1943
Карандаш легко порхал над плотной бумагой, направляемый опытной рукой художника. Несмотря на приобретённую силу, Стив умело ею распоряжался, особенно если начинал рисовать. Ни разу за всё прошедшее время грифель не сломался, не треснул под нажимом некогда слабых пальцев. Сейчас Стив запросто мог погнуть металлический поручень. Дождь мелко тарабанил по земле, на которой смешалась грязь с песком, превратившись в одну мягкую массу. Ботинки были напрочь испачканы, как бы Стив ни старался защитить их от влаги — даже воском натёр перед выходом на сцену. А сейчас, сидя на промокших досках под тонким навесом, он не думал ни о чистоте обуви, ни о том, что скоро закончится перерыв и снова придётся выступать перед солдатами. Ах, выступления. Если бы Стив мог, приготовил бы для них отдельный котёл в аду. Участвуя в сомнительном эксперименте, он и представить не мог, что начнёт свою «службу» как актёр и будет выступать с кордебалетом. Он совсем не так представлял свою участь на фронте, тем более сейчас, имея силу и кое-какие знания в том, как вести себя на передовой. Вместо этого его нарядили в обтягивающее трико и отправили на сцены разных штатов. А позже и в Европу, где непосредственно шла война, где никому дела не было до вдохновляющего на новые поступки и победы шоу Капитана Америки. И пусть девочки из подтанцовки будут лучшим, что есть в этой части жизни Стива. С ними хотя бы можно поговорить, если заняться в дороге нечем. Он хотел быть на фронте кем угодно, даже самым незначительным рядовым, но только не цирковой куклой, которая будет выступать и произносить агитационные речи перед незнакомыми людьми. Особенно если эти люди — солдаты. Знающие, что такое смерть, как выглядит война. Им танцы и пение американцев до одного места приходится. Навес, прохудившийся от плохой погоды, пропускал редкие капли дождя. Те падали на открытую шею, волосы, обдавая их холодом. Противный октябрьский ветер задувал под одежду, посылая дрожь по телу. Хотелось закутаться в плащ ещё сильнее, спрятать ладони и втянуть голову в плечи, лишь бы порывы ветра не доставали тонкую кожу. Стив не сделал ничего. Сыворотка, которая теперь стала его неотъемлемой частью, просто не позволяла замёрзнуть. А неприятные ощущения он давно научился игнорировать и подавлять. До конца перерыва оставалось меньше получаса. На мокрой земле послышались робкие шаги. Они отдавались чавкающим звуком, смешивались с шумом дождя, который всё не заканчивался. Стив не обернулся — теперь не было нужды реагировать на каждый звук, пытаясь его распознать. Он давно запомнил, кто и как ходит, как говорит и ведёт. Шаги становились всё ближе. Доски слегка прогнулись от дополнительного веса. Девушка аккуратно присела рядом, стараясь не намочить униформу, в которой обязана была находиться на территории лагеря. Стив чуть повернул голову в её сторону и криво улыбнулся. Но не произнёс ни слова. Просто не хотел сейчас ни с кем разговаривать. Пегги не настаивала. Она молча уставилась вдаль, провожая глазами потоки воды, стекающие с крыш палаток, и капли на лужах, полных грязи. Равномерный шум дождя успокаивал, дарил мнимое чувство безопасности и стабильности. Стив всегда любил сидеть у окна в квартире в Бруклине и просто смотреть, наблюдая за каплями, рисующими на стекле причудливые узоры. В такие моменты он даже не рисовал. Тишину между ними нарушали только отдалённые звуки разговоров между солдатами и тихий шорох, который издавала Пегги, водя ногтем по жёсткой ткани формы. Стив бы мог назвать это раздражающим, в любое другое время он бы так и сделал, но не сейчас. Подобное держало его в реальности, в данном моменте, не позволяло уплывать мыслями далеко-далеко. — Выступление перенесли, — вдруг сказала Пегги, всего на мгновение заглянув в альбом Стива. — Из-за непогоды. — Не хотят мочить под дождём солдат, которым и так наплевать на всё это? — нехотя ответил Стив, не отвлекаясь от своего занятия. Он давно дорисовал, даже все «последние» штрихи были выполнены. Но продолжал аккуратно водить карандашом только для того, чтобы не поднимать взгляд. Чтобы был повод. — Не всем плевать, Стив, — возразила Пегги, взглянув с укором. — Всем, — тихо прошептал Стив. — Я видел их глаза. Они ни во что не верят, кроме смерти. А я не могу нести им то, во что и сам не верю. Все эти речи… это утомляет. — Тем