***
Вернувшись в пещеру, они обнаружили проблему. Оля, которая, казалось, только-только успокоилась, вновь взялась за старое. И сейчас они с Бэллой орали друг на друга так, что все обитающие здесь птицы, вероятно, улетели жить на другой остров. Алина с Ларисой сидели на краю выступа, благоразумно решив не вмешиваться. Но лица у них были совершенно измученные. Особенно у Кравцовой. – Неужто? – восхитилась медсестра. – Где вас носит? Мне вообще-то всё это время нужен был повод, чтобы смыться из этого цирка. – Ну и какой же повод явился в нашем лице? – спросила Тихая, пытаясь заглушить визг Оли. – Ну, понеслись на пляж, что ли. А то одной скучно, – Алина схватила Аню и Машу за руки. – Чувствую, ещё немного, и они в рукопашную пойдут. Не дай бог мне по моему прекрасному лицу прилетит, пока разнимать будем. – К чертям их, – Лариса тоже поднялась на ноги. Таня с улыбкой подошла к ней. – В честь чего очередной концерт? – спросила коротковолосая. – Если б я знала. Пойдём отсюда, слышать их больше не могу, – Кравцова взяла её за руку, мягко улыбаясь. Ор в пещере вдруг стих. Тут же из неё вылетела раскрасневшаяся от злости Бэлла и сразу слетела с выступа. Вслед за ней выбежала Оля. Она кинула взгляд на сцепленные руки девушек, и лицо её приобрело такое выражение, будто её вот-вот вырвет. Близняшка поджала губы и прошла мимо них, демонстративно задрав нос. По пути она будто случайно задела Таню плечом. Так «случайно», что Каширина едва не свалилась с выступа. Лариса еле удержала её. – Ну ты чего делаешь? – попыталась возмутиться кареглазая. Но Оля уже исчезла меж деревьев. Лариса смотрела на неё испуганно. – У меня сердце ёкнуло, – она растерянно улыбнулась. – Вот как мне с вами уживаться? – В плане? – Таня улыбалась в ответ, глядя на неё. Не может без улыбки. – Два самых дорогих человека никак не могут подружиться, – вздохнула Кравцова, отпуская её руку и слезая с выступа. А Каширина ещё какое-то время тормозила. Сердце забилось чаще. Два самых дорогих человека. Выйдя на пляж, они обнаружили, что перепалка продолжается. Вернее, они обнаружили это ещё в лесу, услышав их крики. – Да какого ты опять уходишь от разговора, мелкая? – девочки увидели, как Оля схватила Бэллу за руку. – Я просто пытаюсь быть умнее и не продолжать это бессмысленное пререкание! – парировала Кузнецова. – Всем уже надоели эти вопли. – Нет, ты просто не можешь по-взрослому со мной поговорить. – Конечно, не могу. Я же малявка недоразвитая! – Во, наконец-то дошло! – У нас с тобой разница полгода! – Бэлла замахала руками, не зная, как ещё донести этому человеку свою позицию. Остальные шестеро молча наблюдали спектакль. – И, быть может, это даже считается. Но пусть я здесь и самая младшая, но по-детски поступаешь только ты! – Девочки, ну хватит уже, – попыталась влезть Таня, вставая между ними. – Ты, Белка, всё правильно говоришь, умнее будет отступить. Давай, остывай, а то взорвëшься. А ты... – Ну конечно, ты на её стороне! – переключилась Оля. – От тебя я ничего другого не ожидала. – Слушай, да наши с тобой отношения тут вообще не причём, – фыркнула девушка. – Я думаю, все сейчас на стороне Бэллы. – Подруги синхронно кивнули в знак согласия. – Они просто, как обычно, идут за твоим мнением. – Но если они с самого начала идут за мной, то на это, наверное, есть причина. – Не страх ли является этой причиной? – Ты что, серьёзно? – Таня изо всех сил пыталась сдерживать улыбку, пока за её спиной раздавались сдавленные смешки. – Ты правда думаешь, что меня кто-то боится? – Оль, ну заканчивай уже, – хихикнула Тихая. – На тебя уже никто не злится, всем смешно. Что может быть унизительнее? – Не лезь в разговор! – рявкнула Оля, враждебно глядя на Таню. Она же смотрела с плохо скрываемой жалостью. – А вот тебе я с первого дня хочу высказать... – Внимательно слушаю, – коротковолосая скрестила руки на груди. – Я всегда считала, что моя сестра заслуживает большего. – Круче, чем индийское кино, – восторженно прошептала Аня. Остальные тоже продолжали хихикать, глядя на разворачивающуюся драму. – А я всегда считала, что твоя сестра взрослый человек, который сам способен выбирать, с кем ему быть. – Она один раз уже выбрала, после чего я ей каждый вечер раны йодом мазала. – А ты