1942
Когда Баки вышел из военкомата, где проторчал добрых три часа, на улице уже смеркалось. Тёплый сентябрьский вечер раскинулся над городом, наполняя воздух мягким ароматом уходившего лета и спелых яблок на прилавках. Вдохнув полной грудью, Баки ещё раз поправил фуражку, съезжающую на бок от каждого шага, и двинулся вперёд по знакомым улицам. Люди мельтешили по тротуарам, детвора то и дело норовила попасть под ноги прохожим. Баки даже не фыркнул, когда его нечаянно толкнули. Он соскучился по оживлённому родному Бруклину, в котором всегда кипела жизнь. Даже по местным выпивохам, с которыми раньше нередко дрался из-за недопониманий. Сумерки спускались не спеша — темнело постепенно, словно солнце хотело задержаться в этом дне как можно дольше, продолжать светить лучами на стены домов и кроны ещё зелёных деревьев. Баки шагал медленно, никуда не торопился — он уже дома, теперь спешить было некуда. Дорога до дома не заняла много времени. Запрыгнув в последний момент в трамвай, Баки сократил время прогулки, проехав несколько остановок. Он порядком отвык от всего этого за время, проведённое вдали от дома. И не хотел упускать возможности наверстать всё заново, пока не уедет на фронт. По окончанию базовой военной подготовки, его и ещё несколько солдат отправили на курсы снайперов, с более углублённым изучением искусства стрельбы, нежели это давали в лагере. Если Баки думал, что раньше не было времени на сон и письма близким, то, приехав в другое место, увидел, что здесь хоть моргать бы успевать! Дни летели стремительно, но каждый из них был крайне утомительным. Заваливаясь вечером в кровать, Баки моментально проваливался в сон, как только закрывал глаза. А в следующий момент в сознание прорывался строгий голос командира, кричащего неизменное «подъём!». Так и прошли два месяца. Таких быстрых, но бесконечно долгих месяца, в течение которых Баки думал, как вернётся домой, как встретит семью и Стива. Никому он не успел послать ни строчки, что вынужден задержаться. И сейчас очень надеялся, что ни сестра, ни Стив не подняли шумиху из-за его отсутствия. В последний день всех созвали на строевую. Объявили об окончании подготовки и раздали звания. Баки теперь сержант Барнс, первый снайпер в сто седьмом пехотном. И, разумеется, выдали солдатам новую форму, которую те обязывались носить всё время увольнительной перед отправкой на фронт. Жёсткая ткань оказалась крайне неприятной на теле, но никто не стал жаловаться по очевидным причинам. Двери трамвая открылись с противным скрипом — правительство всё обещало заменить общественный транспорт в городе да никак не выходило. Слегка поморщившись, Баки спрыгнул со ступеней, перепрыгивая лужу на остановке. Запачкать форму в первый же день не хотелось. Стук в дверь собственного дома показался ему оглушительным в вечерней тишине района. Здесь редко проезжали машины и по вечерам не гуляли люди. По сравнению с местом, где жил Стив, дом Баки находился в какой-то глуши. На деле же разница была всего в несколько кварталов. — Добрый… Баки! — Ребекка, не договорив, бросилась ему на шею, повисая на ней. — Господи, ты засранец! Мы уже успели помянуть тебя, оплакать и снова поверить, что с тобой всё хорошо. — Привет-привет, — прошептал Баки ей в волосы, зарываясь носом в каштановую макушку. — Ты меня сейчас задушишь. — Давно пора, — фыркнула она, отстраняясь. — Как мама с папой? — уклончиво спросил Баки. Бекка рывком сняла фуражку с его головы, взъерошивая прилично отросшие волосы рукой. — Сам узнаешь, — Ребекка прошла в гостиную первой, ведя Баки за собой. Будто он забыл расположение комнат в доме, где вырос. — Ма, па! Смотрите, кого нашла на пороге! Барнсы резко обернулись. Уинни застыла в шоке, так и не сев на диван. Мистер Барнс поднёс бутылку пива ко рту, да так и замер. — Джеймс Бьюкенен Барнс! — в голосе женщины играла материнская нежность и строгость. — Нельзя появляться так внезапно, когда мы уже надумали чёрт знает что! — Ну, мам, — протянул Баки, раскрывая руки. — Я не мог предупредить, прости. — Не так я тебя воспитывала, — проворчала женщина, крепко обнимая сына. — Ты же всегда знала, что я больше пошёл в отца, — снисходительно ответил Баки, чуть приподнимая маму над полом. — Я по