White noise

      У двери он останавливается, почесывает висок, смотрит на время, переводя дыхание и расправляя закатанные объемные рукава. Последний раз, когда эта дверь захлопывалась за спиной с деликатным щелчком, он вообще ничего не соображал, целиком отравленный желанием взять еще больше, чем уже получил. В собственной квартире тогда было могильно холодно, и Эрен так и не смог уснуть. Проворочался до рассвета, грызя плотную кожу пальцев возле края ногтя, потом встал, сделал себе кофе и пару бутербродов. Мягкое кухонное кресло кололо куда-то под шестое ребро, пол казался чересчур рябым, кофе кислил. Пришедшая на смену апатия окутала сонливым пологом ближе к полудню — Эрен пролистал список желаемого в Стиме, купил игру, в которую задонатил треть оклада еще в позапрошлом году, и до вечера просидел за разгадыванием головоломок и пошаговыми боями на карточках. В обед заказал пирог со шпинатом, который съел, не разогрев, прямо в прихожей, стоило курьеру уйти. Сказал на работе, что отравился. На следующий день был удон с говядиной, потом бургеры, какой-то мексиканский фастфуд, и в пятницу Эрен лежал на полу своей спальни, она же гостиная, она же рабочий кабинет, и горстями забрасывал в рот острый арахис, запивая лагером и поглядывая одним глазом недавно вышедший хоррор про проклятый дом. В таком состоянии его и застал припозднившийся звонок Армина, которого он потом, в отместку, сбил с привычно-скорбного, но очень домашнего настроя вылетевшим как бы ненароком признанием. Эти расширившиеся зрачки и слегка покрывшиеся румянцем уши стоили того.       За широким квадратным окном подъезда раздается странный звук, и Эрен выглядывает, опираясь ладонями о подоконник. Расстегнутая молния пальто вжикает о металлический уголок, он подергивает полу вверх. Три вороны прямо напротив потрошат вытянутый из мусорного контейнера ярко-голубой пакет, и Эрен шикает на них в приоткрытую фрамугу, щелкая для верности пальцами. Птицы замирают, пятятся вприпрыжку, но почти сразу же возвращаются к своему занятию. Черные кольчатые пальцы оставляют на грязном уже снегу кружево маленьких следов. Он отходит от окна и вздыхает, собираясь с мыслями, а затем осторожно стучит запястьем в гладкую сталь и нажимает ручку. Открыто.       Все слова словно испарились из его речевого аппарата вместе с последним холодным выдохом по эту сторону двери. Эрен ищет их, пока делает шаг, развязывает шнурки подмокших кроссовок, распускает и пересобирает волосы, открывает ступней дверь на кухню, откуда стелется удушливый запах гвоздичных сигарет. Леви сидит на стуле в коротких спортивных шортах и широченной футболке, поджав под себя одну ногу и нарезая на дольки яблоко длинным тонким ножом. И тут слова сами вылетают из него, торопясь, пока не превратились в воду:       — Леви, я…       — Ничего, — отмахивается тот рукой, и с ножа летят прозрачные капли. Эрен давится изумленно и закашливается, прикрывая рот ладонью.       — Эээ. Что? — он разворачивается боком и прижимается бедром к косяку, скрещивая ноги. Видимо, от него ждали какую-то конкретную фразу. Извинение? Он прикинул, сколько раз в действительности начинал диалог с оправданий своего опоздания, и кивнул сам себе.       — Ничего, говорю. Привет, — яблоко красиво распускает ломтики-лепестки по белой, в голубую мраморную прожилку, плоской тарелке, и Леви облизывает нож, протягивая его Эрену ручкой вперед. Тот, поколебавшись мгновение, соображает и отправляет лезвие в раковину.       — Привет.       — Я не думал, что ты так рано будешь на ногах.       — А я не спал просто, — Эрен криво улыбается и оттягивает пальцем заметно посеревшую кожу под глазом. Леви неодобрительно хмыкает и хрустит яблоком, отстраненно рассматривая гостя. Комфортная заношенная одежда, разные носки, у джемпера надорван ворот, но голова чистая. Эрен перехватывает его взгляд, бродящий по собирающимся на талии складкам ткани крупной вязки с текучим узором в теплой красно-желтой гамме, и опускает лицо, пряча глаза в тени.       Черные волосы с одной стороны взъерошены, и Эрен знает, что это от быстрого, но точного движения разведенных пальцев от уха к затылку, где Леви обычно останавливается и массирует основание черепа. У него часто бывают спазмы шеи, Эрен научился их видеть по поджатым губам и чуть более, чем обычно, сведенным бровям.       — Как дела? Чем занимаешься? — он поднимает глаза и видит, с каким выражением недоверия и сомнения в этот момент на него смотрят, и не сдерживает короткий смешок.       — Да вот смотрю прогноз погоды, обещают пасмурно и сильный ветер, — отвечает Леви, растягивая слегка гласные и покачивая ступней. В его глазах теплеет, и Эрен лениво отлипает от вертикальной поверхности, присаживаясь на второй свободный стул. — А как твое здоровье?       — Спасибо, что спросил! — Эрен поддается и притворно громко вздыхает, упираясь ладонями в колени и сутулясь. — Ужасно — при каждом движении хрустят суставы, по вечерам падает давление, а затылком чую зловещее дыхание приближающейся смерти.       Они молчат еще какое-то время, переглядываясь. Эрен пожевывает палец, Леви старательно ест яблоки. В голове у Эрена все превратилось в кашу, и он оставляет попытки выудить что-то целое и сформированное, поэтому говорит:       — Я дописал сюжет.       Леви подозрительно активно кивает, дожевывая, и отвечает:       — Самое время. Я как раз закончил основную тему.       Эрен распахивает веки так сильно, что чувствует покалывание в уголках глаз. Подсчитывает в уме — девять месяцев динамил, чтобы вдруг взять и согласиться. Невероятно.       — Ты серьезно? — выпаливает первое попавшееся.       Леви встает, поднимая со стола тарелку с одиноким семечком и набитую доверху пепельницу.       — И у меня есть свое видение.       — Конечно, — тихо отвечает Эрен, лихорадочно думая. Конечно, он немного приврал, текст еще не готов, он все еще не может решить, в какой родственной степени состоят протагонист и антагонист, как и определиться с количеством концовок, но это сейчас не имеет значения. Если Леви написал музыку, он должен сначала ее услышать, а там уже будет видно.       Что, если она не подойдет?       Эрен сглатывает и подбирается, пропуская Леви мимо себя сквозь дверь. Снова чувствует запах горелых гвоздик, ведет носом, послушно увлекаемый участившимся сердцебиением. Хоть согласие на сотрудничество и было его основной целью, он знал, что рано или поздно все будет так, как ему нужно, поэтому не ждал адреналинового подъема, который тем не менее сейчас явственно ощущает.       Леви падает на диван и потягивается всем телом, затем пристраивает пепельницу на колено и замирает, погрузившись в размышления. Эрен останавливается в центре комнаты и оглядывается — шторы плотно задернуты, на полу под журнальным столом разложены в шахматном порядке какие-то стикеры и бумаги. Возле компьютера большая чаша из обливной керамики. Он берет ее в руки, ловя вдруг гнилостный запах увядающих фруктов. На дне покачивается несколько яблок. На одном потемневшие пятна, на другом — жемчужное ожерелье белых спор, третье, подобно черному карлику, ссохлось, проваливаясь вовнутрь. Эрен толкает ветхий сморщенный бочок кончиком пальца, и Леви задумчиво говорит:       — Всегда обожал позднюю осень именно за запах гнилых яблок и высохшей травы. И за то, какой камерный свет, особенно вечером.       Эрен говорит «ага» и кивает на пепельницу, не выпуская чашу из рук:       — И запах костров, я так понимаю. Гвоздика пахнет, как листва в огне.       