Замок Блэк Миррор

      Сознание начало темнеть, и парню очень захотелось вдохнуть. Немножко, чтобы легкие не горели. А потом он приляжет спать. Так хочется спать… и холод отступил. Может, мама его укроет и сварит какао. Мама?       Он отстраненно наблюдал, как на него плывет какая-то тень, в очки уже давно попала вода. Тень приблизилась и больно схватила его за волосы. Эдриан почувствовал обиду. За что? Зачем так с ним?..       Он судорожно вдохнул, почувствовав свет и свежий воздух, обдувающий его лицо. Затем он почувствовал облегчение в ногах, словно кто-то перерезал комбез. Его тянули по воде. Потом кто-то тащил его под подмышками, по берегу, и он равнодушно наблюдал за своими ногами сквозь воду в глазах. С него сорвали маску. Он потерянно поморгал: комбинезона на нем действительно не было. Он дышал, и в мозгу перестали мельтешить искры. — Дышишь? Сам? — послышался мужской запыхавшийся голос.       Видимо, удовлетворившись видом Эдриана, мужчина рухнул на песок рядом. Эдриан обессилено повернул голову. Это был Эдвард — тот судорожно дышал, и его широкая грудь быстро поднималась и опускалась. Он посмотрел на него тоже. — Ты наглотался? Но воды в легких нет. Давай, дыши, — выдохнул он, приподнимаясь на локтях и со страхом буравя его синими глазами. Его темные ресницы слиплись от воды.       Эдриан скользнул по нему взглядом: его идеальные волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу, его одежда насквозь промокла — он был в одних лишь классических брюках и белой рубашке. Она прилипла к торсу Эдварда и просвечивала, очертив грудные мышцы и даже пресс. Его соски жестко стояли от холода. Эдриан бесцеремонно посмотрел вниз, где брюки также облепили его чресла. Кажется, у него действительно помутнение на фоне кислородного голодания, раз он обращает внимание на такие вещи. — Д-деррен! — взвыл Бобби, падая на колени. — Т-ты м-меня та-ак испугал! Я-я же ска-зал, ч-то тут м-можно уто-онуть. К Эдриану наконец пришла ясность разума, и он осмотрелся по сторонам. — Что случилось? — прошептал синими губами он. — Ты чуть не утонул, вот что случилось, — разгневанно бросил Эдвард, вставая на ноги. — Давай, Бобби, помоги мне.       Он поднял свой пиджак и ботинки, что лежали в стороне, словно отброшенные в спешке. Затем они с Бобби подняли ослабевшего Эдриана, и куда-то повели. Судя по всему, в дом Эдварда, который был совсем рядом с отелем. Эдриана начало трясти, в мышцы приливала кровь и возвращалась подвижность. — Я сам… — прошептал он, проходя к двери знакомого домика. Ему казалось, что холод пробрался до его органов. — Спасибо, Бобби, — попрощался Эдвард, махнув тому рукой, и закрыл дверь. Его тоже слегка трясло от холода. — Пошли. Он с силой потянул Эдриана в сторону ванной. Он снял с него плащ и протянул полотенце. — Раздевайся, нужно снять все мокрое. Я сейчас принесу сухую одежду.       Не желая слушать никаких возражений, Эдвард громко потопал наверх. Эдриан трясущимися руками потянул водолазку через спину. Это было сложно. Он отбросил всю одежду в ванную, и как следует обтерся, уделив внимание волосам. В дверь вежливо постучали. — Эдриан, я оставлю одежду здесь, возьми, как будешь готов. Я сейчас отойду.       Послышались отдаляющиеся шаги. Эдриан удивленно приоткрыл дверь. К чему такая тактичность? В коридоре примостился стул, на котором покоилась стопка вещей. Он забрал их.       