вам скучал. Объятия отца всегда были крепки, но сейчас Баки отчётливо почувствовал, как в его спине что-то слабо хрустнуло. Похлопав его по спине, мистер Барнс отстранился, смотря на сына с гордостью. Хотя ранее он первым заявил о том, что против службы Баки. Уинни накрыла стол за рекордные двадцать минут. Баки непринуждённо болтал с Ребеккой и отцом, сидя на диване. Рассказывал о тренировках, курсах, о которых он и не смог предупредить — почту туда не приносили, да и времени написать что-то и тайком передать не было. Бекка то и дело интересовалась, не был ли ранен Баки, не получал ли каких-то серьёзных травм. Баки только снисходительно улыбнулся и спокойно сказал, что в него несколько раз чуть не выстрелили. — Так ты теперь… — Ребекка указала пальцем на погоны, пока Баки ел. Домашняя еда была в сотню раз лучше той стряпни, что давали на службе — переваренное, недосоленное и противное. Но другого выхода не было, приходилось есть. — Сержант Барнс, мэм, — громко ответил Баки, пытаясь перекричать радио, которое никто не сделал тише. За «мэм» получил под столом от сестры и рассмеялся. — Почему тебя подняли до сержанта так быстро? — поинтересовался мистер Барнс, катая в руках шарик из хлеба. — Во-первых, те снайперские учения, — начал Баки, отложив вилку в сторону, чтобы никого не покалечить, если станет ею размахивать. — А так, полкам не хватает старших по званию, тех, кто сможет руководить какой-то частью солдат. Вот и повышают лучших за короткий промежуток времени. — Помню, в моё время, чтобы дослужиться до сержанта, нужен был не один год, — отец покачал головой, и Баки прочёл в его глазах разочарование. Очень надеялся, что не в нём. — И когда уходишь? — У нас увольнительная на две недели, после отправляют в Англию, — просто ответил Баки, загребая вилкой мягкий рис. — К окончанию срока должна прийти ещё одна повестка. Мистер Барнс лишь хмуро кивнул, без особого энтузиазма ковыряясь в собственной тарелке. Лица мамы и Ребекки чуть исказились, и Баки мог бы поклясться, что увидел на них ужас. Баки тяжело выдохнул. Он понимал их реакцию и состояние — в их квартале уже некоторым людям начали приходить похоронки. И никто — сам Баки уж тем более — не хотел, чтобы подобное письмо пришло его семье. После ужина Бекка отпросилась прогуляться с Баки по улицам, пообещав помыть посуду после. Пусть ей было далеко за восемнадцать, родители всё равно беспокоились и пытались оградить дочку от гипотетических опасностей. — Сил нет, — пожаловалась она, как только за ними закрылась дверь. — Мне почти двадцать четыре года, а контролируют, как какую-то малолетку! — Они просто переживают, — мягко ответил Баки. — Тебя везде и всегда отпускали, — едко заметила Ребекка, сжав кулаки. — После, конечно, вы со Стивом находили себе проблем, но зато тебя не запирали дома. — Бекка, — начал Баки, повернувшись к ней. Они шли медленно, неспешно, просто гуляя по улицам Бруклина без особого маршрута. — Ты девочка. А я, как видишь, нет. Когда я ввязывался в неприятности, то мог постоять за себя. — Я… — Не перебивай, — Баки махнул на неё рукой. — Я в тебе не сомневаюсь, думаю, ты и мне зад надерёшь. Но шариться по вечерам по нашим улицам — не самое безопасное занятие. Так что, будь добра, всё же слушайся родителей. Они в чём-то правы. — Хм, — Ребекка резко выдохнула. — Ладно, может это и логично. Буду эти две недели ходить с тобой. Если не сбежишь к Стиву. — Ну… — неуверенно протянул Баки и ухмыльнулся уголками губ. — Так я и знала, — заключила Бекка. — Ты Стива любишь больше, чем родную сестру. Всё с тобой понятно. — Я люблю вас обоих, — Баки серьёзно посмотрел на неё. — Просто по-разному. Было бы странно, если бы к тебе я чувствовал то же, что и к нему. — Боже! — она вскрикнула, на метр отскочив от рассмеявшегося Баки. — Не-е-ет, спасибо, мне такого не надо. Не так уж я и претендую на первое место. С Ребеккой всегда было легко — совсем небольшая разница в возрасте позволяла советоваться с младшей сестрой, играть в детстве и делиться сокровенным, когда они стали старше. Она могла шутить, подначивать Баки насчёт того, о чём он рассказывал. Но никогда не обесценивала это. Баки болтал с ней часами. Говорил обо всём и ни о чём, перескакивая с темы на