<start! ВЫБОР>

опала листва весь мир одноцветен лишь ветер гудит ~мацуо басё~

      — Инспектор Бан, здесь ещё одно!       Кристофер отрывается от осмотра лежащего перед ним трупа и выпрямляется, встречаясь взглядом с молодым человеком, который молчаливо заполняет протокол.       Похожее на склад достаточно тёмное помещение вдоль и поперёк оцеплено полицейскими. Холодные бетонные стены, пустые открытые контейнеры, пыльный пол — всюду виднеются уже засохшие следы крови, а по периметру хаотично разбросаны мёртвые тела.       В Сеуле становится всё неспокойнее. Как и во всей стране. Цены и налоги растут, зарплаты падают, уровень безработицы бьёт все антирекорды, воровство и бандитизм становятся обыденностью. В участок поступает всё больше дел. И сейчас, как никогда, отсутствие финансирования и недостаток персонала чувствуются особенно остро.       Бан подходит к очередному трупу, который обнаружили позднее остальных, и склоняется над ним, выслушивая отчёт полицейского.       — Выстрел в живот. Умер не сразу. Скорее всего, пару часов назад.       Старший инспектор поворачивает голову и видит длинный кровавый след, тянущийся со стороны основного места преступления. С тихим вздохом Крис проводит рукой по своим коротким чуть вьющимся (особенно в такую влажную погоду) волосам. Он чувствует, как из-за распахнутых дверей в помещение врывается резкий поток холодного воздуха. Снова полил дождь.       Около одной из рук трупа Бан замечает пистолет.       — Смит…       — Смит тридцать восьмого калибра, — рапортует начальнику молодая девушка с длинными чёрными волосами, не давая ему даже договорить.       Чон Соён, новенькая в их отделе. Пришла совсем недавно, но уже показала себя во всей красе. Видно, что она сильно старается, однако при этом Чон никогда не кажется зазнайкой. Принципиальная, настойчивая, прямолинейная. Вдобавок, вот, разбирается в оружии так, как никто другой.       — Этот точно не отсюда, — продолжает Соён, — охрана с таким лёгким не ходит. Потеряли одного своего, видимо. Наверное, бедняга поспеть пытался, столько полз к выходу…       — При себе ничего? — спрашивает Крис, нахмуривая брови и внимательнее разглядывая лежащее тело.       — Почти ничего. Телефон, запароленный. Бумажник…       — А в нём?       — Деньги и одно фото.       Надев перчатки, Крис аккуратно вытаскивает из кошелька фотографию. На ней — молодая симпатичная женщина с маленьким ребёнком. На вид первоклассник.       — И ради чего?.. — на первый взгляд грустно, но скорее безразлично вздыхает он. — Женщину надо найти.       — Найдём, инспектор, — кивает Соён. — Это ещё не всё. Во внутреннем кармане пиджака обнаружили вот что.       Мужчина хмурится и вертит в руках небольшой пластиковый зиплок. На нём схематично изображены несколько волн и возвышающийся над ними трезубец. Внутри — какие-то странные голубовато-белые кристаллы, кое-где уже раскрошившиеся в порошок.       — Что это?       — Наркотик, — невесело фыркает полицейская. — Больше пока ничего не знаем.       — Нужно отправить на экспертизу, — подытоживает Бан и возвращает пакетик обратно, — и чем раньше, тем лучше. За сколько управитесь?       — Смотря что за состав окажется, — пожимает плечами Соён. — Вообще, суток за трое точно должны.       — Хорошо, — с лёгкой и благодарной улыбкой кивает ей Кристофер.       В голове крутится лишь одно слово. Хоуп.       Лишь одно это слово способно вызвать трясучку у любого сотрудника отдела по борьбе с наркопреступностью.       Уже почти десять лет Кристофер служит в полиции Сеула. Уже почти десять лет он собирает улики, доказательства, неопровержимые обвинения против этого человека. Всё это упаковано в сотни аккуратно сшитых дел и ждёт своего часа в кабинете старшего инспектора. У них есть всё. Остаётся лишь протянуть руку и…       Но сколько ни тянись, не дотянешься. Кристофер бы ничуть не удивился, если бы ему сказали, что прямо сейчас этот блядский Хоуп попивает где-нибудь виски (стоимостью в месячную зарплату Криса) с начальниками его начальников. До него не дотянешься, даже если сию же минуту выложить все протоколы прямо на стол президенту…       — Инспектор Бан? — приближается к нему помощник, попутно рассматривая длинную полосу крови. — Что тут?       