-
Это менее неловко, чем он думал, вторгаться вот так за семейный обеденный стол. (Он не помнит, когда в последний раз у него было что-то такое с Ясоппом или Банчиной. Горьковато, немного кисло, но так, так сладко. Он должен будет поблагодарить родителей Кайи позже, когда его не будет переполнять искренняя благодарностью и непрекращающееся желание заплакать.) Мерри остался дома, чтобы присматривать за Клахадором, так что только пара слуг и несколько рыбаков пришли с ними, чтобы управлять лодкой. Это была как деловая поездка, так и обычная прогулка. Разумеется, отец Кайи заплатил за все блюда, и они веселились в Барати, кушая вкусно и сытно. Работать в компаний отца Кайи было таким приятным. "Держи." Усопп слегка вздрагивает от голоса рядом с ним. Мама Кайи заказала для него все, что угодно, потому что он не может читать меню, но Усопп все еще слегка нервничает. Он чувствовал маленькое, слабое, но такое знакомое присутствие Санджи с тех пор, как они прибыли, и ему приходится тратить все силы, чтобы отвлечься от него. Еще нет. Еще не время. Он не может. Не должен. У него нет ни причины, ни логики, чтобы внезапно обнять этого официанта и расплакаться у него на плече. Они еще не там. Но этот голос, о боже, этот голос. — Усопп-сан, ты в порядке? — спрашивает Кайя. Усопп кивает: «Я…» он сглатывает, «Я постараюсь!» Затем он шарит в поисках вилки, снова нащупывает тарелку — да, он перебрал все, что можно, прежде чем принесли еду. Это всего лишь карбонара, ее должно быть достаточно легко есть… Его рука ударяется о стакан, и оно падает на стол. Он вскрикивает, а Кайя взвизгивает, когда вода попадает на ее платье. "О, нет! Мне так жаль, Кайя!" Кайя слегка хихикает, и Усопп видит, как (это мама или папа Кайи?) приближается, слегка отчитывая их и приближаясь к ним, вероятно, чтобы вытереть влажное пятно. Его быстро заверил, что все в порядке, и рука поднялась, чтобы тепло погладить его руку. Затем мама Кайи осторожно берет руки Усоппа в свои... и ведет его за собой. Он быстро привыкает к этому и уже к середине еды может делать это сам. Это была просто вода. Но тут же Усопп чувствует, как реальность обрушивается на него. Он доставляет неудобства. Он не может видеть, и это... это инвалидность. Физически ограничивающая, действительно требующая помощи инвалидность. И это больно, тратить так много времени на адаптацию только для того, чтобы обнаружить, что есть еще вещи, которые ты не можешь сделать должным образом. По закону он считается инвалидом, и… и впервые за пределами Сиропа он действительно видит, как это отличает его от всех вокруг. Быть слепым — это нормально, если вы привязаны к земле, полной помощи. Но если вы планируете стать великим морским воином, то слепота с самого начала отбросит вас на несколько сотен миль от обычного человека. Возможно, у Усоппа впереди годы опыта, но его слепота - неоспоримый недостаток, который никто, никакое мастерство не могут заменить по-настоящему полностью.- -
"Адмирал Фуджитора, сэр." Тогда у Усоппа еще были глаза. Нервный, под прикрытием, (вроде как) новичок в рядах революционеров, и он просто не хотел упускать этот шанс. Он нашел этого человека случайно. Они прошли мимо друг друга, и их мысли задержались ровно настолько, чтобы Усопп позже подошёл к человеку на берегу, чтобы завязать что-то вроде разговора, просто чтобы вспомнить. "Бывший", конечно, мужчина уже знал, что Усопп был там. До этого они сталкивались несколько раз (обычно издалека), пока Фуджитора не дезертировал и не ушел в отставку, а казнь Луффи не была назначена. Теперь они были просто неуклюжей парой ветеранов, у которых больше не было причин воевать друг с другом. "Что привело тебя сюда, Бог?" Усопп не может не съеживаться из-за этого прозвища. Фуджитора был там, когда Усопп был (абсурдно, независимо от того, сколько раз он размышлял об этом) объявлен богом среди целой страны, и он никогда не позволял смириться с этим. "Ты устал от мира?" - спрашивает Фуджитора, чувствуя внутренний конфликт Усоппа еще до того, как слова