тему, иногда теряя нить рассказа. Ребекка была очень похожа на него — внешне, да и характер сходился. Сошла бы за женскую копию. Баки не знал, как можно выдержать кого-то с характером, почти идентичным его, но это оказалось не так сложно. Они прочесали весь их район, когда Ребекка заявила, что устала. Баки скептически поднял бровь, смотря на неё — раньше они с Манхэттена пешком доходили до Бруклина, и никто не жаловался. Присев на скамейку у тропинки в небольшой парк, Баки выжидающе посмотрел на неё. Обычно его взгляд мог разговорить кого угодно. — Ладно, я не устала, — призналась она через несколько минут. Баки удивлённо поднял брови, ожидая продолжения. — Я подумала, что хорошо было бы тебе зайти к Стиву сегодня. — Не поздновато? — Поверь, — Ребекка расплела косу, позволяя волосам рассыпаться по точёным плечам, — то, как он ждал тебя, стоит визита и в три часа ночи. Чем раньше, тем лучше. — Тогда я провожу тебя до дома и… — Баки сделал паузу, вдыхая тёплый воздух, — и пойду к нему. — Я могу и сама дойти, чтобы ты время не терял, — осторожно предложила она. — Отличная попытка, Бекс, — Баки легко хлопнул её по ноге. — Но я приведу тебя родителям в целости и сохранности. Двинулись в сторону дома под тихое фырканье Ребекки и неразборчивые возмущения. А Баки глупо улыбался — не мог ничего с собой поделать — ведь скоро он увидит того, о ком грезил и мечтал долгие месяцы. Вернуться домой было отличным бонусом перед неизменным будущим, которое придётся принять.***
Стив сидел последний час на крошечной кухне, делая закраску нового рисунка акварелью. После того, как он перепутал стакан, где споласкивал кисти, и чашку с остывшим чаем, Стив убрал её подальше, не желая пить чай с красками. Рисовал и чувствовал, как слипались глаза и неумолимо клонило в сон. Послышался настойчивый стук в дверь. Резко подняв голову с локтей — когда только успел прилечь? — Стив сморгнул сон, щурясь от яркого света лампы. Часы показывали начало первого. Мысли в голове путались, смешивались в один клубок, не позволяя сосредоточиться на звуках за дверью. Стук повторился. Пересилив себя, Стив встал со стула и в один миг осознал, что его спина неприятно гудела от долгого сидения в одной позе. Доковыляв до двери, он не удосужился посмотреть в глазок на гостя за ней. Пробурчав нечто нечленораздельное, Стив повернул ключ в замке, распахивая дверь настежь. И замер, не в силах произнести ни слова. — Выглядишь так, будто призрака увидел, — неуверенно протянул Баки, опираясь плечом о дверной косяк. — Мать твою, — на грани слышимости прошептал Стив, неверяще смотря на него широко распахнутыми синими глазами. — Баки… — Да, Стиви, да, — Баки чуть стушевался от напора, с каким Стив налетел на него, крепко обнимая. Стив почувствовал сильные руки, подхватившие его чуть приподнимая над полом. Хотел бы он остаться в этих руках до конца своей жизни. — Я так скучал, — тихо проговорил Баки куда-то в светлые волосы. — Я места себе не находил эти два месяца! — Стив отстранился, всё ещё глядя так, словно боялся вновь развидеть Баки, как только закроет глаза. — Хоть бы что-то отправил! — Стиви, не кричи на весь дом, люди спят, — мягко сказал Баки, проходя за Стивом в квартиру. — Я всё тебе расскажу, правда, расскажу, только дай сначала насмотрюсь на тебя. — Ой, ну тебя, — фыркнул Стив, собирая разбросанные на столе краски. — Чай, кофе, недопитый ром? — Я чертовски устал, — Баки упал на стул, откидывая голову назад. — Доставай ром. Стив наклонился и открыл дверцу тумбы, вытаскивая оттуда тёмную бутылку, в которой недоставало половины. С гулким стуком поставил на стол два стакана, садясь рядом с Баки. Придвинуться бы чуть ближе, так можно почувствовать тепло его тела даже через плотную ткань формы. Из соседней комнаты послышалось протяжное мяуканье. Баки резко повернул голову, находя глазами комочек, сидящий на полу. Кажется, именно об этом и рассказывал Стив в письме. И обещал познакомить лично. Шерсть в желтоватом свете лампы тепло отливала шоколадом, и Баки невольно удивился, что вообще бывают такие породы. Не верилось, что Стив нашёл такую красоту на улице. — И это… — О, — красноречиво ответил Стив, глядя туда же, куда и Баки. — Это Брауни. Не спрашивай, почему