К его превеликому счастью, это была обычная одежда, а не какой-нибудь костюм. Теплые носки, тренировочные серые штаны и толстовка. Он натянул сухую одежду, с легкой дрожью от мысли, что они принадлежат Эдварду. Он даже понюхал верх толстовки, но та пахла лишь чистотой и порошком. На ватных ногах он поплелся в комнату. Эдвард с яростью суетился на кухне. Он успел переодеться в свитер и брюки. Заметив Эдриана, он все бросил и подошел к нему. — Садись на диван, тебе нужно согреться, — он уложил парня и прикрыл толстым пледом. В камине уже потрескивал огонь. Эдриан посмотрел на влажные волосы мужчины. Они, оказывается, вьются. Один локон колечком прилип к его лбу. — Это тебе нужно согреться, — эхом сказал он. — Я не успел замерзнуть. А вот ты можешь заболеть, — Эдвард упрямо укутал его и прошел на кухню. Он вернулся через минуту с горячим чаем с лимоном и медом. — Выпей.       Чем больше Эдриан согревался, тем больше его трясло. Он был весь ослабший, в голове гудело, и его, видимо, бил озноб. Его зубы стучали по краю чашки, когда он пытался из нее отпить. Эдвард сидел рядом, протянув руки к огню и бросал на него обеспокоенные взгляды. — Ты меня вытащил? — прерывающимся от тряски голосом спросил Эдриан. — Да, Бобби прибежал, кричал, что ты тонешь, — напряженно ответил Эдвард. — Я сразу же бросился к реке, прибежал быстрее него. Увидел лишь твою голову, что мелькнула над водой, достаточно далеко от берега и даже не сообразив, бросился в воду. Повезло, что в юности я основательно занимался плаванием. — Не сообразил, а пиджак и ботинки снял, — улыбнулся Эдриан, понемногу успокаиваясь. — Я на автомате, — улыбнулся в ответ мужчина, но тут же посерьезнел. — Я так испугался за тебя. Его губы дрогнули, и он прикусил их. В синих глазах плескался огонь от камина и что-то еще. — Я боялся не успеть, боялся, что ты вдохнул воды. Почему ты вообще был в воде? Ты же не хотел… — Утопиться? А что, почему бы и нет, — мрачно хмыкнул Эдриан, оставляя чашку. Внутри разливалось тепло. Эдвард болезненно скривился. Он пробежался по нему взглядом, остановившись на его руках. Черт возьми, он же не думает… — На что ты смотришь? — злобно бросил парень. — Я? Ни на что, — испуганно отвел взгляд Эдвард. — Извини. — А может, на это? — Эдриан приподнял рукава. — Ну смотри, раз хочется. Мужчина с переживанием на него посмотрел. Он совершенно не обиделся на его тон. — Я себя не резал, если что. Боже, да его ядом можно отравить всю деревню, думал Эдриан. — Я умею отличать порезы от следов от веревки, — сухо ответил Эдвард.       Парень оторопело замолчал. Эдвард не лез к нему с душными расспросами, не смотрел с жалостью или страхом, не пытался использовать и, вообще, относился к нему очень вежливо. А он в ответ был несправедливо груб с ним. — Хочешь знать, что произошло? — глухо сказал Эдриан, опуская рукава. — Только если ты сам захочешь рассказать.       Парень измождено прикрыл глаза. В голове пронеслись картинки недельной давности, и в его глазах защипало. Он ни с кем об этом не говорил, игнорировал свои эмоции, подавляя их, но от этого ему становилось только хуже. Но с Эдвардом он почему-то ощущал себя спокойно, и безопасно. — Меня похитили, — вдруг сказал он. — Связали, накачали наркотиками и заперли в подвале. Там были трупы и мой старый знакомый. Бездомный, его никто не хватился бы. Он был весь изрезан, его пытали.       Эдвард не перебивал, но его лицо ожесточилось. Из-за того, что единственным освещением гостиной был камин, его глаза казались темными. — Я с трудом выбрался. И меня… м-меня… — Эдриан часто задышал, чувствуя подходящую истерику. Он не был уверен, хотел ли произнести это вслух. — Тише, Эдриан… я могу дотронуться до тебя? Я могу взять тебя за руку? — обеспокоенно прошептал мужчина, немного пододвинувшись к нему.       Эдриан отстраненно кивнул, и ощутил, как его ладонь крепко обхватили двумя руками. Руки были горячими, большими и нежными. Эдвард сидел на полу у дивана, давая ему выговориться. — Он…. Он меня трогал, и… в сексуальном плане… я… — сбивался Эдриан. Ему казалось, что его грудь раздирает от скребущей боли. — Чшш… я понял, Эдриан, ты не обязан говорить это.       