***
Сяо под великим действием уговоров Путешественника, всё же соизволил отлежаться ещё один денёк в постели, перед тем как снова отправиться рубить по пополам монстров. И сейчас он, лёжа, сверлит взглядом Итэра, который хочет снова запихнуть в него пару ложек яичного супа. —Ну Сяо.. —Нет. —Ну.. —Нет. —Ну, я же о тебе забочусь.. —путник отворачивается, состроив при этом до боли грустное лицо, на которое только мог быть способен. — ..не нужно. Но я ценю твою.. заботу. Путешественник с глубоким вздохом относит тарелку обратно на кухню, не видя при этом, как спадает напряжение Яксы, расслаблено распластавшегося по простыне. Ссоры с Итэром, да и ещё по такой глупой причине, ему явно не хочется. Но путник, на удивление, быстро сдаётся в этот раз, ведь обычно если он и ставит себе какую-то цель, то идёт до конца. Будь то, отмена Охоты на Глаза Бога, или же поиск по пропаже тряпичной куклы девочки. Он возвращается с каким-то подозрительно довольным видом, который Сяо не может не заметить. —Может прогуляемся?—произносит Путешественник, через небольшую паузу. —То есть, ты меня уговаривал остаться ещё один день дома, а теперь предлагаешь "прогуляться"? —Ну-у.. Почему бы и нет? Мы же не будем никого убивать, да и потом, мне надо по поручению отнести закатники одной женщине. Обещал ещё вчера, а так и не выполнил.. Адепт в некоторой степени удивлённо смотрит на Итэра. Да чтоб он, и забыл про задание? Такое возможно? Сяо ловит себя на мыслях, что в последнее время путник какой-то рассеянный, и тут же приходят невесёлые думы, что может быть это из-за него. Слишком много Итэр берёт на себя, и выполнение ежедневной рутины (разумеется не без повреждений), так ещё и ухаживание за ним, раненым. Якса осознаёт, что снова злится на самого себя, за свою беспомощность. Он оружие в любом случае, и очень надёжное оружие, по крайней мере, был, а что сейчас? Сейчас он бесполезный, ржавый инструмент, давно утративший свою ценность в деле. Но так не пойдёт. Сяо скажет об этом Итэру, и неважно что тот станет говорить, в сотый раз, чуть-ли не с мольбой объяснять что он, пусть и профессиональный убийца, Якса, но не вещь, которой можно пользоваться. Всё это неважно. Но если это действительно так, то почему это приносит боль? Видеть, как любимый человек бьётся за него, за его счастье? Больно.. Слишком больно.. Он не заслуживает такого. Не заслуживает быть любимым. А ему всё твердят об обратном. Зачем? —Эй, Сяо, так, пойдёшь? —А у меня есть выбор?—Адепт хмуро глядит на Путешественника, на что тот хитренько улыбается, после чего произносит: —Хм, выбор есть всегда. Но ты прав, пойдём—но видя всё ещё недовольный взгляд на себе, добавляет чуточку провокации—Ну, если конечно ты не хочешь мне помочь, то можешь остаться.. — ..ладно—Адепт благополучно сдаётся, возможно осознанно, а может и нет. В любом случае он не против этого, иначе бы просто наотрез отказался и исчез, оставив после себя лишь серо-зеленоватые пятна в воздухе, которые исчезли бы так же бесследно.***
Адепт стоит в стороне, наблюдая как путник ловко подпрыгивает, взбираясь на стволы песчаных деревьев, поочередно срывая спелые фрукты, один за другим. Всего нужно двадцать пять, и куда столько одинокой женщине? Но дело её, а дело Путешественника выполнить данную просьбу. Но вот один закатник никак не хочет отцепляться от родной ветки, на которой провёл всю свою жизнь, и Итэру ничего не остаётся кроме как с силой ударить рукояткой меча о ствол, вынуждая упорному фрукту покинуть свой "дом". Дерево затряслось, и из кроны, в придачу, высыпались ещё несколько. Путник в последний момент успевает увернуться, избегая удара красно-оранжевой "тушки" по голове. А