Они снова встречаются глазами, и Эрен заглядывает в самый зрачок, пусть до него и бесконечно далеко.       — Мог бы сжечь пару журналов в салатнице, — Леви отмирает и вытаскивает из-под дивана ноутбук, — но курить приятнее. В общем, — он щелкает зажигалкой и Эрен прикрывает глаза, слушая, как дым вплетается в яблочный аромат, — я начал собирать досье на твой проект, потому что ты мне так ничего и не выслал на почту и достаточно быстро понял, что собирать абсолютно нечего. Тогда я обратился к истокам и сформулировал свое видение твоей игры, оставив только концепт, жанр, главного героя и фабулу.       Леви выдыхает через нос и указывает стопой на документы под столом:       — Твоя подруга была права, когда предлагала сделать экшн-адвенчуру. Несмотря на то, что сюжетов про психические отклонения, где персонаж существует в вымышленной версии реальности, довольно дохуя, как и сюжетов про сны и альтернативные миры, я представил себе что-то близкое. «Титаны — манифестация силы», как ты говорил, — он стряхивает столбик пепла, — поэтому пусть это будет история про тебя. Как ты все возвращаешься и возвращаешься к разрушенному торговому центру в своей голове, отматываешь время вспять, ищешь пути и лазейки, одновременно вспоминая все больше. Пусть это будет полусказка, полуреальность, колеблющаяся, с сайд-квестами, например, «найди здоровые отношения», «сходи на выпускной», «устройся на работу». Чтобы одно смешалось с другим так плотно, что разделить правду и выдумку станет невозможно. За каждой дверью может быть технический коридор парковки, в набранном утром стакане воды растворится нитями темная венозная кровь, а мороженое в парке рассыплется бетонной пылью.       Леви тушит окурок и смотрит через плечо на Эрена, так и стоящего с яблоками в руках, вид у которого умиротворенный и опустошенный, задумчивый. Он закусил губу, покачиваясь с носка на пятку, сверлит Леви немигающим взглядом.       — Игроку не дают никакой предыстории, нет никаких «Вы просыпаетесь утром и вдруг ощущаете болезненную горечь утраты», нет. Тебя тянет обратно просто по условию, ты функционируешь словно проваливаясь в параллельно идущую историю, обернутую вспять, тащишься против течения, выхватывая из тьмы обрывки событий, — Леви запинается, замечая, как сходятся челюсти Эрена, но все же продолжает: — Короче, я представил небольшой детектив и психологический триллер с фэнтези и хоррор элементами.       Он ждет несколько секунд и договаривает немного громче, открывая ноутбук и запуская внешний терабайтник:       — И основываясь на этом я написал музыку.       Палец касается клавиши, и у Эрена дрожат колени.       Звук вытянутый, замедленный. Внизу пульсирует, словно лампа накаливания, на заднем плане перестукивает и гудит беспрерывно басовой струной, перекатывается поверх прибрежный шелест, из которого выныривает из глухоты бочка со сбивкой, окаймленная резкими, но окатанными какими-то синтами. Эрен одними губами говорит «Чегоооо?» и подходит ближе, облокачиваясь о спинку дивана. Он подносит фрукты к самому лицу и делает глубокий вдох. Леви пристально следит за ним, барабаня время от времени пальцами по своей грудине.       — Мелодия зациклена, — нарушает он молчание и дергает плечом. — Так что скажешь?       Эрен подпирает голову рукой и зачитывает:       — «В каждую клеточку моей души, в каждое воспоминание и каждый новый опыт проползает гниль. Мир окрашивается вдруг, как молнией, в трупные оттенки разрухи, упадка, полной моральной потери, словно ты очнулся после пьянки в чужой квартире с заблеванной ванной, где все еще, словно в насмешку, горят россыпью лампочки, спертый воздух пахнет благовониями, а на балконе лето, и даже самое восхитительное и чистое неизбежно уродуется в этой вспышке, выпячиваясь и перекручиваясь, являя самозарождающуюся каждый раз неудовлетворённость собой, стыд и страх».       