не менее ты здесь, а не в лаборатории под наблюдением, — Пегги наклонилась и подвернула брюки, чтобы на них не попала грязь. — Всё могло быть намного хуже. — Я не за этим шёл в армию, — Стив захлопнул альбом, откладывая его на доски рядом. — Не хотел я плясать под патриотичную музыку и читать заранее написанный текст с листа. Я хотел просто быть солдатом. — И зачем оно тебе… — едва слышно проговорила девушка, заправляя каштановую прядь за ухо. Некогда идеальная причёска растрепалась от ветра и дождя, потеряла вид. — Затем, что не мог сидеть дома, в тишине и безопасности, пока остальные погибают, защищая мирных жителей других стран от фашизма, — выпалил Стив и взглянул на девушку. — Многих призвали, многие пошли добровольцами. Даже мой… мой друг пошёл так. И сейчас я не знаю, где он, что с ним, от него давно нет писем. А жив ли? Но вместо того, чтобы делать то же, что он и тысячи других солдат, я просиживаю штаны здесь, ожидая никому ненужный номер. Стив говорил всё тише, срываясь на хриплый шёпот. Слова лились сами собой, Стив даже не хотел упоминать многое сказанное. Но здесь не было того, кому можно было выговориться или свободно перекинуться парой слов. Никто не чесал языками просто так, все были заняты своими делами. А Стив, в какой-то момент перестав получать письма от Баки, совсем расклеился, закрылся в себе и говорил только по делу. — Мне жаль, Стив, — мягко произнесла Пегги, придвигаясь ближе. — Наступит день, когда закончится война и мы все увидим близких. Сейчас же нужно делать всё возможное, чтобы этот день наступил быстрее. Я… я не хочу ничего обещать, но могу попробовать поговорить с полковником ещё раз. Мне правда очень жаль, что твоё желание помочь и сделать всё возможное идёт на… это, — она коротко указала рукой на сцену. Стив коротко кивнул, сдерживая себя в лишних словах. Пегги не была той, кому он хотел бы так рано открыться, излить душу. Но она вызывала доверие и уважение одним своим поведением. Её упрямство и ум он мог бы сравнить с Ребеккой, от которой Стив регулярно получал весточки. И каждый раз читая строки о том, что она безумно скучает и по нему, и по Баки, Стив чувствовал, как его сердце трещит, разбивается на мелкие осколки. Он не говорил ей, что Баки не пишет ему уже полтора месяца. — Расскажи, что тебя тревожит, — вдруг попросила Пегги, вглядываясь в лицо Стива, которое тот снова отвернул. Смотрела так, словно надеялась что-то прочесть. — Я не против поговорить с тобой вместо работы с новичками. Стив молчал, думал. Если он расскажет всё, что сейчас творилось в его душе, Пегги пропустит и вечернюю планёрку. Но и отказаться не мог — слишком много времени прошло с последнего разговора по душам с тем, кто был ему по-настоящему дорог. Из мыслей Стива снова вырвал тихий вкрадчивый голос. — Расскажи о нём, твоём друге. Стив закрыл глаза, считая до пяти. — Мы знакомы почти всю жизнь, — осторожно начал Стив. — Он спас меня от избиения в подворотне, когда мне было около тринадцати. С тех пор и дружим. Его зовут Джеймс, но все всегда говорили «Баки», это сокращение от второго имени. — Какое же должно быть второе имя, чтобы его так сократить? — фыркнула Пегги. — Бьюкенен, — с лёгкой усмешкой ответил Стив и поднял глаза к небу, тяжело нависшему над ними. — Его сестра в детстве не могла это выговорить, так и появилось прозвище Баки. Только мать называла его Джеймс, часто с упрёком. Иногда даже я боялся эту женщину, — Стив смотрел вдаль, вспоминая события прошлых лет, в которых постоянно присутствовал Баки. Мало кто спрашивал про его друзей — Стив понял, что на войне друзей особо и нет, — но Пегги… Она словно видела больше, чем показывала. И изо всех сил старалась сделать чуть больше необходимого. Ей сейчас совершенно необязательно было слушать сентиментальные воспоминания Стива, но она сидела рядом, вникала. Словно ей и правда было интересно узнать чуть больше о том, что же творилось у него на душе. — Я не всегда был таким… таким, как сейчас, ты знаешь. Во мне умещалось сорок пять килограммов упрямства, которое Баки всегда умел сдержать. Если бы не он, однажды меня забили бы в подворотне до смерти. — Неужели это то, чего тебе хотелось? — тихо, словно не веря, спросила Пегги. — Я просто всегда был за справедливость в любом её проявлении, — пожал плечами Стив. — А в моём районе справедливости