White noise

      — Думаю, еще пару бутылок вина стоит прихватить, — Эрен открывает дверь такси и бережно опускает на сидение контейнер с кексами, завернутый в несколько слоев пекарской бумаги, через которую все равно пробивается убийственный запах корицы, ванилина, яблок и гвоздики. Потом подает руку Крис и помогает сесть на переднее пассажирское. Она благодарно улыбается и просит водителя сделать радио потише. Эрен плюхается сзади, пристраивает сверток на колени. Машина трогается. Пока они едут окольными путями, Эрен несколько раз набирает сообщение Леви, но каждый раз стирает, раздраженно расчесывая нижнюю губу. Раньше секс без обязательств не вызывал у него настолько сложных чувств, что даже непонятно, что, как и когда писать человеку.       В квартире Саши уже битком — слышатся радостные голоса, звон стаканов, плеск воды. Он вешает на крючок пальто Крис и свою куртку, топчется, не понимая, как пробраться сквозь раскиданную обувь.       Саша, в закатанной по локти рубашке и с испачканным резаной зеленью лицом, оборачивается и счастливо визжит, бросая куда попало салатные щипцы и устремляясь к ним, стоит переступить порог кухни.       — Ребята, смотрите кто! Эрен, дорогой, как я рада! — она заключает его в крепкие объятия, прижимаясь щекой к груди и оставляя на ней пару листочков кинзы. Эрен жмурится, целует ее в макушку.       — Привет-привет. Привет! — машет рукой остальным и вдруг замечает знакомое лицо. Бритый под ноль парень на подоконнике салютует ему пивом.       — Я тебя знаю, — тянет Эрен, перебирая судорожно картотеку в своей голове, — не помню откуда.       — Конни Спрингер, — представляется тот, и Эрен ахает.       — Ты гитарист и вокалист панк-группы? — выпаливает он и осторожно выбирается из Сашиных объятий. Бритый ухмыляется и кивает.       — Да, такой вот цирк, — Эрен жмёт ему руку и с благодарностью принимает предложенную банку. — Ты бывал на наших концертах?       — Шутишь! Я там с… — Эрен осекается и кидает взгляд на Крис, — познакомьтесь, кстати, это Крис! — говорит он громко и подталкивает ее вперед.       — Крис, это Саша, — кивает в сторону мечущейся от раковины к духовке девушки, — это Конни, и о, здорóво, Имир! — он только замечает ее в углу на высоком табурете и искренне рад, хотя в памяти тут же всплывает все, о чем им нужно поговорить. Она, видимо, думает о том же, поскольку улыбается неохотно, отчего веснушчатое лицо ее приобретает немного хищное выражение, одаривает его быстрым взглядом и устремляет все внимание на Крис.       — Проходи, че ты. Тут удобно, правда под окном. Дать тебе мой пиджак?       Крис кивает и говорит тихо, устраиваясь в широком кресле:       — Эрен, кексы.       — Точно! — он срывается с места и спустя секунду уже шуршит бумагой. — Саша, у тебя же есть какое-нибудь красивое блюдо?       Имир накидывает на плечи Крис объёмный темно-охристый пиджак и оценивающе смотрит на неё, поджимая губы. Затем переводит глаза на Эрена, быстро раскладывающего выпечку, и хмыкает.       — Такой он, конечно…       — Какой? — отзывается Крис и улыбается. Имир пожимает плечами и серьёзнеет.       — Непостоянный, — изрекает мрачно и неодобрительно.       Крис молча вздыхает.       — А вот и новые люди, — в кухню входит пепельная блондинка в шерстяном облегающем платье и обворожительно улыбается, помахивая Крис ладошкой, — нас никто не познакомил, я — Хитч. А это, — она указыает на вырисовывающиеся за ней силуэты, — Ханна, Марко, Бертольд, и где-то там еще болтаются Томас и Франц.       Крис представляется и предлагает помочь хоть с чем-то, но Хитч омахивается и, бросив «Мальчики, за мной, время таскать мебель! Ханна, будь добра, возьми салатник» удаляется обратно. Имир хмыкает и открывает себе новую бутылку белого.       — Может быть, тебе тоже вина, принцесса? — она приглашающе склоняет голову, но Крис отказывается. Какое-то время они сидят и слушают, как Конни безуспешно пытается уговорить Ханну забить на салатник и лучше посидеть с ним, но та ловко сводит на нет все его нелепые подкаты и уходит. Конни с грустью провожает взглядом ее подпрыгивающие при каждом шаге густые русые хвостики.       — Мы с Эреном не встречаемся, — говорит вдруг Крис и, подумав, добавляет, — уже.       — Ммм? — удивленно отзывается Имир. — Мне и в голову не пришло, что вы могли.       — А, — тут уже удивляется Крис, — но…       — Что?       — Нет-нет. Забудь. Я просто неправильно истолковала твой комментарий, — она снова улыбается и плотнее заворачивается в пиджак. — А почему ты…       — Я, честно, была уверена, что он гей, — отвечает Имир, косясь на широко распахнувшиеся в изумлении глаза, — но теперь вижу, что как минимум би.       — Почему гей?       — Кто гей? — Конни, спрыгнувший с подоконника, присаживается рядом прямо на пол и скрещивает ноги.       — Да Эрен, — раздраженно уже повторяет Имир и фыркает, — ты что, не была на его выставке?       Крис в полной растерянности мотает головой.       — Мы коллеги, — отвечает она наконец, и пожимает плечом, — и не могу сказать, что близко дружим. Про выставку он ничего не говорил.       Имир хочет сказать что-то едкое, но сдерживается и наливает себе еще. Конни кивает, постукивая по полу костяшками пальцев.       — Так с чего ты взяла, что он гей?       — А тебе-то почему такой интерес, а, лысый? — они обмениваются подозрительными взглядами, но Конни сдается первым и смеется. Крис неуверенно улыбается.       — Ну короче, — продолжает Имир, — он делал там выставку с музыкантом, и у них какая-то странная очень химия была. То есть я бы скорее поверила, что они знают друг друга очень много лет, но Саша говорит, что этот Леви появился совсем недавно.       — Погоди, — Конни сводит брови, — музыкант, говоришь? Леви? Не Аккерман?       — Да я откуда знаю?       — Ох блин, ну коротышка такой, очень серьезный и всегда как будто не выспался.       — Он, — с готовностью подтверждает Имир, — а ты его знаешь, что ли?       Конни с шумом выдыхает, закатывая глаза и разводя руками:       — Ну ты что, это же сам Леви-ебать-его-в-сраку-Аккерман! Как можно его не знать!       Крис хихикает, и Имир, уже было готовая на очередную колкость, вдруг улыбается и отвечает Конни, не сводя с нее глаз:       — Не, таких я не знаю. А чем он известен?       — Ты в какой сфере работаешь?       — В играх, — туманно отвечает Имир и снова спрашивает Крис:       — Ты точно не мерзнешь? Хочешь, я тебе чаю сделаю?       — Э, алло, Имир! — Конни щелкает пальцами, привлекая к себе внимание. — Так кто гей-то? Аккерман? Вот это номер будет! — он заливисто хохочет.       — Блядь, да отстань ты от меня уже, — взрывается девушка и выплевывает слова, как пулеметную очередь, — у меня радар на такие штуки, лысая ты обезьяна, ладно? Я вижу, когда человек путает в присутствии другого, какая у него рука левая, а какая — правая. Так вот Эрен, когда с этим вашим всемирно известным Леви презентовал свой проект, забыл, мне кажется, не только кто он и где, а даже как дышать. Более идиотского выражения лица в своей жизни я еще не видела. А теперь отъебись, мне нужно чай человеку сделать. Не видишь, у нее губы уже все синие!       Конни поднимает брови и руки ладонями вперед, словно защищаясь:       — Спокойно, чувиха, я просто удивлен. Не кипишуй.       — Чем? — подает голос Крис, и Имир встает, хмурясь. На лице Крис мучительно формируется осознание, и она морщится, давя подступающие восклицания.       — Ну, Аккерман крайне редко с кем-то сотрудничает. Обычно он спонсирует или курирует; максимум, на который можно расчитывать — протолкнет тебя на какой-то крутой лейбл или замолвит слово где нужно. Но чтобы он просто взял и сделал с каким-то ноунеймом, прости, Крис, — он прижимает руку к груди и слегка кланяется ей, — выставку, это что должно было произойти?       — Может, Эрен с ним спит, это, кстати, многое объяснит, — равнодушно бросает Имир и заваривает чай только-только закипевшей водой, — тебе с сахаром?       