Медленно Кристофер машет головой, вырываясь из своих мыслей и переводя внимание на собеседника. Чон выглядит заинтересованным, как и всегда. Даже слишком заинтересованным. Тёмные блестящие глаза цепляются за каждую деталь, какую только можно заметить в помещении.       Коротко стриженные чёрные волосы, выбритые виски. Молодой, высокий, крепкий, подкачанный парень: он выглядит даже немного устрашающе. Рядом с ним Бан часто чувствует себя каким-то… слабым, что ли. И старым, хотя Кристоферу нет ещё и сорока и задумываться о таком ему ещё слишком рано.       — О, Чонгук, — подзывает он его к себе и машет рукой, намекая на то, чтобы юноша в форме достал все протоколы, — вноси. Время смерти… сколько часов?       — Около трёх, — напоминает полицейский, с лупой сидящий на корточках у мёртвого тела.       — Около трёх часов назад.       — Свеженький! — как-то задорно восклицает Чон, но под тяжёлым взглядом начальника все эмоции разом затихают. — Примерно три часа назад. Записал.       — При себе зиплок с неустановленным наркотиком, Смит тридцать восьмого калибра, заблокированный телефон, бумажник с деньгами и фотографией, предположительно, жены и ребёнка, — продолжает офицер. — Самому на вид около тридцати. Больше ничего.       Помощник убирает блокнот и остальные бумажки куда-то за пояс и тоже склоняется над трупом. Он натягивает тонкие голубые перчатки и осторожными движениями вытаскивает руку мужчины, которая осталась загнутой за его спину.       — Обручальное кольцо. И, кажется, татуировка на предплечье…       — Неужели опять якорь? — с лёгким недоверием отзывается Бан.       — Да, — прищурившись, подтверждает Чонгук. — Такой же, как у тех двоих… Так, этого тоже в протокол. Где Юци с камерой? Сон Юци!       Помощник подзывает к себе ещё одну полицейскую, но вооружённую фотоаппаратом. Он указывает ей, что именно нужно задокументировать, и продолжает раздумывать над значением.       — И всё-таки, почему именно якорь? — спрашивает он у фотографки, не в силах усмирить своё любопытство. — Какая-то новая группировка?       — Даже не знаю… — задумывается та, заливаясь краской от неловкости.       Бан сразу обращает на это внимание, улыбаясь в ответ. Юци работает у них уже давно. Многое у неё, если честно, до сих пор не получается, и бывает такое, что она совсем забывается… но Сон слишком добрая, чтобы хоть как-то занижать её профессиональные качества. Например, чаще всего только с ней соглашаются продолжать разговор преступники, да или просто обычные зеваки, которые не горят желанием рассказывать, что видели, или сбиваются в показаниях.       — Похоже на метку, да, — соглашается Юци с коллегой. — Может, морская торговля? На кораблях товар перевозят?       — Интересно, — вскидывает брови Чонгук и чешет затылок. — Может быть. А вы как считаете, господин Бан?.. Господин Бан?       Внимательно осмотревшись по сторонам, помощник наконец замечает, что старший офицер уже успел отойти с места преступления. Заметив силуэт инспектора на выходе, он поднимается на ноги и подбегает к нему.       Серые тучи бесконечной пеленой закрыли всё небо. По уже сырому асфальту громко стучат тяжёлые капли дождя, который, как кажется сейчас, не закончится никогда.       Кристофер выдыхает плотное облако дыма и, с совершенно безэмоциональным видом уставившись куда-то вдаль, предлагает Чонгуку сигарету.       — Нет, спасибо, — отказывается тот, немного встревоженно переводя фокус с полицейских машин, что стоят впереди, на начальника и обратно. — Как считаете, новая группировка?       — Да может, и не новая, — как-то вяло, нерасторопно отвечает ему Крис. — Новым сейчас пробиться неоткуда. Но и не люди Хоупа точно — он бы своих так глупо клеймить не стал. Трудно судить вот так сразу…       — Надо заново изучить дела менее крупных дилеров, — уверенно дополняет его мысль Чон. — Скорее всего, это кто-то из них.       — Ты прав. Разберёмся, — Бан поворачивается к помощнику и отбрасывает недокуренную сигарету в ближайшую лужу. — Поехали-ка в участок. Тут больше делать нечего.       — Теперь протоколы? — понуро вздыхает парень.       — Теперь протоколы, — тем же тоном отвечает ему инспектор и с усталой улыбкой треплет по плечу, после чего первый спешит к машине.       Чонгука приняли помощником всего несколько месяцев назад, и старший инспектор им вполне доволен. Смелый, сильный, целеустремлённый, даже немного фанатичный молодой полицейский. Для работы в отделе по борьбе с наркопреступностью фанатизм — по-настоящему нужное качество. Он готов сидеть в участке хоть круглые сутки, даже если всё это время будет копаться в уже никому не интересных документах.       Дворники машины честно пытаются смахнуть с лобового потоки ливня, но помогают мало. Фары дальнего света зажигаются, вялыми лучами разрезая низко стелящийся по асфальту туман, и авто выдвигается в сторону участка.       Когда-то Кристофер и сам был точно как Чон сейчас, за что над ним смеялись все остальные, включая собственного наставника. Но для Чонгука он таким никогда не станет. Наоборот: приложит все усилия, чтобы его интерес не угасал. За столько лет службы работа Крису уже миллион раз успела наскучить и энтузиазма заметно поубавилось. Но предавать свою детскую мечту он никогда не собирался. К тому же теперь у него есть Чон. Его ещё многому следует научить.       — Неплохо они сработали, — вдруг произносит парень, словно говоря это самому себе. — Три трупа, у всех винтовки. Сколько же их было вообще?..       — Это явно не все трупы, — отвечает Крис, внимательно следя за едва видимой из-за нескончаемого дождя дорогой. — Не сами же с собой они дрались, правильно? Скорее всего, с людьми Хоупа. Они всегда заметают за собой все следы. Так что, можно сказать, те бедняги с тату облажались уже на самом старте.       — Почему?       — Если якорь — действительно метка, у нас, считай, есть первая зацепка. Вряд ли додумаются все дружно их свести. Да и женщину с фотографии найдём, вот тебе вторая.       Бан прибавляет громкость магнитолы, как только слышит по радио любимую энергичную, но в то же время меланхоличную мелодию Канье Веста, и о чём-то серьёзно задумывается. Чонгук окидывает его удивлённым взглядом, но сразу принимается перечитывать всё, что записал в блокнот. Безо всякой охоты он пьёт невкусный и уже сто раз остывший кофе — единственная его еда за сегодня.       Склад, трупы, тату, неопознанный наркотик… В этой монотонной, до зевоты предсказуемой истории явно назревает что-то новенькое.       — Ему теперь не пожизненное светит, а сразу виселица, — хмуро, но в то же время с удовольствием подытоживает Чон. — Добавим в дело это убийство и…       — Нет никакого дела Хоупа, — как-то чересчур раздражённо напоминает Кристофер, не отрываясь от дороги.       — Ну, формально. А фактически… — поправляет себя парень.       Младший виновато косится на офицера. Хоть инспектор никогда не ругал Чона, даже если тот откровенно косячил, испытывать его терпение Чонгук всё же совсем не хотел.       Парень в волнении приглядывается повнимательнее. Вот и сейчас: ни одного признака раздражения со стороны офицера. На вечно уставшем, болезненно-бледном из-за хронического недосыпа лице с крупными некорейскими чертами — только сосредоточенное, несколько хмурое выражение, которое, впрочем, в любую секунду может смениться тёплой улыбкой, похожей на внезапно выглянувшее среди дымчатых туч солнце.       — Простите, господин Бан.       Но мысли о фантомном деле всё равно не отступают. Даже в выходные и нерабочие часы Чон частенько задумывается об этом.       Как бы ему хотелось стать тем человеком, который закончит это. Расправится с, без преувеличения, королём преступного мира и всеми его марионетками. Чонгук помнит все их лица настолько хорошо, что составит вам идеальный фоторобот, даже если вы разбудите его за этим посреди ночи.       