Белый кот старейшины Цунчжэ

Вторая госпожа клана Дракона, сестра главы Чэнь Канлуна и небезызвестная мать Чэнь Цзяолуна, скрестила руки на груди, глядя на своего сына. Хоу Пэн и Мин Дань многое слышали о ней, но впервые получили возможность рассмотреть грозную Вторую госпожу. Чэнь Сяньюй была старшей сестрой Чэнь Канлуна и наравне с ним — одной из самых почтенных старейшин среди Двенадцати кланов — ей было более пятисот лет. Ее уровень сил был никому не известен, поскольку она почти никогда не участвовала в боях, оставаясь на горе. Однако пугала она не тем, что была такой долгоживущей, а своей тяжелой рукой. Поговаривали, что даже глава клана Дракона, сильнейший мечник мира заклинателей, опасался своей сестры. Говорили, что у нее ужасно взбалмошный характер, она упряма, горда и порой неуравновешенна. Говорили, что она могла одним взмахом руки убить заклинателя, который ей не понравится. Говорили, что она годами не покидала клан и вела все его дела и что истинным главой клана Дракона была она. Говорили, что за всю жизнь она ни разу не получила в руки силу Небес. Говорили, что Великий Владыка отверг ее в детстве. Говорили, что ее муж никогда не покидал горы Дракона и что никто не видел его уже много лет. Она была известнейшей тираншей не только в клане Дракона, но и далеко за его пределами. Про нее ходило столько слухов, и большая часть из них была на грани фантастики. Хоу Пэн, Мин Дань и другие ученики секты Юньхэ хорошо знали про эти слухи, поэтому, когда Чэнь Цю присоединился к секте, все единогласно решили, что он сбежал от своей жесткой матери. По тому, как дрожал Чэнь Цю под ее взглядом, ученики подумали, что эти слухи не лишены правдивости. Сами же они украдкой рассматривали женщину — было совершенно не сказать, что ей половина тысячелетия: у нее была изящная тонкая фигура, окутанная длинным ханьфу с золотой вышивкой на рукавах, ее волосы кое-где подернулись сединой и были заплетены в многочисленные косички, уложенные в несколько больших кос. Часть свободных прядей окаймляла ее острое лицо — сурово нахмуренные брови, тонкие губы, довольно жесткие, даже упрямые черты красивого лица и черные глаза, в которых отражались всполохи света, — а может быть, это был отблеск фонариков. Мин Дань молча заключил, что мать и сын довольно похожи, хотя лицом А-Цю больше напоминает дядю. — Госпожа Чэнь, — спохватился Мин Дань первым, складывая руки перед собой и отвешивая поклон. Хоу Пэн выпрямился и тоже поприветствовал Вторую госпожу. Пронзительный взгляд переместился на двоих учеников. — Ученики секты Юньхэ? — спросила она. В ее голосе звучала подлинная, неприкрытая надменность — такая, которая не снилась ни А-Цю, ни его дяде. Она была словно императрица, снизошедшая до простых людей. — Да, госпожа, — ответил Хоу Пэн, скосив глаза на А-Цю. Первый шок прошел, и к нему вернулась прежняя болтливость, которая заполнила неловкую паузу от того, что А-Цю все еще стоял, склонив голову. — Этот ученик — Хоу Пэн, личный ученик главы секты Юньхэ. — Этот ученик — Мин Дань, личный ученик старейшины Цоцзюэ, — добавил Мин Дань. — Ученик И Чэня? — спросила госпожа Чэнь, разглядывая Хоу Пэна. Тот кивнул и поджал губы от того, как свободно эта женщина называла его Учителя по имени — словно он был мальчишкой. Хотя, вероятно, для нее все они были лишь детьми. Женщина вернула свой тяжелый взгляд на сына: — Чэнь Цю, — произнесла она, и он вздрогнул. — Или я должна теперь называть тебя Чэнь Цзяолун? — тон ее голоса чуть похолодел. — Матушка вольна называть этого сына, как ей нравится, — смиренно отозвался А-Цю, и его друзья удивились покорности в его голосе — никогда еще высокомерный Дракончик не говорил