White noise

      До конца года остаётся всего ничего, а столько нужно успеть — Саша, услышав безапелляционное «мы все перерабатываем», послала его и в жопу, и к черту, и в другие ещё более неприятные места, однако, упорство и хорошо подвешенный язык позволили выторговать честно последний шанс, но с оговоркой, что он больше не будет принимать такие решения единолично, и что Леви берет на себя согласование всех изменений как трезво мыслящий и адекватный человек. Отдельным катком, разумеется, она прошлась по самим изменениям: спорили же месяцами до посинения, все мозги ей сделал своими «хочу рпг, хочу рпг», но стоило Леви свистнуть, как все, пожалуйста! Переметнулся!       Сообщить новость Эрен решил лично, даже не став утруждать себя поиском заведомо надуманной причины. В метро он не мог усидеть на месте, ходил из угла в угол, крутя в пальцах свистнутый из Сашиной квартиры карандаш. Одна его часть судорожно составляла график на полгода вперед, включающий в себя две альтернативные ветки, причем обе хреновые. В ветке А он выбрасывал заявление и ебашил, как проклятый, чтобы выплатить неустойку Саше и Имир, с которой он клятвенно пообещал Саше встретиться как только, так сразу; в ветке Б нес заявление на стол директору, а затем запирался дома, закупившись амфом, и ебашил, как проклятый, с пятью-шестью заказами на фрилансе.       Вторая же его иссиня-вороная часть буквально свихнулась и отстукивала зубами в предвкушении, и под этот стук все остальные мысли глохли. Подъем в три этажа, перепрыгивая по несколько ступеней за раз, просочиться в не открытую до конца дверь чтобы поймать отпрянувшие плечи и присосаться к полоске кожи возле самого кадыка с такой же жадностью, с какой в жаркий день собаки лакают из лужи.       — Ты дебил? — шипит Леви от неожиданности, но его уже оттискивают куда-то спиной вперёд и лезут настойчиво под одежду прямо на ходу, буквально вытряхивая из любимого лонгслива.       — Заткнись, пожалуйста, — Эрен проводит большими пальцами по его щекам от висков вниз и давит, заставляя приоткрыть рот, чтобы блеснули небольшие зубы с прозрачными от слишком большого количества употребляемого кофе краями, — я вообще к тебе с новостью.       — Ммм? — вопросительно ломает брови Леви и не слишком охотно уворачивается от нового поцелуя-укуса под ухо. Эрен провожает взглядом его губы и сбивчиво говорит, подталкивая бедром сквозь дверной проем:       — Я общался с Сашей, — он снова берет его лицо в ладони на краткий миг бережно, как церемониальную пиалу, затем вздыхает и подхватывает, чтобы усадить прямо на кухонный стол. Леви думает «как хорошо, что не час назад, когда здесь была еда и посуда» и складывает руки на груди. Эрен хмыкает и тянет вниз резинку чужих шорт, ощупывает гребень подвздошной и продолжает:       — Она, конечно, была в ярости, но согласилась при условии, что ты будешь меня контролировать.       — Так и сказала, или это твои сексуальные фантазии? — насмешливо выдыхает Леви ему в ухо и елозит, наполовину выбираясь из уже почти сползшей одежды. Эрен смотрит на него как будто бы даже удивлённо и хочет ответить, но его перебивают:       — Ты серьезно намерен начинать все с начала?       — Конечно, — отвечает, не задумываясь, — а почему ты спрашиваешь?       — Ну, во-первых, ты сейчас поставил себя в опасное положение ненадежного распиздяя, дав заочно мое согласие, — глаза Эрена распахиваются и Леви хмыкает, опираясь на вытянутые назад руки. Плечи поднимаются высоко вверх, напрягаются скульптурные косые мышцы.       — Я не… Я… Ты прав. Это было опрометчиво, но, к сожалению, такова моя стратегия по жизни, — Эрен накрывает ладонями аккуратные коленные чашечки перед собой и поглаживает их, рассуждая вслух, — но ты взялся за сырой проект, несмотря на всю свою чуйку, потому что увлёкся им. Так же, как сделал для меня выставку. Это что-то новое в твоей выверенной по часам карьере, где все расписано и строго распределено, как в муравейнике. Ты говоришь, что отглаженный рабочий процесс чрезвычайно эффективен, но на самом деле тебе хочется дальше работать с кровью и плотью.       