***
Дышать тяжело. Тяжелее чем обычно. Вокруг темно и он оглядывается по сторонам. Везде бескрайняя вода, вдали застывший закат, а он плывет на льдине. И его пробирает холодом. Рядом кто-то сидит и шепчет. Кто это? - он узнает в нем Пика, хотя не может разглядеть лица. И тот внезапно оборачивается, колючим взглядом смотрит глубоко в нутро. И продолжает бормотать. Он не понимает что именно, но звучит угрожающе. Затягивающе. Пик внезапно подползает ближе. Куромаку не может двинуться, застывает в ужасе. Угрожающе нависает сверху, заслоняя собой все вокруг. Но от него идет тепло. И льдина тает, а вода утаскивает их вниз. И он не чувствует ничего кроме тепла, даже не ощущает падения. А потом по новому чувствует свое тело. И как только может двигаться - крепко вцепляется в него руками и ногами. Утыкается в кожу, жмется к нему всем телом. Его крепко сжимают объятиями и согревают. И он чувствует теплую кожу, отголоски его запаха. И тоже проникается теплом, распаляется. И растворяется.***
Куромаку вскакивает на кровати за сорок минут до будильника. Практически рекорд. И он бы удивился, если бы не обстоятельство, заставившее его подняться. Странный, уже по кускам утекающий из памяти сон, откуда он знает факт: То, что ему снился Пик. И если само по себе это не кажется проблемой, то стоит знать, что обычно ему ничего не снится, а если и снится, то это старые воспоминания. А не подобная странная муть. И хочется проломить голову. Правда не понятно кому. Пику, за то, что так странно на него влияет или себе, за то, что думает о нем. Встает с кровати и в спешке идет до ванной. Холодный душ с утра, думает он, пойдет только на пользу.***
Сегодня пишет Пику что не придет, нужно отработать то, что не успел вчера и поскорее начать сегодняшнее. День вроде проходит как обычно, но вместе с тем жутко медленно. Утреннее беспокойство совсем забылось по мере течения дня, который выдался слишком уж тяжелым. Тягучим. Голова не то, чтобы болит, но неприятно гудит, что безусловно мешает. И очень уж хочется спать, ведь вчера, хоть он и пытался закончить все, что не успел, оттого, что проспал, но не вышло, пришлось взять переработку. Поэтому закончил хоть и раньше, чем вчера, но тоже достаточно поздно.***
Примерно в десять, когда он уже заканчивает, на телефон приходит уведомление. После проверки это оказывается сообщение, причем от Пика. "Не хочешь прогуляться?" - чувствует некоторый эффект дежавю, но в ответ пишет: "ок". Уже через десять минут заканчивает отчет и спешит на выход, к своему стыду оставаясь в домашней одежде. Потрудился только носки надеть, чтобы обувь не занашивать, да стянуть куртку с крючка, накинув по пути. Нет, думается ему, такая безответственность его доведет, нужно брать себя в руки. Выходит из подъезда и неспеша идет к лавке на площадке. Прохладный ветер морозит уши и приятно остужает голову. Когда доходит Пика еще нет, поэтому приходится подождать, причем стоя. Садиться в домашней одежде он брезгует. - Долго тут скучаешь? - слышит, спустя пару минут, вместе с приближающимися пошаркивающими шагами. - Не особо. - Хорошо. - он легко кивнул и неловко почесал затылок. - Пройдемся? Куромаку кивнул и они не спеша пошли с площадки. Свернули за угол дома и вышли на сторону главной дороги улицы. Тут было более оживленно нежели у подъездов, но все же не слишком. Вывески магазинов еще горели, как и окна домов. Казалось, что сейчас только вечер, так светло было от ярких вывесок, желтых окон и высоких фонарей, выходящих на дорогу. - Так зачем позвал? - Просто так, думал, что нам неплохо бы подышать перед сном. - Ясно. - Разочарован? - Нет, приятно удивлен. Ответ вырвался сам собой и Куромаку странно смутился, будто и не против, но говорить что-то такое не особенно хотелось. - Я рад. - тепло ухмыльнулся Пик, неряшливо потрепав его за плечо. Что же, теперь теплое искрящееся смущение преследует их обоих. Что, впрочем, не мешает идти вперед и думать о своем.***