Эдвард шептал нежно и успокаивающе, но в душе его бушевал ураган. Он прижался лбом к руке Эдриана. Ему хотелось его обнять, но он не был уверен, как тот отреагирует и желает ли вообще, чтобы к нему прикасались. Эдриан некоторое время говорил о своих переживаниях, и слезы катились у него из глаз. Они просидели так несколько минут. — Где он сейчас, — ровным голосом спросил Эдвард, когда Эдриан успокоился. — По описанию похоже на морг Ганса Германа. Так, где сейчас тот человек? Он с трудом сдерживал ярость, не желая напугать парня еще больше, но у него не вышло. — Зачем тебе? Ты же не собираешься ничего делать? — взволновался тот, привстав на руках. Они схлестнулись взглядами. Лицо Эдварда ничего не выражало, но глаза выдавали его. — Я справлюсь с этим сам. Пожалуйста. Обещай мне, — взмолился Эдриан. Мужчина сжал губы, и коротко кивнул. — Спасибо… что спас меня, — откинулся на подушки Эдриан, закрыв глаза. Его щеки горели, и по голове словно били обухом. Разум немного туманился. — Я не мог иначе. В прошлом году в речке утонула девочка, но никто не знал о том, что она пошла туда играть. — Боже, — прошептал он, проваливаясь в дрему. Он почувствовал легкое прикосновение на своем лбу. — Эдриан, ты весь горишь.       Он резко открыл глаза. Было темно, и лишь догорающие угли давали немного света. Эдриан прищурился, чтобы разглядеть время на настенных часах. Стояла глубокая ночь. Эдвард спал на кресле рядом с ним, закинув голову назад. Он немного съехал вниз, широко расставив ноги для опоры. Эдриан пошевелился, и мужчина мгновенно выпрямил голову. — Эдриан? Ты проснулся? Тебе что-нибудь нужно? — Пить… — прохрипел он. Болела голова, и глаза словно сдавливало железным обручем. Кажется, у него поднялась температура. Эдвард принес воды и поднес стакан к его рту. — Тебя лихорадило, — сказал он, пока парень жадно пил. Эдриан осмотрелся, и заметил влажные компрессы на журнальном столике. Тот что, не отходил от него? — Я сварил суп. Хочешь? — Нет, спасибо, — качнул головой Эдриан. — Спасибо, Эдвард. Не понимаю, чем я заслужил такую заботу. Эдвард оторопело уставился на него. Кажется, эти слова его задели, но он быстро взял себя в руки. — Прими эти жаропонижающие, — он протянул ему пару таблеток. Эдриан с готовностью их взял. — Я не хотел тебя перемещать, пока ты спал, но думаю, тебе стоит лечь в моей спальне. Я посплю на диване. — Нет, что ты, мне неудобно… — Я настаиваю. Под менторским взглядом Эдварда, парень подчинился. Он пошатнулся, когда встал. Эдвард подскочил к нему, но не притронулся. — Мне помочь тебе подняться наверх? — Ох… да, пожалуйста.       Его сердце ухнуло вниз, когда Эдвард обхватил его за талию и закинул его руку себе через плечо. Они направились на второй этаж. Плечо Эдварда было таким надежным, Эдриан чувствовал, как их бока и бедра соприкасаются, как сжимается рука на его талии, и его сердце отбивало дикий ритм. Он даже не заметил, как оказался наверху.       В спальне Эдварда также было темно, как и во всем доме, лишь луна пробивалась через окно, освещая постель беловатым светом. Мужчина аккуратно помог ему улечься. Он укрыл его и направился к двери. У Эдриана кружилась голова. — Эдвард… останься, — прошептал он. — Пожалуйста. Тот обернулся, и, вернувшись, присел на край кровати. — Тебе плохо? — обеспокоился он. — Нет, просто… не оставляй меня… Эдриан сам нашарил его ладонь и сжал ее. Он почувствовал, как та дрогнула. — Ты можешь спать здесь, — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Эдриан. Недомогание нарастало. Эдвард бесшумно лег рядом, поверх покрывала, и устроился на соседней подушке. Эдриан не отпускал его руки. Тот молча смотрел на него.       