вырываются у молодого человека. "Ты слишком много видел?" Усопп хочет кивнуть. Он не знает. Вместо этого он сжимает кулаки и медленно выдыхает. Фуджитора смотрит в сторону моря, как будто он может видеть великолепные голубые волны, тонкую и изящную рябь. (Кажется, что море никогда не меняется, даже когда мир вокруг него рушится. Самый прочный материал в этом мире — не алмаз, не земля — это море. Алмазы разбиваются, земля растрескивается, но море... оно держится. ) "Да", — признается Усопп. "Мне нужно было увидеть мир, самый чистый, самый уродливый и самый острый, и я должен был знать все. Это было тяжело". Фуджитора слушает. "Но теперь, когда моего капитана больше нет, я нахожу себя… мне просто интересно, — говорит Усопп, — смогу ли я, наконец, заставить себя перестать искать". Фуджитора улыбается. "Это просто требует мужества, Бог", — говорит он, и Усопп вздыхает. "Я уверен, что у самого храброго воина морей этого достаточно, не так ли?" "Я никогда не был храбрым", — говорит ему Усопп. Фуджитора смеется. "Конечно, Бог!" Усопп стонет: "Перестань называть меня так, пожалуйста!"-
Сейчас ночь. Плавание в темноте опасно даже для Ист Блю. Так что поздние клиенты Барати нередко причаливают на ночь к ресторану. Это то, что отец Кайи решил сделать сегодня вечером. Усопп один раз щелкнул языком, дважды постучал палкой по деревянной дорожке. Он делает шаг вперед, дважды щелкает, стучит один раз. Постукивает еще раз, а затем делает три шага вперед. Цикл повторяется. Медленно, шаг за шагом он пробирается в ресторан. Его пугает мысль о том, чтобы идти по этой узкой деревянной дорожке, а вокруг море и ничего, кроме темноты. Цвет не может его успокоить, не может уверить. Стоит отступиться, и он окажется в море... и слепой, он не будет знать, куда плыть, чтобы добраться до вершины... он даже не будет знать, какой путь наверх. Но он выдерживает это. Он выдерживает это, время от времени задерживая дыхание и тратя столько времени, сколько ему нужно.. потому что он боится, что его будет недостаточно для Луффи, когда он придет. Он не может делать это медленно и устойчиво. Ему нужно делать страшные вещи, если он хочет быть достаточно хорошим, когда Луффи появится здесь. У него в запасе всего несколько лет. Будет ли этого достаточно? (Хватит ли сколько-нибудь лет? Усопп не может не думать, что даже целой жизни будет недостаточно. Он так боится быть слабым-- и все же его разум только напоминает себе о том, чего он не может сделать.) (Глупая вещь, эта тревога.) Наконец он добирается до ступенек. Он взбирается наверх и прислоняется к перилам, вздыхая с облегчением. "Ты точно делаешь опасные вещи, маленький бобовый росток." Усопп пищит, слегка подпрыгивает и-- чёрт чёрт чёрт, где его трость?? "Я понял, я понял", и ох. Это Зефф стоит сейчас слишком близко к нему, одна рука на плече мальчика, а другая прижимает трость к его груди. Усопп был настолько сосредоточен на ходьбе, пытаясь ощутить бездушное окружение, что забыл о людей поблизости. Ему нужно над этим поработать. "Итак, Бобовый Росток, что ты делаешь вне своего корабля в такой час? Сейчас…" — Зефф делает небольшую паузу, — "четыре утра. Разве твои родители не говорили тебе, что опасно ходить вот так в такой час?" Усопп мычит, кивая. — "Я просто… хотел потренироваться." Потому что Зефф не примет «я хотел в туалет» или подобную чушь в качестве оправдания. Как и информации умника о том, что у него на самом деле нет родителей. "Ходить, я имею в виду." Он слышит, как Зефф издает жалобный звук. Зефф бормочет что-то о голодных баклажанах, пытающихся приготовить их снова, и ерошит волосы Усоппа. "Не будь таким самоубийцей а? Я не хочу просыпаться от того, что вокруг моего ресторана плавают детские тела". Усопп послушно кивает. Больше он ничего не говорит. Он немного успокаивается, позволяя своему Наблюдению снова удобно распростронится — и с удивлением обнаруживает рядом с собой дополнительный голос. Он лишь слегка отворачивается в сторону, пытаясь убедиться, что там действительно кто-то есть, и этого