ничего подобного 04:50
04:51 ты оставляешь его ночевать в своей квартире, выделяешь полотенце в душ, взял на открытие выставки Жана и ДАЖЕ скинул свой плейлист для грустненьких дней 04:51 Леви 04:51 малышхочешь сказать, это моя вина? я не 04:59 о чем ты вообще 04:59
05:01 я хочу сказать, что ты не просто сердобольный добродетельа то есть я еще и в чем-то виноват? 05:02 охуенно. отличная оценка происходящего 05:02
05:04 нет, это не то, что имелось ввиду, но почему ты так взволнован? испытываешь эмоции, и хочешь об этом поговорить?что? 05:04 боже, нет 05:04
05:05 и все же давай пересечемся завтра где-то в центре, у меня есть для тебя кое-что интересноеок. в 8 на бульваре у памятника 05:10
Он трет глаза и с тихим стоном захлопывает ноутбук, откладывая его подальше. Через три часа Леви почти бежит по бульвару, неся белую коробку со стилизованными розовыми клубничинами и два стакана кофе. Разгоревшееся солнце невыносимо слепит, но фигуру на скамейке в тени большого дерева он видит сразу. Грубые кожаные ботинки с разноцветными резинками вместо шнурков, длинные ноги в зеленом вельвете, расшитый бисером жилет, палевая рубашка с узором из шприцов и пистолетов. Унизанные серебряными кольцами пальцы ныряют в принесенную коробку, стоит ему сесть, и достают огромный клубничный пончик, в который тут же впиваются острые белые зубы. Леви отпивает из стаканчика двойной эспрессо с имбирем, пока карие глаза в желтоватых гогглах внимательно исследуют его лицо. — У тебя сахарная пудра на волосах, — Леви вяло машет кистью и прикрывается ею, прячась от ярких утренних лучей, мозаикой пробирающихся сквозь листву. — О, спасибо! — Ханджи обсасывает испачканную прядь и довольно крякает, откидываясь на спинку. — Эти пончики — что-то с чем-то. — Ты говоришь так каждый раз, когда я их покупаю, вот уже десять лет. Не надоело? — Конечно нет! Их нужно признать народным достоянием! Леви закатывает глаза, а Ханджи громко хохочет, толкая его кулаком в плечо. — Так что у тебя для меня было, — мужчина закидывает ногу на ногу и скрещивает руки на груди, ставя недопитый стакан рядом. — Вариант купить Collidoscope 2015 года. — Серьезно? Тот самый? — Да. По шкале твоего проявления эмоций полагаю, что ты в изумленном шоке. На здоровье, — Ханджи смотрит на солнце, чихая, и берет еще один пончик, съедая его в три укуса. — Не торопись, подумай об этом на досуге. Цену вопроса я тебе сообщу, как решишь, нужно тебе это или нет. Но прошу тебя дать мне ответ в течение трех дней, потому что мне нужно делать открытый аукцион. На этом месте ты должен понять, между прочим, насколько особое у меня к тебе отношение, малыш. — Да-да, — отзывается Леви и лезет в телефон, чтобы посмотреть только что пришедшее сообщение. — Это он? — Ханджи подается к нему, чуть не залезая в экран. На шее поблескивают, перестукиваясь, многочисленные кулоны и цепочки, почти скрытые узкой лентой полупрозрачного шарфа, завязанного на манер галстука, с бордово-белым этническим узором. — Ну прошу, расскажи мне хоть что-то! Я уже изнемогаю, — точеное смуглое лицо приобретает грустное выражение и Леви опять ловит себя на мысли, что не знает об этом человеке абсолютно ничего, кроме того, что ему выборочно разрешают узнать. Видимо, Эрен видит его так же обрывками и потому стремится заполнить пробелы со свойственным ему, по наблюдениям, упорством. Разница лишь в том, что Леви и Ханджи сразу и навсегда расчертили границы своего партнерства и дружбы, и никогда их не нарушали, а Эрен ломится вперед, подминая под себя все неугодные ему правила и запреты. — Какой же ты фрик, Хан! Оставь мой телефон в покое, это просто невежливо — Леви фыркает и вытягивает руку в противоположную сторону, смахивая уведомление. Ханджи выпрямляется и скрещивает руки на груди: — Для начала посмотри на себя, зайчик. Тебе без двух лет сорокет, а ты носишь комбинезоны и цепляешь мальчиков на концертах. Но-но-но! — угрожающе выпрямляется указательный палец, призывая к тишине, и Леви проглатывает протестующее замечание, скривившись. — Также я хочу отметить, что твое благосостояние это ресурс, важный для меня как с дружеской, так и с партнерской стороны. Если ты захандришь, будешь лежать унылой пиявкой дома и насасываться дешевым виски, кому я буду собирать и программировать уникальные установки? Кому буду проектировать кинетические скульптуры и самоходные музыкальные машины и прочие свистелки и перделки? Ты один из моих любимейший клиентов, Леви, и такой же близкий друг. Еще неизвестно, что идет первым. Посему, я прошу тебя обуздать своих антисоциальных демонов-аутистов и рассказать мне, что у тебя происходит с этим студентом. — Он уже давно