Сяо всё смотрит, тщетно пытаясь понять, зачем людям так трепетно относится к такой мелочной "ерунде", вроде этой. И чего так заморачиваться? И как можно использовать эти закатники? И зачем они? И зачем это всё? А потом мотает головой, стараясь выгнать такие бездумные мысли. И с каких пор ему это стало интересно? Хотя нет, не может быть это так, просто.. размышления от нечего делать. Вот к чему приводит долгое бездействие. Всё это просто людская морока, не иначе. И внутренне соглашаясь с собой, он всё равно продолжает наблюдать. И зачем я это делаю? Стоило только подумать об этом, как ответ пришёл сам и моментально. Чтобы лучше понять его. И эта мысль очень даже нравится, она объясняет множество вещей и отвечает на многие вопросы. Утренний ветер разносится по округе, неся с собой свежесть нового дня, забираясь в зелёную, слегка желтоватую траву, укачивая её под солнцем и с шорохом вздымаясь обратно, в небеса. Он касается волос, кожи, так, будто ласкает, унося с собой проблемы и принося успокоение.. надежду. Пусть и временно, ведь в жизни ничто не вечно. Но пока есть возможность, надо её ловить, просто закрыть глаза и подставиться ветру, и его песням, что слышатся в нежном круговороте листвы. Но стоило на минутку расслабиться, и почувствовать себя умиротворённо, то тут, как на зло блаженную тишину прерывает звонкое "ой". Это Итэр "удачно" чебурахнулся с дерева, в попытке сорвать висевший на вершине фрукт, но видимо, не рассчитывая свои силы. Прикусив губу, он сидя на земле, потирает пострадавший локоть, но заметив взгляд Адепта, поворачивается с улыбкой, буквально говорящей: "Всё хорошо". Сяо игнорируя "послание", подходит к Итэру, даже если с ним ничего страшного не случилось, он готов помочь. Да хоть щас пойдёт срывать эти бесполезные по его мнению, закатники. Он встаёт рядом протягивая руку, и путник лучезарно улыбаясь принимает такую незначительную, но греющую сердце, помощь. Оказываясь на ногах, он протягивает ему раскрытую ладонь с закатником, беря его руку и вкладывая небольшой подарочек. И всё же умудрился достать, чему Путешественник очень горд. А вот Якса кажется, пребывает в некотором замешательстве, и что ему с этим делать? Путешественник в свою очередь, как ни в чём не бывало, безмятежно бросает: —Кусай. —Что? "Нет, ну честное слово, иногда как маленький ребёнок"—улыбается своим мыслям путник, и говорит вслух: —Ешь, этот выглядит получше, должен быть слаще—и как бы подавая пример, он срывает низко висящий фрукт, прокусывая, особо не заморачиваясь на счёт возможных, налетевших микробов. Сяо окидывает недоверчивым взглядом ни в чём не провинившийся закатник, размышляя, а стоит ли? И приходя к выводу, что можно попытаться поспорить с путником. —Мне не нужно. Это надо отдать той женщине. —Не надо, ей я уже собрал двадцать пять, вон там—он машет рукой в сторону наполненной корзины—а это—кивок на закатник— тебе. Просто попробуй, может, тебе понравится. Когда же Сяо поймёт, что спорить с Итэром бесполезно? Адепт колеблется, какой же сложный выбор: откусить, или же не трогать? А Путешественник не торопит, прикрыв глаза и наслаждаясь солнечными лучами, но было видно, он ожидает от него дальнейших действий. Сяо неуверенно подносит ко рту спелый фрукт, который бы любого соблазнил своим видом, но только не его. Ему это чуждо. Небольшая заминка когда яркий бочок уже касается губ, и рот приоткрывается, а далее приятный хруст прокушенной поверхности, и струйка сока, сладостью оседающая на языке. Якса неспеша облизывает губы, распробывая вкус. А Итэр всё сидит, наклонив голову, смотрит чуть-ли не с детским любопытством на его реакцию. —Сладко—Адепт через какое-то время подаёт голос. —А это хорошо или плохо? Ответом ему служит ещё один хруст закатника в зубах. И Путешественник радуется, что может угодить даже такому, как Сяо. Правда, может это сказывается голод, ведь точной гарантии нет, но и неважно. Тоненькая струйка стекает с губы и по подбородку, Якса может этого и не заметил, увлеченный своим занятием, но вот Путешественник всё видит. Это не может ускользнуть от его взора. Сяо наконец доедает и видит изучающий взгляд на себе. —Понравилось?