Леви скептически тянет углом рта и сдувает со лба упавшие волосы. Это как-то по-особому влияет на Эрена — тот закусывает щеку изнутри и говорит сбивчиво, обнимая Леви за талию рукой, для чего склоняется так близко, что металлический наконечник шнурка толстовки льдом касается кожи под собой:       — Приподнимись, пожалуйста, — и тот слушается, отрывая от древесины по очереди правую ногу, затем левую, сбрасывает шорты подергиванием стопы, пока Эрен выбирается из кофты и стягивает через голову футболку, и в ягодицу врезается острый край столешницы.       — В какой-то момент я потерял весь запал, — слова звучат приглушенно, но потом Эрен выныривает из одежды, всклокоченный и нахмуренный, — мне показалось, что это настолько не нужная никому херня, что я зря во все ввязался. Деньги улетают, а результата ноль, — он неловко замирает на полужесте, стараясь закончить как можно быстрее, и криво улыбается, — тяжёлые были три дня, да.       Леви улыбается в ответ и опускает ресницы. Эрен подрывается, торопливо договаривая:       — Но потом ты сделал музыку, и все вдруг обрело полный смысл. Вообще все, — говорит он тише, целуя поджарый торс чуть выше пупка, — я сделаю это как минимум ради твоего саундтрека.       — Нет, Эрен, подожди, — Леви протестующе упирается коленкой ему в грудь и моргает пару раз, ища слова. Все не так. Перепутались причинно-следственные связи. Нужно расставить все по местам.       — Послушай, — в голосе прорывается нетерпеливая нотка, — мы можем сначала потрахаться, а потом ты прочитаешь свою нотацию? Пожалуйста.       Эрен как зыбучий песок, чем больше шевелишься, тем плотнее он обволакивает.       — Ты охуел, — Леви кивает, не оставляя места для пререканий, и опускает ногу, большим пальцем очерчивая зеленоватую выпуклую вену, уходящую корнями под пояс джинс. Эрен сжимает и разжимает кулаки, буркает себе что-то под нос.       — Хорошо. Что ты хотел сказать? — он окидывает обнаженное тело под собой горячечным взглядом. Черт, как вообще Леви это делает? Словно внутри него гладь залива на закате тихо плещет по камням, среди которых покачиваются водоросли, маленькие рачки и жемчужницы, и каждая невидимо создает из песчинки драгоценные серебристые капли неправильной формы.       — Эрен, ты необычайный, но ты ешь себя живьём, — искоса смотрит на него Леви, — и даже не пережёвываешь. Игровой проект значит в твоём случае намного больше, чем просто терапию, это точка бифуркации, и чем раньше ты это осознаешь, тем лучше.       Эрен со свистом вдыхает через зубы:       — Мой обескровленный мозг не в состоянии тебя понять. Давай проще, — и, подумав, добавляет угрожающе, — и быстрее.       Леви потирает щеку о плечо и продолжает спокойно:       — Это критическое состояние самоорганизующейся системы, при которой с равным успехом может произойти следующее: она выйдет на новый уровень упорядоченности или, напротив, низвергнется в хаос. Это если в двух словах. Так понятнее?       Эрен, в это время торопливо покрывающий поцелуями его голень, согласно мычит, переходя под колено и выше, по спирали.       — Бифуркация, значит, — слабая боль от укуса разливается на обратной стороне бедра, — а разве в понятие самоорганизующейся системы входит человек? Я полагал, — Эрен пересчитывает штрихи шрамов пальцами, которые затем облизывает, сложив, как Иисус, и Леви закашливается. Слюна блестит маленькими пузырьками на смуглой коже, — что живые существа относятся к самоприспосабливающимся. Нет?       — У тебя дико странные предварительные ласки, — отвечает вместо этого Леви и, выпрямившись, одним движением расстегивает его джинсы, сталкивая куда-то вниз, — но мне скорее нравится.       — Я так и понял, — широко улыбается Эрен, — а теперь, умоляю, отключи свой восхитительный мозг и позволь мне сделать тебе хорошо.       