в честь пирожного, все вопросы к Бекке. — Я думал, он рыжий. — Ну, когда я его нашёл, он вообще был почти чёрным от грязи, — мягко сказал Стив и позвал котёнка ближе. Услышав голос хозяина, маленький комочек промчался из гостиной на кухню, настороженно подходя к Баки. — Он был ещё меньше, дрожал и… я решил, что нужно его забрать. — Я же не люблю животных дома, Стив, — выдохнул Баки и распахнул глаза, когда Брауни вцепился когтями в его брюки, норовя залезть вверх по ноге. — Так, нет, только не на новую форму, боже, Стив, сделай что-то! Стив только рассмеялся, наблюдая за озадаченным другом, уже держащим котёнка в руке. Он был не больше его ладоней, сложенных вместе. — Он мягкий… — прошептал Баки. — На самом деле это больше кот твоей сестры, чем мой, — Стив погладил каштановую спину кота, пробегая пальцами по гладкой шерсти. — На тебя похож. Баки удивлённо замер, забыв, что хотел сказать. — Чем же? — По крайней мере, цвет шерсти такой же, как твои волосы, — Стив зрительно сравнил и, убедившись, кивнул сам себе. — Бекка посоветовала назвать его твоим именем. — Я знаю, с кем расправлюсь завтра, — мрачно проговорил Баки. Но тут же уставился обратно на котёнка, начавшего мурчать. — Стив, давай выпьем. Слишком много всего за короткий промежуток времени. Стив бережно посадил Брауни себе на колени, позволяя тому потоптаться и наконец-то улечься, зацепившись коготками за домашние штаны. Баки переводил взгляд удивлённых серых глаз со Стива на кота и обратно, не веря, что это теперь действительно будет жить с ними. Нижняя часть брюк была покрыта лёгким слоем шерсти. Баки выругался, когда понял, что сейчас это никак не убрать. А желания чистить форму этим вечером совсем не было. Он молча встал, направляясь в спальню и надеясь, что Стив никуда не перекладывал его одежду. — И откуда у тебя такие запасы выпивки? — поинтересовался Баки из соседней комнаты, снимая китель. — С того раза осталось, перед твоим уходом пили, помнишь? — бросил Стив, разливая золотистый напиток по стаканам. А Баки остановился на полудвижении, так и не расстегнув пуговицы на брюках. Потому что помнил. Прекрасно помнил жар чужого тела, прижимающегося так близко, тихие пьяные разговоры и неизмеримое желание поцеловать Стива в тот вечер, когда он был разморенным и податливым. — Помню, — прочистив горло, ответил Баки. — И за всё это время ты его не допил? Сильно. — Ну не спаивать же мне твою сестру, — резонно заметил Стив. — А сам не пью. Ещё не был в таком отчаянии. — А ты в нём был? — Нет, — ответил Стив, покраснев бледными щеками. Баки скучал по этому. Стив всегда забавно смущался. — Врёшь же, — Баки переоделся в льняные штаны и простую белую майку, которая теперь сидела на нём гораздо плотнее. Брауни, по-прежнему сидящий на колене Стива, тихо мяукнул. — Даже он со мной согласен. — Пей давай, — Стив ловко закрыл тему, пододвинув Баки стакан с ромом. — Не замечал за тобой такой настойчивости раньше, — Баки чуть скривился от крепости рома. — Надумываешь меня споить? — И себя тоже, — честно признался Стив. — Слишком много нервов потрачено. — Не стоило на меня растрачиваться таким, — Баки небрежно махнул рукой. — Конечно, не стоило, ты же просто лучший друг, так? — Стив беззастенчиво подвинулся ближе, так, чтобы чувствовать тепло Баки рядом. — Совести у тебя, Барнс, как не было, так и армия её не добавила. — Ну, вообще-то, сержант Барнс, — поправил его Баки и тихо рассмеялся от озадаченного лица Стива. — Ты когда успел? — Да сейчас повышают почти всех желающих, — коротко объяснил он. — А я ещё прошёл снайперскую подготовку, так что место было обеспечено. — Всё-таки уйдёшь на фронт? — нахмурив брови, спросил Стив. Он покачивал стакан в руках, наблюдая, как ром плескался внутри, расползался по стенкам. — Так нужно, Стив, — снисходительно сказал Баки, наклонив голову в бок. — Ты это знаешь. И я тоже. — И как много у нас есть времени? — Стив незаметно выделил «нас» в интонации, надеясь, что это скроется от внимания Баки. Не скрылось. Баки томно взглянул на Стива из-под ресниц. — Две недели в увольнительной, — Баки налил себе ещё. — Потом отправляют в Англию. — Постараемся не уйти в запой за это время, — пошутил Стив, прекращая издеваться над ромом в