почти не было, вот и получал за вмешательство куда не нужно. Защищая от очередных хулиганов, Баки никогда не жаловался, что и сам за это получал. Просто чуть ли не за воротник тащил меня домой и каждый раз ругался. Как ему только не надоедало… — Стив почти прошептал последние слова и замолчал на некоторое время. — Я думаю, порой надоедало, — предположила Пегги. — Просто ты был важнее минутной злости. Стив слабо улыбнулся и покачал головой. Дождь почти прекратился, с серого неба падали лишь редкие капли, но солнце выходить не спешило. Стив на мгновение прикрыл глаза, на несколько секунд уходя в себя, и крепко сжал кулак. Не хватало ещё позорно разреветься при Пегги, которая и так сейчас делала слишком многое. — В свободное от учёбы и работы время он играл на гитаре, — тихо продолжил Стив. — И сколько бы ни пытался меня научить также, ничего путного не выходило. Рисую я лучше, чем перебираю струны. Ещё у Баки есть сестра, Ребекка. Но её имя тоже сократили до Бекки. — Баки и Бекка? — Пегги тихо фыркнула, прикрывая рот ладонью. — У кого-то хорошее чувство юмора. — Не то слово, — согласился Стив. — Всего на год младше Баки, но она просто его копия. С ней всегда было легко. Хранила любые секреты, как партизан. — Неужто у тебя их было так много? — прищурившись, девушка взглянула на Стива. — А у кого нет? — Стив лишь приподнял брови, не давая чёткого ответа. — Судя по твоему лицу, дальше всё было не очень, — заметила Пегги, когда Стив снова погрузился в воспоминания, тщательно отбирая то, что можно было доверить ей. — Баки ушёл на войну, — чуть жёстче, чем требовалось, ответил Стив. — И сказал нам в последний момент. — Мне жаль, — она взглянула из-под длинных ресниц, — но теперь все мы здесь. — Меня всё ещё тревожит то, что он не пишет, — голос слегка дрогнул, и Стив тяжело сглотнул. Он старался не думать об этом, не забивать голову дурными мыслями, от которых хотелось лезть на стену. Но совсем не думать он просто не мог. Это же Баки. — Он отправлял хоть пару слов даже тогда, когда это казалось совсем невозможным. — Может, туда просто не доходит почта? Или… — но Пегги уже не договорила. Они синхронно повернулись к источнику шума. В лагере начался переполох: солдаты мельтешили, Стив успел краем глаза заметить носилки и раненных. Топот ног на сцене отдавался лёгкой вибрацией в доски, на которых сидел Стив с Пегги. Кто-то кричал, то ли от боли, то ли от радости, что жив. Стив не разобрал. До слуха доносились короткие отрывки фраз, чаще всего на итальянском. Стив прислушался, всё ещё вглядываясь в суетящуюся толпу. Услышав знакомую речь, приправленную лёгким акцентом, Стив подорвался с места, напрочь забыв про альбом и даже не дослушав до конца, что там говорили. Ему хватило и пары слов, отразившихся в голове противным эхом. Сто седьмой полк разбит.***
— Полковник, прошу, послушайте меня, — Стив готов был умолять, только бы Филлипс сказал больше двух слов. — Мой друг, сержант Джеймс Барнс, снайпер в сто седьмом пехотном. — Сынок, — полковник поднял уставшие глаза, которые повидали за жизнь слишком много. — Я сегодня подписал столько писем с соболезнованиями, что всё смешалось. Кажется, это имя там было. — Но как же… как же пленные? Вы не собираетесь их спасти? — с надрывом спросил Стив, отчаянно пытаясь контролировать голос. Стив рвано выдохнул и постарался устоять на ногах. Если полковник подписывал такое письмо, похоронку, то Баки… Нет, Стив не мог поверить в это, только не сейчас. — На войне люди погибают каждый день, — проговорил Филлипс. — Мы потеряем больше, если бросим солдат спасать тех, кого вообще может и не быть в живых. Из Гидры живыми не возвращаются. Будто сквозь туман он слышал, как его звала Пегги, как взяла за руку и поспешно вывела из палатки. Как вглядывалась в его лицо, пытаясь достучаться, переключить внимание на реальность. Стив чувствовал лишь горячие слёзы, предательски стекающие по бледным щекам. Вот и нашлась причина, по которой Баки не отвечал так долго. — Стив! — Пегги размахнулась и дала ему пощечину, возвращая внимание к себе. Сработало. Сморгнув слёзы, которых больше не стыдился, Стив ясно взглянул на девушку. И только сейчас заметил, что сидел на срубленном дереве, хотя до этого вроде бы стоял. — Не заставляй меня бить тебя ещё раз. — Я… я да, я тут, всё в порядке, — слова ложились на язык