—путник подходит ближе, озабоченно заправляя изумрудную прядку за ухо, и плавно наклоняясь, губами касаясь подбородка, слизывая сок и щекоча кожу кончиком язычка. Адепту понадобилось несколько секунд, чтобы осознать что сейчас происходит, а когда дошло, он в нерешительности замер, не зная отодвинуть его или притянуть ближе. Да так и остался стоять. —Понравилось?—переспрашивает путник, теперь уже лаская шею. —Да—ему потребовалось много усилий чтобы голос звучал ровно. —Я закатник имел ввиду—поясняет, прикусывая нервно дернувшийся кадык. —А.. Не очень. —Мм, понятно—он поднимает голову, ожидая увидеть какие-нибудь эмоции в его глазах, а в них отражается смятение, но лёгкий румянец говорит сам за себя. —Я тут знаю одно хорошее место где никто не ходит, там красиво, что скажешь? —Итэр.. —он передёргивает плечами, стараясь сохранять всё то равнодушие, которое всегда было с ним. Путник мягко запускает руку в его волосы, поглаживая и расслабляя уже напряжённого обладателя изумрудной шевелюры. Сяо прикрывает глаза. Прикосновения Итэра убаюкивают, дают то долгожданное спокойствие, хочется забыться в них, погрузиться в мир бесконечной безмятежности, какой нет даже в Чайнике, если только там нет его. Он позволяет себе вынурнуть из пучины нежности, только когда чувствует, как чужая рука начинает тянуть в неизвестном направлении, и будучи в некотором сонном состоянии, он просто повинуется, идя следом. Итэр бодро шагает впереди, постоянно то метаясь между деревьями, то перепрыгивая булыжники на пути, то огибая небольшие овраги. Он каждым своим движением будто источает необъяснимую энергию, которой не найдётся ни в одном Священном существе Тэйвата. Сяо всегда знал, что он не простой человек, но кем он является на самом деле, ему неизвестно, и это не имеет значения, ведь он—чистое создание света, он излучает его, он исцеляет им, он делает то, чего не могут даже некоторые Архонты, он помогает, он решает проблемы, он сражается за мир. Но при этом не выглядит как непобедимый воин, не выглядит как Высший, он как обычный смертный мальчишка от силы лет семнадцать. Но может это только на первый взгляд? Они заходят дальше, туда, откуда доносятся бурные всплески воды, и где весело щебечут птицы; туда, где пышные кроны загораживают это место, вставая темной стеной, не пропуская посторонних, доверяя лишь им; туда, где нет той суеты грешных. Где есть только они и красота природы. Водопад. Этот шум Адепт ни с чем не спутает. Сила воды, её могущество, её власть. Он видел их сотни раз, но каждый из них по-своему красив, ими невозможно не любоваться, невозможно насладиться их зрелищем, невозможно не восхищаться. Хотя это лишь стекающая вниз вода, нет ничего особенного, нет никакого превосходства, но она тянет, тянет своей силой. Но помимо красочного пейзажа у него есть и другой, не менее прекрасный вид. Итэр плавными движениями стягивает с себя шарф, бросая его на камни, за ним же следует всё остальное, в том числе и резинка, держащая косу, цвета пшеницы. Мягкие движения, источающие лёгкость и небрежность, но имеющие свою красоту, на которую Адепт мог бы смотреть вечно. Путешественник ступает по земле, а лёгкий ветер ворошит его волосы. Он опускается по пояс, разводя руками чистую гладь воды, оборачивается, видя всё ещё стоящего в одежде Яксу и его внимательный, серьезный взгляд. —Ну, чего застыл, иди сюда!