Эдриан заснул, но спал он плохо. Ему снилась черная река, течение хватало и швыряло его, он захлебывался водой, но потом грубые руки дергали и толкали его, и тугая повязка не давала дышать. Все сменялось кровавым ритуалом и мертвецами, которых убил он сам, ножом отца. И Мордред, он смотрел на него через зеркала и кровожадно смеялся, а Эдриан вместе с ним. Его засасывало в черный портал. Он снова захлебывался в темной воде. И так по кругу.       Эдриан метался по кровати, вздыхал, стонал и вскрикивал. Иногда он жутко смеялся. Эдвард обеспокоенно поправлял ему одеяло и убирал спутавшиеся волосы с лица. Он хотел принести компресс, чтобы охладить ему лоб и стереть пот, но боялся, что парень проснется, и не обнаружит Эдварда рядом, как он просил. Его сердце одновременно сжималось от боли за него, и от дикой ярости. Ему хотелось защитить его от всех, кто причинил или хотел причинить ему вред. Эдвард хмурился, лихорадочно обдумывая план, но ничто правопорядочное не приходило ему в голову.       Эдриан задрожал и перевернулся, закинув руку на мужчину. Тот вздрогнул, и сердце его забилось чаще. Он не понимал, что происходит, всю жизнь он чему-то учился, добивался своих целей и не особо занимался личной жизнью. Нет, он был достаточно опытен, но у него никогда не было ничего серьезного и надолго, пока его родители не застали врасплох неожиданной помолвкой, буквально решили за него. И он согласился, потому что не видел особых перспектив ни с кем. Но сейчас, его будоражили лишь одни мысли о парне рядом с ним. Когда он увидел его в первый раз, то просто потерялся в этих зелено-голубых глазах. Что-то отозвалось в нем, ожило, проснулось от долгой спячки. Его заинтересовала сама жизнь.       Когда господин Гордон пришел на завтрак в кафе, больше всего Эдвард боялся ударить в грязь лицом, ему было очень важно произвести хорошее первое впечатление, но он перестарался. Вел себя слишком отстраненно, наблюдая за тем, как вилка с пирогом исчезала за ровными белоснежными зубами. Кажется, его собеседник чувствовал себя с ним неуютно, что даже кинулся прочь из кафе, не появляясь там несколько дней.       Но ему повезло показать себя более дружелюбным, когда Эдриан зашел к нему на чай, хотя он все равно старался не пересекать личные границы. Правда, потом он заметил свежую растертую кожу на запястьях, которая появляется, если слишком туго и надолго перевязать руки, а затем еще и дергать за них, и его затмила беспомощная ярость. Он не имел права лезть и надоедать с расспросами, и от этого становилось еще хуже.       Он сам не заметил, что начал постоянно думать и говорить о нем. Мама была более проницательной. В тот вечер, после похорон, он ждал его, но потом узнал весть, что один из рабочих умер возле замка от несчастного случая. Люди судачили, что это очередное убийство, и сам Мюррей подливал масла в огонь. Он ему точно как-нибудь врежет.       Эдриан что-то промычал и, выбравшись из одеяла, к руке добавил еще и ногу. Эдвард тихо ойкнул и постарался аккуратно, чтобы не разбудить, отодвинуть ногу парня ниже причинного места, что тот придавил. Эдриан проворчал и сдвинул ее обратно. Эдварда прошиб ток. Мало того, что парень его придавливал там, так он еще и двигать начал коленом вверх-вниз. Прикусив губу, Эдвард перевернулся на бок, спиной к нарушителю его спокойствия, позволив Эдриану обхватить его, как плюшевую мишку. Это не особо помогло, так как парень уткнулся ему сзади в шею носом и шумно засопел. Ну, по крайне мере он успокоился и перестал ворочаться, и если проснется, то не сможет увидеть стыд Эдварда. Он бы никогда в жизни не позволил себе испугать его своим интересом, даже если бы не узнал о том, что с ним произошло. От последней мысли он с ненавистью скрипнул зубами. Тот человек еще встретит свою кару.       Эдриан проснулся один, и он чувствовал себя значительно лучше. Слепило солнце, и жизнерадостно чирикали птички за окном. Он потянулся на кровати, обнаружив под собой нежно-голубое сатиновое постельное белье, и окинул комнату взглядом.       