Кошеглазка

Починка мотоцикла началась с изучения основных инструментов. Раф разложил перед девушкой арсенал разнообразных отверток, гаечных ключей, плоскогубцев, щипцов, насадок, болтов, гаек, штуцеров и прочей ереси и объяснял, что и как можно было применить тем или иным предметом нужного размера. Эрна слушала, но почти не слышала ничего, кроме его сбивчивого сердцебиения. Она была уверена, что ранее ни за кем из черепах не наблюдала тахикардии даже в момент сильных нагрузок. Бешеный ритм в стрессе, конечно, чувствовался, но опять же довольно равномерный. Из-за непослушного органа и дыхание здоровяка давало сбой — тот то и дело откашливался и прочищал горло, с тряской вдыхал и шумно выдыхал. А обычно ниндзя за километр не услышать благодаря их тихому перемещению и контролю объема воздуха. Парни в этом плане никогда не расслаблялись, ибо быть незаметными давно вошло в естественную привычку. Черепахи могли простужаться? — А терь возьми динамометрический ключ на две вторых и установи затяжку на сто пятьдесят, – пробасил хрипло Раф. Ведьмачка, намотав на палец прядь волос, рассуждала, что железные штуки с клешнями с одной стороны и круглым отверстием с другой не подойдут, потому что их явно нельзя регулировать. Выбор пал между разводным, похожим на простые, но у чего толщина охвата подлежала изменению в голове, и некой полой металлической палкой с выбитой кучей чисел как по высоте, так и ширине. Основной подвох состоял в том, что у первого не имелось вовсе таких больших значений, как потребовалось. Кошеглазка, улыбаясь хитровато своей прозорливости, подняла инструмент. — Долго думала, конечно, – фыркнул бунтарь снисходительно. – Но, да, это он. Чтобы поменять силу давления на болт, который будем закручивать, нужно..? – подталкивал байкер к ответу. — Сначала что-то открутить в нем, – смутно припоминала девушка. — Логично, – закатив глаза, по-доброму осклабился Рафаэль. – Покрути рычажок снизу против часовой стрелки, чтобы ослабить механизм, и подвинь верхнюю часть до нужного числа. А затем снова затяни снизу. — Что-то такое я и имела в виду, – промычала Эрна, выполняя простые действия. — Давай сама крути, – отошел от мотоцикла воин, убедившись, что нужное давление в предмете выставлено. Ткнув пальцем в конкретное место байка, наказал: — Вот здесь три болта затяни. Подойдя ближе, Эрна колебалась: — А если испорчу? — Не испортишь. Максимум, че ты сделаешь, ниче не сделаешь, – усмехнулся парень. – Этот инструмент спецом сделан так, чтобы не перетянуть ничего. Главное знать, какую силу установить. Так что проще простого. Если собираешься когда-нить заиметь байк, обязана знать минимум банальных вещей, помимо прочего. Эт те не гриву коню расчесывать. Ведьмачка хотела бы возразить о том, что с лошадью так же непросто, как с любым другим живым существом, с кем не всегда удается договориться и чей нрав мог стоить дорого в критический момент. Помимо ухода, с животным необходимо постоянно разговаривать, поддерживать духовную связь, подкрепляя доверие. Но, зависнув над байком, промолчала, поджав рот, не желая спорить. Не находилась тогда в привычном настрое перечить, хотя не запротестовать про себя не могла. Мысленно все же уделала ниндзя. Злорадно ощерилась. Снова приняв заминку как неуверенность, Раф, прорычав, взял в свою руку ладонь Кошеглазки и вдавил ключ в болт, прокрутил до упора, заданного приспособлением. Внезапная подобная близость опалила Эрну, заставив щеки зардеться редким для нее румянцем на бледных щеках. В ушах зазвенело, забурлил ток крови по венам, гулко забилось сердце. Она путала, не понимая, чье бурное функционирование организма, своего или черепахи, вмиг заняло все внимание. Ведьмачка нечасто испытывала смущение или стыд, поэтому всегда терялась, не зная, как с ними проявлять себя или же подавлять непривычную эмоцию. Пришлось просто позволить воспользоваться, управлять собой как тем самым инструментом, улавливая приятные вибрации от двойного, смешанного, спутанного аритмичного пульса. Громила с тревогой ощутил, как защекотали волосы его шею, когда он склонился над девушкой, и шероховатую, грубоватую, но довольно тонкую кожу ее руки. Тепло. Бледная ведьмачка у себя на уме всегда представлялась ему при близком контакте ледяным ходячим трупом, но оказалось, что он глубоко ошибался. Рядом с ней стало уютно, оттого что чужое тело по-домашнему грело. Щекочущее чувство в груди заставило хулигана поволноваться. Оно мешало сосредоточиться, натянуло жилы, в висках громко отдавала пульсация сердца. Как можно было, живя бок о бок с кем-то, раньше не подметить столько отталкивающе-привлекательных черт? Влекуще-отврательных особенностей? Пару секунд на три винта растянулись надолго. Мутант не соображал, что делал. Щелчок, известивший о том, что инструмент зажал деталь до заданного упора, пролетел мимо ушей. Красный все же своей силищей передавил уже до плохого хруста после первого звука. Только тогда он опомнился, ругнувшись про себя за расторопность. — А говорил, что нельзя сломать, – прокомментировала Эрна осторожно. В этот момент в гараж вошел Донателло с планшетом. Шагнув внутрь, он поднял глаза с гаджета и, едва завидев, как с его позиции показалось, что парочка обжималась, стушевался, развернувшись на пятках на сто восемьдесят градусов в надежде, что его не заметили. — Че хотел? – отпрянув от охотницы, как от прокаженной, сипло крикнул забияка, чуть ли не пропищав из-за иссохшего горла. — Э-э-э, да так. Я, пожалуй, пойду, – нервно залыбился умник. – Пустяки! Совестливо посчитал, что своим появлением случайно прервал вспыхнувшую на мгновение