. Зачем так рисковать? – Видите ли, я очень хорошо разбираюсь в людях, и вижу в Вас зерно здравого рассудка. А также способность к критическому мышлению и сопереживанию. Я хочу, чтобы Вы помогли моему мальчику. – Помог в чём? – Выследить и убить Натана Хэтфорда.