Вроде бы Эрен делает то же, что и в прошлый раз, но все так же роскошно небрежно и словно случайно, распаленно дышит через рот, и Леви закрывает глаза, погружаясь в поднимающуюся горячую воду возбуждения. Он не открывает их даже тогда, когда его стопу ставят на гладкое раскаленное бедро, за поясницу обхватывают и тянут еще ближе, а головки касаются шершавые губы. Он коротко вдыхает и впутывается руками в глянцевые волосы, ощущая колеблющийся язык, плотную слизистую неба и на грани болезненности вакуум, заставляющий кровь почти сворачиваться. Эрен не торопится, пробует — умопомрачительная комбинация поцелуев, глубоких обволакивающих погружений, Леви уверен, что это было горло, мокрых пальцев, сжимающих у основания, и все это лишь на самой вершине тактильной нужды. Леви высвобождает руку, находит шею Эрена и смыкает пальцы, мягко давя быстро пульсирующую гортань. И это ускоряющееся трепетание так заводит, что он не сдерживает стона, похожего на всхлип. Эрен подается вперед, вонзается ногтями чуть выше коленей, глотает потекшие слюни, и Леви открывает глаза.       Он смотрит, отрывисто дыша, как отекшие губы раскрываются, выпуская, чтобы втянуть обратно, удержать и снова отпустить.       В каждом зрачке водоворот такой бездонный, что провалиться в него не стоит ничего, удерживает только узкая светлая каемка вокруг, под роняющим густую темно-синюю тень ресницами. Эрен залипает на этот невозможно красивый цвет и податливо раскрывает рот шире, разрешая делать с собой вообще все, что этому трансцендентному созданию захочется. Леви склоняет голову, проводит большим пальцем по нижней губе, собирая слюну, растирает ее между подушечками, сглатывает, делает осторожное, неловкое пока что скольжение, и Эрен принимает его хищным блеском в глазах, выгибаясь навстречу, и Леви соглашается на эту пытку. Подтягивает за подбородок выше, отбрасывает с лица выбившуюся каштановую прядь и вталкивается, ежась от острого, разбегающегося иглами удовольствия, до оторопи наслаждаясь узкой спазмированной глоткой. Эрен гладит напрягшиеся икры, жмет с силой тонкие лодыжки и просит больше с все возрастающей одурью в туманящихся глазах. Леви прерывается на секунду, завороженный его инфернальным взглядом, и не успевает даже ничего осознать — его снимают одной рукой, разворачивают, он едва успевает подставить руки, чтобы не влететь лицом в столешницу. Коленом Эрен сдвигает его ноги, перехватывая поперек живота, и Леви понимает. Прогибается, сердце замирает на секунду и обрушивается, когда он чувствует липкую смазку между своих бедер. Леви опускает взгляд и наконец-то видит — жилистая рука на фоне покрытой испариной светлой кожи кажется еще темнее, расправившиеся пальцы укладываются в самый низ живота, давят, и с первым же резким движением Леви прикусывает язык. Он далеко не легкий, но Эрен встряхивает его с каждым новым толчком. Отстраненно Леви думает, не поедет ли сейчас стол, но сдается и лишь сильнее сводит ноги, откидывая голову Эрену на плечо. Тот засасывает кожу на его шее, больно, до завтрашних гематом, свободной рукой перехватывая грудь, а второй ползет ниже, удивительно нежно лаская его мокрый еще от непросохших слюней член.       — Погоди, — вдруг едва понятно говорит осипшим голосом и похлопывает Леви по ягодице, — подними. Согни. На стол.       Команды отрывистые и за каждой стоит невероятное усилие. Леви складывает ногу в колене, переносит на нее вес и подворачивает под себя стопу.       — Угу, — бросает Эрен и целует выпуклый позвонок шеи. А затем он снова толкается, и Леви почти ложится животом на стол под шквалом сигналов поясничного нервного сплетения. Возбужденный до предела и тем, что с ним делает Эрен, и тем, как он это делает, Леви перестает думать. И когда Эрен возвращается своими длинными пальцами, сдавливая и гладя с тем же темпом, с каким скользит между его ног, он делает резкий вдох и кончает с сиплым стоном, чувствуя через несколько секунд, как за ним кончает и Эрен, впиваясь зубами где-то чуть выше лопатки.