Он частенько фантазировал о том, как именно это произойдёт. Есть ли смысл пытаться упрятать таких тварей за решётку? Со своими связями они либо отделаются от любого срока, либо и в тюрьме устроят себе райскую жизнь.       Так вот, он представлял: лицо Хоупа, свой пистолет и одну метко пущенную пулю.       — Ребята в лаборатории проверят то, что было в контейнерах, — голос инспектора, уже, как всегда, доброжелательный, вырывает из раздумий, — тогда и будем думать. Сейчас нет смысла изводить себя всеми этими догадками.       Машина выруливает как можно ближе ко входу на полупустой парковке, и двое со всех ног спешат укрыться от ливня в здании. В ряду однотипных полицейских машин Чонгук замечает такую неуместную здесь красную Tesla и уже заранее знает, чего ждать дальше.       В общей комнате, заставленной множеством столов с компьютерами и кипами различных бумаг, сейчас почти никого нет — основная масса полицейских ещё не вернулась с выезда. Те немногочисленные работники, что пытались сосредоточиться на повседневных отчётах, тут же встречают начальника заебавшимися взглядами. Кристофер удивлённо вскидывает брови, и при ближайшем рассмотрении причина недовольства находится моментально — расположившаяся на кожаном диванчике парочка самых незваных и самых частых гостей уже машет новопришедшим.       — Крис, ты почему трубку не берёшь? — сразу же звучит вместо приветствия. — Я тебе звонил десять раз… по срочному делу, вообще-то!       Сейчас Хонджун правда выглядит обиженным, но на самом деле обижаться он не умеет — просто тонкие точёные черты лица вечно преувеличивают его эмоции. Белые и всегда аккуратно уложенные волосы, крупные очки в прозрачной оправе из пластика (хотя на зрение он не жалуется), брендовая одежда вперемешку с формой. Ким больше похож на модель, чем на полицейского. Честно говоря, Бан до сих пор не понимает, как тот в таком молодом возрасте дослужился до звания старшего инспектора в таком суровом отделе.       — Что-то случилось? — на всякий случай уточняет мужчина.       — Хотел, чтобы ты в кафе заскочил на обратном пути. Даже угоститься у вас нечем, кошмар!.. — в расстроенных чувствах машет на него рукой собеседник.       В растерянности инспектор осматривает журнальный столик, где количество чашек с кофе и закусок (купленных, между прочим, за личные деньги Кристофера на весь его отдел!) превышает все лимиты скромности.       — Вот и шёл бы в свой отдел, — беззлобно фыркает Бан, снимая с себя промокший плащ.       — Туда его, инспектор Бан! — хохочет другой мужчина, что до того тихо курил в приоткрытое окно. Сан.       Крис устало вздыхает с миролюбивой улыбкой. Каждый день одно и то же…       Если у них работы много, но бессмысленной, то в отделе по терроризму её в принципе практически нет. Поэтому его начальник, Ким Хонджун, и некоторые ребята — чаще всего Чхве Сан и Пак Сонхва — со скуки завели себе традицию шататься по чужим департаментам.       — А по какому поводу вызов у вас был, кстати? Что-то интересное? Чонгук, а ты скоро освободишься? — звонкий голос выдаёт ожидаемую скороговорку.       — Да.       — Жду! Хонджун-и, как там у тебя дела?       Кристофер не верит в судьбу и фатализм, но вот Ким Джинсоль точно родилась журналисткой. Скорее всего, в первые минуты жизни она уже взяла интервью у своей матери.       Она как зеркало в примерочной — перед ней слишком ярко видишь все свои недостатки. Вот и сейчас Бан неловко одёргивает не первой свежести форму и чувствует себя каким-то помятым и болезным. Джинсоль словно бы даже и не знает значения таких слов, как недосып, недомогание или плохое настроение — она идеальна. Всегда буквально сияет: начиная от гладких каштановых волос с рыжеватым отблеском и пухлых губ, заканчивая безупречно чистыми и явно дорогими сапогами.       Но, по личным ощущениям Криса, Джинсоль всегда и везде было слишком много: она заполняет всё пространство вокруг себя этим громким звонким голосом, этой быстрой и бесконечной речью и этим своим… совершенством.       