романтику, не вовремя решив поделиться нарытой информацией о незакрытых мистических делах. Не то чтобы Фиолетовый удивился картине, но никак не ожидал столкнуться вживую. А представлять и не хотелось, ибо незачем заниматься подобной ерундой. — Не гони, – рявкнул Рафаэль, кашлянув, возвращая тонус голоса. — Ну, в общем-то я не к тебе, – робко проговорил гений, опасаясь как бы не получить по башке невзначай за внимание к чужой даме. Поводов, конечно, не давал. Но мало ли. До сих пор братья только разве что крашились, не найдя ответных чувств, тем более когда по-юношески воздыхали на популярных, медийных личностей. Поэтому предполагал, что каждый в ином случае будет готов перегрызть глотку кому угодно ни за что ни про что. Впрочем, он и сам мечтал об этом когда-то, да только без взаимности не было смысла срываться с цепи. А судя по синхронному смущению в звериных, желтых глазах у обоих, у ребят что-то да клеилось. Эрна вопросительно поставила указательный палец на свою грудную клетку и, получив утвердительный кивок от невольного свидетеля личного, подошла. Вытащив сорванное крепление, Раф выбросил его в урну и тоже присоединился к разговору, подхватив сломанный ключ. Донни, сожалея, что повел себя подозрительно, обрисовал вкратце, развернув планшет к охотнице: — В Центральном парке зафиксированы различные аномалии, люди пропадают бесследно. За неделю более десятка предполагаемых жертв серийного маньяка. Как многое прочее в текущий момент, замалчивается. Но кое-что все же просачивается. Понятное дело, что целиком закрыть парк полиция не может из-за паники и недовольства жителей, поэтому локально перекрыт только один участок, где проводят поисковые работы. Федералы, вероятно, еще не привлекались, поскольку полиции не на руку передавать запутанные дела, тянут до последнего, чтобы оставить почести себе. Да и люди все же склонны до последнего отрицать факт причастности нежити, чтобы обращаться за помощью к особым агентам. — Да, люди Бишопа заняты другим, – пробегая по строкам статей, дополнила Эрна. – Иначе я бы знала. Думаю, стоит посмотреть. — Есть предположения, кто это или что? – любопытствовал Дон. — Да любое чудище лесное, обладающее хитростью и силой, – ответила Эрна. – Леший, бес, черт. А, может, наоборот стая обычных накеров или колония простых кикимор. Все они или пожирают жертву буквально до косточек, или утаскивают к себе в логово, строят из мертвечины убежища. Если нет пещер, оврагов, могут тихориться под землей, вырыв себе туннели, или в кронах деревьев. Иногда залегают на дно водоемов, но это только к последним относится уже. Или это все-таки обычный человек-каннибал, а мистицизм объясняется какими-нибудь естественными факторами. — Я, пожалуй, за последний пункт. Может, тогда не торопиться? – Донателло хотелось исправить свой косяк в прерывании сближения. – Промониторю еще, а потом решишь, нужно ли вмешиваться? Тем более погодка сегодня, скажем, не летная. Льет, как из ведра. — Ты меня отговариваешь? – не столько спрашивала, сколько утверждала Эрна с ехидной лыбой. – Теперь я точно уверена, что нужно идти. Спасибо за наводку. — Эх, как знаешь, – гений не перечил упрямице, чтобы не выглядеть еще подозрительнее некуда. Майки мог бы влегкую пошутить двусмысленно, развесить гирлянды для создания особой атмосферы, подтолкнуть друг к другу. А Донни не умел так ни объяснить свою позицию, ни сделать. – Если что-то нужно, скажи. — На, вон, сломалось, – угрюмо всучил чудо-инструмент Рафаэль удружившему брату и тут же развернулся, не дав вставить слово, тяжело пошагал к байку. Здоровяка откровенно бесило то, как Эрна с запалом ухватывалась за любую возможность сбежать, как раз потому, что напоминала этим его самого. Но Красный глубоко уважал и ценил чужое свободолюбие. Именно из-за этого и тревожился, страдал, что не мог никак повлиять, переманить. Даже пробовать заставить передумать ни за что не стал бы, зная, что напорется на вилы. Он жестоко обманулся несколько минут назад, наивно посчитав, что девушке с ним интереснее, чем ввязываться в очередное приключение. К тому же, явно жутко торопил события. А, собственно, к чему? Да и не последний же раз представилась возможность пообщаться с Кошеглазкой тет-а-тет? А, может, и так. Насколько он верно подсчитал, порталов осталось два, закрытие которых Бишоп оттягивал специально, наполняя сперва базу данных пересказами бестиария и собственными историями ведьмака, вытягивая все до последнего звука и пополняя коллекцию заспиртованных чудо-существ. — Как он это сделал? Его практически невозможно сорвать! – поразился умник. – Я специально корпел над материалами, чтобы этого не произошло! — Ну, не только он, а мы вместе. Я тоже приложила излишние усилия, – пожала плечами девушка виновато. — Ничего страшного, – успокоил ученый. – У меня таких несколько. Этот починю, а сюда рабочий принесу. — Тогда пойдем. Я сама ему занесу, – обернувшись на хмурого, надутого ниндзя, распорядилась гостья. С одной стороны, покидать гараж не хотелось, но, с другой, звали долг и азарт любопытного охотника. И вновь непреодолимое желание куда-либо двигаться. Похоже, что кочевнический образ жизни навсегда оставил след в ее предпочтениях. Да и Раф никуда не денется же. Наскоро обмундировавшись, Эрна заглянула в лабораторию и возвратилась в гараж передать новый инструмент. Расстроенный Рафаэль, казалось, не двинулся до сих пор с места и ни капли не изменился в лице. Девушка протянула предмет и звонко сказала: — Держи. Он, перепачканный смазкой, молча сухо принял ключ не глядя, продолжая копаться в моторе. — Что-то не так? – склонив