Внешний образ обманчив

Отходят они от палаты предсказательница в том же молчании, даже Паймон не встревает с разговорами, с неловкостью оглядывая парочку, не зная, стоит ли что-либо говорить в такой ситуации, хотя раньше она с лёгкостью начинала монологи, которые после плавно перетекали в диалоги, отвлекая Путешественника от мрачных дум. Но Сейчас всё по-другому, сейчас с Итэром есть Сяо, который стал ему по-настоящему дорог, и Паймон самую малость завидует Адепту, ведь он крадёт так много его внимания и времени. Стоит ей только глубже уйти в размышления, как вдруг голос Итэра окликает её: — Паймон. Спутница мгновенно оживляется, радуясь, что это неловкая и непривычная тишина наконец прервется и ей дадут желаемое внимание. — Да? — она устремляет взгляд на Итэра, разворачиваясь к нему всем корпусом. — Ты не могла бы сама слетать к Хамави и выбрать товар? Мне тут нужно ещё завершить некоторые дела, — он бросает красноречивый взгляд на Яксу, который в этот момент идёт рядом и настороженно прислушивается. Раньше его не волновали их разговоры, но чем больше он проводит времени с ними, тем больше начинает обращать на это внимание, потому что всё чаще заводятся диалоги, которые непосредственно касаются его самого. Нет, Сяо не подозревает их в чём-то нехорошем, он не может даже думать о том, что Итэр, тот кто любит его всем сердцем и душой, будет замышлять что-то против него. Итэру он доверяет и не сомневается в этом, потому что тот не давал никакого повода, чтобы усомниться в его преданности. К Паймон же поначалу он относился настороженно, но вскоре привык и смирился с её вездесущностью. Сама же спутница сейчас выглядит мрачно и угрюмо. Она ожидала, что Итэр захочет поговорить именно с ней, но как бы не так. Сяо. Опять Сяо. А про Паймон, про самого первого компаньона и друга в этом грешном мире, он совершенно забывает. Неужели она становится ему безразлична? Нет, консерва не может даже думать об этом. Паймон нервно теребит край своей накидки пальцами, понимая, что пауза затягивается, а Итэр всё ещё ждёт ответа, стоя также прямо и беспристрастно смотря в её бездонные глаза. — Да–да, конечно. Нет проблем, — спешно отвечает она, чтобы её длительное молчание не показалось слишком уж подозрительным, — решайте свои дела, а я пока накуплю сладостей! — уже звонко и возвращаясь в свою обычную манеру, произносит Паймон. Итэр, кажется, не обращает внимания на эту задержку или делает вид, но в любом случае он только легко улыбается и протягивает ей очередной мешочек моры. Сяо порой удивляется, откуда Путешественник берёт столько средств, чтобы прокормить это ненасытное существо. Паймон улетает в сторону лавки Хамави, сопровождаемая следом из маленьких, искристых звёздочек и весёлым звоном золотых монет. Убедившись, что обжора находится на приличном расстоянии от них, он медленно разворачивается к Адепту на невысоких каблуках и глубоко вдыхает, после чего шумно выпускает воздух, стараясь привести мысли в порядок, чтобы при случае не ляпнуть чего-нибудь лишнего. — Слушай.. — начинает он и хаотично перебирает в голове множество вариантов продолжения речи, но его терзания внезапно обрываются голосом Сяо. — Ты о предсказании хочешь поговорить, я прав? Слушай, давай не будем развивать эту тему. Предсказания не имеют значения, поверь, даже если ты смог найти в них что-то правдоподобное,— спокойно, беспристрастно и даже с некой долей пренебрежения молвит он, будто бы учитель в сотый раз объясняет глупому ученику правила письма. Итэр прищуривается: интересно, действительно ли это предсказание не несёт в себе правдивости для Сяо? Может, поэтому он сейчас так спокоен и непринужден? Или он, как обычно, просто делает такой вид? Итэр не может этого прочесть, потому что золотые глаза напротив почти не выражают эмоций, а блеск, мелькающий в этой лёгкой желтизна, как всегда молчалив и безразличен. Нет, радужка его очей никогда не сверкает янтарем в лучах солнца, даже во время их спокойных свиданий или ночей, проведенных в объятиях друг друга. Радужка его очей никогда не горит огнем, даже во время их уединений, когда они бесстыже отдаются запретному удовольствию, разделяя его друг с другом, или же во время ожесточенных схваток, когда адреналин, предвкушение и боль смешиваются в один адский коктейль. Нет, у Сяо нет таких чувств, он давно не испытывал ничего подобного. Ведь со временем все блаженные эмоции, страсть и огонь стираются и остаётся только обыденная привязанность, которая порой связывает такими толстыми веревками, что разорвать или сжечь их бывает просто невозможно. — Думаю, ты прав, — пусто произносит Итэр. На его лице не красуется привычной лёгкой улыбки, которой он привык одаривать в такие моменты. И Сяо настораживает эта серьёзность. Свет в его янтарных глазах не переливается и не сверкает, и не показывает обыденного спокойствия и умиротворения, которое ему присуще. Некая мрачная тень залегает на его лице и сжимает сердце, болезненно отдаваясь где-то в глубине души Яксы. — Идём, там Паймон, наверно, заждалась уже, — звучит уже чуточку веселее. Путешественник потихоньку меняется, возвращаясь в свой непринуждённый образ. Но, не