горькой ложью. Кто бы взглянул, понял — он точно не в порядке. — Вставай, пойдём, — она легко коснулась холодной руки Стива и двинулась вперёд, через плечо поглядывая, идёт ли Стив. Он не сказал ни слова, даже не спросил, куда Пегги направлялась и зачем. Безвольно, словно тряпичная кукла, шёл за ней с затуманенным сознанием. Кончики похолодевших от паники пальцев слегка подрагивали, словно Стив хотел до боли сжать кулаки и просто не мог. Шаги давались настолько сложно, будто тело налилось свинцом, потяжелело до такой степени, что передвигаться было физически тяжело. Сейчас Стив остро ощущал своё новое тело, так, как никогда прежде. Он будто был не на своём месте. Не там, где должен был быть. Стив неловко врезался в Пегги, которая резко остановилась на полпути, разговаривая со Старком, который просто проходил мимо. Она понимала, что Стиву бы сейчас с ног до головы укутаться в пледы и дать возможность погрустить, но просто не могла оставить всё так. Только не после того, как Стив рассказал ей об этом самом Баки несколькими минутами ранее. Она видела такой горящий взгляд, какой он ни разу здесь не показывал. Говард слушал внимательно, даже чересчур. Увлечённо кивал на резкие слова Пегги, которая держала его за рукав. В те минуты, когда она пыталась достучаться до Стива, вернуть того в действительность, Пегги поняла, что Говард сейчас был единственным, к кому можно было обратиться. Зная его авантюризм и любовь к приключениям, Пегги была более чем уверена, что он поможет. Независимо от того, что потребуется. — Так, — Старк мягко отнял руку из крепкой хватки девушки, — где был взят в плен полк? — Вернувшиеся говорят, что в Аззано, — Пегги сделала несколько шагов в сторону, освобождая дорогу для других солдат. — И вам, агент, нужна моя помощь? — Говард лукаво взглянул на неё, ожидая подтверждение своих слов. Он и без этого знал всё, но желание получить ответ вслух было сильнее. — Не ей, — вдруг подал голос Стив, чуть прокашлявшись. — Мне, мистер Старк, не нужно приплетать в это Пегги. — Идея была моя, — возразила она и прямо посмотрела на Стива. Одним только её взглядом можно было разрезать воздух будто ножом. — Так, — повторил Говард, — ты, — он указал на Стива, — перестаёшь называть меня мистером Старком, в противном случае придётся идти в Австрию пешком. А вы, агент, не хмурьтесь так, это не украшает ваше очаровательное личико, — Пегги же нахмурилась ещё больше, порядком устав от бесконечных комплиментов с его стороны. — И, Стив, я пошутил насчёт пешего похода. Найдите карту, я пока переговорю кое с кем. Карта — храни Господь настырность Филлипса, который однажды принёс в каждую палатку хотя бы один экземпляр, — нашлась сразу. Прежде чем зайти внутрь, Стив попросил Пегги подождать пару минут и оставить его одного. Девушка лишь кивнула, не решилась спорить. Умом Стив понимал, что паникой и нежелательной истерикой он делу не поможет. Если полк был взят в плен, шансы спасти людей — Баки — возрастали. Он никогда не был суетливым в подобных вопросах, старался мыслить рационально, но… Сердце кричало от боли, разбивалось на мелкие осколки каждый раз, когда Стив прокручивал в голове слова полковника. Стив просто не верил, что больше никогда не увидит Баки. И будь он проклят до конца жизни, если не попытается сделать хоть что-то, чтобы просто не сидеть сложа руки. Свежий осенний воздух наполнял лёгкие, в которых больше и следа не осталось от астмы. В прошлом она помогала в такие моменты снова чувствовать себя живым, возвращаться к серой реальности из раза в раз, задыхаясь от очередного приступа. Стив никогда не был мазохистом, но отчего-то сейчас отчаянно не хватало подобного «способа» заземления. Он изо всех сил старался думать лишь о предстоящей операции, о своих действиях и плане, которого вообще не было. Стив даже не представлял, как составить этот самый план. Мыслями он был далеко отсюда, память предательски подбрасывала воспоминания из прошлой жизни, когда он был по-настоящему счастлив. Когда Баки играл на гитаре ему на день рождения, смотрел на него так, словно Стив был центром вселенной. Его личной вселенной. Даже последний разговор перед уходом Баки на фронт, а после — Стив последовал за ним. В тот вечер не существовало больше предрассудков и принципов, которые Стив никогда прежде не нарушал. Они говорили обо всём на