Бан подходит к своему столу и ищет протоколы. За его рабочим местом всегда порядок, поэтому найти нужные бумаги не трудно. Хотя протереть пыль бы всё-таки не помешало… В обзор попадает кружка с недопитым утренним кофе. Как бы сейчас хотелось просто по-человечески выпить чего-нибудь горячего… желательно дома, рядом с Хвиин и Миён. Интересно, во сколько сегодня удастся вернуться к ним?..       — Капитан, а ты в душе поёшь? — интересуется Сан, делающий вид, что перебирает документы.       — Ч… что? — сбивается с мысли Хонджун и теряет нить своего рассказа.       — Что за вопросы к Капитану? — возмущается на коллегу Сонхва.       — Продолжай, Хонджун-и, — треплет его за плечо журналистка и напоминает: — Стоишь ты, моешься, и тут…       — И тут тянусь за полотенцем и вижу, что Минни стоит и молча на меня смотрит!       — Прям на голого?! — вскрикивает Чхве.       — Ну, не прям на голого, я в пене был…       — Да, Капитан, интересная у тебя племяшка, — не без иронии удивляется Пак.       — Ох уж эта Сумин! — всплёскивает рукой Джинсоль. — Она когда у нас на выходных остаётся, тоже молча на всех смотрит!.. Хорошо хоть дяди у неё два, можно делить… эту ношу.       Чонгук косится на шумную компанию полным негодования взглядом, но пока решает промолчать. Чем быстрее он заполнит свою часть протоколов, тем быстрее этот цирк закончится. Только сосредоточиться просто, блять, невозможно!.. На его рабочем месте и так бессменно царит творческий беспорядок: десятки папок с делами (в том числе уже закрытыми), ещё больше стикеров с самой важной информацией по всему столу и бесконечные схемы и записки с каждым новым его предположением. Обычно Чон ориентируется в этом хаосе идеально — но только если ему, сука, никто не орёт на ухо.       — Ага, с такой Сумин и пять дядек мало будет, не то что два! — машет головой Хонджун. — Хорошо, что у нас не так часто смены совпадают, и мы почти не видимся. А то я даже не знаю, чем с ней заниматься вообще…       — Бля, воспитывай, — бормочет себе под нос Сан.       — Всегда можно посмотреть какой-нибудь фильм, — неожиданно присоединяется к разговору Кристофер, аккуратной стопкой укладывая заполненные бумаги обратно в папку. — Вот сколько раз ты «Пиратов Карибского моря» пересмотрел уже, особенно на работе?       Хонджун упирается в него таким взглядом, будто перед ним сейчас не коллега, а самое большое разочарование в жизни. Зато Джинсоль, Сонхва и Сан беззастенчиво смеются очередной излюбленной локальной шутке, и мужчина сам тихо прыскает со смеху.       — Ладно, не злись. Возьми себе любой рамен из шкафчика, — примирительно улыбается Бан и обращается уже к помощнику: — Чонгук, ты там как? Закончил?       — Да, господин Бан, — с готовностью отвечает тот и поднимается со своего места.       — Отлично, — старший инспектор берёт в руки заполненные протоколы и, взглянув на наручные часы, сообщает: — Теперь пойду сошью всё это добро. Перерыв на обед до часу, как всегда…       — Отлично! — с хищной улыбкой вклинивается Джинсоль.       Мигом позабыв о своём друге, она с поразительной скоростью хватает все свои вещи (а именно: клатч Gucci, последний айфон, блокнот и раф с красивыми сливками) и, забрав чей-то стул, подсаживается за стол Чонгука.       — Так что за вызов был? — без церемоний начинает она. — На сенсацию потянет? Долго допрашивать не буду, не бойся — мне скоро дочку из школы забирать…       Чонгук пропускает её слова мимо ушей. Пристальный взгляд офицера не отрывается от фигуры инспектора до тех пор, пока тот не скрывается в коридоре. А потом обводит остальных коллег. Кажется, все заняты своими делами и не обращают на них никакого внимания. Хоть все уже и привыкли к тому, что журналистка часто наведывается к Чону, лишняя осторожность не помешает. Никому не нужно знать, о чём они разговаривают.       — Думаю, потянет, — наконец кивает полицейский. — Вооружённая драка, три трупа…       — Драка, — довольно повторяет Ким, теперь полностью сосредоточившись на своём блокноте. — Отлично! Люди Хоупа, полагаю? Но не друг с другом же?       — Неизвестно, — сонно чешет в затылке Чон. — Точнее, нет прямых доказательств. Но мы предполагаем, что какая-то из уже существующих группировок…       — Да больше и некому, — презрительно фыркает журналистка. — Сами между собой никак разобраться не могут, ещё и новеньких пропускать! Кстати, что у них вообще там происходит-то? Сколько уже таких стычек за последние месяцы было? Рынок делят, что ли?       — Я тоже так думаю, — соглашается парень. — Раньше они были намного тише. Ну, всё-таки всем наркотрафиком Хоуп заправляет единолично. Логично было ожидать, что рано или поздно кто-нибудь захочет урвать себе кусок побольше.       — Да! — быстро соглашается Джинсоль, не особо вникая в слова, зато успевая записывать каждое. — И по какому же поводу такая активность, есть мысли?       — Была одна, — неуверенно отзывается он, — выборы.       — Выборы?! — чересчур громко переспрашивает Ким. — Каким образом выборы влияют на дилерские разборки?       — Сейчас, кажется, есть реальный шанс на смену власти. Хоуп — элемент этого режима. Не станет Пака, не станет Хоупа. Получается, кто первым поддержит нового президента, тот и выиграет. И я подумал… я подумал: что, если кто-то успел наладить контакты с кандидатом Ли? Почувствовал над собой крышу, вот и пошёл в наступление.       На какое-то время собеседница даже записывать перестаёт, пристальным, почти рентгеновским взглядом глядя прямо в глаза собеседнику. Наконец она неопределённо хмыкает и кивает:       — Интересная мысль… Правда! Я тоже над этим подумаю. Что-нибудь ещё?       — Да, — с готовностью кивает Чон, проглядывая свежие заметки на стикерах. — У всех трупов обнаружили тату, якорь. Пока не знаем: просто тату или метка какой-то группировки. И ещё: наркотик, тоже неопознанный, на экспертизе. Пакет с волнами и трезубцем, такого тоже ещё не видели. С виду похоже на какое-то синтетическое дерьмо… Хоуп бы точно до такого не опустился — слишком дёшево.       — Обнаружены все ключевые улики, само собой, помощником старшего инспектора Чоном Чонгуком? — с хитрой ухмылкой подмигивает ему журналистка.       Опять чересчур громко. Бегло осмотревшись по сторонам и убедившись, что господин Бан в общую комнату ещё не вернулся, парень быстро кивает словам Ким.       Такой уж у них уговор — сенсации в обмен на известность.       Наспех просмотрев свои заметки, Джинсоль подытоживает:       — А! Ну, а вот теперь сам посмотри: это же точно Бобби!       Теперь наступает очередь Чонгука замолчать и зависнуть. Какое-то время он просто хлопает чёрными глазами, в полнейшей растерянности смотря на собеседницу в упор, а потом спрашивает:       — Бобби?.. Почему?..       — Как почему?! — удивляется она. — Кто вообще, по-твоему, решится на самого Хоупа полезть?! Только этот охеревший Бобби!       — Ну… — неуверенно жмёт плечами парень.       — Прогони всё ещё раз: якоря, волны, трезубцы. Явная же морская тематика! А теперь вспомни, где у нас неофициальная морская столица?       — В Пусане, — отвечает парень неуверенно, как не подготовленный к уроку школьник.       — А Бобби у нас откуда?       — Из Пусана, — наконец догадывается он. — Да. Точно. Больше из Пусана дилеров нет…       — Да уж!.. — посмеивается Ким и вновь переключает всё своё внимание на блокнот. — Ты спал вообще? Что-то туго соображаешь… Выглядишь, кстати, тоже не очень!       — Спал… пару дней назад.       — Ужас! Твой трудоголизм тебя в могилу уложит!       Чонгук лишь неоднозначно ухмыляется в ответ — сказать ему нечего. Ему просто хочется быть лучшим.       Раньше он не мог даже мечтать о том, чтобы желания стали реальностью. Чонгук родился в очень бедной семье — в семье, как это сейчас называют, трудной, — и очень рано осиротел. Поэтому не мог даже мечтать о том, чтобы накопить денег на учёбу в престижной полицейской академии.       Но судьба распорядилась иначе, и в тот день, когда Чон окончил школу, в его почтовом ящике вдруг оказался конверт. А в конверте — столько денег, сколько он в жизни не видел. Чон так и не узнал, кто это был; до сих пор не знает. Во вложенной в конверт записке было напечатано лишь скупое: «Учись хорошо и не будь говном. Твоя богатая тропиздоюродная бабушка из Мексики».       