стакане. — За встречу? — А за что был тогда первый? — А есть разница? И, чокнувшись, Баки выпил первым, залпом осушая стакан до дна. Пряный напиток приятно струился вниз по горлу, оставаясь сладким послевкусием во рту. В этот раз не было цели просто напиться, для галочки. Хотелось подольше растянуть приятный вечер, даже если уже закрывались глаза, а расстеленная постель так и манила. — Расскажи мне, как ты. И Баки рассказал. Начал с самого начала, когда их только-только привезли в военный лагерь и устроили первую строевую, от которой хотелось стукнуться о стену, настолько болела голова после трехчасовой беседы. Стив выразил сочувствие взглядом, но не решился перебивать. Он не особо представлял, каково это — быть в армии, быть солдатом, — хоть и пытался пройти приёмную комиссию. Из уст Баки всё звучало не так красочно. Он говорил об изнурительных тренировках, на которых понял, как это — задыхаться от нехватки воздуха. Стив пошутил о своей астме и рассмеялся, хотя Баки юмора не понял. Если Стив находил забавным чувство удушья, Баки точно стоит поговорить с ним об этом. Упоминал нередкие вечера, когда солдаты тайком от полковника собирались и играли в карты. В один из таких моментов их поймали и карты изъяли, но осталась вторая колода. Стив добродушно закатил глаза, не сомневаясь, что Баки обходил всех в азартных играх. И оказался прав. — Была одна ситуация, — Баки призадумался, подбирая слова. Крепкий ром хорошо расслаблял, туманил сумбурные мысли в голове. — Мы должны были тренироваться в стрельбе. Один рядовой не захотел брать винтовку в руки, прямо нарушая приказ. Хотя я его понимаю в какой-то мере — он сказал, что шёл в армию, как медик, а не военный. А при распределении, видимо, произошла ошибка, — Баки сделал паузу, поднимая глаза на Стива. И в момент забыл, что хотел сказать — Стив смотрел на него так, словно видел перед собой самую ценную вещь, гору золота или чего подобного. Прокашлявшись и покраснев, Баки продолжил: — Его увёл полковник. Зачем — никто не знал, но к нам в строй он больше никогда не возвращался. Хотя я к нему нередко приходил, если что-нибудь вывихну себе или потяну мышцу. А в больничное крыло идти не хотел. Хороший он парень, конечно, никогда не отказывал. Впрочем, увели его. А мы все стоим с этими винтовками, ждём возвращения полковника, как позади что-то грохнуло. Может, граната была. Рядовой, стоявший рядом со мной, выстрелил из винтовки. Перед этим выстрелом я почувствовал, как дуло упирается мне в плечо и резко отвёл оружие в сторону. Не продырявило меня, и то хорошо. Стив слушал с ошарашенным выражением лица. Как представил всю ситуацию наяву — Баки, в которого запросто могла попасть пуля, — побледнел ещё больше. Не такое он ожидал услышать в этот вечер. Стив даже не почувствовал, как Брауни спрыгнул с его ног, вальяжно прошёлся по комнате и устроился на диване в гостиной. — Тогда и вернулся полковник… таких матов я давно не слышал. Рядовой Идиот, как его нарекли, получил месячный наряд по казармам, чтобы лучше думал перед тем, как делает что-то. Эй, — Баки помахал рукой перед Стивом, — ты в порядке? — Да… — тихо ответил Стив, смаргивая наваждение. — Да, всё хорошо. Просто не каждый день слышишь, что тебя могли пристрелить. — Я скоро уйду на настоящую войну, Стиви, — просто сказал Баки. — Там со мной может случиться всё что угодно. — Этого я и боюсь, — прошептал Стив. Баки было больно смотреть на состояние друга, усугубившееся выпитым ромом. Он просто накрыл холодную руку Стива своей, чуть сжимая бледные пальцы. — Пока рано меня поминать. Я ещё жив и здоров. — Зачем ты вообще туда пошёл… — едва слышно проговорил Стив, млея от тепла чужих рук. — Я писал тебе в письме, что знаю о твоей «повестке». И очень надеялся услышать ответ, почему ты так поступил. Баки замолчал, не зная, что и сказать. Не мог подобрать правильные слова. Стив не отнял руку, продолжал позволять Баки держать его. И если это всё, что Баки мог получить — этого хватит сполна. — Я пошёл добровольцем не из-за агитационных плакатов и прочего, — осторожно начал Баки. — Скорее… на это были личные причины. Я думал, что армия решит мои проблемы, поставит жизнь на правильный путь и займёт там своё место. Я не против отслужить, если