голову, поинтересовалась гостья у панциря. — Нет, – процедил бунтарь. — Серьезное что-то сломалось? Из-за меня? Ну, я предупреждала, что я как бы полный профан здесь. — Да нет же! – раздраженно выплюнул мутант. — Парк довольно далеко отсюда, и, может… – начала ведьмачка, сделав крохотную паузу, топчась на месте. — Не-а, – перебил парень, предугадав вопрос. – Ща буит моя смена торчать с Лео. Попроси кого-нить другого. Я передам на трекер самый короткий путь. Грязный, но быстрый, – глянул на часы и, обернувшись на секунду, прикинул: — Доберешься до сумерек точно. — Так тогда, может, действительно, – вздохнула бесобор тяжело, – подождать ночи? И дождь прекратится. В общем-то торопиться мне некуда на самом деле. Просто не люблю, когда говорят «А», не добавить «Б». Ненавижу тянуть кота за причиндалы, когда нет необходимости. — Нет уж. Захотела валить — вали! – вспылил ниндзя, развернувшись полностью. Когда кричал, будто прямо визуально становился крупнее. Прямо как напыщенный индюк. – Хватить меня отвлекать! Че ваще сюда приперлась опять? Мне этот ключ нахрен не усрался! Я и обычным отлично справляюсь! Язык хулигана понес гораздо дальше, чем поспевал мозг. Раф злился на себя за то, что по дурости и неопытности позволил дать волю сердцу. Вопреки здравому рассудку постепенно невольно выискивал в гостье из другого мира нечто неуловимо привлекательное и все-таки нашел, возжелав заглянуть туда поглубже. Он по-прежнему не видел в ней неописуемую красотку, одурманивающую одной лишь яркой картинкой, не считал ее речи чем-то исключительным, а умения поразительными. Но незаметно проникся симпатией как к девушке. Парня завлекло, всколыхнув его пугливый зачаток особого чувства. И… все как всегда. — Вот и свалю ведь, как обещала с самого начала, вообще-то, – фыркнула, дрогнув с обидой, Эрна, приняв выпад на исключительно свой счет, пусть и не понимала, чем вдруг заслужила резкость. Сам же относительно недавно отговаривал не покидать их убежище без крайней надобности. – Я уже точно решила. Никакого гнездышка мне не нужно. Только деньги, чтобы путешествовать, – раскрыла карты. – Скоро Бишоп меня рассчитает, и я уеду. Буду колесить по планете и никого больше не побеспокою. — Если рассчитает, – севшим голосом выдавил парень и, дернув рукой к выходу, прогремел: — Ну, скатертью дорога! — Благодарствую! – склонилась в реверансе разозлившаяся девушка. Эрна яростно потопала прочь, плотно сжав зубы. Только что все шло как по маслу и вдруг — как по наждачке. Невыносимые внезапные вспышки, которые сводили с ума. Приступообразное кидание то в агрессию, то в едва ли не подобие нежности. А ведь она поверила, что способна по-настоящему почувствовать другого не разумом или телом, а душой. Девушка не могла больше игнорировать то, что ей было не просто приятно случайно находиться в компании с Рафаэлем и изучать его. Но и желала маломальского сближения, нарушающего некую незримую черту комфорта всю жизнь закрепощенного сердца. Лгала себе до последнего, что почудилось из-за, если выражаться метафорично, акклиматизации. И — вот те на, зараза! Досадно и грустно было осознавать, что не стоило ожидать обоюдного расположения. Каждый своевольничал по отношению к другому, и был в этом полностью прав.

***

В Центральном парке настала благодать. Свежий воздух после дождя бодрил, ветер угомонился, зябковатая влага отпугнула завсегдатаев и залетных, звонко плескали лужи. Эрна с удовольствием просто дышала, стараясь ни о чем не задумываться. В груди неестественно саднило, на устах ощущалась горечь от недосказанности. Немой вопрос повис в подсознании. Почему он так и зачем так — она? Найти огражденный участок не составило труда. Неподалеку дежурило два полицейских на велосипедах, повсюду расставлены предупреждающие об опасности знаки, а дальше — о проведении следствия. За ними ведьмак и пробралась незамеченной в густую чащу плотно насаженных деревьев. Почти что лес, только для удобства прохожих с шикарными дорожками и скамейками, освещением над ними, кое-где висели камеры. Не удивительно, что нечисть выбрала самый затененный укромный кусок сквера. За облагороженной зоной отдыха света не хватало, чтобы в сумерках не мерещилось всякое. Мрак окутывал каждую веточку, превращая в тонкие, длинные когти. Вскоре в кущах охотница заметила пронумерованные таблички под улики, принятые сначала зеваками за мусор. Фрагменты одежды, мятая упаковка, недопитые бутылки, надломленные ветви, обшарпанная кора. Старые и чуть свежее следы. Кое-что изъято, прочее по каким-то причинам брошено на распоряжение животных и стихий. Эрна прислушалась. Как и было сказано в статье, птицы по каким-то причинам покинули излюбленную территорию. Даже вездесущие голуби, несмотря на поздний час, все еще курлыкали вокруг парка, не засовывая клюв дальше. Чем дальше пробиралась охотница вглубь, тем сильнее ощущалось неописуемое напряжение. Вверху что-то треснуло, под ногами завибрировало, до костей пробирал нахлынувший волной холод, отовсюду доносился неразборчивый разноголосый не то предупреждающий, не то заманивающий шепот. Стало быть, воительница пребывала на верном пути. Опустившись на землю, Эрна приложила к ней ухо — вороны. Огромная стая, которой точно не слышалось еще несколько минут назад, закружила над верхушками деревьев и разрасталась, приближалась. Ведьмачка не сомневалась, что, когда она вторглась непосредственно к черте логова чудища, новый хозяин парка занервничал, послав крылатых разведчиков. Откуда ни возьмись из многослойной овальной ряби прямо в воздухе птицы с неба градом ринулись клевать, царапать бесобора, метя