привет 06:27 сердце имир для фалько и габи — твоих рук дело? 06:28
06:31 конечнотак и думал 06:33 короче есть новый проект предлагаю сотрудничество 06:33
06:35 это та эреновская штука?да 06:36
06:36 ты его балуешьчушь не неси 06:37
Просыпаться в чужой квартире на диване, со стояком и в одежде непривычно, последний раз что-то подобное Эрен помнит в том учебном году, когда его исключили из института, на какой-то из тусовок у однокурсника, когда он проснулся от скрипа соседней кровати. Он перекатывается на бок, поджимая колени к груди, и с болезненным шипением расстегивает джинсы, извиваясь и выпутываясь из них. Почему, блин, он вообще не снял одежду перед сном? Все тело зудит и чешется, волосы лезут в рот и невыносимо хочется в душ. — Доброе, — раздается мрачно и Эрен прикусывает язык, слишком резко поворачиваясь на голос. — Сука, — кончик языка отекает и немеет. Он раздраженно чешет его о верхние зубы, садясь и оглядываясь в поисках резинки для волос. За окнами светло, но время он определить не может. — Она лопнула, — Леви словно читает его мысли, протягивая другую, которой был пережат вчерашний свернутый лист. Эрен забирает резинку и щурится. По флегматичному лицу ничего не понять, но вряд ли Леви что-то смущает — он окидывает Эрена своим обычным взглядом, едва задерживаясь на бедрах и приспущенных джинсах, моргает и уходит, бросая через плечо — Кофе я сварил, через 20 минут уезжаю. Раздается тихий хлопок, в ванной включается вода. Эрен потягивается, почесываясь и вздыхая, бредет на кухню, но на полпути передумывает. Дверь не заперта, и он толкает ее плечом, застегивая на ходу пуговицу и одергивая футболку. Половина ванной отгорожена стеклом от потолка до пола. Степень его прозрачности как у льда, образующегося в первые заморозки на реке — сквозь мутноватое стекло просвечивает белое пятно спины, голень, колено. Леви чертыхается и, судя по звуку, что-то роняет. Эрен следит за ним в отражении, набирая полный рот воды и полоща горло. Он не помнит свой сон, но готов отдать голову на отсечение, что это было о том, как он берет Леви в глухом шуршании воды и запахе молока, прижимая спиной к ледяной орехово-мшистой плитке. Кожа скользкая, чистая, гладкая; мокрые пряди липнут на лоб, капли воды бегут по прикрытым векам; колени и ягодицы покраснели и, наверняка, будут все в синяках. Эрен чувствует легкое головокружение и нарастающую тяжесть пульсирующей крови. Нужно взять себя в руки. Прошло минут десять, значит Леви пора собираться. Он ополаскивает лицо, воскрешая в голове весь тот объем работы, который ждет его послезавтра, тоскливо морщится, вытирает руки о джинсы и тихо выскальзывает за дверь. Кофе в турке даже не успел остыть и еще дымится, когда его переливают в чашку. Леви слышит мягкий щелчок закрывшейся двери, прикрывает глаза и выдыхает. Прохладная вода охлаждает недостаточно, и он упирается лбом в стекло, мыля все тело по третьему кругу, отскребаясь до скрипа. Когда он выходит, на кухне пахнет потом и коноплей, а Эрен делает бутерброды с сыром. Поджившие за ночь пальцы с узкими серпами порезов протягивают тарелку и Леви кивает в знак благодарности, съедая теплый поджаренный хлеб, пока они спускаются в лифте, каждый в своем телефоне. Их заявку приняли почти сразу, Эрен снова взял у Армина денег в долг, Леви согласовал с Ханджи принципиальные решения и внес предоплату за необходимые комплектующие. Сроки сжатые, да и собственная работа не ждет, поэтому пятничные посиделки сами собой сошли на нет. Да и, честно говоря, Леви хватает общения — следующие три недели они переписываются каждый день, обсуждая то одно, то другое касательно выставки. Общение с Хан тоже ограничивается лишь деловыми вопросами, хотя Леви чувствует невысказанное осуждение за свое молчание. Он отвечает односложно