Леви моргает и закрывает крышку ноутбука. Последние слова делают ему неприятно.       — Это цитата из ранобэ про школьниц-вампиров?       — Нет, — Эрен хмурится, — это я придумал на днях. Было бы хорошим эпиграфом к твоей истории, — его лицо разглаживается, он широко улыбается и бросает небрежно, наклоняя голову, — хочешь выпить?       Леви кивает, занимая привычную для себя позицию «когда не понимаешь чужих реакций — жди».       — Так по существу ты мне что-то скажешь? — он снова оборачивается, запрокидывая чугунную на вторые сутки без сна голову, и устало морщится.       Эрен обходит его, устремляясь быстрым шагом на кухню, и кричит оттуда, хлопая дверцей холодильника:       — Разумеется!       Он поднимает руку за протянутым стаканом, и чужие пальцы, отпуская стекло, быстро пробегают по кисти вверх, обхватывают и легко тянут на себя. Леви не успел — он скатился на эту орбиту не заметив, вроде бы держал дистанцию, даже на вытянутую прямо из губ сигарету не обратил внимания, все честно, она была последняя. Эрен, не останавливаясь, все говорил и говорил, покручивая в налитом бурбоне кубик льда. В основном восторгался, рассматривал с разных сторон предложенный образ, разбирал и собирал обратно, встраивая в существующий шаблон, но шаг за шагом уступал. Леви слушал, слушал, устал и расслабился, поэтому и не успел.       — Как ты смог такое написать? — яркие сине-зеленые радужки склоняются над ним, шепчут очень тихо. Он делает шаг вперед, чувствуя, как напрягается удерживающая его рука.       — Сел и сделал, — отфыркивается, стараясь сбросить душную тяжесть, разливающуюся по потяжелевшему телу, — за вечер придумал, за неделю собрал.       — Потрясающе, — выдыхает Эрен и разворачивает его за плечо, вталкивая в угол. Леви сводит брови и приподнимает бокал повыше:       — Эрен, еще раз это не прокатит, тем более, у меня в руках хайбол, и я планировал выпить то, что в него налито.       С явным сомнением хмыкая, Эрен наблюдает, как Леви подносит к губам край бокала и позволяет жидкости скатиться на язык, медленно проглатывая небольшими порциями.       — Уверен?       Леви закатывает глаза, чтобы хоть на секунду скрыться от откровенного взгляда, и то время, в которое все рецепторы сводит в диком напряжении ожидания первого касания, кажется необозримым.       Эрен обеими руками сжимает его ребра, вкладывая в это давление весь неумолимый многоголосый вой внутри себя, выдыхает в шею, дотрагивается на пробу, почти невинно. Вдыхает глубоко, как перед прыжком. Пальцы давят в поисках выпуклых под кожей костей, и Леви опрокидывает стакан, вливая в себя последние капли. Губы напрягаются, целуют, задерживаясь. Он чувствует, как тянет в чужой рот кожу, и в собственном рту пересыхает. Надо поставить куда-то посуду, но Эрена не притормозить; он перебирается ладонями на спину и смыкает руки, притягивая к себе. Пальцы расходятся и снова сходятся, сминая кожу, перекручивая, из-за чего она вся горит. В какой-то момент Эрен почти забывается — по плечу раскрываются зубы; надавливая, останавливаются, овевая теплом, но затем пропадают. Леви пользуется секундной передышкой и спешно тянется по ощущениям куда-то к столу. Эрен, заметив, выбрасывает руку, перехватывает стакан и, утягивая Леви за собой второй рукой, делает два шага назад. Должно было получиться нормально и даже красиво, но в итоге Леви лишь наступил Эрену на ногу, а Эрен ударился коленом о стул. Леви матерится про себя и раздраженно отталкивает мебель.       Эрен неохотно отстраняется. Он тяжело дышит и заправляет выпавшие из хвоста волосы за ухо:       — Ты нечто.