возвращение домой

Утро начинается с того, что тихий голос Минхо, рассматривающего своё лицо в экран смартфона, неловко разрушает повисшую на кухне тишину. – Я хочу проколоть губу. Джисон, сидя по-турецки на стуле, чуть не давится хлопьями и неприятно стучит зубами о ложку. Хенджин роняет бутылку с йогуртом, которую искал в недрах холодильника пол утра, – благо, запечатанную – и выглядывает из-за дверцы. – Ты что? – переспрашивает он с набитым выпечкой ртом, зачёсывая пальцами отросшую тёмную чёлку, спадающую на глаза. Может, послышалось? Всеобщее помутнение? Он на автомате мнёт своё собственное кольцо между губами, садясь за стол рядом с Джисоном, напротив Минхо. – И бровь, – мелко кивает тот в подтверждение своим словам. Его голос слегка дрожит, но он всё так же пытается казаться невозмутимым, даже взгляда от своего телефона не оторывает ни на секунду. Джисон нервно теребит свою штангу в брови, пока рука Хёнджина не сжимает его ладонь, напоминая, чтобы он не трогал лишний раз свою склонную к раздражению кожу. Они переглядываются друг с другом, пытаясь понять, что происходит с их старшеньким, смотрят на пирсинги друг друга и возвращают недоуменные взгляды обратно на виновника сего представления. – Хо, – тянет Джисон, аккуратно обхватывая своими пальцами его ладонь. – Что-то случилось? Хёнджин в свою очередь тянется к другой руке, держащей смартфон, и мягко отводит её от лица парня, забирая гаджет и откладывая его в сторону. Лицо Минхо остаётся без защиты, так что он просто скрывается за отросшей чёлкой. – Ничего не случилось, – неловко посмеивается он. – Я просто захотел пирсинг. – Но ты никогда не хотел пирсинг, – озадаченно тянет Хёнджин, перебирая пальцы обоих парней в своих ладонях. Минхо от этого заметно расслабляется, а Джисон и вовсе не обращает внимания, сосредоточенный на разговоре. – Ну вот взял и захотел теперь, - бубнит Минхо, сползая по стулу вниз. Младшие от такого заявления заметно выпадают, чем вынуждают Минхо сползти настолько, что он практически скрывается от них за столом. Ну не скажет же он им, что настолько привык каждый день видеть, как парни наслаждаются своим внешним видом, и так хорошо выучил, какие дополнительные ощущения их побрякушки приносят им в том самом плане, что хочет так же? А ещё быть единственным «паинькой» в этой компании ну как-то совсем не очень, и если раньше Минхо, воспитанный консервативными родителями, не мог себе позволить даже волосы покрасить, то последние несколько лет самостоятельной жизни от родственников и совместной с Хёнджином и Джисоном хочется испробовать на своем теле всё то, что раньше не доводилось. – Ну и… – тянет он совсем уж смущённо. – Было бы круто, знаете, иметь что-нибудь сочетающееся. Как у парочек. Первым после непродолжительной паузы, наполнившей кухню, расплывается в умилительной улыбке Хёнджин и, перевесившись через весь стол, лезет к старшему целоваться. Минхо ощущает губами его колечко, которое так любит кусать, и жмурится, когда Хван лапает его красные щёки. Джисон ещё несколько секунд сидит в ступоре, хлопая глазами, а потом поднимается со своего места, подходит к старшему и укладывает свои руки ему на плечи. – Ты действительно этого сам хочешь? – он пристально всматривается в чужое лицо, не давая отстраниться. – А не потому что всякие влюблённые в тебя долбоёбы, – «Чонгук и Уджин», подсказывает Минхо, на что Джисон закатывает глаза, – да-да, Чонгук и Уджин постоянно задирают тебя как пятиклассники? – Они не долбоёбы и не задирают меня, – обиженно тянет Минхо. – Они меня даже пальцем ни разу не тронули, – «то есть, то, что они в тебя влюблены, ты не отрицаешь?», вставляет свой комментарий Хёнджин. – Да нет же! То есть да. То есть нет! Ой, да ну тебя. Старший отодвигается от обоих, насупившись и складывая руки на груди. Принесла же судьба ему парней. Хёнджин с Джисоном смеются, поднимая руки в примирительном жесте. – Ладно, ладно, не злись, – Хван поднимается со стола и потягивается, оголяя тату на ребре, скрытое короткой майкой. – Раз хочешь, сделаем. Но! – предупреждающе трясет пальцем перед обрадовавшимся было Минхо, – Не всё сразу. Сначала сделаем по проколу в ушах, чтобы ты попробовал и решил, нравится ли тебе и что именно ты хочешь проколоть ещё. Минхо воодушевлённо кивает, словно ребёнок, отчего Джисон не сдерживает умилительного писка и коалой виснет на нём. – А ещё, я думаю, – тянет Хан, пока старший утыкается лицом ему в живот и цепляется пальцами за футболку, – В качестве сочетающихся аксессуаров нам нужно что-нибудь новенькое, чего ни у кого ещё нет, – Хёнджин, навалившийся на Джисона сверху и обвивший обоих парней своими длинными руками, согласно угукает. Через неделю «идеальный мальчик Ли Минхо» приходит в университет с проколотыми ушами и впервые в кожанке – хёнджиновой, устраивая ажиотаж среди студентов. Ещё через четыре месяца – поочерёдно носит то септум, то десяток серег на одном ухе, несколько из которых – джисоновы. А ещё через полгода все трое приходят с одинаковыми камешками на левом хряще. И только Хёнджину с Джисоном становится известно, что их идеальный мальчик без их ведома проколол ещё и соски. Но не то, чтобы они жаловались.