и тщательно следит за тем, что пишет. Представлять их друг другу Леви отказался сразу и наотрез, а также ничего не рассказал о последнем субботнем утре, предпочитая сначала сформировать свое мнение. По ночам от перегрузок он спит плохо, ворочаясь и просыпаясь, размышляя то об игре Эрена и саундтреке к ней, к разговору про который, он знал, они еще вернутся; то о словах Ханджи, что им стоило бы переспать и перестать ебать друг другу мозги; то о том, как он оказался в этом гормональном подростковом шторме. За неделю до открытия они начинают монтаж. Эрен путем каких-то сложных манипуляций выторговал внеочередной отпуск и проводит большую часть дня в галерее, контролируя монтаж и практически ночуя там, доводя всю бригаду до белого каления. Леви приезжает по вечерам, после работы, привозит ему литрами кофе и все новые и новые пачки сигарет. Сборка каркаса идет быстро, Ханджи прекрасно знает свое дело и приходящие в больших контейнерах модули гнутых экранов встают ровно по форме. Параллельно протягивается питание и акустика, устанавливаются динамики. Накануне открытия Леви снова едет в галерею, привычно беря два больших стакана американо со сливками и заказывая такси. Эрен, не спавший несколько суток, но крайне активный и бодрый, ловит его за руку, едва тот переступает порог служебного входа, и притягивает к себе за угол, сбивчиво дыша. В полумраке его щеки кажутся очень красными, а глаза очень блестящими и Леви вздыхает, проклиная свою глупость. Впрочем, стоило догадаться, трезвым так долго не пробегаешь. — Чего? — спрашивает он тихо, отводя подальше картонный подстаканник. Эрен облизывает пересохшие губы и забирает у него кофе, ставя на пол, а затем выпрямляется, смотрит как-то странно сквозь полуопущенные веки, подается вперед и Леви отшатывается. Но Эрен лишь запускает пальцы в карман его куртки, роется там в поисках сигарет. — Пошли отравимся, — говорит хрипло, и Леви кивает, запоздало отмечая, как сильно забилось сердце. На улице он закуривает и садится прямо на землю, опираясь о стену затылком. — Кофе тебе лучше не пить, — бросает Леви, останавливаясь рядом и рассматривая углубившиеся синяки под глазами и сбитые костяшки пальцев, мнущих фильтр. — Ничего, — Эрен широко улыбается, перегоняя сигарету из одного угла рта в другой и закрывая глаза. — У тебя и так обезвоживание, а в сочетании с кофеином. — Леви, — отзывается Эрен, — хватит. Леви пожимает плечами, убирая руки в карманы: — Ты прав, здоровье твое. Хорошо. Как сборка, вы все успеваете? Я могу чем-то помочь? — Мм, — Эрен кладет ладонь на его кроссовок, словно не слыша, весь окутанный дымом. — Эрен? Тот не отзывается, поднимая руку выше, ощупывая его напряженную после целого дня на ногах голень, и сжимает ее пальцами, массируя, неспешно ползя вверх. Леви шумно вдыхает и надеется, что ему хватит терпения. — Эрен? — Да-а? — тот распахивает кристально-чистые, искрящиеся глаза. — Все отлично, мы в полном порядке. Все собрали, ребята молодцы, и Ханджи молодец. Осталась совсем ерунда — все запустить и протестировать. Я очень, очень, очень, — рука сжимает коленную чашечку и переходит на внутреннюю сторону бедра, вминаясь пальцами, — очень надеюсь, что все будет хорошо. — Я останусь на прогон, — думать становится сложно. Леви кривится, отворачиваясь и рассматривая пустой переулок. — Конечно, ты останешься, — мурлычет Эрен и снова поднимает на него глаза. — Прости? — брови взлетают сами собой как защитная реакция на внезапную волну едкого возбуждения. Эрен только кивает и мягко улыбается, вставая. Леви делает шаг назад и трёт глаза пальцами, сжимая зубы до звона в ушах. — Пошли, думаю, уже пора. В коридоре его снова хватают за предплечье и, разворачиваясь уже в легком раздражении, Леви утыкается в его грудь, инстинктивно