Твои солёные слёзы, кислые мины, душные речи Весь этот бред… Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит Я ненавижу, когда меня кто-то…
***
— А затем он погладил меня по голове, словно он хотел успокоить меня, будто я какой-то истеричный ребёнок! Пациент ходил из стороны в сторону по кабинету, активно жестикулируя и ведя себя действительно истерично. Элизабет слабо вздохнула, чтобы он не заметил, ведь частью её работы было показать пациентам, что их слушают и что их проблемы имеют значение. Иногда женщина жалела, что приняла этого пациента у своего коллеги, потому что прогресс с ним в последнее время почти не шёл. — А затем он сделал это! Клянусь Богом, я хотел прибить его в тот момент! — Он сделал что? — уточнила женщина. — Стащил у меня поцелуй! И каков наглец, он даже извинился за это перед тем, как согрешить! — юноша тяжело плюхнулся на диван напротив психотерапевта. — Поцелуй? — Я сказал это недостаточно громко? — искренне удивился пациент, — Да, чёрт побери! — Он не спросил Вашего разрешения, верно? И Вы не знали, что он собирался сделать это? — Ну, своим извинением он намекнул, что собирается сделать очередную херню, но я не ожидал, что именно это, — юноша слегка сконфужено почесал затылок. — Вы были против этого действия? Я не спрашиваю, пытались ли Вы отказать, я спрашиваю о том, что Вы чувствовали. — Я, вроде как, сказал, что хотел прибить его за это? — пробормотал он, склонив голову влево. — Сейчас Вы не выглядите уверенным в этом решении, — подметила Элизабет. — Что Вы пытаетесь этим сказать? Что мне понравилось? Что я этого хотел? Я даже не зацикливаюсь на этом! Это пустяк, ничто! Если она скажет ему, что он как раз-таки зациклился на поцелуе от другого парня, то он может разозлиться. — Я не пытаюсь уверить Вас в чём-то, чего Вы не чувствуете, я лишь подталкиваю Вас к осознанию Ваших эмоций. Мне неизвестно, понравилось Вам это или нет, однако… Вы выглядите сомневающимся. Клубы пара поднимались вверх из-под маски пациента. Заведя руки за затылок, он нажал что-то — послышались щелчки, и металл отсоединился от кожи. Сняв маску, юноша глубоко вздохнул и, раскинув руки по спинке дивана, откинулся назад, глядя в потолок. — Ладно, я был немного… Как Вы это там называете?.. Смущён, — пробурчал пациент, — но может это потому, что он просто парень. Благодаря своему прошлому терапевту я смог разобраться, что мне нравятся только две вещи — наука и парни. Элизабет постаралась не засмеяться, настолько смешно звучал её пациент. — Да, это указано в его заметках, которые он передал мне. Итак, мы приходим к выводу, что разговор с этим человеком в общем и целом имел позитивный результат? — Ничего, что связано с ним, не позитивное! Оно всё… — Негативное? — предположила она. — Нет, больше нет. Оно… неоднозначное. — Вы сказали, что он извинился за ваш конфликт в прошлом. Более того, это были его как минимум вторые извинения. Вы приняли их? — Я всё ещё обижен, — отрезал пациент. — Верно, Вы имеете полное право держать обиду. Это тоже часть Ваших эмоций, которые нельзя отрицать. Вы говорили ему о своих чувствах? Он нахмурился. — Да? Один раз я сказал ему, что он обидел меня. Я выпалил эти слова даже как-то не до конца осознав, что это именно то, что я чувствую. О, ещё я часто говорю ему, что ненавижу его, но я уже не очень уверен в этом. — Это может показаться странным на первый взгляд, но если Вы пытаетесь наладить отношения с кем-то, кто обидел Вас в прошлом, вполне естественно в какой-то момент придти к состоянию, в котором Вы не ненавидите человека больше, но всё ещё обижены на то, что он сделал когда-то. Можно назвать это… Прогрессом. Однако мне бы хотелось вернуться к инциденту с алкоголем. Пациент нахмурился ещё сильнее и тихо замычал. Конечно, ему не хотелось говорить об этом, это очевидно. — Тут не о чем говорить. Напился разок, с кем не бывает? — С Вами не бывает. Я могу проследить связь между Вашим неожиданным опьянением и встречей с этим человеком. — Что Вы пытаетесь сказать? Психотерапевт вздохнула, уже не скрывая этого. Она сняла очки и слегка потёрла уставшие глаза. — Виктор, Вы опять прекратили принимать антидепрессанты? —… — Вы знаете, что лечение работает только в том случае, когда Вы честны со мной. Он раздражённо пожал плечами. — Да. — А Ваши… особые лекарства? От боли? — Я всё ещё принимаю их, но совсем недавно я изменил их формулу. Там