в глаза. Та оградилась на скоро слабым кратким магическим щитом и вытащила меч. Звякнуло серебро, гладко пройдя вдоль ножен. Вместе с питомцами, возникнув из ствола дерева, появился и он, противоречащий природе сверхъестественного-одиночки. Ведьмак с таким еще не сталкивался, поразившись. Две головы существа представляли собой вытянутые олений и лосиный черепа, их костяные лбы украшали здоровые рога соответственно мордам копытных. Одновременно оба двух с половиной метровых леших-близнеца, сросшихся друг с другом древоподобными телами во мху и обмотках, опустили четыре сухопарые руки-ветви на землю. Мгновенно из-под почвы повылазили остроконечные корни растений, разрастаясь ввысь с непостижимой скоростью, норовя проткнуть непрошенного гостя. Они ползли змеями, клубились вокруг, стараясь сцапать воина, чтобы задушить или разорвать на части. Эрна отмахивалась от проклятых ворон, срезая многочисленные деревянные щупальца, притесняющих со всех сторон в кольцо. Сиамские духи леса выбили Эрну из колеи. Лешаки всегда являлись единоличными властителями растений и животных. Будучи ревностными затворниками, столкновения с ними ни для кого не завершались хорошо. Отпустить живыми ради забавы и с целью предупреждения о свирепом нраве могли разве что детей, убогих, полоумных да пьяниц, реже старух и священников. Только друиды имели особый подход к общению с лешаками, да и то не всегда срабатывала даже их мощная первородная, старообрядческая магия. Как правило, местные жители задабривали существо, с почетом от испуга оставляя у кромок леса подношения, и бережно обращаясь с дарами природы, не жадничая и не вредя. Но это не спасало их от смерти при вторжении в покои. Оттого и не ходил народ в самую чащу, чтобы не беспокоить духа, знал мертвенные места. Леший любил над вторженцами развлекаться, сначала путая путешественника, сбивая с троп в селение. Мог притвориться заблудившимся стариком или маленькой девочкой. Обладая гипнотическим даром, внушал различное. Лешие подчиняли своей воле любых птиц и зверей, некоторые низшие формы нечисти. А особо сильные могли на свою сторону призвать даже чертей и бесов, обезумевших волколаков и прочих бестий. В естественной среде обитания у лешака было навалом пищи: ели они преимущественно крупный дикий рогатый скот, в голодные время изредка выбираясь к людям за скотом. Не брезговали, как и любые хищники, ягодами, медом. Они не делили в цепи питания главенство с волками или медведями, ибо находились на порядок выше по силе и хитрости. А в каменных джунглях насытиться монстру явно было нечем. Мелкие невкусные людишки, а здешние определенно содержали в себе слишком много противных искусственных веществ, только распаляли животный голод. Выйти за пределы Центрального парка для лешего не представлялось возможным. Его отпугивали непрерывный громкий шум и отсутствие растений. Силы быстро в таком случае покинули бы химеру. Вот и сидел в насиженном гнезде, как в ловушке, оттого и безумел еще пуще. Опасные, словом, твари. Даже самый слабый из них способен был изрядно вымотать опытного ведьмака. Что уж говорить сразу о двоих, ставших от безысходности единым целым и вместо конкуренции, по итогу которой обязательно оставался в живых только один, действующих сообща? Эрна понимала, что жестоко просчиталась на этот раз, но где только она не пропадала! Всего предугадать не возможно. Как и практически любая нежить, лешак боялся огня, тем более сам отчасти являлся полурастением. Даже вред, причиненный его лесу, приносил невыносимую боль и истощал энергию духа. Вороны больше не вмешивались в бой, но продолжали громко каркать, водя хороводы над хозяином. Только Эрна с горем пополам достаточно отбилась от витых корней и вытащила из подсумка флакон с жидким маслом, как чудище, будто почуяв неладное, исчезло и появилось за спиной вместе с ощутимым резким порывом ветра перед этим. Ведьмачка подбросила бутыль вверх и отбилась от когтистых лап так, что стекло разбилось о меч, и содержимое окропило клинок. Обладая зачарованием опалять жертву огнем, оружие вспыхнуло. Благодаря горючему маслу эффект от урона повысился в разы. Двойняшки завопили, инстинктивно отступая полутелепортативным рывком назад подальше. Но они лишились всего одной руки. Три оставшихся в сохранности удлинились, и одна из них сумела обойти мах меча. Схватив ведьмака за ногу, двухголовый лешак, визжа от ярости, потащил обидчицу к себе на перекус. Эрна сильно ударилась затылком о землю, бугристо усталанную спящими корнями, благо замершими в горизонтальном положении. Но в сознании осталась. Она подняла свободную руку, чтобы испустить огненную струю. И… Кроме одной единственной вспышки, которая едва принесла ущерб бестии, — ничего. Телекинез также не сработал. Даже защита уже не призывалась. Более того, охотница вообще перестала ощущать в себе магическую искру. Нутро, отвечавшее за способности, не отзывалось совсем. Подобное чувство сродни потере какого-нибудь из внутренних органов, без которого возможно жить, но что причиняет, скажем, неудобства. Воительница вдруг потухла полностью, а не просто по обыкновению истончилась из-за измотанности. Благодаря заминке озадаченной Эрны леший поднял охотницу вниз головой за голень и стукнул ее несколько раз спиной о ствол могучего дуба, фаворита многих хранителей лесов, пока девушка не обронила жгучий меч. К тому времени пробудились деревянные щупальца, поползли, потихоньку поднимаясь остриями. А у монстра отрастали новые конечности, тянувшиеся до вторженца, чтобы разорвать на части одним движением и полакомиться кусками свежей плоти. Раскачиваясь