White noise

      Считать дни плохая, даже вредящая практика. Сосредоточение на движении Земли вокруг Солнца и привязка к этому в попытках создать ритуал       я не наркоман я не алкоголик я не наркоман я не зависим я не алкоголик       лишь фиксирует мышление на избегании конкретного паттерна. То, что заполняется, не заполнится никогда, потому что кроличья нора бесконечна. Эрен понял это на второй месяц завязки, пока ужинал, краем глаза посматривая новый сериал. Человеческий мозг достаточно ленивое устройство, сотканное из простейших желаний и кратчайших путей к ним. Куда лучше было бы занять эту серую кашицу созданием новых связей, нежели подкидывать ей гниющие объедки.       Постоянная трезвость ощущается странно и до боли нормально.       На день рождения Энни Эрен приехал рано. По дороге зашел за цветами, купил пирожных с ягодами и заварным кремом и с порога вручил подруге большую коробку с черным в белую полоску бантом.       — Ого, — отозвалась девушка, слегка подбросив на ладони увесистый подарок.       — Что там? — Армин выглянул из-за двери и приветственно кивнул: — Проходи, голодный? Я сделал гарофолато!       — Что, прости, сделал? — Эрен откидывает с лица волосы, наэлектризовавшиеся под капюшоном, и хихикает.       На кухне знакомо уютно, стены светлые, небольшой диванчик в углу обит мягкой рогожкой с узором из листьев, словно нарисованных толстым карандашом. У ребят все по-старому, они готовят вместе завтрак, обмениваются смешными картинками из интернета, спорят о цвете нового шкафа в спальню, вместе ходят на бокс и любят друг друга. Энни готовится к слиянию их компании с более крупным научным центром, а муж уговаривает ее завести детей, пусть и не прямо сейчас.       — Так что в коробке-то? Энни, открывай! — Армин аж ерзает от нетерпения. Эрен улыбается и дробно барабанит пальцами по столу.       — Давай-давай. Уверен, тебе понравится.       Блондинка хмыкает, ставит коробку, выжидающе оглядывает их, изнемогающих от интереса, и распускает ленту. Внутри лежит, зарытый в мелко нарезанные полоски бумаги, большой кристалл.       — Боже, что это? — выдыхает Армин и принимает из рук жены крышку, наугад откладывая на кухонный стол. Та рассматривает кристалл, нюхает, даже пробует на вкус. Эрен потирает ладони.       — Это ночник из кварца. Ну как?       — Потрясающе. Я давно такой хотела. Как ты угадал? — она проводит кончиками пальцев по граням, прижимает кристалл к щеке и слушает что-то доступное лишь ей одной, прикрыв глаза тяжелыми веками в обрамлении тонких светлых ресниц.       — Ну, — заминается Эрен, — он холодный. И колючий, как ты. Но если знать, куда нажать, озаряется изнутри и переливается, тепло и согревающе.       Армин фыркает и розовеет, а Энни широко улыбается, оставляя подарок и не сводя с него глаз.       — Скажешь тоже.       — Эй, я ничего такого не имел в виду!       — Так что это за блюдо? Пахнет изумительно.       — Римская кухня, — говорит Энни, роясь в кухонных шкафчиках в поисках лампочки, и Эрен вздергивает брови, отодвигаясь и присаживаясь на подоконник, чтобы не мешать. Армин роется вместе с ней в поисках салатника.       — Да, даже не современная Италия, — из распахнутой остывшей уже духовки все ещё густо пахнет гвоздикой и красным вином, — очень старый рецепт. В двух словах это тушёная говядина, делается умопомрачительно долго, — Армин хмыкает и протирает полотенцем большую полусферу из керамики с растительным узором.       — Ага, — отзывается блондинка и извлекает из картона энергосберегающую лампу молочного цвета, — он с прошлого обеда с ним возится. Сначала мариновал, потом шпагатом скручивал, потом запекаться поставил, каждый час звонил будильник, и он тут же несётся этот монструозный ошметок чем-то там поливать, натирать и переворачивать.       — Зато послушай, как пахнет, дорогая!       Эрен сглатывает слюну и опирается спиной о стекло. Сквозь джемпер и рубашку кожу все равно обжигает холодом.       — Я даже боюсь представить, как роскошно все это выглядит.       — Кстати об этом. Милая, сходи на балкон, посмотри, отдохнуло ли мясо, — обеспокоенно говорит Армин.       — Оно уже три часа отдыхает, и тебе бы не помешало, — с явным неудовольствием отзывается девушка, так и не успевшая включить свой подарок, но все же кладет лампочку на стол и выходит из кухни. В эту минуту в дверь звонят, и Армин торопливо скидывает крупные алые томаты в раковину.       — Это, наверное, Марсель. Эрен, помой, будь другом. И в холодильнике еще возьми… — окончание предложения тонет в том приятном шуме, который издаёт только вошедший в дом человек. Эрен дергает плечом и включает воду. Отрывая плодоножку томата, глубоко вдыхает сытный летний запах.       — Вы незнакомы, это наш близкий друг, талантливый малый, шутник и не иссякающий источник различных затейливых историй — Эрен, — вещает из коридора Армин, пропуская гостя вперед, — Эрен, это друг детства Энни, Марсель. Марсель работает на вооруженные силы, и с ним лучше не шутить.       Крепко сложенный парень подает Эрену руку и сильно сжимает протянутую ладонь. Убранные назад волосы, курносый нос, взгляд прямой и серьезный.       — Ты задал непосильную задачу, Армин. Сначала описал меня, как типичного клоуна в компании, а потом такой «но ты с ним не шути», — Эрен разводит руками и наигранно вздыхает.       Марсель улыбается краем рта. Армин откупоривает бутылку вина и замирает с парой бокалов в руке:       — Я не спросил, тебе красное или белое?       — Ты же знаешь, пью только крепкое. Специально принес с собой виски, но оставил в прихожей, пока разувался, — Марсель что-то проверяет на экране смарт-часов на руке, хмурит широкие брови и встает, — сейчас принесу. У тебя есть лед?       — Конечно.       Полчаса они болтают о ерунде, Эрен помогает Энни сделать греческий салат, Армин выбегает в магазин за маслинами, кто-то приходит, квартира постепенно полнится людьми, подарочными пакетами, коробками и букетами цветов. Тут и коллеги с работы, и друзья по институту, и те, с кем Эрена даже не успели познакомить, вроде высокого худого парня постарше их, в круглых очках и в окладистой бороде, с которым Армин написал в соавторстве несколько статей. В какой области могли пересечься два настолько непохожих человека, Эрену остается лишь догадываться.       Друг за другом хлопают бутылки шампанского.       В его стакане виноградный сок.       Сжалившись над бедными курильщиками, Армин разрешил дымить на балконе, где тут же образовалась пробка. В ожидании свободного места Эрен пристроился на диван, краем уха подслушивая чужой разговор о вреде глютена и разглядывая троящиеся через стекло отражения стоящих на улице людей с яркими точками тлеющих сигарет. Задумавшись, он пропустил момент, когда сидение рядом прогнулось под чужим весом и Марсель, закинув ногу на ногу, поставил рядом с его соком свой граненый стакан, блеснувший по самому дну жидким янтарем.       — Ну что, Эрен, настала пора рассказывать свои безумные затеи. Чем удивишь?       Воротник его футболки невероятно белый, Эрену даже больно смотреть на такой чистый цвет. Он прокручивает браслеты, хмыкает задумчиво, расстегивает неспешно пуговицы манжет, закатывает рукава и копирует позу Марселя, тоже закидывая ногу на ногу.       — Думал ли ты когда-то, что такое лимфатическая система человека? — начинает он и немного откидывается вбок, чтобы видеть собеседника целиком.       Марсель громко фыркает.       — Нет, а у тебя есть теория?       — О да, — глумливо отвечает Эрен и поправляет на лице воображаемую оправу тяжелых очков. Он весь вечер смотрел, как бородач боролся с постоянно сползающими очками, и этот жест вышел почти случайно. — Что, если вся эта так называемая система лишь паразит, заполнивший когда-то давно полости нашего тела? Сидит себе, питается нашими ресурсами, гормонами, плазмой крови. Ведь известно, что она пожирает падаль, то есть те клетки, которые не может повторно абсорбировать организм. Это такая большая сточная канализация нашего тела, причем под очень низким давлением из-за того, что она не замкнута, что само по себе уже абсолютно парадоксально. Но что все это значит, зачем нам дубликат почек и мочевыводящих протоков?       Лицо Марселя приобретает озадаченное выражение, но затем разглаживается, и он скрещивает руки на груди.       — И зачем же?       — Отличный вопрос, — Эрен чокается с ним стаканом, и они выпивают. Марсель причмокивает и с интересом вглядывается в собеседника. Эрен выдерживает паузу и говорит со значением:       — Правительственный эксперимент по созданию сверхлюдей, мой дорогой друг! Уж ты-то должен знать, если на оборонку работаешь.       Несколько секунд висит пауза, и Марсель разражается хохотом. Пара любопытных с той стороны стекла оборачиваются на шум, с удивлением глядя, как тот вытирает рукой выступившие слезы. Эрен довольно улыбается и наливает себе новый стакан.       — Охереть ты чудак, Эрен, ахаха, эксперимент! Суперсолдаты, ахах, как Капитан Америка, да? Ахахаха!       Эрен глубокомысленно покачивает головой:       — А ты зря смеешься. Генетические эксперименты уже давно не секрет. Взять те же попытки вживления фосфоресцирующих клеток.       — Чтобы на светоотражающие жилеты не тратиться? Ахахаха! — Марсель снова заходится в приступе смеха и подталкивает его локтем в бок: — Или чтобы в Звездные войны с подружкой в постели играть, понял, да? Ахах. Ладно, ладно, — он снова вытирает глаза и откашливается, — но как это работает, в этой теории?       — Этот паразит, — охотно отзывается Эрен, — позволяет контролировать своего хозяина, причем не физически, как куклу за ниточки, а через психику. Мы знаем, что лимфоузлы и лимфатические капилляры пронизывают все тело, выкачивая из него жидкость. То есть, корректируя химический состав этой жидкости и ее распределение, ты можешь подспудно влиять на сознание человека, повелевать им без его ведома. И еще, ты видел когда-нибудь картинку этой системы?       Марсель поджимает губы и задумывается, подняв глаза к потолку, затем говорит:       — На иллюстрациях в учебнике видел, а еще друг моего брата, художник, собирал похожую штукенцию со своей подругой. У них получилась такая длинная колбаса с лапками, они ее запрограммировали под свою музыку. Его девушка увлекается электроникой, — поясняет он.       — Не «Сердце Имир», случайно? — озаряет Эрена.       — Да, ее. А ты откуда знаешь? — Марсель кивает и приглядывается к нему изумленно.       — Я… — Эрен запинается и шмыгает носом, — видел ее в одном клубе.       — А, Габи говорила, что они ее выставляли. И как тебе?       — Круто, — честно отзывается тот и улыбается, — я правда много выпил и потом все пошло по пизде и если бы не Леви блядь нет-нет-нет сфокусируйся и не помню всех деталей, но в движении она была превосходна. Особенно работа со светом, — заканчивает он и выдыхает, пряча пошедшие крупной дрожью кисти под мышками.       Марсель довольно кивает и делает новый глоток, смакуя.       — Да, у них отличный творческий дуэт. Никогда не отказываю себе в удовольствии посмотреть на их работы.       Эрен облизывает пересохшие губы и спрашивает как бы невзначай:       — И много у них проектов с тех пор?       Марсель хмурится:       — Ну, из того, что он мне рассказывал, их позвали на выставку куда-то за границу, они сейчас как раз продумывают концепцию. На этот раз что-то про войну хотят сделать, он мне как раз звонил недавно с целым списком вопросов, но все какие-то скорее философские, я даже не совсем понял, что он хотел, — пожимает плечами и улыбается, — но помог чем смог.       — Что за вопросы? — поддерживает диалог Эрен.       — Ну, до оборонки я, как ты понимаешь, отслужил. В том числе и в горячих точках. И людей убивал, — голос серьёзнеет и становится тише. — Фалько хотел узнать, каково это.       — Убивать?       — Да, и не случайно, по неосторожности, а когда тебя к этому готовят. Как под это затачиваются мозги, какая деформация происходит с психикой. Во что я лично верю, какие у меня принципы и мораль. Как работает пропаганда.       — Уф, — отзывается Эрен, прикинув, как сложно говорить на такую тему по телефону.       — Да уж. Я старался говорить по делу, но, сам понимаешь, тут все очень скользко для гражданских. Массовая культура же представляет нас как промытых, лишенных так называемых общечеловеческих ценностей, говорит, что мы машины. Что не думаем, хватаясь за оружие, что главное в армии это деньги. Я ему сказал, конечно, что это личная беседа и никакие данные из нее он не может публиковать как мнение представителя исполнительной власти. Сказал, что это только для поиска вдохновения.       Они какое-то время молчат. Балконная дверь распахивается, оттуда выходит несколько человек, и Эрен лезет в карман за сигаретами.       — Я покурить. Ты со мной?       — Не курю, — бросает Марсель и, улыбнувшись вдруг, говорит, — а ты, действительно, полон неожиданных приколов. Это ж надо такую конспирацию придумать, ахах!       В метро, по дороге домой, он включает свой самый большой плейлист, куда собраны все треки, которые советовал ему Леви. После долгого воздержания каждый звук слышится заново, по нейронным связям бегут крохотные искры, где-то в сердце короткое замыкание. Сонмы полупрозрачных воспоминаний жалят больно, и Эрен утыкается взглядом в пол.       