больше нет седативного эффекта. — Это может вернуть проблемы с сердцем. — Значит, пускай вернутся. Я найду хирургический способ решить их, либо найдите мне что-то другое, что не будет подавлять мои эмоции больше. Как я должен учиться распознавать и контролировать свои эмоции, если я ничего не чувствую?! Ну вот, он опять злится. Он мог контролировать свою злобу, однако с тех пор, как начал работать в Боевой Академии, он начал чаще срываться и проявлять агрессию. Похоже, что окружение того человека влияет на него, заставляя… чувствовать. В принципе просто чувствовать что угодно. Однако он прошёл через тяжёлый депрессивный эпизод, не чувствуя ничего в принципе даже без лекарств. Возвращение к эмоциям для него сейчас — это тяжёлый процесс, словно учиться заново ходить. Капризное поведение по началу вполне нормально. Им всё равно пришлось бы слезать с лекарств рано или поздно, но… не так резко же. — Хорошо, я выпишу Вам новые препараты. Давайте вернёмся к вопросу с алкоголем. Пациент закатил глаза. — Ну, давайте. — Вы выпили слишком много, почувствовали, что перешли черту, верно? — Я лёгок к алкоголю… как оказалось. Мне не нужно было пить для этого слишком много. — Вы покинули дом практически ночью. И отправились к тому человеку. Это было неосознанное решение? — Хм-м-м… Я помню ту ночь не слишком хорошо, мой разум был, безусловно, затуманен алкоголем. Я помню, почему я ушёл. Моя близкая подруга осталась ночевать у нас, — он вздохнул, слегка улыбнувшись, — она видит во мне опору, не знаю почему. Если бы она увидела меня таким… Я не хотел этого, поэтому ушёл. Но я не имею ни малейшего понятия, почему я пошёл именно к этому идиоту домой. Это просто… Это просто была моя первая мысль, и я последовал ей. — В состоянии уязвимости Вы в первую очередь неосознанно подумали о том человеке? Было ли это ощущение того, что он может ранить Вас, или же наоборот, защитить Вас в таком состоянии? — Стал бы я идти к тому, кто, как я могу быть уверен, ранит меня? — У нас было шесть сеансов, на которых мы обсуждали Вашу депрессивную склонностью к самоповреждениям. Находиться осознанно рядом с человеком, который может ранить Вас — это тоже самоповреждение. Тем более, что у Вас с ним были конфликты в прошлом. — Опьянение — это не «осознанно», — фыркнул пациент. — Тогда давайте определим уровень Вашей осознанности в ту ночь по шкале от нуля до десяти. — Семь, — выпалил он. Элизабет немного подняла брови от удивления. Такая оценка, данная так быстро, была довольно высокой. Пациент сгорбился, уткнувшись локтями в колени и проведя рукой по лицу. — Вы, наверное, устали от того, что я убегаю от прямых вопросов… Это было смешанное чувство. Раз я пошёл к нему, то, скорее, ближе ко второму — я… надеялся, что рядом с ним буду в безопасности в уязвимом состоянии. Честно говоря, я рад, что тогда пошёл именно к нему, а не к кому-то другому. Не знаю, я… Я как будто был уверен, что в отличие от других, он не прогонит меня, и не попытается воспользоваться мной каким бы то ни было способом. Я хотел быть уверенным в этом, даже отчасти хотел скорее… Убедиться в этом. Это было… Исследование своего рода. — И каков результат Вашего исследования? — Довольно неплохой результат на самом деле. Некоторые мои убеждения насчет него подтвердились, а некоторые нет. Он действительно наглый, наглый до невозможности. И я действительно в безопасности с ним. Он не воспользуется мной, когда я уязвим, а Вы знаете, мне важно это знать в связи с… инцидентом из детства. Я был удивлён, когда узнал, насколько нежным он может быть, — на этом моменте пациент надел свою маску, надеясь, наверное, что доктор Элизабет не заметит покрывший его щёки румянец, — ох, нам даже удалось поговорить насчёт прошлого, тогда он и извинился в первый раз. Хотя в какой-то момент я чувствовал дикий страх перед ним… Я боялся его реакции на то, чем я стал. Он был против моих идей об аугментациях ранее, но сейчас воспринял их… Довольно нейтрально? Я думаю. В общем и целом… Я думаю, что я могу доверять ему. Не так, как раньше, конечно… Но… — он пожал плечами, не зная, какие слова подобрать для своего заключения, если оно вообще у него было. — Ваше мнение о нём сейчас разительно отличается от того, что было пятнадцать минут назад, Виктор. Похоже, этот сеанс я занесу в календарь, как день нашего прогресса. Но позвольте мне спросить ещё раз: Вы приняли его