мне от этого станет легче. — Что за личные причины, Баки? Во что ты ввязался? — В том-то и дело, что ни во что, — мягко ответил Баки. Это были те личные причины, о которых Стив должен был узнать последним. Баки действительно думал, что армия сделает его лучше. Правильнее. Она свой вклад внесла — подтянула дисциплину, умение беспрекословно выполнять приказы старших и забывать о едком страхе. Он думал, что служба правда сможет избавить его от чувства, что изнутри терзало уже много лет. О котором Стиву точно не расскажешь. Но это не помогло. Когда это стало понятно, Баки хотелось разбивать руками стены. Он хотел отправиться на фронт с чистой головой, душой и мыслями. Чтобы в них не было и намёка на то, за что отправляют на трибунал. — Это, скорее, моё внутреннее, — продолжил он. — Я думал, что смогу с помощью службы очистить голову. — Было бы от чего её чистить, — возразил Стив. — Ты же знаешь, что всегда можешь рассказать мне обо всём? — Знаю, — просто ответил Баки. Он знал — всегда знал — что может, но об этом с лучшим другом не говорят. — Допиваем? Стив кивнул. Он видел, что Баки таил в себе многое — после возвращения ещё больше, чем раньше. И об этом точно не хотел говорить, как бы оно ни терзало его внутри. Решение не настаивать далось нелегко — Стив всегда хотел только наилучшего для Баки и если для этого нужно его просто выслушать — это самая малая плата за счастье друга. Пока не закончился ром, они молчали. Иногда даже просто помолчать в компании друг друга было ценно. Слова часто бывали излишни. Часы тихо пробили три часа ночи. — Брось ты эту посуду, с утра разберёшься, — прошептал Баки, подходя к Стиву, стоявшему у раковины. — Пойдём, иначе не проснёмся потом. Стиву пришлось согласиться — спорить с Баки в таком состоянии он не хотел. И позволил утащить себя в сторону спальни, где была расстелена кровать. Баки удосужился снять только штаны перед тем, как завалиться на чистые простыни. Стив покачал головой, не обращая внимания на то, как неряшливо Баки разложил одежду в комнате. Ему просто хотелось отдохнуть от армейских привычек хотя бы здесь. Баки заснул моментально — только голова коснулась подушки, Стив услышал мирное сопение. И лёг рядом, прижимаясь к тёплому телу. Несмотря на начало сентября, по ночам холодало. И вечно зябнувший Стив правда мёрз. Стив понял, что у него есть возможность рассмотреть Баки, пока собственные глаза не закрылись. Он заметил ещё при первом взгляде на друга в дверном проёме, что Баки хорошо раздался в плечах, словно стал визуально выше. Но сильно похудел — в армии что, вообще не кормили? А волосы отросли немного длиннее, чем Баки любил. Стив был уверен, что перед отъездом он ещё пострижётся. Стив не заметил, как за разглядыванием Баки его сморил сон. То ли от усталости и алкоголя, то ли от тепла рядом. Но, едва закрыв глаза, Стив задремал. Впервые за долгое время без сновидений.***
Две недели пролетели как один день. Стив реже появлялся на учёбе, твёрдо решив уделить больше времени Баки, с которым скоро придётся расстаться. Надолго ли — не знал никто. Стив написал заявление, освобождающее его от учёбы на две недели, что Баки будет в Бруклине. На последнем году обучения никто особо не обращал внимания на прогульщиков — Стив просто не хотел терять репутацию, заработанную трудом и потом. С каждым днём Стив чувствовал приближение той тьмы, что окутает его вскоре после ухода Баки. Снова. Только в этот раз не будет тренировочного лагеря, где максимум можно потянуть плечо и заработать синяки по всему телу. Баки уходил на фронт — почти на передовую, в Англию, где велись активные боевые действия. И неизвестно, выживет ли он. Стив старался гнать такие мысли прочь, сосредотачивался на чём-то другом. Обычно рисовал Баки — лениво развалившегося на стуле у окна с сигаретой в зубах. Он отвык от этого запаха, наполнявшего его жизнь до ухода Баки на подготовку. Сколько Стив себя помнил во взрослом возрасте, Баки всегда курил. Поначалу это раздражало — постоянный запах табака проникал в слабые лёгкие, заставляя сгибаться пополам от кашля. Позже он привык, потому что в этом сизом дыме, витавшем в воздухе, и был сам Баки. Хуже стало, когда Стив понял, что хотел забрать у Баки эту чуть