Белые шрамы на бедрах, почти незаметная родинка за левым ухом, хриплый по утрам до первой чашки кофе голос. Целая вселенная.       В начале прошедшей недели писала Саша, скинула файл, который Эрен расположил по середине рабочего стола и старательно игнорировал все это время до сегодняшнего дня.       При запуске игры из колонок полилась та самая мелодия, похожая на гул электростанции с упругим колебанием струны, шелестом и битом, будто сыплется гравий. Эрен подавился воздухом и выскочил курить на балкон. По асфальту мокро шлепали ботинки, в доме напротив кто-то так же курил на балконе, выпуская сносимый сильным мокрым ветром синтепоновый какой-то дым. Стало легче, и во второй заход он уже был готов.       На экране кат-сцена — камера слегка плывет, фокусируется на потолке и крае стены, затем опрокидывается. От первого лица Эрен встает и идет в ванную, умывается, шипит от слишком горячей воды. Моет голову, чистит, свесившись над краем ванны, зубы. Затем смотрит в зеркало. В отражении скуластое лицо, обширные синяки под карими глазами, на щеки налипли каштановые волосы с несколькими мелированными прядями. Парень стонет сквозь зубы, вытирает предплечьем рот, выходит из ванной, споткнувшись о порог. На кухне солнечно, на полу ослепляющий прямоугольник света. Эрен моргает и щурится, понижая яркость экрана. Шумит кофеварка. Костлявая рука открывает фрамугу и кухню заполняет уличный шум. Персонаж наливает кофе, кидает в чашку четыре кубика сахара. Камера, качнувшись, останавливается на лежащем на столе блокноте со списком дел, увидеть который не получается — камера снова движется, розоватые по краям на просвет пальцы трут лицо, и экран темнеет.       Следующая локация уже улица, и на этот раз все от третьего лица. Мир, как он и хотел, открытый. Раздается вибрация и всплывет подсказка — «у вас одно входящее смс». В телефоне мессенджер, контакты, карта и чек-лист. Эрен, покрутив мышкой, оценивает подвижность камеры, прожимает поочередно WASD, помечает себе, что шаги слишком скользящие. Пробегая вдоль дороги видит, что все машины лагают и наполовину провалились в текстуру.       Через час список корректировок пополняется новыми пунктами, а глаза начинают болеть. Эрен разминает шею, щелкает суставами пальцев. В целом, все не так плохо. Дефолтные звуки газующих мотоциклов, воркование птиц, детское лопотание, стук дорожного отбойного молотка за углом создают необходимый для ощущения жизни города шум. Где-то здесь, по пути выполнения квеста «зайти в банк», персонаж попадает в переулок, где начинается еще одна сцена — посреди улицы проем в дороге, в который спускается раскрошенная бетонная лестница. Эрен хмурится, когда игра подвисает дольше ожидаемого на автосохранении и забегает на первую ступень.       «Хм, не припоминаю здесь такого».       Липкое черное пятно на ступени вспучивается крохотными стоячими волнами и впитывается в бетон.       «Что за чертовщина?»       Персонаж замедляется, спускаясь в темноту, достает телефон и включает фонарик. Индикатор связи сообщает, что покрытия нет.       «Посмотрим».       Звуки улиц исчезают, сменяясь давящей тишиной со свистом на периферии, луч фонарика выхватывает только пустые стены, мусор на полу и россыпь зубов метрах в трех впереди.       «Что за…»       Внезапно из невидимых недр коридора раздается сильный шум, который множится, надвигаясь, как ураган, камера мелко трясется, колонки выдают высокочастотный писк, и персонаж делает пару шагов назад. Плотное облако желтоватой пыли застилает экран, все блекнет, Эрен разворачивается и что есть силы бежит на выход. Уже на улице, обернувшись, он видит, что спуск исчез, а вокруг уже темнеет. Значок автосохранения моргает оранжевым, вибрация входящей смс сообщает, что квест провален — банк закончил работу до завтрашнего дня.       Эрен чешет в затылке, поджимает под себя ногу, отправляет Саше отчет и уводит компьютер в спящий режим. На следующие энкаунтеры у него уже нет сил, и, что самое главное, он не готов к тем звукам, которые Леви успел написать и которые уже интегрированы в игру. Слышать их все равно что не мочь его коснуться — невыносимо. Он выделил на работу еще завтра, целый день. Выспится, примет горячий душ, выгонит метлой из головы все лишние мысли и качественно ее оттестирует.       А потом наберет Леви и спросит, писал ли он какие-то еще композиции.