достаточно, чтобы Зефф насторожился. "Что это такое?" Усопп не знает, как отрицать, что он что-то прочувствовал, поэтому он говорит: "О, мне показалось, что я что-то слышал. Может быть, ветер." Он чувствует на себе скептический взгляд Зеффа. Или, может быть, это беспокойства Усоппа достигло пика. Зефф ненадолго отходит в сторону... Усопп замечает, что шаги Зеффа неровные, один издает более резкий звук, чем другой, и он вспоминает, какую ногу он носит. Усопп совершенно забыл эту маленькую деталь о старом поваре. "Этот." Зефф приближает второй голос к Усоппу. Усопп считает, что это не человек и не животное, оно недостаточно сильное для этого и не издает никакого шума. Так что же это может быть? Он хмурится, пытаясь понять что это, имея в руках лишь смутную информацию, но до него это не доходит. Зефф отвечает за него. "Это мой бортовой журнал". Усопп внутренне ругается. Неодушевленные предметы не должны иметь голоса, но Хаки Наблюдения Усоппа — особый вид чувствительности. Точно так же, как Катакури мог видеть будущее, а Коби мог слышать сердца в своем сердце, Усопп иногда может чувствовать дух любимых реликвий. И оххх нет, нет . Одно дело — случайно сообщить Зеффу, что у него есть Хаки. Заставить его осознать, что у Усоппа особый Хаки, — это ситуация на уровне Михоука, черт возьми . "Бобовый росток", — говорит Зефф, и Усопп представляет ухмылку на его лице. "Ты особенный, скажу я тебе. Даже в Гранд Лайн такие люди, как ты, редки, как лошадки-качалки." Усопп мысленно ругается еще раз. "Скажи мне, маленький слепой росток фасоли", — Зефф поднимает бортовой журнал, и Усопп совершает ошибку, следуя за книгой вверх. Зефф фыркает. "Честно. Ты слышишь голос этой книги?" Усопп в полной заднице, не так ли?- -
Застрять на корабле морской пехоты с металлической рукой, — это ад, на который Нами не ожидала подписаться. Это будет первый раз, когда она так долго находится в море с этой рукой (и не в будущем), поэтому с непривычки и морским бризом было намного сложнее справиться. Позор, потому что если есть что-то, что любит Нами, так это ее тезка, волны. В сочетании с перевязкой (она достает одну на одном из островов после получения жалованья и пособия) и повязками на руке, закрывающими ее арлонгскую метку (может быть, она могла бы найти плечевой бандаж, чтобы скрыть его, он понадобится ей, чтобы уменьшить напряжение от ее противоположной руки), ее жизнь представляет собой смесь удушья и подавленности, а так же попыток сделать все возможное с небольшим количеством секретов. Возможно, ей следовало выбрать одну личность и придерживаться ее, потому что теперь она похожа на ужасно спланированного персонажа со слишком большим количеством побочных сюжетов, которые не будут раскрываться. Она не уверена, как долго она сможет так продолжать, так что да, скоро ей придется покинуть корабль. Одна проблема. "Эй, Намизо-кун! Хочешь потренироваться со мной?" Ташиги, милая маленькая женщина, владеющая мечом, которую Нами обожает как чуткого офицера Морского Дозора, сейчас едва ли являющейся старшиной. На данный момент у нее уже есть свой длинный меч, но он слишком длинный, чтобы пристегнуть ее к боку, поэтому она обычно привязывает его к спине. И, подобно магической силе, она мгновенно поняла, что Нами(зо) женщина. По-видимому, большинство людей думали, что Ташиги был «Такаши», даже без того, чтобы офицер действительно пытался это сделать. У нее были короткие волосы, более низкий голос, чем у обычных девочек, и, ну, в детстве никто не мог сказать что-то одно только по действиям. А Ташиги даже сама этого не замечает , поэтому никогда их не поправляет. Она просто думает, что они неуклюжи с ее именем. Нами почти чувствует себя глупо. Возможно, если бы она вела себя достаточно по-мальчишески, как Ташиги, люди, естественно, приняли бы ее за мальчика без каких-либо дополнительных усилий. Нами(зо) искренне переполнена восхищением и кипящей завистью. "Извини, Ташиги-чан", — говорит она привычным мужским голосом, — "сегодня я закончил работу по дому, поэтому мне нужно сделать кое-какой ремонт в механическом крыле." Ташиги моргает. "На руке?" Нами(зо) кивает. "На моей руке. Морской бриз не очень хорошо для него подходит, понимаете?"-