считаешь, что сейчас поступаешь лучше? Причиняешь ей столько боли, постоянно напоминая об этом периоде. Да ещё и обвиняешь в чём-то. По-твоему, когда абьюзер бьёт девушку, вина лежит на ней? Ты называешь себя её самым родным человеком, но при этом только и делаешь, что ранишь. – Я просто хочу, чтобы моя сестра была счастлива. – Извини, но в последнее время рядом со мной она выглядит гораздо счастливее, чем рядом с тобой. – Ты только говоришь, что хочешь сделать её счастливой, а Таня делает, – встряла Маша. Кравцова метнула в её сторону убийственный взгляд. – Слушай, я знаю о всех своих недостатках, – Таня сделала шаг навстречу, примирительно поднимая руки. – Да, я где-то грубовата, не умею показывать всю эту нежность и ласку, у меня есть какие-то не самые человечные установки, которые уже невозможно разрушить. Но это не делает меня плохим человеком. Здесь мне выпал шанс понять, что я ещё не совсем высохла, и что я могу сделать человека хоть чуточку счастливее. Просто в силу всех обстоятельств я выросла такой. И это уже не изменишь. Девочки перевели взгляд на Ларису – у той блестели глаза от переизбытка чувств. Посмотрели на Таню – та улыбалась, с добротой глядя на Олю. Безумие. С опаской взглянули на Кравцову младшую – а она вдруг расслабилась, но ненатурально спокойное выражение лица явно не сулило ничего хорошего. – Ну что ты, всё я понимаю, – неожиданно умиротворённо сказала она. Подруги напряглись. – В силу обстоятельств... это верно подмечено. А каким ещё мог вырасти человек, от которого отказались собственные родители? Приютские дети не умеют любить, это в порядке вещей. Повисла мёртвая тишина. Девочки опять повернули головы на Таню. На секунду лицо её приобрело такое выражение, что, казалось, она сейчас ударит соперницу. Но огонь в глазах девушки угас так же резко, как и появился. В них не осталось ничего, кроме боли. Таня развернулась и рванула в неизвестном направлении, исчезая за скалами. Повисла тишина. Самая напряжённая тишина в их жизни. Спустя пять секунд шока что-то необычное произошло с Тихой. – Оль, ты что, совсем уже?! – вскрикнула она, подлетая к Кравцовой и толкая её. Русая не удержалась на ногах и грохнулась на песок. – Тих, не надо! – Маша схватила её за руку, дёргая на себя. Оля как-то испуганно захлопала глазами. А Лариса тем временем медленно повернулась, стеклянными глазами глядя на сестру. – Как ты могла... – прошептала она. – И снова ты на её стороне, – зашипела Оля. – Вот тебе и родные сëстры! Знаешь, я так больше не могу. Выбирай: либо она, либо я. Подруги вновь перевели взгляд на старшую. По её щекам беззвучно побежали слёзы. Девушка какое-то время молчала, будто подбирая слова. А потом это тяжёлое молчание переросло в какой-то эмоциональный взрыв, которого никто не ожидал. – Знаешь что?! – закричала Лариса так, что все присутствующие синхронно вздрогнули. – Жизнь научила меня одному: из двух дорогих людей выбирать того, кто не ставил мне выбор! После этих слов Кравцова сорвалась с места, убегая вслед за Таней. На лице Оли сначала отобразилось непонимание. Потом неверие. А потом такое отчаяние, что её на мгновение стало жаль. Но лишь на мгновение. – Лариса... – севшим голосом прошептала девушка. – Ничего другого ты не заслуживаешь, – злостно бросила Аня, отворачиваясь. – Пойдёмте, девочки. Прежде, чем отправиться вслед за Тихой, каждая посмотрела на Олю с таким отвращением, что у той в горле застрял горький ком. Последней уходила Крис. А та симпатия, которую Кравцова питала к Желточенко, была очевидна с самого начала. Поэтому Крис до этого момента старалась особо не давить на неё, чтобы не делать ещё больнее. – Крис... – умоляющее проговорила девушка, всё ещё сидя на песке. Жалкое зрелище. – Я бы многое хотела высказать... – надломившимся голосом сказала Крис. – Но, как показал опыт, слов ты не понимаешь. Как и бесконечного количества шансов, которые тебе тут давал каждый. Мы так и не смогли до тебя достучаться. Штрэфонд развернулась. Маша тоже притормозила, ожидая её. Крис с усталой улыбкой взяла её за руку, и девушки отправились вслед за подругами. Оля смотрела им вслед, а в голову начало приходить ужасное осознание. Осознание того, что она творила всё это время.Она осталась совсем одна.