так тихо, словно стремился провалиться под землю. — А-Цю, — мать чуть смягчилась, черты ее лица перестали быть словно вырезанными из камня. — Поговорим после пира, — она развернулась, ее широкие рукава описали дугу, и она исчезла в арке. — Молодой господин, пойдемте-пойдемте, — поторопил их дядюшка Мо, шаркая ногами в ту сторону, куда ушла Вторая госпожа. Его, кажется, вообще не задело происходящее — поэтому Мин Дань сделал вывод, что госпожа Чэнь всегда так себя ведет, если дядюшка Мо, много лет прислуживающий клану, даже ухом не повел. А-Цю наконец сдвинулся с места, когда на плечо ему легла рука Хоу Пэна. Он как будто отмерз и поспешил за стариком, но плечи его все еще были напряжены. — Вы не пугайтесь Вторую госпожу, — весело болтал старик, ведя их по саду за аркой. Густо пахло глицинией и жасмином. — Вторая госпожа очень рада видеть молодого господина. «Мало было похоже на радость», — подумали про себя Мин Дань и Хоу Пэн, когда переглянулись. — Вторая госпожа даже сама прибыла в Хэфэй, когда услышала, что молодой господин будет участвовать, — продолжал щебетать старик. Его слова начали мало-помалу действовать — плечи А-Цю опустились, походка стала более расслабленной. Дядюшке Мо было незачем лгать ему — если мать специально приехала из клана ради него… В этот момент он снова вздрогнул — ну, она могла приехать, чтобы как следует отхлестать его кнутом за все, что он натворил. Хоу Пэн наклонился к его уху: — Чэнь шиди, твоя матушка такая грозная, — вполне серьезно сказал он. — Она… да, она очень строгая, — напрягся А-Цю и тихо произнес, чтобы не слышал дядюшка Мо: — После пира без меня уходите. Матушка наверняка захочет снять с меня всю чешую. — А ты точно выживешь? — в глазах Мин Даня мелькнула редкая эмоция — тревога. — Да, конечно, — А-Цю поднял голову, тряхнув волосами. — Матушка уже столько раз меня наказывала! Однажды я простоял на коленях в зале предков три дня! Мин Дань посмотрел на него с сомнением — и чем тут следовало хвастаться? Лучше бы вел себя приличнее, чтобы эта страшная женщина тебя не наказывала! Однако и Хоу Пэн, и Мин Дань с интересом слушали рассказы А-Цю про его детство — как он гонял духовных зверей, еще не умеющих превращаться в людей, как случайно поджег кухни и был высечен за это тяжелой рукой матери, как тренировался в равновесии, прыгая по скалам, как матушка гоняла его по двору с кнутом за то, что он порвал несколько драгоценных рукописей. В глазах обоих его друзей были эмоции, которых А-Цю не замечал, — это была зависть, смешанная с тоской. Мин Дань никогда не знал своих родных, а Хоу Пэн лучше бы и не знал их вовсе. Они не познали материнской любви — или, в случае А-Цю, — тяжелой материнской руки. По мере продвижения по гигантскому поместью они все больше понимали, что Вторая госпожа Чэнь, может быть, была не такой, как говорили о ней слухи. Хотя все еще неистовой и жестокой, как настоящая Драконша. Они прошли через еще один двор и оказались в небольшом саду. Здесь были накрыты столы и сидело множество людей — члены клана Дракона, ученики, гости. В центре на возвышении они заметили Чэнь Канлуна, который переговаривался с Цин Юйдунем, сидевшим по его левую руку. Рядом с ним стоял стол для Второй госпожи Чэнь, которая, стоило им зайти во двор, тут же приковала их к месту своим взглядом. Затем она кивнула дядюшке Мо, отворачиваясь. Хоу Пэн и Мин Дань, двигаясь за А-Цю мимо столов, с интересом рассматривали людей. Они узнали Сы Сяоцин и ее дочь, сидевших ближе к хозяевам поместья: глава клана Змеи, как обычно, собранная, глаза холодны, одежды черны. Она о чем-то говорила с мужчиной, сидевшим рядом с ней. Ученики секты Юньхэ узнали и Дай Юня, и