свете, сомкнув глаза только к утру, когда первые лучи солнца окрасили белёные стены в красный. И, естественно, не выспались, ведь просыпаться нужно было всего через несколько часов. Он писал Баки письма, в них же рассказал об армии и о сомнительном эксперименте. Теперь же Стив понимал, что последнее, где он выложил всё о сыворотке, ненавистных выступлениях, Баки просто не прочёл. Потому что находился у чёрта на рогах, пока Стив плясал с девчонками на сцене, вдохновляя солдат на новые свершения. Ему стало мерзко от самого себя, ведь он-то в безопасности. А Баки… Баки неизвестно где и жив ли вообще. Слегка пригнувшись, Стив проскользнул внутрь, где, склонившись над картой, стояла Пегги. Каштановые волосы спадали на лицо, заставляя из раза в раз заправлять непослушные пряди за ухо. Она что-то усердно чертила прямо на листе, не размениваясь на аккуратность обращения с военными вещами. И вдруг подняла взгляд на Стива, тихо зашедшего, и нежно улыбнулась. Он знал этот взгляд. Слишком часто видел подобное в зеркале, когда думал о конкретном человеке. Пегги, милая Пегги, которая пыталась помочь всем, несмотря на суровость натуры. Стив мог поклясться, что в её душе цветет нежная майская сирень. Уж очень он, как художник, любил давать определённым людям некие ассоциации. Она смотрела на него так, словно Стив был лучшим, что ей вообще доводилось встречать в своей жизни. Подкупило и то, что этот взгляд он почувствовал, будучи ещё тощим астматиком, до применения сыворотки. Пегги была невероятной. Несмотря на то, что знакома со Стивом она была крайне недолго, всегда была к нему добра. Особенно сейчас, когда ему нужна была поддержка. Она не утешала, не гладила по голове, приговаривая изрядно надоевшее «всё будет хорошо». Она действовала, поступками доказывая то, о чём и думал Стив на протяжении долгого времени. Он мог бы проявить больше внимания — романы между солдатами на войне не запрещены, если это не мешает работе. Мог бы, но не стал и не станет. Его сердце навеки отдано другому, тому, за кем он и в ад отправится, лишь бы удостовериться, что всё в порядке. — Полковник не одобрит того, чем мы тут занимаемся, — Старк крайне неэлегантно врезался в спину Стива, замершего на пороге, и выругался. — Но если вас берут сомнения, что мне не плевать на это, то смею их развеять. Самолёт готов. — Пока он обдумывает, — Стив зло выплюнул последнее слово, — ситуацию, люди погибают в плену. — Но и ты всех не спасёшь, — заметила Пегги, сворачивая карту и перевязывая её плотной верёвкой, которая одиноко лежала на небольшом комоде. — Ты сама говорила, что я для большего предназначен, так? — Стив мягко взглянул на неё и решительно кивнул. — Значит, я постараюсь сделать всё возможное. Его решение поддерживали два человека, один из которых отвечал за научно-технологический процесс и точно не был против потрепать нервы порядком надоевшим командирам. На пересохших губах появилась слабая улыбка. А в душе таилась надежда.***
Рёв двигателя самолёта заглушал любые попытки Старка завести разговор. Стив сидел напротив Пегги, которая суматошно переводила взгляд с него на Говарда и чуть нервно перебирала изящными пальцами складки ткани на брюках. Снаружи бушевала непогода пуще прежней — сверкали молнии, несмотря на умелое пилотирование Старка, порывы ветра швыряли самолёт из стороны в сторону. Специальной формы для подобных вылазок у Стива не было — из всего арсенала только каска, и то стащенная у девушек, с которыми он выступал на сцене. Слегка примятый щит, который изначально был реквизитом, одиноко лежал рядом, а Стив всё выслушивал едкие комментарии Говарда по поводу оснащения самого Стива и не до конца разработанный план. — Ты серьёзно будешь бегать с этой цветастой мишенью на спине? — Стив закатил глаза и решил, что молчание будет лучшим ответом. — А ты предложил что-нибудь получше? — Пегги повернулась к Говарду, прожигая взглядом его затылок. — А не много ли вы требуете от меня, агент? — громко сказал он, стараясь перекричать шум в кабине. — Стив, я не смогу посадить самолёт посреди леса. Придётся прыгать! — Прыгать?! — одновременно выдохнули Стив и Пегги. — Парашюты под сидениями, — просто отмахнулся Говард, переключая внимание на штурвал. Возмущение Пегги заглушили взрывы и выстрелы, которые летели прямо в сторону самолёта. Стив прекрасно понимал, что