не студент, — Леви чертыхается, запоздало замечая, как загораются карие глаза, а пальцы в предвкушении начинают теребить край шарфа. — Нечего рассказывать. — Хочу услышать подробнее про тот раз, — Ханджи упирается локтями в колени и выжидающе смотрит на него, не моргая и, по ощущениям, даже не дыша. — Мы как обычно собирались бухать, — начинает Леви сухо. — «Как обычно», — многозначительно подхватывает, приподнимая брови. — И что-то смотреть или слушать — с явным неудовольствием продолжает мужчина, слегка отодвигаясь. — Он пришел весь побитый и задумчивый, как собака, наследил в прихожей, ни «привет», ни чего такого из того, что он обычно делает. — Типа «я дома»? — Угомонись или я больше не скажу ни слова, — при всем уважении, он очень хочет спать. Желваки, перекатывающиеся под просвечивающей кожей скул, красноречивее слов — руки, звякая кольцами, взлетают вверх и прикрывают губы, а глаза Ханджи округляются еще сильнее под пышными волнами каштановых волос. — Продолжай! — громким шепотом. — Сначала долго мыл голову, потом стучал и гремел на кухне, а я пока решил доделать свои дела. Сижу, провожу платеж за свет, и тут этот, с маминым любимым блюдцем, которое еще откопать нужно, я же его обычно убираю подальше. На блюдце лимон, на лимоне соль. И стоит в дверях. Ну я и смотрю на него, а он смотрит на меня. И глаза у него были такие, знаешь, ну вот какими ты обычно смотришь на коллекционные экшен-фигурки по Гандаму и Евангелиону — заканчивает Леви и достает из кармана сигареты. Он абсолютно точно не собирается упоминать все, что он почувствовал в этот момент, поэтому перевести рассказ в шутку будет лучшим решением. Ханджи издает невнятный звук и хватает еще один пончик. — И? — И ничего, меня словно раздели и облизали. Сложно описать. Он даже не моргал, просто стоял себе с этим лимоном и пялился. — Ох, малыш, — щеки, испачканные впопыхах клубничным джемом, едва заметно краснеют. — Да что? — буркает Леви, силясь прикурить на внезапно поднявшемся ветру и прикрывая слабый огонек ладонью. Уменьшительно-ласкательных с годами становится меньше, но привыкнуть он не сможет, наверное, никогда. — Мне кажется, вам нужно переспать. — Чего? — Леви от неожиданности вздрагивает и роняет зажигалку, оборачиваясь к Ханджи. — Но я никогда не спал с мужчинами. Я тебе скажу даже больше — меня никогда не привлекали мужчины. — Но тебя привлекает Эрен, — с мягкой улыбкой говорит Ханджи, и Леви отстраняется, хмурясь и закусывая скрипнувший фильтр. — Что ты несешь вообще? — он нешуточно заводится, борясь с желанием сказать что-то более грубое и язвительное. — Тихо, тихо. Просто послушай в следующий раз свое сердце, а не голову, а то она у тебя шибко умная, — Ханджи наставительно постукивает ладонью по его груди и встаёт, потягиваясь. Леви вздергивает брови в немом вопросе. — На этом все. Спасибо за пончики, зайчик, не забудь написать мне в течение трех дней, что ты решишь насчет этого лота. И, умоляю, береги себя. До связи! Леви кивает, провожая взглядом удаляющуюся быстрым припрыгивающим шагом фигуру, и снова хмурится, погружаясь в размышления. Первое, что его волнует, это гранулярный синтезатор. Уникальная инновационная разработка, не поступившая в продажу. Код и характеристики аппаратного обеспечения, конечно, уже давно открыты и доступны, но это не то же самое, что прототип, выставленный в 2015 и в 2016 годах. Леви не уверен в практической стороне, но с точки зрения коллекционирования этот синтезатор точно заслуживает его внимания. В инструменте, на его вкус, отлично сбалансированы и дизайн, и начинка — парные дисплеи, клавиатуры, слайдеры, можно работать в четыре руки. Интуитивно понятное управление, стильный эквалайзер. Со стороны это очень красивый процесс: записанные прямо на внутреннюю память звуки разделяются на отдельные частицы, из которых дальше, за счёт манипуляций со скоростью и частотой звучания каждой гранулы, синтезируется мелодия. Особенность такого синтеза заключается в том, что предугадать результат сложно, и на выходе получается каждый раз что-то новое. Конечно, если говорить о технической эстетике, Сиборд Блок — его личный эталон. Полностью черная, минималистичная панель чрезвычайно чуткая и отзывчивая, играть на ней сравнимо с танцем. Легкое или сильное нажатие, скольжение по впадинам между выступающими, как позвонки, из рельефной поверхности клавишами, мягкая отдача. Звук меняется от малейшего касания, повышаясь, понижаясь, вибрируя. Кончики пальцев покалывает и Леви встряхивает кистями, выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. Как же давно он ничего не писал. Блядь, и что за херню ему сейчас наговорили про Эрена?