—с радостной улыбкой произносит путник, маня его рукой. Сяо два раза повторять не пришлось, но он в сомнении оглядывает местность на наличие возможной опасности, и начинает раздеваться, прежде удостоверившись что никто на них не нападёт, пока они будут очень "заняты". Движение выходят не такими как у Итэра, более быстрые, но в тоже время спокойные, уверенные, он не наслаждается этим процессом, как это делает его возлюбленный, лишь избавляется от ненужных в данной ситуации, вещей. Одежда безвольно разбросана на камнях. Сяо погружается в воду, не церемонясь, сразу уходит на глубину, почти по горло. Итэр подплывает к нему сзади, буквально набрасываясь на его крепкий торс, из-за чего Якса не удерживается, оступаясь на скользком дне и благополучно оказываясь целиком в воде. Итэр улыбается, явно довольный своей проделкой и отступает в сторону, давая возможность вынурнуть из под него, а после по-детски невинно смеётся, видя мокрое, темно-зеленое месиво волос у Адепта на лице. Сяо откашливается от попавшей воды, попутно смахивая назад свою новую "причёску" и смеривая путника суровым и в какой-то мере уставшим взглядом. "Наглец" же лопочет что-то типо "прости, прости..", а сам продолжает хихикать. Сяо уже открыл было рот чтобы сказать своё любимое: "Никакого уважения к Адептам", но его нагло перебивают поцелуем в губы, от которого он мог бы снова оступиться, но путник вовремя придерживает за талию. Долго это смятение не продливается, уже в считанные секунды Якса отвечает, охотно, чуть-ли не забирая инициативу себе. Путешественнику более чем нравится такая реакция, не задерживаясь он спускается мокрыми и прохладными от воды поцелуями на шею. Ниже не позволяет глубина, и Итэр снова тянет Сяо за руку, туда где помельче и где можно спокойно облокотиться на камни.***
Стоя в воде чуть выше пояса, около возведенной природой каменистой стенки водоёма, повернутый к ней лицом, Сяо тихо наслаждается прелюдиями, которыми Итэр одаривает сполна. То опускаясь ниже по линии позвоночника, то поднимаясь на лопатки, шею, не жалея ласки. Мягкие губы касаются мочки уха, нашептывая что-то за гранями приличия, к счастью или нет Адепта не так-то просто лишить бдительности, он ловит на слух каждое слово, сказанное тем, кто обычно тих и мил с окружающими, но стоит только выйти из этого однообразного общества, и он становится не совсем таким, каким привыкли его видеть другие. —Как насчёт того, чтобы сменить "роли"? Мне не показалось, он действительно это сказал? В один миг и дыхание сбивается до такого уровня, будто его сейчас не ласкают, а грубо вдалбливают в этот холодный камень. —Ты.. Не надо, лучше ты—стоило только представить себя в такой "роли": как он сжимает эти упругие бедра в своих руках, как кусает и оставляет засосы на этой шеи, а потом раздвигая ягодицы, вжимается в дырочку своим твердым ху.. кхем...и он бувально ощущает как начинают пылать со стыда щёки. И как он, Адепт, только сумел докатиться до этого? Это всё давление кармы на разум, не иначе. Он сходит с ума, просто проявляется это.. таким образом. А Путешественник будто специально только и усиливает это "давление". —Не знал, что тебе так нравится, когда я тра.. —Не смей—Сяо чувствует на спине эту самодовольную, прожигающую улыбку. Похоже, путник только такого умозаключения от него и ждал. —Неужели ты правда такой стеснительный? А ведь так по тебе и не скажешь. Сяо хмыкает, нет, на такие провокации он не купится, Итэр может даже не пытаться. Он вот уже собирается