***
Лариса, скрывшись за скалами, упëрлась ладонями в свои колени, переводя дыхание. Руки дрожали от волнения. Впервые она сказала такое своей сестре. Но в данной ситуации эти слова казались выходом. По щекам текли слëзы. Девушка подняла голову, оглядела пляж. Сквозь солёную жидкость в глазах увидела сидящую на большом камне Таню. На этом камне они впервые поцеловались. Особенное место. А Таня в это время смотрела на океан ничего не видящими глазами. В голове бесконечно прокручивались эта фраза: «приютские дети не умеют любить». По лицу катились слëзы, но она не замечала их. Коротковолосая положила подбородок на колени, часто моргая. Она знала, что Лариса придёт. И поэтому старалась не плакать. – Можно к тебе? – послышался тихий голос Кравцовой. Таня кивнула, пытаясь вытереть слёзы на щеках тыльной стороной ладони. Лариса села рядом с ней, ласково обнимая. От такого жеста сильную девушку окончательно прорвало. Все те переживания, которые она накапливала в себе последние недели, разом вышли наружу в виде бесконечного потока слёз. Таня плакала, плакала... Лариса обнимала её, молча поглаживая по спине. И в этих объятиях становилось спокойнее. Слёзы иссякли, и теперь девушки просто сидели и молчали, обнявшись. Одна снова дарила нежность. Другая – впервые принимала. – Я знаю, что тебе пришлось сломать в себе, чтобы так измениться, – тихо заговорила Кравцова. – Знаю, насколько тяжело было вновь пробудить в себе доброту и мягкость. И знаю, что всё это можно разрушить одной фразой. – Прости, – шёпотом ответила Таня. – Но в чём-то она права. Я долго пыталась переубедить себя, но сейчас понимаю, что всё это были мои иллюзии. Я говорю о том, что ты... действительно достойна большего. – Какая же ты у меня глупая, – Лариса силком развернула её к себе, заглядывая в покрасневшие глаза. – Когда же ты уже поймёшь, что мне не нужно это большее? Не нужна мне девушка без недостатков, с ангельским характером и модельной внешностью! Мне нужна ты. Со всеми твоими несовершенствами. Потому что я знаю, что только неидеальный человек может искренне любить. И я не хочу, чтобы ты менялась и делала из себя того, кем не являешься. Я выбрала тебя, понятно? – Почему меня? – вопрос, который не даёт покоя уже долго. – Потому что ты настоящая. Не пытаешься лицемерить и льстить. Ты честна с каждым, какой бы горькой не была правда. И поэтому я уверена в тебе. Уверена, что твои чувства не будут лживыми. А твоя жёсткость и замкнутость... Разве это плохо? Мне и они нравятся. Потому что я полюбила тебя такой, какая ты есть! Последние слова вырвались у Ларисы на эмоциях. Она тут же прикусила язык, пряча лицо в чужом плече. А Таня так и не смогла ответить. Лишь молча прижала её к себе, стеклянными глазами глядя на небо. Такой внутренней борьбы у неё ещё не было.***
Пятеро подруг гордой процессией удалились на соседний пляж. Какое-то время стояли в кружке, не зная, что делать. Сложившаяся ситуация выбила из равновесия каждую. Алина хмурилась сильнее, чем обычно, не в силах найти разумный выход. Бэлла стояла с самым что ни на есть жалобным выражением лица, чувствуя себя во всём виноватой. Тихая топталась на месте, не зная куда бросаться и кого спасать. Маша и Крис в тяжёлом молчании смотрели в землю. Тишина была угнетающей. Слишком. – Что нам делать? – наконец беспомощно спросила Кузнецова. – Ничего, – отрезала Тихая. – Зная Таню, лучше дружно сделать вид, что ничего не было. Если мы сейчас все