Точнее, одна догадка всё же была. Но верить в неё не было никакого желания — иначе он лучше бы умер под забором без воны в кармане, чем взял эти деньги. Поэтому он не думает об этом. Кто знает: возможно, у него и вправду есть богатая тропиздоюродная бабушка из Мексики.       — Так, ладно, мне пора! — столь же резко, как делает вообще всё, Джинсоль подскакивает на ноги. — Статью скину, не забудь начальству своему показать! Зонтик у тебя одолжу, ладно? Завтра верну или когда-нибудь… Спасибо! Хонджун-и, пока! Приходи в гости!       Неожиданно для себя Чон тоже поднимается на ноги.       — Я провожу, — говорит он.       — Вот уж спасибо! — отзывается Ким, попутно надевая на себя дорогое пальто. — Куда опять намылился? В участке совсем не сидится?       — Дела.       — Не в кафе случайно? — с надеждой уточняет Хонджун.       — Нет, инспектор Ким. Извините.       Незаметно для всех остальных Чонгук прячет в карман просторной куртки небольшую камеру и парочку жучков, а потом берёт ключи от машины. Перерыв нужно провести продуктивно.       — Крис, а ты не в кафе? — тоненьким от отчаяния голоском произносит Хонджун и делает губы трубочкой, цепляясь за рукав старшего.       — Н-нет, Хонджун, — Бан забирает из шкафчика куртку и спешно натягивает её на себя. — Поеду заберу из школы Миён, вряд ли успею заехать в кафе.       Ким виновато опускает голову, а все остальные лишь молча переглядываются. Сан, спрятавшийся за стопкой документов, высовывает из-за неё свой нос и всё-таки разбивает смертельную тишину:       — И когда же это закончится… — печально сетует он. — Нужно сказать Хвиин.       В этом году Миён пошла уже во второй класс. Ещё она занимается пением, рисованием и танцами. Девочка научилась читать, когда ей было всего лишь три годика, и знает наизусть несколько сказок. Скоро Баны хотят отдать её на занятия английским — все родители в классе говорят, что уже записали своих детей на языковые курсы, но на это нужно отложить ещё немного денег.       Летом они впервые отвезли малышку на море, а зимой планируют съездить в горы и покататься на лыжах. Из-за этого Крис берёт дополнительные смены и засиживается на работе допоздна, но старается как можно чаще находиться и дома, чтобы проводить время с дочкой.       Бан никогда не верил в то, что дети приносят в жизнь человека настоящее счастье. Но когда Миён появилась на свет и впервые оказалась в его руках, он понял, что сильно заблуждался.       Сквозь густые облака на секунду прорезаются лучи солнечного света.       Пролистывая в голове воспоминания, как кадры на фотоплёнке, полицейский счастливо улыбается и крутит руль вправо, паркуясь у самых ворот школы. Он останавливается и смотрит на часы. Почти половина второго, вот-вот прозвенит звонок и Миён прибежит рассказывать свои любимые истории про уроки и о том, чем их сегодня покормили в столовой.       Крис стучит пальцами по рулю и слишком часто проверяет время. Всё с той же улыбкой он наблюдает за проходящими мимо детьми, которые или без устали о чём-то друг с другом болтают, или дерутся портфелями.       Половина второго. В грудь врезается какое-то тяжёлое тревожное чувство.       Где Миён?.. Её никогда не задерживают, и она всегда бежит из школы чуть ли не впереди всех остальных.       Самовольно уголки губ опускаются вниз, а взгляд упирается в непонятную точку где-то вдалеке. Крис больше не ощущает солнечный свет — он вообще не чувствует ничего, кроме боли и пустоты. Не хочет чувствовать. По стеклу снова начинает стучать дождь, и школьники разбегаются по сторонам ещё быстрее.       Пустота везде: и внутри, и снаружи.       С трудом сглотнув вставший поперёк глотки горький ком, полицейский смахивает с глаз уже проступившие слёзы и прокручивает ключ в зажигании.       Миён без вести пропала семь лет назад, в две тысячи пятнадцатом году. И в этом году пошла бы не во второй класс, а уже перешла в среднюю школу.