с таким раскладом они не дотянут даже до предполагаемого места посадки. Голоса Пегги и Говарда заглушали посторонние звуки, Стив просто не мог разобрать, о чём они так сильно спорят. Поднявшись с места, он пошарил под сидениями и нашёл парашют, о котором говорил Старк. — Как только я прыгну, разворачивайте самолёт и летите назад! — скомандовал Стив, натягивая на глаза защитные очки. Внизу виднелась тёмная чаща леса — он очень надеялся, что не приземлится на крону дерева. — Ты не можешь приказывать мне, — крикнула Пегги, которая была не согласна с решением Стива. Но времени на обсуждение чего-то получше у них не осталось. — Ещё как могу, — он подарил ей улыбку и приготовился к прыжку. Этому, конечно, не учили в тренировочном лагере, ведь подобные методы посадки больше относились к десантно-диверсионным войскам. Стив надеялся, что в этом нет ничего сложного. — Я же капитан. И сиганул вниз, в черноту ночи. Ледяной ветер обжигал открытые участки кожи, оставлял на них морозный красный след. Уши заложило в первые секунды, обдало порывом ветра и яркими звуками недалёких взрывов. Парашют раскрылся исправно. Стив не думал ни о чём, пока в ноги резко не ударила земля. Только тогда вышло сделать первый вдох полной грудью. Пробираясь сквозь лес, укутанный предрассветным туманом, Стив невольно оглядывался, хоть и понимал, что услышал бы чьи-то шаги задолго до того, как к нему бы приблизились. Листва шуршала под ногами, изредка похрустывали сухие ветки. Стив бежал вдоль дороги, на которой были видны продавленные следы от колёс грузовиков и танков. Шум двигателей заставил его остановиться и чуть пригнуться, словно он старался слиться с редким кустарником. По дороге двигалась целая колонна танков и тентованных грузовиков. И если где-то здесь была база, которую искал Стив, он был уверен, что транспорт направлялся именно туда. Старк крайне ошибся насчёт полезности щита. Им очень хорошо вырубать нацистов, в чем Стив и убедился на практике. Внутри грузовика было душно — запах стоял такой, словно здесь перевозили какую-то кислоту. Стив поморщился. Водитель, кажется, не заметил переполоха внутри, который произошёл всего несколько минут назад — всё так же вёл транспорт к месту назначения. Стив драться особо не умел — не обучали. Но пользуясь опытом прошлых лет, когда он ещё встревал в разборки у себя на районе, он с размахом пробрался вперёд. И был не намерен ждать ни минутой больше. Бесконечные коридоры сменяли друг друга, повороты, комнаты — всё слилось воедино. И никакой карты, даже плана эвакуации, на стенах не было. Внизу послышался гул голосов, и Стив замер, прислушиваясь. На полу были дыры, заделанные прочными решётками, в отверстие одной из который чуть не угодила его нога. — Эй! — крикнул Стив на пробу, надеясь, что по ту сторону не сидят немцы с пушками наготове. В карцере было так темно, что даже он ничего не видел. Ни одного окна, свет вообще не проникал. — Ты кто такой? — спросил мужчина с лёгким французским акцентом. — Стив Роджерс, — чётко ответил Стив, на ощупь находя связку ключей, стащенную у фашиста в отключке. — А, — многозначительно произнесла толпа, — ну, это о многом говорит. Лестница, ведущая на нижние этажи, находилась в нескольких шагах от места, где стоял Стив. Он осторожно передвигался, стараясь не переломать ноги. Придерживаясь рукой за стену, Стив вдруг почувствовал выступ, который был похож на рубильник. И дёрнул вниз. По коридору разлился мягкий слабый свет, позволяющий видеть намного больше, чем раньше. За решётками, на которых Стив стоял на этаже выше, находилось больше сотни солдат. И все смотрели на него так, словно призрака увидали. Прикинув, что с замками и ключами в карцере заморачиваться не должны были, Стив нашёл на связке ключи, максимально похожие друг на друга. И быстро открывал замки один за другим. Те, что ни в какую не поддавались, он просто резко вырывал, швыряя обломки металла на пол. — Так можно было, что ли? — удивлённо спросил один из солдат. — Мне — да, — просто пожал плечами Стив. — Слушайте, — уверенно начал он, — идите на западный выход, там чисто. Я пройдусь ещё раз, найду остальных пленных. — Сам-то справишься? — недоверчиво спросил мужчина и покрутил усы. — Справлюсь, — у него просто не было иного выбора. — И ещё. Кто-нибудь знает, где может быть сержант Джеймс Барнс? — Его больше недели назад забрали в изолятор, — ответил тот француз. — С тех пор мы больше не видели ни его, ни остальных, кто пошёл с ним. Сердце Стива гулко билось, ударяясь о рёбра и заставляя шумно дышать. Изолятор. И оттуда никто ещё не возвращался. — Значит, я его найду, — решительно кивнул Стив и побежал вперёд по коридору, огибая открытые камеры. Он должен был найти Баки в любом случае. Пусть для этого придётся перевернуть вверх дном всю базу.***
