«Прошло два месяца»
Октябрь совсем, совсем никак не пахнет. Анита глядит в бурлящую чёрную глубину; солёный рыбный запах пробивается в лёгкие, отпечатывается на стенках, не выходит до конца. Море подозрительно тихое. Затаившееся. Укачивает лениво скользящий по темно-индиговой пенящейся поверхности теплоход. Только ветер, пол часа назад легонько играющих с Анитиными волосами, уже начинающими доставать подбородка, теперь разбрасывается ими с нескрываемой силой. Закат топится в нарастающих волнах, становящихся цвета темно-серого неба. И звёзд не видно. Совсем. Ните по-Магеллановски страшно высаживаться на Филиппины; кажется, словно ожидающие её пустые, гостиничные номера и одиночные похождения прикинуться враждебно настроенными аборигенами и сожрут её живьём. Но это так, мысли… в остальном всё очень даже славно, только лайнер раскачивается ощутимо сильнее, и Ните периодически приходится невольно цепляться пальцами за металлические перила. Порыв воздуха ледяным хлопком обдаёт лицо; будто весь ток электрических скатов и других морских тварей, находящихся где-то там, под водой, пустили ей под кожу разом — она откровенно сильно дрожит, подтягивая на плечи бывший Пашкин (а ещё ранее — отцовский) пиджак. «Наверное, пиджаки в их семье передаются по наследству» — долго качается в пропахших морем и переменами мыслях, пока Анитина память рисует крохотный Пашкин силуэт десятком этажов ниже, лужу чёрной крови на асфальте и в панике подбегающих к месту происшествия людей. Волосы отрастут. Только теперь уже никто не заплетёт ей те тугие отменные косы. Ну и к чёрту. Свобода затягивает её в свою, по-особенному блаженную и такую волнующую эйфорию. Брызги мелким ледяным бисером рассыпаются по постепенной намокающей палубе; люди неторопливо расходятся по каютам, с неспокойными лицами провожая подползающие по небу тучи. А Нита им не верит. И штормов не боится — слишком уж много их было за её маленькую, насыщенную ураганами жизнь. Больше всего её пугают повторяющиеся дурные сны, граничащие с продолжительной бессонницей. А в остальном, всё очень даже… Где-то за спиной щёлкает зажигалка; сигаретный дым невзначай обжигает кончик её носа, уносясь вдаль, к расплескавшемуся морю. Высокий тёмный силуэт останавливается в паре метров, облокачивается к бортику; чёрные глаза, едва заметно блестящие в полумраке, падают в воду, а сигаретный кончик периодически загорается ярко-оранжевой звездочкой. Ните хватает возможностей бокового зрения и интуиции, чтобы поспорить на что угодно: на солнце эти глаза, устремившиеся куда-то к сгущающимся небесам, станут медового цвета сушёных фиников, а если снять этот строгий пиджак — под ним окажутся десятки рисунков и наполненных смыслами надписей. Она старательно царапает язык о ретейнеры; только металические пластины, намертво прибитые к зубам, исправляют прикус, но не ошибки. Анита иронично ухмыляется; стоять с ним вот так, спустя пару месяцев в паре метров и в упор не видеть друг друга, прикусив языки, — кажется нелепым дублем, настолько дурацким, что его не удостоят вниманием даже самые начиняющие и неопытные режиссёры. Брови саркастически взлетают вверх, Анита ухмылка самостоятельно и без разрешения превращается в очень даже громкую усмешку. Она заправляет непослушные белые пряди за ухо и старательно молчит. «Ну неужели, неужели ты не скажешь мне ни слова?» Сценария нет. И всё. Что-то вспыхивает белым светом; гром лопается взорвавшейся хлопушкой, выпуская пенные брызги-конфетти. Соль щиплет губы, как когда-то тогда, в проклятом Портовенере, когда их горячие языки касались друг друга.. только и всего. Он долго смотрит куда-то вверх. Нита глотает едва поступающие к ней пары дыма, задумчиво скользя пальцами по маленьким круглым шрамикам от отцовских бычков на худых запястьях. Анита тонет где-то там, в мыслях, а карие задумчиво поглядывают на неё, такую крохотную, дрожащую, и пиздец, пиздец как ненавидящую сигареты. Его имя отражается за спиной встревоженным женским голосом — они оборачиваются синхронно — девушка с идеально ровным каре глядит на него с приветливой улыбкой. А на неё — нет. Совсем. Анита отворачивается. Губы расплываются в тонкую полоску, уголочки невольно приподнимаются вверх. Кожа шершавится острыми мурашками. Она думает, как же всё таки забавно получилось, что так внезапно