поднимая голову. Эрен пахнет табаком, жженой резиной и пластиком, а еще своим личным, островатым и пряным запахом. — А? — Леви, не мигая, смотрит на губы напротив и на мягко трепещущий между ними кончик языка. — Кофе забыл, — Эрен осторожно убирает упавшие волосы с его лица и заправляет пряди за ухо, а затем наклоняется и шепчет на ухо. — Иди, я догоню. И Леви не остается ничего, кроме как, матерясь себе под нос, пойти в зал, потому что взаимодействовать с Эреном в таком состоянии он категорически не готов. Все это похоже на плохой ромком, думает он, взлетая по лестнице в три шага, и сталкиваясь нос к носу с Ханжи. — Эрен невероятный красавчик! — пальцы в кольцах больно сжимают его щеки. — Отпусти мое лицо, Хан, я затрахался напоминать, что мне не нравится. И я не думал, что ты приедешь, — устало цыкает, хмурясь. Пора закруглятся, или все эти фрики сведут его с ума. — Ой, прости, просто не могу удержаться. И как это, не приеду? Как я могу упустить финал монтажа моего нового шедевра? К тому же и на Эрена хотелось взглянуть, — Ханджи снова расплывается в плутоватой улыбке. Их окликают, прося подойти и что-то проверить, и Леви ретируется в дальний угол, где собраны все опустошенные транспортировочные контейнеры и упаковки, валяются рулоны пленки и мятого картона. Едва он приседает на какую-то коробку, как на талию снова опускаются крепкие ладони и он, в который раз за сегодняшний день, дергается. — Да блядь, прекратите меня так хватать! — вырывается слишком громко, и кто-то за спиной тихо смеется. — Прости, — Эрен кладет подбородок на его плечо, и Леви замирает, снова против воли чувствуя знакомое жаркое покалывание. Все это начинает здорово утомлять. — Слушай, тебе точно не нужно заняться чем-то более важным? С Ханджи, я так понимаю, вы уже познакомились. — Не, — Эрен расслабленно обмякает и глубоко, с удовольствием вдыхает, — я понял, кто это, но подходить не стал, он так странно на меня смотрел. Или она? Не могу понять, слишком чудаковатый человек, — покачивает головой, и Леви думает, какой же у него острый подбородок. — Ясно. — Леви, — снова хрипло на ухо, с протяжными гласными, и Леви обреченно отзывается: — Чего? — У меня тут остался еще меф, — горячая щека прижимается к его щеке, а в ухо капает еле слышное «Хочешь?». Леви закрывает глаза и ненавидит все на этом свете. Чего ему сейчас действительно хочется, так это закончить дела, попрощаться с Хан, вызвать такси и оказаться дома, принять душ, выпить, раздеться и залезть под одеяло. А вот объебанный, еще более распахнутый, чем обычно, Эрен, чья раздроченная оголенная нервная система сейчас вся сочится чистыми эндорфинами и серотонином, совершенно не входит в план завершения дня. Завтра открытие, ему стоит приехать заранее, все еще раз проверить, дважды или трижды. А если сейчас разнюхаться, и Эрен продолжит делать все то, что уже начал, то все закончится очевидно. Кисти, позвякивая браслетами, ползут по животу, голодные и настырные, и Леви больше не может делать вид, что ничего не чувствует. У них не так много вариантов. Здесь, там или тут, разницы уже никакой не будет. Хоть посреди зала. Конечно, он хочет все, что Эрен может ему дать, но. — Нет, — отзывается тихо, и Эрен замирает, перегибаясь и внимательно исследуя своими огромными зрачками его лицо. Затем кивает, неохотно отпуская и выпрямляясь. — Я слишком уважаю тебя, Леви, — говорит он после долгого молчания, встает и уходит, плотнее запахивая вязаный черный кардиган. Его тут же ловит Ханджи, трясет за руку и уводит за собой, громко объясняя что-то о завершающих элементах монтажа, эксплуатации, доступе к системе управления и прочем. Эрен рассеянно кивает и просит кого-то притащить ему воды. Леви провожает их долгим взглядом и запрещает себе сожалеть о принятых решениях.