Стив шёл уверенно, чеканя каждый шаг. Стараясь не заблудиться в бесчисленных поворотах, он придерживался правой стороны коридора, сворачивал и поднимался только в этом направлении. Стив честно не знал, почему его выбор пал именно на эту сторону, почему шёл только вправо. Просто в один момент почувствовал, как стремится туда сердце. И не стал с ним бороться. В одной из комнат послышалось шуршание, словно кто-то в спешке перебирал бумаги. Стив замер у дверного проёма и тихо толкнул старую дверь. Она протяжно скрипнула в последний момент, привлекая чужое внимание к посторонним звукам. И этот кто-то, находящийся в комнате, рванул прочь. — А ну стоять! — рыкнул Стив и схватил мужчину за шиворот, как нашкодившего котёнка. Он едва доставал Стиву до плеча, был полным и низкорослым. Лицо, на котором сидели тонкие круглые очки, в приглушённом свете жёлтой лампы казалось до отвращения уродливым. — Я ничего не скажу, — прошипел он, безуспешно пытаясь вырваться из крепкой хватки Стива. Чёткий немецкий акцент резал слух, и Стив еле сдержаться, чтобы не врезать как следует этому человеку. — Правильно, — неожиданно выдал Стив. — Ты покажешь, где находится изолятор. Иначе мы будем говорить по-другому. Мужчина в очках только открыл рот вновь возразить, но внимание Стива привлёк сдавленный стон в соседней комнате, дверь в которую была слегка приоткрыта. И голос, последовавший за этим, словно точным ударом выбил воздух из лёгких Стива, заставив разжать руку. Мужчина, воспользовавшись заминкой, ловко выскользнул из-под ослабевшей руки и, прихватив портфель, выбежал за дверь. Стив сделал несколько шагов, двигаясь так, словно ноги вмиг стали ватными, не держали совсем. Он слишком хорошо знал звучание, знал этот голос так, что и при смерти бы распознал. И вновь скрипнула дверь. — Сержант… Три-два-пять-пять-семь… Барнс. Стив рывком открыл дверь, оказываясь лицом к лицу с Баки, лежащим на столе. Его руки и ноги были крепко зафиксированы ремнями, безжалостно впивающимися в натёртую кожу на запястьях. Баки тихо шептал свой личный номер, словно не замечая Стива, который остановился на полпути как вкопанный, чувствуя ритмичные удары своего сердца. — Баки, — почти всхлипнул Стив, но тут же взял себя в руки. Баки сейчас было хуже, чем ему, Стив просто не мог перед ним разреветься. — Баки… посмотри на меня, это я, — попытки развязать ремни не увенчались успехом, и Стив просто их разорвал. — Это я, Стив. — Стив… — как в бреду повторил Баки, а после плавно перевёл затуманенный взгляд на Стива, склонившегося над ним. — Стив, Господи… — прошептал Баки более осознанно и проморгался. — Да, это я, — он помог Баки встать на ноги и, словно не замечая своих действий, нежно огладил щёку Баки ладонью. — Я думал, ты умер. — А я, что ты меньше, — поражённо выдал Баки и ещё раз оглядел Стива с ног до головы. — Что за хрень с тобой случилась? — Армия, — просто пожал плечами Стив. — Я тебе всё расскажу, обещаю. Идти сможешь? Баки слабо кивнул, но не отпрянул от руки Стива на плече, поддерживающей его. Ноги плохо слушались, в ушах стоял шум, будто его оглушили. Стив здесь. Он его нашёл и сейчас ведёт подальше от этого проклятого места. Это было слишком хорошо для того, чтобы быть реальностью. Баки даже подумывал ущипнуть себя, но, фыркнув, отогнал эту мысль. — Что смешного? — тихо спросил Стив, вспоминая, с какой стороны находится запад. Туда он послал остальных солдат, чтобы выходили через расчищенный выход. — Мне кажется, я до сих пор в том состоянии, — признался Баки. — Что всё это ненастоящее. Стив тяжело выдохнул и перехватил Баки удобнее, почти полностью перенося на себя вес его тела. Где-то наверху гремели взрывы, были слышны крики людей, и Стив очень надеялся, что кричали враги, а не спасённые солдаты. В воздухе стоял въедливый запах пороха, проникал в кожу и оставался на одежде. Пахло настоящей войной. Где-то