смотря на это, Адепт замечает эти искры глубокой отрешённости, мимолетно промелькнувшие на дне его медовых очей. Он видит, как фигура Итэра медленно разворачивается и делает несколько небольших шагов вперёд, но сам Сяо всё так же остаётся на месте, толком не понимая, чего он тут выжидает, когда им в самом деле пора идти. Он просто тупит взгляд, бездумно смотря на дорожку, выложенную из причудливых плиток. В голове беспорядок. Якса понимает, что он должен что-то сказать, чтобы уладить эту ситуацию, ведь простого «забей» не хватит для успокоения душевных метаний. И почему-то он уверен, что Итэр сейчас разделяет эти чувства вместе с ним. Хотя, с какой стати он решил, что имеет право судить о том, что сейчас происходит у его возлюбленного в мыслях. Может быть, его мозг сейчас занят совсем другими вещами, которые никак не относятся к каким-то бездумным предсказаниям. К примеру, скорой встречей со старым знакомым Хамави или тем, сколько денег консерва уже успела потратить за время пребывания у лавки этого добродушного старика (Путешественник просто надеется, что он всё же не станет задирать цены, ведь всё-таки он и Паймон довольно частые, можно сказать, постоянные посетители его небольшого, но уютного закуточка). Он встряхивается в тот момент, когда Итэр осторожно берёт его за край длинного рукава и чуть дёргает на себя, заставляя обладателя одёжки снова поднять взгляд и встретиться с внимательными и даже немного странно-настороженными, но всё такими же ясными янтарными глазами. — Что? — глупо спрашивает Адепт, запоздало понимая, что из всего возможного он выбрал только это. М-да, пространство, в котором умещается его скудный к таким ситуациям словарный запас, явно не бесконечное. — Сяо, что-то не так? — отвечает вопросом на вопрос. Как умно, Итэр. — Нет, всё так. Я просто задумался, — ну да, «просто задумался», как бы не так. И всё же Якса хочет докопаться до сути, понять, ошибается он или нет, когда старается залезть своему возлюбленному в голову и покопаться там, чтобы отыскать тот обрывок его мыслей, который заставляет это красивое лицо приобретать оттенок отрешенной тени. — О чём? — так спокойно-невинно и будто по-настоящему непонимающе спрашивает путник. Итэр, ещё плюс десять очков. Действительно, о чём ещё Сяо может задумываться в такой ситуации? Очевидно, не правда ли? Или этот юноша, который на самом деле далеко не юный, просто издевается над бедным Яксой, хочет заставить его прямо спросить о том, что терзает его душу. Их души. — Об этом. О предсказании, — Сяо всё же решает быть прямолинейным, ведь Итэр того и добивается. Да? — тебя волнует это? Путешественник как-то нервно пожимает плечами, будто бы это и правда вводит его в заблуждение. А может, оно так и есть на самом деле? Может, Итэр действительно всего лишь маленький человек в этом большом мире, который каждый раз нещадно бьёт по его мозгу всё новыми жёсткими плетями. Или может это Сяо, сговорившись вместе с этим миром, пытается окончательно пробить тонкую защитную корку, чтобы высвободить то, что так долго копит в себе Путешественник. — А тебя? — отвечает вопросом на вопрос. О, боже, как умно, Итэр. — Просто ответь мне, Итэр. Мне кажется, ты обеспокоен, — под конец голос непоколебимого защитника почему-то теряет свою уверенность. «Почему-то». Сяо горько усмехается про себя. — Но, если это не так, то просто забудь, ладно? Наверно из-за кармы, я накручиваю себе, — тихо произносит Адепт, съежившись. И Итэр мог бы пошутить, что тот сейчас напоминает замерзшего котенка. А ведь действительно, погода почему-то сегодня совсем не радует. Серые облака уже полностью закрыли небо. Это то, что тревожит Набию? Неужели эта странная девушка боится перемен в атмосфере? Было бы логично предположить, но Путешественник чувствует, что за её бредовыми речами скрывается нечто большее, чем просто страх перед грозой. — Нет, ты не накручиваешь, — на свой страх и риск признается Итэр, уводя взгляд и видя краем глаза, как меняется выражение лица Сяо. — Есть действительно то, что тревожит меня. Но давай мы обсудим это в другой раз? Сейчас я бы хотел просто спокойно провести время с тобой и друзьями, занимаясь очередными разборками, но это.. Давай отложим на потом? Обещаю, мы обязательно вернёмся к этой теме, — твёрдо заключает Итэр. Он знает, что Сяо не в силах отказать ему, даже если ему очень хочется сказать «нет», но он этого не сделает, ведь хочет всей душой, чтобы Путешественнику было максимально комфортно быть с ним. Ведь это луч света, осветивший его черную душу, и он не может позволить себе ранить его, хоть сделать это не так уж и легко. Потому что его возлюбленный вовсе не хрупкая кристальная бабочка, сверкающая в темноте. Его возлюбленный мощный источник света, желающий уничтожить эту тьму и исцелить тех, кого ещё можно спасти. И Сяо знает, что если бы его нельзя было бы спасти, Итэр бы не стал к нему даже приближаться. И от этого становится легче, потому что существующая, блеклая, но по правде настоящая надежда расцветает нежными лепестками в его груди. — Конечно, мы обсудим это в другой раз. Он соглашается легко, потому что знает. Итэр никогда не нарушит обещание.