мятую сигарету. Взглянуть в его глаза и мягко прикоснуться губами к тёмному фильтру там, где только что были губы Баки. Они часто пили с одного стакана, если Баки ленился доставать себе другой. Делили бутылку между собой. Но в этом жесте, казалось бы, таком невинном — лишь одна сигарета на двоих — было нечто интимное. То, что Стив так хотел бы попробовать. Днём Баки часто встречался с Ребеккой — иногда они вдвоём приходили к Стиву и девушка, вместо того чтобы сначала поздороваться с хозяином квартиры, сразу бежала к коту, тиская и обнимая пушистого зверька. Стив никак не мог винить её за это. Стив сводил Баки в кино, когда вышел новый фильм. Потратив почти всю заначку от зарплаты в прошлом месяце, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, поедая горячие хот-доги после сеанса, который оказался довольно скучным. Зато Баки всё комментировал, притворно возмущаясь и пародируя голоса главных героев до того смешно, что Стив несколько раз чуть не рассмеялся на весь кинозал. Кто-то с верхних рядов шикнул на них, и Баки умерил пыл. Но дурачиться не перестал — делал это уже тише. Вечером Стив рисовал работы для университета — отсутствие на занятиях не освобождало от домашнего задания. А Баки усердно делал вид, что читал книгу, на деле же не отрывал взгляда от Стива. Впитывал глазами родные черты, острые ключицы, выпирающие из-под ворота рубашки, и непослушные пшеничные волосы, которые Стив то и дело приглаживал рукой назад. Встречаясь со Стивом взглядом, Баки лишь улыбался, видя, как краснели у того щёки. Стив всегда забавно смущался, хотя и говорил, что с возрастом это пройдёт. Впрочем, Баки был очень рад, что не прошло. Раньше он любил нарочно смущать Стива — как-то рассказал про «особые» журналы, о которых говорили парни в доках. И издевательски-детально пересказал их содержимое. Чтение вообще не шло. Глаза нервно бегали по строчкам — Баки насильно заставлял себя прочесть хоть немного, а не заниматься бесстыдным рассматриванием лучшего друга. Вместо мыслей о сюжете книги он думал о предстоящей разлуке со Стивом. И о своём нерешительном поведении. Желание бросить эту клятую книгу в угол дивана и снова прикоснуться к Стиву росло с каждым днём. Вечера проходили однотипно — Баки всегда прикрывался книгой, на деле же пытаясь запечатлеть в памяти образ Стива. Так, чтобы тот не рассеялся как туман поутру. Чтобы было, о чём вспоминать там, на бесчеловечной грязной войне. Баки замечал, что стал проявлять больше тактильности, старался хоть мимолётно прикоснуться к плечу, руке, потрепать по волосам, отчаянно подавляя порыв зарыться в светлую макушку носом. Ночью позволял больше — обнимал со спины во сне, подаваясь к теплу рядом. Просыпаясь, иногда забывался и легко касался приоткрытыми губами изгиба шеи Стива, чувствуя, как тот покрывался мурашками. И думал, снится ему всё тот же нежный сон или нет, когда Стив чуть подавался назад, словно ластился под прикосновение. За несколько дней до отъезда Стив нарисовал их вместе и отдал рисунок Баки. Сказал, сохранить любой ценой. Баки серьёзно кивнул, вглядываясь в плотный лист в пальцах, понимая, что не сможет ни при каких обстоятельствах нарушить данное обещание. Когда Баки пришлось снова собирать сумку, он осел на пол, бессильно опустив голову. Руки предательски дрожали, не позволяя застегнуть молнию. И дышать вмиг стало нечем, словно весь воздух из комнаты выкачали, оставив лишь удушливую сухость. От осознания, от скорой разлуки с тем, кого он больше жизни любил. Как же не хотелось уезжать. Отчасти Баки понимал, что не вернётся. С войны редко возвращаются. Когда из глаз безвольно потекли слёзы, он почувствовал чьи-то руки на своих. Они были тёплые, мягкие, до того нежные, что хотелось поднести их к лицу, поцеловать. У Стива всегда были тонкие запястья, светлая кожа на руках казалась почти прозрачной, давая углядеть витиеватые узоры вен. Не зря Стив стал художником. Баки не сказал ни слова, когда длинные пальцы прошлись по щекам, стирая мокрые дорожки, успокаивающе зарылись в волосы. Стив молчал, не решаясь нарушить хрупкую, почти хрустальную тишину словами. Они были ни к чему. Баки не так часто показывал себя настоящего, давал заглянуть в ту неутихающую бурю эмоций