вверх тормашками в лапах чудовища, ведьмачка тщетно пыталась вырываться, полагаясь на одну лишь женскую силу. «Кончина бесобору желанна — житья-то людского все равно не видать», — вспомнила она, как поговаривали на родине. «Да эти ваши ведьмаки мрут чаще, чем мухи», – зудели в соседнем городе. «Коли ты охотник на нечисть, на разовое довольствие претендуй да только почести даже после смерти не жди», – судачили в столице. «К любому засранцу рано или поздно удача повернется огромной задницей», – мудро замечали учащиеся ее школы ведьмаков. — Стой, Раф! – раздался обеспокоенный знакомый голос. — Получи, образина! – пробасило где-то неподалеку. Разбилось стекло. Вдруг все вспыхнуло. Сперва пламя охватило траву, а затем языки пламени взмылись по корням, уже оттуда приставуче перекинулись на лешего. Бестия душераздирающе завизжала, ничего не соображая от боли, и выпустила ведьмака. Эрна снова шмякнулась наземь, попав прямо в жерло бушующего костра. — Бля, не продумал! – выругался Рафаэль, бросив огнемет, и понесся в пожар. — Да куда же ты, балбес?! – вспылил Донателло, срывая чеку огнетушителя. Раздалось шипение. Реликт, по чьим жилам текла смола, охваченный огнем, уже скрючился весь, став похожим на груду ветхой трухи, и затих. Освобожденные от гипноза вороны тут же разлетались по всему Нью-Йорку по гнездам, бросив заклинателя тлеть. Девушке повезло. Как оказалось, она угодила в своеобразный земляной карман, образованный овражком. Она смотрела сквозь танцующее прямо перед ней пламя, ничего не осознавая. С виска стекала тонкая струйка крови, во рту ощущался металлический привкус. Эрна потянула руку вверх, пожелав, если не вызвать, то хотя бы унять торчащие сверху языки огня. Без толку. Хуже всего было не то, что она не совладала со стихией, а не ощущала отклик Игни внутри себя. Раньше ведьмачка буквально чувствовала пламя необъяснимым образом, даже неподвластный к ослаблению сильный пожар отзывался внутрянкой. Ее связь с пламенем прервалась. Самое полезное из основных магических умений на поле боя против нечисти. Не считая, пожалуй, внушения, но оно скорее приносило пользу только в быту. Пламя укрывала белая пена. Несколько пушистых частичек угодило охотнице на лоб и подбородок. Эрна не отмахнулась, вытянув руку вверх подальше в очередной попытке ощутить стихию ментально. Примчавшийся Рафаэль принял жест за просьбу помочь и взял девушку за предплечье, вытащил наверх. Она не замечала, как гудела спина и саднил затылок, не услышала вопрос: «Что с тобой?» Опомнилась, когда Донателло поднес меч. Знакомый узор огненных рун, выбитых на клинке, будто насмехался над владелицей, что обладал огненной силой. Эрна, не взяв верного в сражения помощника, сложила пальцы в жесте Аксий перед носом черепахи — так же мимо. Обычный, ничего не значивший маневр. Гений вопросительно склонил голову и не успел ничего прокомментировать. — Пора валить, – произнес Раф, вслушавшись в тьму парка. Полицейские побежали в чащу проверять, что случилось, на дым. Под их ногами трещали упавшие ветки, шелестела трава, разносился песок, шипела рация. Люди стремительно приближались. Побег для ведьмачки прошел обрывочными пятнами. Ноги ее несли вперед сами, и вот она уже сидела в шеллрейсере. Донателло посветил на нее крохотным, но ярким, фонариком в глаза, попросил открыть рот. — Зачем? – сдавленно поинтересовалась она безразличным тоном. — Ты упала с довольно большой высоты, – нахмурился ученый, оттого что девушка отдернулась от его осмотра. – Язык, наверное, прикусила. Щиплет? — Не-а. Меня в довесок леший отколошматил по дереву. Но что с того? – бесцветно говорила она, отметив, что благо символы на предплечье все еще позволяли понимать языки друг друга. – Считай, крупно проиграв, я там умерла. — Че за ересь несешь? – пробасил водитель, чуть обернувшись полубоком на секунду. — Кажется, я на сей раз не просто растеряла всю магию в себе на время. Нечто внутри меня, дающее возможность применять ее, исчезло. Вот тут, – Эрна постучала себя по кирасе в грудь по центру, – пусто. Не опустошено, а именно совсем пусто! — Когда приедем, сделаем полное обследование и… – распоряжался домашний доктор. — Да нахрена?! Ни один твой аппарат не вернет мне способности! – вскрикнула охотница. – Я теперь, выходит, кто? – перейдя почти на шепот, всматривалась в свои руки Эрна. – Обычный человек? Я не умею им быть! — Вряд ли, – вполне уверенно проговорил гений. – Впрочем, анализ ДНК покажет… — Слушай, – бесцеремонно перебил брата бунтарь. – Чтобы быть мутантом, не обязательно иметь сверхъестественные способности. Достаточно просто оставаться уродом, – съязвил он. — Ну, спасибо, Раф, – фыркнула с горьким смешком девушка. — А? – профессор перевел растерянный взгляд с Эрны на Рафаэля и обратно. — Вот видишь. Суперслух твой никуда не пропал, – победно пробасил темперамент. – Я щас перебил Дона и сказал остальное так тихо, что он больше ниче не услышал. А у нас с братьями слух в общем-то тоже, между прочим, острее, чем у людей. Да, никто из нас не плюется огнем, но это не делает же нас людьми. Подумаешь, поживешь без своих плюшек. А ваще. Как говорится, ты это ты и никто этого не отнимет. — Безумно можно быть первым, – протянул, напев, Фиолетовый шутейку. — Завались, ботан! – огрызнулся Раф. — Что это за прикол? – опечалено спросила ведьмачка без задней мысли. Философия Рафаэля была ей близка, ведь мало отличалась от ведьмачьих высказываний. Но обида не позволяла зациклиться на этом. — О, этих волков в качалке надо видеть, – начал Донателло, достав че-фон. Слабо улыбаясь, подруга пялилась в смартфон, думая о своем.