сдетонировали бомбы. Вибрация от взрывной волны ощутимо прошлась по полу, несмотря на то, что они до сих пор находились глубоко под землёй. Но завала не произошло — лестница, ведущая наверх, была порядком изломана, но держалась. Первым пошёл Баки. Пробираясь сквозь огонь, Стив не отпускал руку Баки ни на секунду. Пришлось, только когда нужно было перебраться сквозь зияющую огненную бездну по сомнительной конструкции, которая чудом уцелела. Он боялся только одного. Что Баки развеется в воздухе как пепел, что всё это лишь видение. Что больная фантазия подкидывает яркие картинки, в которых Баки жив, рядом. Прохладный воздух улицы отрезвил горячую голову. Они бежали так быстро, что даже Стив понял, что ему требовалась передышка. Небо словно разрывалось от гранат, гремело так, что закладывало уши. Хотелось лечь на землю и просто ждать, пока всё это закончится. Забежав за отдалённое здание, Стив позволил себе осесть на землю, пачкая форму мокрой землёй. Его дыхание сбивалось, лёгкие горели так, словно вернулась астма. И это чувство прожигало изнутри. Стив тихо застонал. — Эй, Стив, — позвал его Баки. — Стиви, вставай. Отдохнём в пути, ещё много работы. — Да, сейчас… — прохрипел Стив. — Дай мне минутку. И почувствовал горячую ладонь на своей. За мгновение открыл глаза, смотря в родные напротив, всё ещё не веря в реальность происходящего. Как давно он мечтал об этой встрече. Как грезил ночами, что снова увидит, обнимет, почувствует ответное объятие. Но сейчас не время и не место распускать сантименты. Стив медленно поднялся, не отнимая руки из ладони Баки. Он так скучал по теплу его рук, по мягкому взгляду. Баки смотрел чуть пьяно, так напоминая себя в тот вечер, когда они упились дешёвым ромом и проболтали всю ночь до самого рассвета. Стив скользил взглядом по его лицу, заново впитывая особенности внешности, задерживаясь на покрасневших от волнения и долгого бега губах. — У меня что-то на лице? — осторожно спросил Баки, который успел надумать многое, пока Стив разглядывал его. — Нет… — Стив несколько раз моргнул, но так и не отвёл взгляд. — Нет, я просто скучал. — Я тоже, сопляк, — Баки мягко улыбнулся и попытался сделать шаг, но покачнулся, не удержал равновесия. Стив резко потянул его за руку на себя, спасая от неприятного падения в грязь. И в ту же секунду осознал, что они стоят близко, так близко, что наклонись и… И Стив, будто не контролируя себя, притянул Баки ближе, подался вперёд, легко накрывая искусанные губы своими. Осознание пришло отнюдь не сразу, но попытку испуганно отстраниться Баки пресёк на полудвижении, крепко хватаясь за плечи, шею, лицо. Везде, где только мог достать. Мягко отвечал, чувствуя, как подкашивались и без того неустойчивые ноги, как Стив держал его в своих руках, не давал упасть. Стив пах порохом и хвоей. И чем-то таким родным, что Баки невольно прильнул ближе, растворяясь в этом поцелуе. Слишком долго он представлял это, мечтал и ругал себя за подобные мысли. А теперь его мечты вдруг сбылись. И, несмотря на шум вокруг, опасность быть замеченными или просто отброшенными к стене взрывной волной, это был лучший момент за всю их жизнь. Баки слабо улыбнулся в поцелуй, давая себе волю. Понемногу принимая эту действительность и тихо ликуя. Ведь Стив сейчас был здесь, с ним, и целовал тоже его. — И… что это было? — неуверенно протянул Баки, через силу отстранившись настолько, чтобы можно было говорить. — Адреналин? — прошептал Стив, не решаясь открыть глаза. — Да ну? — А ещё ты. — Я? — Ага. — О, — многозначительно выдал Баки. Стив всё ещё стоял так близко, горячо дышал и совсем не смотрел ему в глаза. Только новый взрыв, который, казалось, раздался прямо за спинами, заставил Баки сделать шаг назад, чуть пригнувшись. Он хотел снова взять Стива за руку, нежно прикоснуться к гладкой щеке, сказать все те слова, что теплились в душе столько лет. Но тот лишь мельком взглянул на Баки и, покраснев до самых ушей, отвернулся. Словно… словно жалел о том, что сделал. — Мы же ещё поговорим об этом, так? — спросил Баки, обращаясь больше к самому себе. — Конечно, — сдавленно ответил Стив. И тихо клял себя в душе, что сорвался. Что не сдержал порыв, воспользовался слегка невменяемым состоянием Баки, который ещё не отошёл от плена. Что позволил себе перейти границы, которые так долго старался соблюдать.