Крис кивает, прикусив губу, и Конни отводит глаза, тихо присвистывая и запоздало коря себя за слишком длинный язык.       — План на сегодня — налакаться в стельку! — оповещает всех высокий темноволосый парень и поднимает бокал. — С Рождеством, ребята!       — С Рождеством! — раздается нестройный хор, кто-то проливает вино на исходящую паром индейку, кропит салат, но никого это не смущает. Эрен, спешно докуривая, перелезает через раму, почти зацепившись локтем, и возмущенно кричит «Ну вы и черти!», подскакивая и успевая в последнюю минуту столкнуться краями со стаканом Томаса и чашкой Саши. Она треплет его за щеку и назидательно говорит:       — Я очень рада, что ты тут. И ты молодец, что позвал коллегу, она выглядит как человек, которому нужна компания в такой волшебный день.       — Ты, как обычно, абсолютно права, за что я тебя и люблю, — отвечает Эрен и, допив и грохнув пустую банку на стол, уходит в поисках туалета, но на полпути его отвлекает мягкий смех Крис с кухни. Он мельком заглядывает туда и успевает увидеть лишь порозовевшие щеки подруги, когда та отвечает что-то Имир, устроившейся на подлокотнике кресла и что-то ей говорящей с лукавой улыбкой. Он весело фыркает и щелкает замком, не без удивления отмечая, что Имир явно заинтересована в миниатюрной блондинке с большими добрыми глазами. Ну, думает он, мне ли ее судить, и достает из кармана телефон.

С Рождеством 03:01

05:56 с рождеством эрен       Ханджи отодвигает тарелку из-под уничтоженного ягодного мильфея и подпирает голову руками. Сонные карие глаза лениво следят за таким же сонным и заторможенным кассиром, невероятно медленно пробивающим явно нервничающей и торопящейся женщине полный бак. Леви, набрав сообщение, вздыхает и откладывает телефон.       — Вкусно? — спрашивает он и отхлебывает из стаканчика.       — Не пончики, конечно, — отзывается Хан, — но терпимо. Скорее вкусно, чем нет. Спасибо.       — Пожалуйста. Чего, поехали?       — Угу. Дай еще минутку, я хочу переварить.       — Эрен поздравил меня.       — А ты его?       — И я его. Хан, я не понимаю, что делать дальше.       — В каком смысле?       — Нда, ты уже еле языком ворочаешь, а тебе еще везти меня.       — Да не сплю я, просто перевариваю!       — Конечно.       — Хуечно!       — Ты уж определись, ты мне на отношения жалуешься или хочешь совет, как выдворить Эрена из своей жизни за два щелчка пальцами?       — Не знаю. Не думаю, что хочу выдворять, но все стало слишком сложно.       — Ну, милый, тогда я не могу тебе ничем помочь. Прислушайся…       — Ой бля, началось.       — Слушай, ты на год постарел, а мозгов как-то не прибавил.       — Да, это чистая правда, — Леви кивает и смотрит в окно на искристо кружащийся мелкий снег. Красиво, холодно. Как в аду. Зябко ежится, делает еще глоток и неожиданно зевает до ломоты в затылке.       — Неужто притомился? — Хан оживает и отлипает от стола. — Вот это да! Умотался!       — Мы с тобой целый день катались, — отзывается Леви и снова зевает.       — Ну такая у нас традиция, что делать. Еще скажи, что тебе не нравится.       — Нравится. Но доску я оставляю у тебя, как обычно, — Леви встает, едва пошатываясь от нового приступа зевоты, и помахивает кистью, — пошли уже.       — Но зайчик! — протестующе тянет Хан, вытряхивая из кармана ключи и дистанционно заводя машину. — Мне негде хранить еще и твой сноуборд!       — Не мои проблемы. Если ты хочешь, чтобы я отмечал свой день рождения и давал тебе возможность как-то в нем поучаствовать, это — мое единственное условие.       На пустой парковке снег почти персиковый в низко гудящем свете прожектора, и Леви, на самом деле, не очень хочется обратно в квартиру. Он протирает запотевшее окно, включает подогрев сидения, прикрывает глаза и под недовольное бурчание Ханджи, мягкий ход на идеально ровном междугороднем шоссе и приглушенное радио, сам не заметив, погружается в глубокий, густой, как золотистая патока, в которой застряли изумрудные жуки, сон.