***

После телефонного разговора Кейси Джонс взялся за голову, присев на бочку из-под какой-то технической жидкости для мотоциклов в гараже СТО. Горе-кавалер все еще не успел сделать предложение, как снег на голову свалилась проблемка. Матушка сообщила, что помирала, и требовала немедленно ее навестить. Напасть за напастью. Чего это вдруг старики решили одновременно отправляться на тот свет? Она была своенравной эгоистичной женщиной, властной, любила притягивать внимание на себя. С возрастом ее ворчливая обидчивость и стремление преувеличивать лишь усилились, заставляя сына выть волком. Он уважал мать. Боялся. Сильно любил, несмотря на то что из-за нее рано вынужден был повзрослеть и самостоятельно разбираться с подростковыми, а позже юношеским проблемами практически без поддержки. Матушка редко одобряла выбор Кейси чего бы то ни было, почти никогда не хвалила и обесценивала старания, считая, что тот мог лучше. Ребенок доброго слова от нее не слышал, но все же какую-никакую заботу женщина проявляла в своей особой жесткой манере. По крайней мере не давала помереть с голодухи или лезть в петлю, появляясь на горизонте, будто предчувствуя что-то в кои то веки родительским сердцем, в самые каверзные моменты жизни. Если не примчится, то по крайней мере вынесет мозг, посоветует, приободрит удаленно. Мама жутко ревновала сына к будущей невестке, пусть и смирилась с тем, что родной непослушный остолопушка, как и всегда, желал своим непримерным поведением на зло свести ее в могилу, противореча всем просьбам, замечаниям и наставлениям. Однажды Эйприл, закипев, резко высказалась, после чего женщина не лезла к рыжей с претензиями. Поэтому мать выпускала пар от недовольства О'нил через дитя. Усмехалась, что с такой дамой скорее за мужем будет он, а не она. Единственное, что немного оправдывало Эйприл в глазах матушки, ее развивающийся бизнес. Даже погладила Джонса по головке за то, что отхватил успешную, толковую в финансовом плане девушку. Маленькая и едва ли не единственная победа. Внуков дама в преклонном возрасте все еще не хотела, ссылаясь на то, что в ином случае ее окончательно бросят, и любви не достанется, до самой глубокой старости будет мучиться в одиночестве за тридевять земель от Нью-Йорка. Переезжать при этом поближе к детям категорически не желала, цепляясь за старый дом прабабушки, как клещ. Наотрез шла в отказ, когда Кейси поднимал тему продажи, чтобы приобрести жилье поновее, вместо постоянного вкладывания большей части пенсии в нынешнее. Тогда он понял, что тем более упертую женщину даже на предсмертном одре ни за что не запихнешь в дом престарелых, а подобные гадкие мыслишки временами проскальзывали. Не из ненависти, конечно, а так, чуя, что было бы для всех безопаснее и спокойнее. И общение, и квалифицированный уход двадцать четыре на семь, и медицинское обслуживание. Так нет же. Ноги у матушки отнимутся, откажет печень, а все равно, если не сбежит, то уползет обратно точно. У нее было много подруг, вернее товарищей и знакомых. Но никого роднее сына в виду характера за всю жизнь так и не появилось, не считая давно погибшего отца, когда Кейси едва ли ходил самостоятельно. Может, из-за его кончины и озлобилась, зачерствела, ожесточилась. Кейси, в целом, всегда жалел родителя. Совестливый парень не мог проигнорировать просьбу матушки приехать, бросив все дела. Повторяющаяся раз за разом ситуация с пастухом, который кричал о волках, однажды ведь могла стать правдой. Мать отлично притворялась, убедительно играла страдалицу, напитываясь энергией переживаний. Но она уже по сути вступила в такой возраст, когда в любую минуту человек вдруг ощутит, что его призывают на тот свет, и начнет по-настоящему раскаиваться, извинять. Увидеться в таком случае, пока пожилой еще в сознании, желательно успеть, чтобы после всю жизнь не кусать локти. Да и не звонила женщина от балды просто так. На самом деле у нее то давление аномально низким оказывалось, то простуда сбивала с ног, то спину прихватило. А мнительная дама сразу чуть ли не отпевание заказывала. Завещание, к слову, составлено и подписано было уже давно, о чем напоминала при каждом визите сыну, зудя, что будущей женушке не должно достаться ни шиша. Кейси вздохнул. Ничего не оставалось, нужно было отвечать на зов. Смотаться туда-сюда по-быстрому займет не больше двух-трех дней. Если снова мама не найдет тысячу причин задержать сынишку подольше. Благо на работе напарники всегда без проблем подменялись — за одним из них как раз висел должок. Причем нужно ехать одному, поскольку из-за Эйприл у сварливой мамаши поднимались нервы, да и девушке с ней находиться было не более комфортно. Кейси ненавидел стоять между двух огней, особенно когда после весомых аргументов в адрес друг друга в ход шла личностная ерунда. Раф с Лео хотя бы мужики, кто с легкостью решал любой конфликт старой доброй примирительной потасовкой. А с женщинами такое не работало. Они еще глубже затаивали обиду, ехидно натянуто лыбясь, размышляя о колкой мести, метафорически зарывая топор вражды для пускания пыли в глаза. Эйприл отнеслась с пониманием. Хотя она жутко соскучилась по парню, пока валялась на больничной койке, снисходительно согласилась с тем, что будущая свекровь не вечна. На расстоянии рыжая искренне почтительно уважала старую женщину, в чем и была прелесть их дальнего местожительства. Вот уж действительно говорят, что родственников любить и ценить проще всего на расстоянии. Джонс не мог нарадоваться красавице. Он смотрел на нее влюбленными глазами не моргая, пока Эйприл не промычала