ответить, что-нибудь такое спокойным и привычно равнодушным тоном, но не успевает, чувствуя как чужая рука хватает уже возбуждённый член. Адепт вовремя закрывает рот, чтобы ненароком не выдать вздох или ещё какой-нибудь такой звук. Итэр снова наклоняется к уху, легонько кусая и оттягивая мочку до покраснения. Сяо уже понял, что это его излюбленная зона, и потому ему приходится закрывать её прядями. Спускаясь к плечу, путник мягко трётся подбородком и щекой о него, разогревая холодную и мокрую от воды кожу. —Не хочешь сесть на тот плоский камень ко мне лицом?—проговаривает через некоторое время Итэр, расцепляя объятия. Сяо выполняет без лишних слов, ведь знает на своём опыте: за милым вопросом или предложением скрывается приказ, и если путник силой не затащит, то может заговорить так, что потом не отделаешься. Сидеть в такой позе было мягко говоря, не очень удобно. Шершавая, неровная поверхность впивается в обнаженную кожу, ноги не имеющие точки опоры, висят внизу, а ещё Итэр, который соблазняюще страстно облизывает губы. И это главная проблема. Путник неспешно подходит к Адепту, а точнее к его слегка дрожащим конечностям, раздвигая их в стороны, поглаживая бёдра, наклоняясь, и облизывая головку, постепенно беря всё больше и всё активнее облизывая языком по длине. Судорога сводит ноги, жутко хочется их куда-нибудь поставить, но некуда. Интересно, он специально выбрал именно этот камень? Ну, Сяо это ему ещё припомнит, путник выше всего на сантиметр, максимум два. Забавно, он думает об этом в тот момент, когда Итэр стоит в воде, между его ног и тщательно сосет ему член, будто леденец. Грязно, слишком грязно, увидела бы его к примеру сейчас та же Хранительница Облаков, чтобы она сказала? Ой, нет, лучше даже не думать что кто-то, кроме Путешественника сможет это лицезреть, ни в коем случае, сполна хватает уже того, что он предстаёт перед ним в таком виде. И больше он не перед кем не может быть таким. Вот так смущённо уводить взгляд, прикусывать щёку, выдавать неприличные, пошлые звуки, откровенничать, улыбаться, полностью сбрасывать с себя маску равнодушия и непроницаемости. Только с ним. А Итэр тем временем всё же решает смиловаться, и закидывает его ноги к себе на плечи, слыша в ответ облегченный вздох. Сяо зарывается рукой в его распущенные волосы, оттягивая и снова отпуская, а путник и не против, он только потом ощущает слюни, стекающие из рта, и скапливающиеся слёзы в уголках глаз. Он решает заканчивать, и напоследок не слишком сильно прикусив ствол, он добавляет в помощь руку. Якса больно дёргает волосы на затылке, и осознаёт свою ошибку только когда Итэр начинает с увлеченностью покусывать пенис, заставляя Сяо чуть-ли не скулить. Спустя несколько минут таких "пыток", Адепт благополучно кончает, а Итэр отошедший в сторону омывает себе лицо, заодно давая первому время окончательно опомниться. Пришедший в себя Якса на ватных ногах спрыгивает в воду, надеясь что всё теперь позади, но видимо—нет, его передышка не длится долго. Путник мягко берёт его под руку, помогая встать и тут же прижимает его животом к холодным камням, обвивая руками торс и что-то шепча на ухо, чего он не может уже разобрать, одурманенный им. Сяо в блаженстве уединения закрывает глаза, когда путник плавно входит в него, и двигается, начиная с медленного темпа и заканчивая бешеным, полным страсти и желания. Вокруг только они, шум водопада, манящий плеск воды и пение птиц с шорохом покачивания деревьев на бесконечном потоке ветра, и запахом листвы. Завтра снова будет обычный день с кучей обязанностей, мороки и суеты, а сейчас они могут пробыть вдали от этого, вдали от мира. А закатники Итэр принесёт чуть позже..