Хао Лэя — последний мирно болтал с каким-то мужчиной в ярких одеждах, на его лице была широкая улыбка. Дай Юнь сидел поодаль, опустив глаза на свою пиалу с вином и как будто погрузившись в медитацию. — Молодые господа могут сесть тут, — указал дядюшка Мо на несколько мест позади старейшин Юньхэ. — А молодой господин… — он повернулся к главному столу, но А-Цю тут же запротестовал: — Я теперь в секте Юньхэ, поэтому сяду с друзьями, дядюшка Мо, — сказал он, похлопывая старика по руке. — Как пожелаете, — старый слуга поклонился и побрел прочь. Усаживаясь на указанные места, А-Цю почувствовал, как в спину его колет взгляд матери, но нацепил заторможенную улыбку и повернулся к соученикам. — Ну и как вам поместье Дракона? — спросил он непринужденно, смотря на вино на столе. — Неплохо-неплохо, — похвалил Хоу Пэн, сграбастывая кувшин вина. — Но надо сначала отведать вина, чтобы понять, насколько гостеприимны хозяева, — подмигивая, он наполнил пиалы своих друзей. Мин Дань пытался сопротивляться, но ему впихнули в руки вино. — За клан Дракона и секту Юньхэ, — провозгласил тост Хоу Пэн. — Верно-верно, — поддержал его замысел А-Цю, опрокидывая в себя вино. Он довольно редко пил — до приезда в Юньхэ он был мал, а на пике Цунчжэ вообще не было вина. Его Учитель жил словно монах. За пять лет его отсутствия они с Хоу Пэном выпили немало кувшинов втихаря — как все мальчишки. Мин Дань же вообще не пил. Его Учитель любил пригубить чарку-другую, но ученикам не давал. Будучи не дружен со своими соучениками, он лишился многих радостей юности — первая выпивка, первое похмелье. Он осторожно понюхал вино, а затем приблизил к губам, выпивая. Вино было сладким, чуть терпким и немного горьким. Скользнув по горлу, оно обожгло его пищевод, как будто ци в нем взбунтовалась. — За то, чтобы Вторая госпожа Чэнь тебя не прибила, — провозгласил Хоу Пэн второй тост. — Верно-верно, — тут же согласился А-Цю, осушая свою пиалу. Мин Даню ничего не оставалось, кроме как выпить тоже. — За то, чтобы мы победили в соревнованиях, — сказал Хоу Пэн, щедро плеская себе и друзьям вина. — Верно-верно, — отозвался А-Цю. Мин Дань нахмурился, глядя на третью чарку подряд в своих руках. — Может быть, мы… — он посмотрел на закуски на столе. — За то, чтобы… — не слушая его, нес свое Хоу Пэн, а А-Цю безостановочно кивал. Мин Дань вздохнул: кажется, ему сегодня суждено познать все радости выпивания с друзьями — и головокружение, и тошноту, и похмелье…

***

— Старейшина Цунчжэ, — послышался оклик. Цин Юйдунь поднял голову, отвлекаясь от присевшего ему на уши Чэнь Канлуна. На него смотрела женщина — прямо, сурово, даже грозно. — Да, госпожа? — произнес он. Глава клана недовольно поджал губы, глядя на сестру, но ничего не сказал. Цин Юйдунь не интересовался слухами, поэтому мало что знал о матери своего единственного ученика. Сегодня он встретил ее впервые — что было удивительно, ведь он много лет дружил с Чэнь Канлуном, но эта женщина редко выезжала с пика Дракона. — Как справляется мой сын? — спросила она, крутя в руках пиалу с вином. Она была красива — но той свирепой красотой, которая заставляла других держаться от нее подальше. Но если та же Сы Сяоцин была хладнокровна, как Змея, то Чэнь Сяньюй была горяча, как пламя. — У него ведь огненное начало, как он смог освоить вашу технику? — сказала она прямо, что было достаточно грубо, но Цин Юйдунь и бровью не повел. Если бы кто-то спросил у него, что он почувствовал, он бы скорее ответил, что ему нравится прямолинейность Второй госпожи. Если бы он знал, что такое «нравиться». — А-Цю выбрал водный путь. У него водяной клинок. Пламя ничуть не мешает ему, напротив, он способен освоить