Когда Куромаку заходит в квартиру, неприятная боль в голове возвращается и он спешит поскорее умыться и уснуть. На душ, как времени, так и сил нет. Как только голова касается подушки тело становится неподъемно тяжелым, закатанным в бетон. Но только сон не идет. Закрывает глаза, почти ощущает пустое забытье, цепко хватающее сознание, но в последний момент все заканчивается и он снова чувствует душную кровать и тяжелое тело. Мучается с этой странностью около десяти минут, когда находит в себе силы залезть в телефон. Лениво лезет в ютуб и выбирает сборник классики, тихо включая. Успокаивающе, правда заснуть так и не помогает.***
Просыпается по будильнику в семь тридцать с гадкой ломотой во всем теле. Голова гудит менее навязчиво чем вчера, что кажется первым хорошим признаком на сегодня.***
Рабочий день проходит вполне обычно, кроме того, насколько он устает к его концу. Обычные отчеты сегодня казались куда более тяжелым занятием для мозга, а глаза быстро уставали и краснели от неяркого света монитора. И раз все лучше чем в последние дни, он решает что на: "придешь сегодня?", вполне можно ответить согласием.***
- Давайте только пораньше закругляться сегодня. - Хорошо. - кивает Пик и, вместе с ответно пожавшим плечами Данте, раскладывает все предметы на полу как и до этого. Куромаку ставит рядом чашки с чаем и спокойно сидит, ожидая. Сегодня собрались уже позже, примерно к девяти, а заканчивать собирались в двенадцать. Всего три часа на продолжение партии довольно мало, так что стоит начать как можно скорее.***
- Ты сегодня уставший какой-то, может завтра продолжим? - спрашивает Пик. Уже спустя сорок минут от начала Куромаку начинает заметно клевать носом и по пять минут задумывается на простейших ходах. - Нет, нет, продолжаем. - бормочет в ответ, щурясь на свойства карты. - Ладно, как скажешь. - под насмешливый взгляд Данте, пододвигается ближе и слегка почесывает его по макушке.***
Еще спустя полчаса Куромаку уже спокойно посапывал у Пика на плече. Тот легко придерживал его за плечо, чтобы не съехал на пол или прямо на доску, которую сейчас с тихим пониманием убирал Данте. Пик немного нахмурился и мягко потерся о лоб Куромаку. - И чего он такой горячий? - Ну, у всех свои вкусы. - пожал плечами на вопрос Данте. - Нет, правда, у него температура походу. - Думаешь? - Наверное. Данте задумчиво опускается ближе и протягивает запястье ко лбу. - Вроде нормально. Пик опять хмурится, поближе жмется к Куромаку, но потом кивает. - Показалось наверное.***
Куромаку ни в какую не хочет просыпаться, поэтому они решают дать ему около получаса, прежде чем будить. Пока что усаживаются в кухне чаевничать. Это в последнее время выходит реже, чем хотелось бы, ведь Пик понемногу обустроился и нашел подработку. Не особо понятно надолго ли, но время она не то чтобы отнимает, а именно сжирает. Как минимум по меркам Данте. Но сейчас не об этом. Сейчас только чай. И тихие разговоры, чтобы никого не разбудить.***
Просыпается Пик намного раньше, чем обычно, причем не просто так. Кто-то названивает, причем крайне настойчиво и рано. Где-то без двадцати восемь. С трудом отлипает от подушки и резко садится. Телефон не его, но Данте вставать и отвечать не собирается, а раз уж звонит знакомый, просто и ясно подписанный эмодзи зонта, то почему бы не ответить. - Да, слушаю. - Пик? А Данте не может подойти? Он сейчас очень нужен. - то ли связь немного шипит, то ли динамиком телефона безбожно елозят по ткани. - А что случилось? - неосознанно смягчает тон, слыша подрагивающие нотки в голосе. - Тут Куромаку плохо, заболел наверное. Я хотел попросить его присмотреть за ним, ну вроде того. - Так а что с ним? Температура может или.. - У него жар сильный, а, ну знаешь его, если останется один то он же просто выпьет обезболы и сядет работать. А Данте вроде ничем не занят, может зайдет или.. - на этой части он зашептал в трубку. - Хорошо, я скажу ему, но пока могу подойти. - Правда? Спасибо, извини что мешаю.. Перекидываются еще парой-тройкой фраз и прощаются. Зонтик все таки спешит. А ему, похоже, придется как-то договариваться и по работе, и с явно планирующим проспать весь день другом.***