Вся она была в белых, но уютных тонах. Кровать и комод были словно из прошлого века, белая краска на них красиво потрескалась, и слегка пожелтела, что придавало им некоего шарма. Прямо напротив постели высился небольшой камин, тоже белый, а на окнах пушистым ветром шелестела полупрозрачная белая тюль. Эдриан сел, и обнаружил на полу элегантные тапочки в клетку. Они были приготовлены для него? Английские дома, по крайне мере здесь, до сих пор отапливались каминами, и в них всегда было довольно холодно. На прикроватной тумбочке лежала новая запакованная зубная щетка и стопка с его одеждой. Ее что, постирали вчера, раз она уже сухая, и пахнет свежестью?       Он встал и выглянул в окно. Вид выходил на сад: ровные дорожки, аккуратные кусты, и прекрасные яблоневые деревья, что до сих пор алели яблоками. Он улыбнулся в нос. Больше комната ничем особенным не примечалась, полке над камином не было даже семейных фотографий, лишь белая фигурка птички, да картина верескового поля на стене. Он переоделся, заправил постель, и аккуратно сложил снятую одежду стопочкой, сложив ее у изножья кровати. В таком доме не хотелось оставлять за собой бардак, и неприятное впечатление. Затем он выглянул в коридор. По дому разносился дивный аромат еды. Эдриан обнаружил еще одну ванную, и прошмыгнул туда. На втором этаже еще были комнаты, но, как бы ему ни хотелось, шастать по чужому дому без разрешения было невежливо. Когда он спустился вниз, Эдвард копошился на кухне. Услышав шум, тот обернулся. — Эдриан! Я не думал, что ты проснешься. Я хотел принести завтрак наверх.       Эдриан замер. Он смотрел на улыбающегося мужчину: тот был в рубашке с закатанными рукавами, в фартуке; не успевший уложить волосы, и они легкими волнами создавали беспорядок на его голове. Эдриан смотрел на его немного вытянутое лицо, ровный нос, видимые мимические линии и яркий акцент — большие синие глаза, обрамленные черными ресницами, в которых можно было утонуть. Смотрел, и у него внутри разливалось тепло, стекаясь в колени, отчего те начинали дрожать, и пробирались в самое сердце, отчего то пропускало удар. Смотрел, и понимал, почему в один момент его кошмары сменились на нечто приятное: еле осязаемое тепло, запах печенья и весенней мягкой травы, на которой хотелось лежать и слушать шум ветра, щурясь от солнца. Он смотрел, не задумываясь о том, как глупо выглядит сейчас его лицо, но думая о том, каким прекрасным ему казалось лицо Эдварда. Он смотрел на его высокую, атлетическую и стройную фигуру. Ему хотелось уткнуться ему в грудь и простоять так целую вечность. Он смотрел на эти губы, которые шевелились, но он не слышал ни звука, потому что оглох от своих чувств и ощущений. Он смотрел, и ему хотелось только одного: как можно скорее преодолеть это расстояние, что разделяло их, обнять и…       Он и вправду приблизился к нему, но остановился в полушаге. Тот смотрел на него в ответ, широко распахнув глаза — его зрачки были расширены. Смотрел, но ничего не предпринимал, отчаянно сжимая кухонную лопатку в руке, и глубоко дыша, отчего его широкая грудь мощно вздымалась.       Эдриан смотрел на него снизу вверх, и его ресницы дрогнули. Губы Эдварда приоткрылись. Ему показалось… ему показалось, что он слегка наклонил голову в его сторону. Он чувствовал чужое мягкое дыхание, и оно пробирало его до самого низа живота. — Я был с тобой, правда, я не уходил… — одними губами прошептал Эдвард, переживая за Эдриана. Он внутренне дрожал. Как же ему хотелось быть ближе! Но он боялся, что мог неправильно воспринять намерения Эдриана, и своими действиями лишь оттолкнет его. Сейчас. Я сделаю это сейчас, думал Эдриан. Давай. Ну же! Сладкая истома заполонила его разум, его лицо горело. Он наклонил голову вперед. В дверь резко постучали.