такие редкие техники, как туманы. Я планирую также отдать его на несколько лет на пик Цоцзюэ когда-нибудь, чтобы он освоил иллюзии, — спокойно отозвался Цин Юйдунь. Его слова были рациональны, последовательны, без излишней похвалы, но все равно слышалось, что он доволен учеником. Чэнь Сяньюй фыркнула, хмуря брови: — Водный клинок? Иллюзии? Какой Дракон будет прятаться за туманом? — спросила она с почти открытой враждебностью. — Сестра, — процедил Чэнь Канлун, сверкая глазами. — Разве я не права? — она развернулась к нему. — Это ты позволил ему уйти в секту Юньхэ. Как мать, я имею право хотя бы узнать, чем он там занимается, — каждое ее слово било по бедному Чэнь Канлуну, как будто кнутом. — Может быть, он там бездельничает — гляди, как он вино прихлебывает! — она ткнула пальцем в троих учеников Юньхэ, которые счастливо напивались за спиной Дай Юня, не ведая, что их давно раскрыли. — Если он не покажет никаких результатов на Конференции, я заберу его обратно в клан, — она выпрямилась и подняла руку, отпивая из своей пиалы. Ее глаза сверкали долго сдерживаемым гневом. — Ему придется заставить меня признать, что секта Юньхэ лучше нашего клана, — она с такой силой поставила пиалу на столик, что тот раскололся пополам от силы ее удара. Гости взглянули на главный стол, привлеченные шумом, и зашептались. — Сестра! — воскликнул Чэнь Канлун, вспыхивая гневом, но тут же понизил голос, чтобы не привлекать слишком много внимания. Он с улыбкой помахал гостям, и те отвернулись, не желая влезать в дела хозяев. — А-Цю многому научился за эти пять лет… — он повернулся за поддержкой к Цин Юйдуню и положил руку ему на плечо, как бы убеждая не злиться из-за взбалмошности его сестры. — Цзисюань, извини старшую сестру… — За что ты извиняешься? — резко оборвала его Чэнь Сяньюй. — Откуда мне знать, чему он научился? Ведь я не видела его пять лет. Он ни разу не навещал дом. А старейшина Цунчжэ до этого не брал ни одного ученика, — ее глаза переметнулись на прекрасное лицо Цин Юйдуня. — Это ведь так? — Так, — не стал отрицать тот очевидное. Казалось, что открытая вспышка гнева Второй госпожи Чэнь нисколько не задела его. Он был таким же безмятежным, как и прежде. — Я уверен в успехах А-Цю. Но если Вторая госпожа не верит в своего сына, то пусть посмотрит на ход Конференции. Если результаты ее не удовлетворят, я позволю забрать А-Цю обратно в клан. — Прекрасно, — Чэнь Сяньюй хлопнула по обломкам стола, поднимаясь на ноги. — Потом не берите свои слова назад, старейшина, — с этими словами она развернулась и направилась прочь из дворика, привлекая всеобщие взгляды. Чэнь Канлун махнул рукой, приказывая убрать устроенный ею беспорядок, а затем повернулся к Цин Юйдуню. — Надеюсь, — его улыбка была наполнена горечью, — ты не станешь обижаться на мою старшую сестру. Она просто… — выражение его лица стало совсем некрасивым. Он наклонился ближе к Цин Юйдуню, — …просто обижена, что ты дал личное имя А-Цю вместо нее. Цин Юйдунь вскинул брови, глядя на него в редком изумлении. Он бы никогда не подумал, что это может быть причиной. С другой стороны, он вообще мало что понимал в этой ситуации. Вспышка гнева госпожи Чэнь была для него неожиданной, и то, как отреагировал Чэнь Канлун, показало ему, что тот был готов к чему-то подобному. Видя его удивление, глава клана горько рассмеялся, хлопая его по плечу и подливая вина. — Выпей-выпей. Уверен, А-Цю покажет отличные результаты, и сестра не сможет его забрать. Боже, боже, что за женщина. Давай забудем все это, она совершенно неуправляема, — бормотал он себе под нос, отхлебывая из своей пиалы. Какая же взбалмошная безумная женщина досталась ему в старшие сестрицы!