украденных у родителей денег, хранящихся на их общем семейном счёте, хватило бы, чтобы построить то трагическое ДТП, спустя долгие экспертизы названное «умно-спланированным покушением», а балкон отеля, с которого выпал пьяный Пашка, был чуть ли не единственным, до которого как на зло не доставали камеры видеонаблюдения, напичканные вдоль и поперёк... Голубые Нитины глаза смело встречали армию комкающихся туч; а была ли Нита связана с такими ужасными катастрофами, произошедшими с её родными, не знали даже колючие звёзды, зацепившиеся за небо где-то там, под плёнкой туманной пустоты. Он уходит навстречу к девушке в скромном чёрном платье: они, шепчась на своём «любовном», слипаются в единое целое (Нита чувствует, потупив глаза в линии горизонта, растворившийся в воде), только цокот каблучков кажется всё ближе, а запах табака — испаряется вовсе. Девушка с идеально ровным каре оказывается близко-близко, сжимает мокрые перильца со всей силы, смотря куда-то в пустоту мгновенно возникшего между ними напряжения. — Извини, но ты же, надеюсь, не думала, что такие как ты могут за пару дней разрушить отношения, которые выстраивались годами?.. «Такие как ты». Именно эта фраза, выброшенная в сторону Ниты, показалась ей хуже любого грязного оскорбления, которое она так ожидала услышать. — Я ни о чём не думала. — Честно, это заметно, — девушка с идеально ровным каре почти без дрожи в голосе отчеканивает, твёрдой сталью разделяя слова, только побелевшие на перилах пальцы и бегающие глазки, старающиеся не смотреть вниз, мгновенно выдают её волнение. — Я хотела сказать, что зла на тебя не держу, потому что не считаю, что должна тратить на это своё время, правильно? — Вполне. «— В прошлый раз ты был тут с подружкой». «— Подружка боится неспокойного моря». Те слова всплывают с чёрного дна, когда Анитино сердце — совсем внезапно — ускоряет свой темп, практически пробивая дыру в грудной клетке, а под языком плавится какой-то металлическо-сладкий оттенок. Она бы спутала его со вкусом крови, если бы не знала его раньше. Адреналин. Чёрные волны становятся выше, не смотря на светлеющую синюю полоску неба где-то вдалеке. Анита дырявит их взглядом. И голова кругом. Она отмечает — кроме них на палубе ни души. А чуть правее перила немножко короче.. Пред моргающими глазами все зажигается красным. Челюсти сдавливаются практически до скрипа. Анита случайно прикусывает язык.Девушка с идеально ровным каре случайно падает за борт.
И волны становятся ниже. И их брызги уже не обжигают. Совсем. Картинки плавают в сознании цветными вспышками, только до реальности — как до суши, а наступающего шторма как след простыл (так долго они молчали). На лице девушки напротив, что отвела взгляд куда-то в сторону, проявляется та самая, искренняя улыбка — Нита готова поспорить, сейчас за её спиной образовался тёмный силуэт в пиджаке и с маленькой папироской, зажатой меж пальцев. Девушка с идеально ровным каре (как бы на последок) окидывает Ниту почти добродушным, и испаряется из её поля зрения раз и навсегда, забирая с собой глаза цвета сушёных фиников и что-то ещё, что конкретно — не понимает и сама Нита. Море успокаивается, хоть чернота и внезапно проснувшаяся тоска еще висит в пропитанным солью воздухе. Цокот каблуков становится тише, только он (Нита буквально чувствует такое знакомое тепло в паре тройке метров) щёлкает пальцами, заставляя её обернуться. Поблёскивающие карие прощаются за него. За них. И как же ей по-непонятному горячо и спокойно, когда он улыбается. Без всяких обид, в последний раз. Нита отвечает тем же.. и неожиданно устремляет голубые глаза за его указательным, приподнятым вверх. Прямо над их теплоходом, кашляющим темно-серыми выхлопными, — тучи рассеиваются, оголив кусок чистого неба с маленькими колючими звёздами. Они загораются в Анитиных зрачках, когда она мгновенно замечает те, самые яркие, сплетающиеся в потерянную ими Кассиопею. Теперь она, наконец-то, видит её, и патологическое, то самое беззаботное детское счастье накрывает с головой. — Ты нашёл её… От знакомого силуэта не остаётся и следа. А звёзды мерцают ярко, сплетаясь в неразгаданные дорожки, ведущие куда-то туда, к незнакомым планетам и новым, зарождающимся галактикам. И это всё отражается в озёрах, спрятанных под её ресницами. И Ните не холодно. вообще.