извинения? Даже, если Вы не говорили ему, что Вы решили для себя? Пациент долго сидел молча, смотря либо в пол, либо по сторонам. Из-за маски психотерапевт не могла определить его эмоции или ход его мыслей. Вообще эта маска очень осложняла их работу, но прекращать носить её юноша отказывался. Элизабет не торопила своего пациента. Вопрос, заданный ею, был важным для него. Ответ помог бы им сдвинуться с мёртвой точки. Спустя минут семь он пожал плечами, смотря куда-то в сторону. — Я давно простил его за ту ситуацию. Конкретно про то, что описано прошлым терапевтом в карточке — предательство и всё такое, что произошло… Я был зол на последствия, я был зол на то, что я впервые кому-то доверился, и доверие не оправдалось. Я знаю, Вы хотите сказать, что это одно и тоже, но я провожу черту между тем случаем в компании и… ситуацией с моим умением заводить друзей. Я имею ввиду… До него у меня не было друзей вовсе. Он был первым. И вот как всё вышло… Он извиняется за то, за что я его простил, но не понимает других аспектов этой ситуации. — А Вы говорили ему об этих более глубоких аспектах? Он мотнул головой. — Нет. Не хотел. — Вы хотите наладить отношения с этим человеком? Он развёл руками. — Да. Думаю, я идиот, но да. — Почему Вы принижаете себя за это желание? Хотеть восстановить старые узы с кем-то — это нормально. Но это в большинстве случаев болезненный путь. Кому-то всегда приходится делать первый шаг, Виктор. Я не хочу скрывать от Вас этого, но Ваши мысли и чувства довольно противоречивы в отношении этого человека, это очевидно. Как он узнает о Ваших чувствах, если Вы молчите? Я должна отметить, что Вы посещаете терапевтические сеансы в течение пяти лет — по разным причинам, я знаю о ваших старых диагнозах, — но в большинстве записей фигурирует этот человек. Так или иначе, он всё время является частью Вашей жизни. Кроме вынужденного переезда, я не заметила за Вами попыток избегать его. — Да он сам всё время крутится рядом… — Вы действительно не пытаетесь ему препятствовать в этом. Одно дело в Академии, но у Вас дома — вы могли бы его выгнать, если бы хотели. — Но это же неприлично. — Раньше Вас это не волновало. Никогда. — Вы хотите сказать, что я сам тянусь к нему? — удивлённо спросил пациент. — Много прогресса для одного сеанса, — улыбнулась Элизабет, — у меня есть предложение… Обычно мы так не делаем, всё-таки мы работаем с пациентом, а не с его обществом, но я считаю Вашу ситуацию исключением из правил. Этот человек очень влияет на Вас. Мой разговор с ним помог бы Вашему лечению. — Прошу прощения? — Я прошу Вас направить его ко мне. По той же стоимости, я хочу поговорить отдельно с ним, а потом с Вами двумя. Пациент недоверчиво выпрямился. — Парный сеанс? Она кивнула. — Верно. Я знаю, что Вы держали прошлого терапевта на расстоянии от этого человека, но лично я настаиваю на встрече с ним. Хотя бы одной встречи хватит. Конечно, Вы или он можете отказаться. В таком случае я продолжу сеансы только с Вами, как обычно. Это просто предложение. У нас осталось немного времени… Я спрашивала об этом раньше и должна спросить ещё раз: Вы всё ещё не готовы обсудить инцидент из Вашего детства? — Какой из? Я могу перечислить сотню и больше, — недовольно спросил пациент. — Инцидент сексуального домогательства, который Вы упоминали сегодня. — Я упоминал? Не припомню такого. — Виктор. — Там не о чем говорить. — Вы дали понять, что Вас это всё ещё тревожит. В отношениях с другими людьми Вы боитесь столкнуться с этим снова. Вам важно знать, что Ваши границы уважают, и Вас злит, когда они нарушаются. — Ух ты-ы, Вы прочитали меня как книгу, — потянувшись, ответил юноша, — ну, добавить мне нечего, так что я, наверное, пойду… — Я слышала, что человек, принимавший участие в том инциденте, скончался недавно. Причиной было медицинское вмешательство. Вы говорили, что Вам пришлось оперировать его не так давно, что всколыхнуло много старых воспоминаний, из-за чего он чуть не умер у Вас на операционном столе. Пациент, уже стоявший у двери, спросил, не оборачиваясь: — Вы считаете, что я сделал это с ним тогда намеренно? Из мести? — А Вы могли сделать это ненамеренно? — Я не убийца, — резко отрезал он, — даже из мести я бы не стал забирать чужую жизнь. Однако я не расстроен этой новостью. Смерть и покой сволочи такой. Немного постояв и подумав, он задумчиво добавил: — Но я оперировал его не один.