вопросительно, выразительно кивнув. — Ах, да, это… – замешкался бугай. Слез с дивана, стал на одно колено. Девушка так не ожидала подобного, что охнула еще до того, как к носу парень поднес раскрытую шкатулку с кольцом. — Выйдешь за меня? – хрипло спросил мужчина. Со слезами счастья на глазах Эйприл, не колеблясь, бросилась на шею со словами: — Да, да! Конечно, да! В детстве, как и многие девочки, О'нил мечтала о настоящей пышной свадьбе. Став старше, умерила предпочтения, но надеялась на исполнение детской грезы. А за последние годы пришла к выводу, что можно обойтись без праздника, торжествовать с размахом вовсе губительно для лучших друзей, без которых ни одна важная дата, разумеется, не имела смысла. «Как надо» с ними по-любому невозможно провернуть. И вот Джонс решился. По всем правилам, пусть и напрочь забыл о букете цветов. В таком случае подавленные желания мигом активизировались у женщины. Тут же в голове прикинулось, что отмечать явно будут на ферме. Да где угодно, хоть на пике заснеженных гор, лишь бы не в канализации Нью-Йорка! Вспыхнули из памяти любимые сочетания оттенков бежевого и розового, других самых нежных, тонких пастельных цветов. Эйприл точно знала, платье каких кроя и тканей закажет непременно для пошива чисто под нее. О стольких деталях стоило хорошенько задуматься. Эйприл была таким человеком, что, раз взялась за что-то, то будет доводить до совершенства. Расписаться, если Кейси настоит, что вряд ли, можно хоть прямо сейчас, формальность. Но саму свадьбу рыжая сделает идеальной, даже если для этого понадобится год и два месяца, к примеру. Что ж, все так и работало. На нет и суда нет. А если уж назвали груздем — полезай в кузов, бери быка за рога! — И в честь этого у меня еще подарок, милая. Достань в правом кармане сама, – попросил парень. С большим воодушевлением Эйприл отлипла от избранника и пошарила в брюках. Вытащив два билета, завизжала, как умалишенная, и впилась губами в мужчину. Отпрянув, с сияющими глазами прошептала: — Я люблю тебя, родной. Спасибо! — Не за что, сладкая. Я тоже тебя люблю. Мне показалось, или ты обрадовалась опере сильнее, чем предложению? — Ох, Кейси, глупенький! Ты давно для меня единственный мужчина на веки вечные, – откровенничала девушка. – А вот попасть на такие концерты редкая удача! Мне как раз так хотелось выбраться на какое-нибудь грандиозное зрелище. Как тебе удалось? — За год забронировал. А до этого мониторил предзаказ почти круглосуточно. Вот только есть, – нервничал мужчина, – кое-что еще. — Вижу, – разглядывая билет внимательнее, грустно произнесла Эйприл. – Выступление послезавтра. Ты можешь не успеть вернуться. — Да. Тут-то и оно! Наверное, правильнее было бы отказать матери, – самокритично бросил Джонс, – послав хотя бы раз в жизни к черту! Слишком я привязан к ней. Маменькин сынуля! — Нет, ты все сделал правильно и так, – поддержала невеста, взяв парня за руку, чтобы он наконец-то встал с колена и присел на диван. – С тобой у нас впереди вечность. К тому же, как раз лично расскажешь новость. Лучше же намного, чем по телефону. — Может, не сейчас? – засомневался сын. — Не вижу смысла тянуть. Перед фактом поставить слишком уж обидно ей будет, – пояснила позицию О'нил. – А если она откажется вести тебя к алтарю, будет досадно уже нам. Ты бы как-нибудь умаслил уже ее. Может, подарочек какой намутим? — Маменька, может, ворчит из-за тебя как навозная муха (прости, дорогая!), но свадьбу ни за что не пропустит, зуб даю! – возбужденно вскрикнул виджиланте. – Но я тебя понял. Сделаю все, что в моих силах. Обещаю, что костьми лягу, но все будет так, как ты хочешь, милая. Я же знаю, как для девчонок важна идеальная свадьба. — Знаешь, если с нашими семьями мы как-нибудь разберемся, то вот с кланом Хамато что ни общий сбор, то какой-то трешачок! – хохотнула в сердцах рыжая. – Может, это паранойя, но я уже заочно готовлюсь слегонца их поубивать за очередной срыв мероприятия! Так что об идеальной даже мечтать не стану. Хорошая лучшая подруга, ничего не скажешь, – подытожила ехидно она. — Да ладно тебе. Они уже не подростки, – изложил так себе аргумент патлатый. – Когда последний раз жестко косячнули? — Да месяца два назад, вообще-то! А ведь я просто попросила вынести из подвала один единственный ящичек, – потерев лоб, как от мигрени, припомнила хозяйка антикварной лавки. — А, точняк, – усмехнулся жених и тут же посерьезнел. – Кстати, о них. Думаю, не стоит торопиться рассказывать, потому что со Сплинтером не понятно совсем как бы. — Да, – сочувственно кивнула девушка. – Дождемся, пока очухается. Не хотелось бы совмещать вести о похоронах и свадьбе. Если что, отложим на попозже. — Да уж. Прям тот тупой анекдот вспомнился. «Почему ты только на похороны ходишь, а на свадьбы — никогда?» «На похоронах хотя бы не спрашивают: «А ты когда?» — Мда, – крякнула Эйприл и пожала плечами. – Такова жизнь. — Ну, что с билетами думаешь? Может, второй сдать? – предложил мужчина задумчиво. – Еще не поздно. — Нет, не буду. Точно! – щелкнула пальцами Эйприл. – Позову с собой Эрну. Она явно не видела ничего подобного. Даже если не согласится, уговорю как-нибудь! — И то верно, – подтвердил жених и, заиграв бровями, вкрадчиво проворковал: — Любимая, у нас снова разлука. Так что мужчине нужны обнимашки потеснее. — Кейси Арнольд Джонс! Вы осведомлены о поговорке «До свадьбы ни-ни»? – хохоча из-за щекотки, которую вызвал парень поцелуями в шею, деланно сопротивлялась девушка. — Нет, – прорычал Джонс, намереваясь поставить засос. – Я знаю только «До свадьбы заживет».