внутри. Такие моменты откровенности, слабости, как считал Баки, особенно ценны. — Мужчина не должен рыдать, — прошептал Баки так тихо, что, если бы Стив не сидел рядом, не услышал бы. — Прекрати меня утешать, я сам выбрал эту участь. — Ну и дурак, — мягко ответил Стив. Баки тяжело вздохнул и, не сдерживая себя, опустился головой на колени Стиву, как делал множество раз. — Для этого и нужны друзья. «Да какие же мы после этого друзья, — надрывно подумал Баки, желая спрятать лицо за волосами, да только те оказались короткими. — Не друзья мы больше, Стив, только не после этих двух недель. Неужели ты в упор не видишь?» — Ты всегда был слишком добр к людям, — пробормотал Баки. — Не ко всем, — Стив нежно проводил по коротким прядям волос, зарываясь в них всё глубже. — Ты же это знаешь. Баки смазано кивнул, словно согласившись вовсе не со Стивом, а с самим собой. Стив отдал бы сейчас всё на свете, только бы узнать, что за мысли роятся в этой голове. — Пошли завтра на танцы, — внезапно предложил Баки. — Ты и я. Говорят, будет выставка Старка, а там, где он, там и музыка. — Тебе нужно найти девчонок за такой короткий срок, — хрипло ответил Стив. Он согласится на всё, что предложит Баки. — Точно… — словно опомнившись, произнёс Баки. Девчонки! Если бы можно было без них, действительно, только он и Стив, вместе на одной площадке. Как в далёком тридцать четвёртом на кухне, когда музыка была между ними лишь условно — Баки напевал. — Ты во мне не сомневайся, Стиви, я и троих найду, если нужно. «Мне и одного тебя хватило бы, — вдруг проскочило в голове у Стива. Он настолько устал от всего, что даже не стал отмахиваться от двусмысленной мысли. Если Баки захочет — пусть хоть весь район соберёт». — Не нужно троих, Бак, не перебарщивай, — Стив напряжённо улыбнулся. Баки перевернулся на спину, подняв голову так высоко, чтобы видеть лицо Стива, склонившегося над ним. — Я буду рад танцам, правда. — Неужели? Не ты ли говорил «Баки, я не умею танцевать, Баки, ну кто на меня посмотрит, а если я девушке ноги отдавлю?» — Баки коряво спародировал голос Стива, когда тот искал отмазки, лишь бы не идти на танцы. — Времена меняются, — как-то грустно заключил Стив. — Вдруг завтра будет последний танец в моей жизни. — Не понял. — Да я без тебя в жизни ни с кем не стану танцевать, — рассмеялся Стив. — Так неинтересно. — Так тебе для танцев нужен я? — И не только для них. — Для чего ещё? — Баки заглянул в синие глаза, чувствуя, как всё больше плавится под прикосновениями и мягким взглядом Стива. — Просто нужен, — тихо признался Стив. Баки было жизненно необходимо это услышать — не произнести слова в голове голосом Стива, нет. Понять, что всё это наяву, что Стив говорил только ему, что он нужен. — Ты ещё не забыл, как танцевать? — вдруг спросил Баки, ластясь под прикосновения к волосам. Это было одно из его слабых мест — правильно провести и всё, Баки словно никогда и не было, он попросту плавился, закрывал глаза от удовольствия. — А ты намекаешь на ещё несколько уроков? — слукавил Стив. — А ты хочешь? — осторожно сказал Баки, не отводя взгляда от глаз Стива. Что-то было в этом жесте, что-то особенное, то, что Баки хотел бы навсегда оставить здесь, в родном Бруклине с родным Стивом. — Хочу, — просто ответил Стив. И вздрогнул, когда Баки резко встал, чуть не заехав головой ему по носу. В тот вечер легли поздно, проведя полночи за неспешным танцем прямо посреди гостиной. Баки посмеялся тихо, почти прикасаясь губами к уху Стива, прошептал, что до кухни дойти сил не хватило. Из включённого ранее радио лилась мягкая мелодия, так напоминая ту, что тихо напевал Баки далёкой осенью почти десять лет назад. Время пройдёт, а память останется навсегда. Как и волшебный вечер, когда Баки ни разу не задумался о войне, расставании, неизбежном будущем. Сейчас были только он и Стив, качающийся в такт музыке, не пресекая попыток Баки перейти ту черту, которую до сих пор не решался. И, несмотря на хвалёную храбрость, так и не решился.***
А когда Стив следующим вечером вышел из приёмного пункта прямо на «СтаркЭкспо» странно довольным и растерянным, Баки понял, что тот не усидит дома. Что когда-нибудь пойдёт следом. Может, это «когда-нибудь» наступит уже очень скоро.