Надев только перевязку, Нами медленно откручивает каждую внешнюю оболочку своей руки, откладывая их на сухое полотенце. Ташиги сидит ровно в пяти футах и смотрит. "Должно быть тяжело делать это каждый день", — говорит Ташиги. Нами пожимает плечами: "К этому привыкаешь". Ташиги на мгновение замолчала. Затем: "Хей, Намизо-кун. Должен ли я… тоже переодеться?" У Нами соскальзывает хватка с винта, и отвертка падает. Она поднимает его обратно, хмуро глядя на другую девушку. "Ты все еще говоришь о том, что сказал капитан Горилла? Я сказал тебе игнорировать его, разве нет?" "Э-э", — бормочет Ташиги, "Намизо-кун, он капитан. Его нельзя так Гориллой называть…" "Он горилла, если думает, что твой проклятый пол как-то связан с тем, что ты фехтовальщик", — резко и твердо говорит Нами. "Ты девушка, верно? А ты хочешь быть девочкой? Ты знаешь, что ты девушка? Тогда ты девчонка и к черту всех, кто говорит иначе." (Откуда Нами взяла все эти ругательства? Наверное, от Санджи.) Ташиги молчит. Нами вытирает металлические части полотенцем и собирается собрать их обратно. "Намизо-кун", — говорит Ташиги, и Нами поднимает голову. "Ты действительно думаешь, что девушка может стать величайшим фехтовальщиком в мире?" Нами смотрит на нее. "Я видел, как ты это делаешь один раз, я уверен, ты сможешь сделать это снова". После этого она больше не отвечает на вопросы Ташиги.- -------------------- -
Зоро умер до того, как Ташиги провела свой последний матч-реванш. Каким бы незаслуженным и разочаровывающим это ни было, это не меняло того, что после смерти легендарного фехтовальщика Ророноа Зоро самым сильным фехтовальщиком в мире стал вице-адмирал морского дозора Ташиги из "Осеннего Дождя". Она всегда ненавидела, что именно так она получила титул. Поэтому она никогда им не пользовалась. Она никогда не называла себя Величайшим фехтовальщиком в мире, хотя и жаждала этого титула. Люди по-прежнему прославляли ее имя через моря, и она ненавидела каждое его мгновение. Иронично, не правда ли? Тогда она не хотела ничего, кроме признания. Но когда ее, наконец, признали... она не хотела ничего, кроме как отказаться от этого признания.- -------------------- -
Рай такой же строгий, каким его помнит Нами. Они быстро выяснили, какие у нее навигационные познания, поэтому ее быстро повысили в должности, от юнги до прославленного моряка. Это дало ей широкий доступ и больше времени в камерах с потоком информации. Нами работает по дому на каждой базе морской пехоты, на которую они приземляются, и почти всегда она проскальзывает в главный офис связи. Все там настолько заняты, что не замечают ее прихода, полагая, что она здесь для сбора документов или получения отчетов по какой-либо причине. «...Новая награда за...» «Повышение… перевод в G-7…» «…Мактаун, просто… позаботились о…» «SOS! Переведите этот звонок на…» «…Опять Виски Пик? Нет…» Она ведет себя небрежно — делает вид, что просматривает записи, как будто ищет имя. Сними один. Перелистнуть несколько страниц. Вздох. Переверните снова вперед назад. Выглядеть разочарованным. Коала и Робин много раз тренировали ее в этом простом исследовании. Она почти слышит, как они подсказывают ей, как действовать незаметно и сосредоточить всю ее энергию в ушах. Вот и все. Сохраняйте спокойствие и небрежность, выглядите обеспокоенным, но не настолько, чтобы к вам обращались. Веди себя тихо, но только так, как должен вести себя нервный новобранец. «Неприятности в Арабасте… нет, это…» «...Наконец-то приближается к Сабаоди, этот новичок...» «Говорят... убить Белоуса, из всех людей». Нами закрывает полку и останавливается. «Обязательно будут проблемы в будущем. Начальная награда…» Нами идет обратно к двери, но не раньше, чем оглядывается и видит плакат с наградой, о котором говорят два морских пехотинца. «...Мэра-мэра но Ми, так что он "Огненный Кулак" Эйс». Бинго.