***

— Ну и царапина! – прошипела Эрна, вглядываясь в отражение. Слева протянулась рваная линия вдоль виска до самой челюсти. Девушка наотрез отказалась от врачевания и обрабатывала в ванной сама. Пока лицо было испачкано песком и гарью, Донни также не заметил и отметины на переносице, и мочка правого уха оказалась чуток надорвана. Все тело покрывали синяки и кровоподтеки, сильнее всего болела ушибленная поясница. Увязавшись следом за ведьмачкой, Кланк с интересом наблюдал за манипуляциями сидя на опущенной крышке унитаза. Склонял голову то в одну, то в другую сторону, то вытягивался вперед. Эрна протянула коту ватный тампон, смоченный спиртом. Тот ошарашено отскочил и, не уместившись на краю, упал полубоком. — А еще котом называешься, – огрызнулась охотница, усмехнувшись. – Чего не на четыре лапы приземлился? Кланк оскорбленно развернулся и, подойдя к двери, пошкрябался, чтобы выпустили. Протяжно завыл. — Это точно «мяу»? – усомнилась девушка с иронией. – Сиди здесь. Нечего было приходить! Зверек прислушался к чему-то и радостно мурлыкнул в щель, натопырив локаторы. Эрна тихо подошла и тоже приложила ухо, принюхалась. Закатив глаза, приоткрыла дверь, спрятавшись за ней, высунув одну только голову наружу. Кланк сиганул прочь к ногам подошедшего только что Донателло. — Чего тебе? По нужде освободить? – нахмуренно спросила Эрна. – Мне немного осталось. — Нет, – подняв кошака, попросившегося на руки, ответил гений. Почесал хищника за ухом. — А что тогда? – недоверчиво рявкнула охотница. — Ну, – выпустив кота, кому вдруг надоело сидеть на руках, оправдался умник, – я шел к тебе в комнату в общем-то. — Для чего? – не унималась гостья. — Я проанализировал твою ДНК, – повествовал Донни, – еще раз на новом образце и сравнил с предыдущим. — И? – устало подтолкнула к продолжению Эрна. — Могу с вероятностью девяносто девять и девять процентов сказать, что ты не превратилась в человека. Напротив, твоя уникальная мутация сейчас находится в новой активной, ускоренной стадии перераспределения генов, – рассказывал как можно понятнее ниндзя. – Вероятно, отсутствие, как ты говоришь, м-м-м, отклика на вызов отдельных способностей, временное явление, – предположил. – Или же благодаря их блокировке происходит своеобразная компенсация. — Типа я стану лучше слышать взамен и все такое? – съехидничала собеседница, оскабившись. – Такое себе. — Нужно подождать, чтобы убедиться в этом или обратном. Как говорил ранее, – напомнил ученый, – твой организм приспосабливается к новым условиям не только на клеточном уровне, а прямо меняя саму структуру. Пока мне сей механизм не понятен совершенно, я могу оперировать лишь фактами. Основной состоит в том, что генетически ты уже сейчас, да, другое, кхем, существо, а не то, кем была при первом появлении в нашем мире. Но точно не человек. — Ладно, спасибо. Утешил. Все равно ничего по сути не поменяется. Для здешних людей я одна из них. А вот себя обновленную принять сложно, – кое-как сгримасничав полуулыбку, вздохнула девушка, машинально взявшись за порванную мочку уха. – У тебя случайно не найдутся нитка с иголкой? — Конечно, найдутся. И даже не случайно. Но только если я зашью сам, – упрямо насупился домашний доктор, скрестив руки на груди. — Без вариантов? — Без, – сузил глаза Фиолетовый. – И я таки осмотрю тебя внимательнее еще раз! Я вижу, как ты небрежно все сделала. У меня глаз сейчас задергается! Хотя бы пластырь ровнее переклеить! Обреченно охнув, ведьмачка вернулась в ванную, чтобы одеться, прикрыв дверь. Не дождавшись Эрну в ее спальне, Рафаэль, загрызенный совестью, покинул комнату, со злостью засунув свои извинения подальше до поры до времени.