начнём сочувствовать ей, то будет только хуже. – Это понятно. А что с Олей? – подала голос Маша. – А что с ней? – Тих, мы же не можем выгнать её из коллектива. Как бы она тут всех не задолбала, она тоже одна из нас. Да и Лариса не позволит бросить её на произвол судьбы, она погибнет в одиночку! – Маша, я тебе поражаюсь! – воскликнула Аня. – Ты хоть понимаешь, что она сказала? С полным осознанием того, как это ранит. Она намеренно делает всем больно, а ты её жалеть будешь?! – Да не ори ты на неё! – бесстрашно рыкнула Крис. Маша не смогла сдержать улыбку от такой самоотверженности. – Так, заткнулись все! – Алина встала в центр круга. – Вы в себе? Две минуты назад мы наблюдали конфликт, от которого до сих пор жутко. И что дальше делать? Правильно, надо пересраться окончательно, чтоб уж наверняка сдохнуть поодиночке! – Ну мы же не на таком уровне... – попыталась возразить Тихая. – Так, поцапались по-дружески. – Значит так, – медсестра обвела подруг суровым взглядом, не обращая на Аню внимания. – Может, спасения нам не видать, и мы уже обречены. Но умрëм мы не потому, что перегрызëм друг другу глотки, понятно? – Наконец-то конструктивное предложение, – вздохнула Бэлла, ища поддержку рядом с Алиной. – Ладно, прости, – Крис примирительно протянула Тихой руку. Та пожала её, улыбаясь. – Если бы я не начала ругаться с Олей, ничего бы не произошло... – вздохнула Кузнецова, виновато опуская глаза. Это выглядело слишком мило. – Не переживай. Тут виновата только она, – Алина погладила её по плечу. Поболтав ещё немного, девочки решили расходиться по своим рутинныи делам, чтобы создать видимость, что ничего необычного не случилось. Крис с Машей отправились в лес. Как только они ушли от посторонних глаз, Лебедева сразу прицепилась к голубоглазой, ласково обнимая со спины. – Защитница моя, – Маша улыбнулась, чувственно целуя за ухом. – Неужели ты готова была пожертвовать своей дружбой с Тихой ради меня? – А чего она на тебя взъелась из-за этой... Оли, – Крис зажмурилась от поцелуя. Щекотно. – Я тебя в обиду не дам. – Люблю тебя, – шёпот куда-то в скулу и невесомые касания губ в области щеки заставляют бабочек в животе запорхать.***
Таня и Лариса вернулись лишь час спустя. К этому времени Кравцова уже миллион раз попыталась доказать, что на лице стриженой не осталось следов слëз. Та не особо верила, бегала к морю умываться. Лариса изо всех сил пыталась приободрить девушку. И у неё это получалось. Только у неё. Минут сорок спустя Таня уже улыбалась, прижимаясь к подруге всем телом. Впервые в жизни она позволила себе такую нежность и сентиментальность. Впервые не было страшно это делать. Но потом они всё же слезли с камня и отправились на пляж. Лариса издалека увидела Бэллу, бродящую в гордом одиночестве, и побежала поддерживать мелкую. А Таня побрела вдоль кромки воды. Каширина так глубоко ушла в свои мысли, что, наверное, обошла бы остров по кругу и не заметила, но в итоге она добралась до их маленького кладбища. И увидела то, отчего сердце снова защемило. Тихая сидела возле могилы Насти, разравнивая песок. Поразмышляв немного, Таня всё же решилась подойти. – Тих? – осторожно спросила она, бесшумно подбираясь к подруге и трогая её плечо. Аня вздрогнула и попыталась незаметно вытереть слëзы. – Тань, – улыбнулась Тихомирова. Таня села рядом с ней, ободряюще гладя по плечу. Посмотрела на косые кресты и аккуратные надгробия. В горле встал горький ком. – Скучаешь? – как-то