Жар у него и вправду сильный, а температура на градуснике совсем не радует. 38.3° градуса цельсия. Блять. - какого хуя, Куромаку. - возмущенно шепчет Пик, пытаясь вытянуть у него одеяло. Несмотря на сонливость в свое он вцепился, настойчиво бормоча что ничего он не болеет, но одеяло вернуть просит. - отдай, холодно же. - Ага, а ты сгореть захотел? - отда-а-ай. - болезненно корчится, когда его все же опускают на подушку и стягивают одеяло до пояса. - Давай хотя бы так. Но отвечать он, видимо, не собирается, потому что отворачивается к стене и затихает. Пик не без удивления отмечает что ухмыляется, рассуждая о том каким капризным становится болеющий Куромаку, хотя, думается ему, возможно он просто не хочет спорить. Как позже окажется, рассуждал о первом он зря, ведь верно второе. - Куромаку, разблокируй пожалуйста. - обращается спустя пол часа, когда улаживает все с новым начальником. Приходится взять отгул за свой счет, но благо что ложь про "мама заболела" дается ему легко. Ведь если бы не отговорка, его, только стажера, вероятно бы уволили. - а? - непонимающе оборачивается на него. - Я напишу твоему начальнику, что ты взял больничный. - ... - Куромаку на удивление не сопротивляется и спокойно набирает пин-код на экране. Пик удивляется и смотрит на него растерянно, когда понимает что дело в сонливости того. - Все, спи, спи. - успокаивающе треплет его по волосам. Сонный Куромаку жмется щекой к руке и, подтаскивая к себе одеяло, засыпает. Пик кое-как пародирует манеру сообщений Куромаку и выбивает ему больничный на десять дней. Потом звонит в приемную ближайшей поликлиники, говорят, что врач придет до шести вечера. Формулировка не очень обнадеживает, но план лечения для Куромаку и справка ему на работу нужны. Замечает, что Куромаку, хоть и снова накрылся, весь подрагивает, свернувшись в странную закрытую позу. Трогает лоб и чуть не отдергивает руку. Слишком горячий. Поспешно сбрасывает ртутный градусник и, стоит полоске уйти ниже тридцати пяти, аккуратно поднимает его руку и ставит. Засекает пять минут и выходит из комнаты. Находит среди заварки какую-то сушеную хрень. Вертит упаковку в поисках названия. "Сушеная ромашка." Слышал от кого-то где-то когда-то, что ромашка помогает при болезнях. Не знает, стоит ли добавлять, но после недолгих раздумий сыпет немного на дно чашки с мыслями: "хуже не сделает". Добавляет немного заварки зеленого чая и заливает кипятком. Следующие несколько минут шатается по квартире от шкафа к шкафу, в поисках хоть какого-нибудь чистого полотенца. Ничего не находит и решает что подойдут и салфетки, просто придется быть аккуратней. Складывает парочку друг на друга и промачивает холодной водой, после чего немного выжимает чтобы не мочить пол. Заходит в комнату и вытаскивает у Куромаку градусник. 38.9° Ебаный в рот. - он не знает только подумал это или сказал в слух, но в голове была только эта мысль и волнение. Переворачивает его на спину и укладывает ему на лоб принесенные салфетки. Резко стягивает с него одеяло, бросая комком у изголовья кровати к ногам. Куромаку вздрагивает и, тяжело дыша ртом, ворочается, резко садясь. - отдай. - спросонья хрипит, подрагивая. - Ложись назад. - говорит холодно и четко, настойчиво надавливая на плечи. Подходит ближе и снова кладет ему на лоб еще прохладные влажные салфетки. - Лежи и не дергайся, одеяло не верну. Отходит от кровати и идет к шкафу.***
- Я и сам могу. - Лежи и отдыхай. - Нет, это уже слишком, отдай. - Куромаку. - он настойчиво смотрит, хотя не особо понимает в чем проблема. - Будешь много двигаться - опять полотенце съедет. Уступать одеяло он не хотел, поэтому быстро пришли к решению - теплые носки, которые и ноги согреют и перегрева быть не должно, по идее. Надевает сначала один носок, потом второй и искренне не понимает чему так яро противился Куромаку. Лицо у него недовольное и покрасневшее, только не разберешь: злится, смущается, или это от болезни. - Уже менее холодно? - Также. - садится, придерживая прохладное полотенце у лба. - Все, я ведь принял жаропонижающее, скоро подействует, можешь идти, я дальше сам. - ... - Пик хмурится, пододвигается ближе и легко касается губами виска, куда полотенце не доставало. - Уйду только когда жар спадет. Куромаку смотрит растеряно, неловко жмурится, потирая переносицу, и только решается что-то сказать, когда раздается звонок в дверь.