виновато поинтересовалась Таня. – Даже не представляешь, насколько, – вздохнула Аня. Повернула голову, внимательно оглядывая подругу. – Ты как? – Всё хорошо, – Таня выдавила улыбку. – Уверена? – либо Тихая хренова ясновидящая, либо просто слишком хорошо знает её. – Ну... вообще-то, есть кое-что. Но, мне кажется, это не та тема, на которую уместно будет говорить с тобой. – Понятно, значит, ещё одна несчастная в любви признаться не может, – хихикнула Аня. – Что значит «ещё одна»? – попыталась включить дурочку девушка. – Не идиотничай. Думаешь, я не замечала страданий Крис? И не видела, как вы сидели на пригорке и секретничали? Лучшие подружки, блин. – Заткнись, пожалуйста, – Таня с улыбкой пнула её в плечо. – Ты знаешь, как меня раздражает это недоразумение, просто тогда ей правда хреново было. По доброте душевной поговорила. Причём тут я? На этот вопрос Тихая лишь иронично фыркнула и закатила глаза. Таня поняла, что этого человека ей не обмануть. – Ну... я не знаю, что делать, – она положила подбородок на колени. – Лариса вроде как сказала мне что-то важное... а может, я не так поняла. И до сих пор эта внутренняя борьба. Что-то кричит и заставляет снова закрыться... – Таня глянула на Тихую и осеклась. Аня сидела и водила пальцем по земле с совершенно отрешëнным выражением лица. – Господи, я самая хреновая подруга в мире. – Да почему? – Ты теряешь всех дорогих людей, одного за другим, а я сейчас сижу и жалуюсь тебе на какие-то проблемы в личной жизни... – У меня свои проблемы, у тебя свои, так что не загоняйся из-за этого. – Проблемы у всех, а решаешь их ты, – Таня виновато вздохнула, закусывая губу. – Мне легче от того, что вам легче. Так что закрой рот и слушай меня. Ты сейчас можешь опять забояться и сбежать от проблемы. Но, поверь, легче от этого не станет. Лучше сделай уже этот шаг, ведь именно в этом заключается твоё счастье. – А если я сделаю только хуже? – Есть масса вариантов суицида, но, уверяю, они тебе не понадобятся, – Тихая вскочила, дëргая Таню за собой и встряхивая. – Соберись, тряпка, и иди уже сделай то, что должна была сделать давно. – Да хорошо, хорошо, – сдалась Таня, притягивая её к себе и крепко обнимая. – Ты самая лучшая подруга. Люблю тебя. – Так, отмена, ты это не мне говорить должна, – засмеялась Аня, обнимая её в ответ. Они какое-то время стояли молча, думая каждая о своём. А потом Тихая вдруг захихикала и вырвалась из объятий. – Так, ладно, я пойду, а то твоя подружка меня загрызëт. – Что ты несёшь? Какая подружка? – Таня обернулась и увидела стоящую неподалёку Ларису, которая смотрела на них с плохо скрываемой ревностью. Это вызвало улыбку. Аня хлопнула подругу по плечу и отправилась в неизвестном направлении, учтиво кивнув Кравцовой. Кареглазая проводила её взглядом и подошла к Ларисе, с умилением глядя на нахмуренное лицо. – Ты чего? – спросила она, беря девушку за руку. – Ничего, – русая поджала губы. Это выглядело слишком мило. – А чëм болтаете? – Ты что, ревнуешь меня к Тихой? – Таня негромко засмеялась, пытаясь поймать взгляд голубых глаз. – Ничего я не ревную, – фыркнула Лариса, отворачиваясь и, кажется, собираясь сбежать. – Нет, ревнуешь. – Неправда. – Но я могу одной фразой разрушить все твои сомнения. Таня догоняет её, крепко обхватывая за талию. Кравцова ойкает, но понимает, что при всём желании не сможет вырваться. Стриженая вдруг с неожиданной лёгкостью выдыхает и утыкается носом в её плечо. – Я тоже тебя люблю.