Второй шанс для двоих

      «Совёнок» уже полностью оказался во власти приятного летнего вечера. Из домиков то и дело раздавался счастливый детский смех, а по пути ещё периодически встречались пионеры постарше, которые суетливо пытались успеть закончить за сегодня свои дела до отбоя. Вдалеке мы краем глаза заметили наших неугомонных кибернетиков, которые о чём-то переругивались. Видимо, этим вечером данные пытливые научные умы не смогли прийти к какому-то взаимному соглашению. Что сулило лагерю ещё больше безумных экспериментов от этой парочки, в попытках доказать свою правоту.       Боязливо оглядываясь по сторонам, я выпускал под ноги струйки пара из электронки. Хотелось бы ещё вставить дополнительно наушники, но те приказали долго жить. Пришлось оставить их заряжаться в домике. Поэтому потоку ненужных мыслей ничего не мешало в этот раз. Мне были знакомы избитые фразы о страхе, который, как электрошок, встряхивает нервную систему человека. Слышал я и о том, что человеческая кровь «стынет в жилах», как «сердце выпрыгивает из груди». Но я совершенно не был готов к тому, что это не книжные метафоры и такое может однажды произойти и со мной.       – Меня вот чего напрягло, Макс, – смурно заговорил Дэнчик. – Почему этот Пионер сам не договорился поменять себя на кого-то? Это ведь логично. Тем более, что у него всяко была возможность. Тебе это не показалось странным?       – Мне кажется странным вообще всё, что в последнее время происходит, – ответил я. – Особенно то, что я умудрился созерцать два трупа людей, с которыми я общался. Пусть они и были в другой реальности. Хватит об этом. Не хочу вспоминать.       – Не ты один, знаешь ли, – напомнил Дэнчик. – Меня тоже до сих пор трясёт. Но я считаю, что нам надо это обсудить. Всё взвесить.       – Тут нечего обсуждать, – отрезал я. Вариант того, что я действительно просто был банально напуган и оттого сдал позицию, мною даже не рассматривался. – Действуем по старой схеме. Живём так, будто встречи с Пионером не было. Всё, вопрос закрыт.       – Рассчитываешь убежать от проблемы?       – Убежать? – я аж притормозил и вопросительно уставился на друга. – Я не думал убегать от проблемы. Я её просто временно откладываю на «потом», ибо не вижу пока особого смысла её обмусоливать. Пустая болтология нам никакой пользы не принесёт.       – Думаешь? – Дэнчик склонил голову набок, будто ожидая от меня какого-то внезапного озарения в связи с этим вопросом. – А как же постулат о том, что в диалоге рождается истина?       – Не в диалоге, а в споре, – нетерпеливо бросил я. Ладно, будет сейчас тебе откровение. – Брат, знаешь, что меня больше всего бесит в homo? Дикое желание точить лясы без особой на то надобности. Самое раздражающее на приёме. Краткость – сестра таланта, а с любой проблемой я разберусь сам, если мне её четко обозначить без ахов и вздохов.       – Открою тебе маленький секрет, но у окружающих тебя людей есть чувства, – покачал головой Дэнчик. – Дело уже даже не в моём мнении, пофиг, просто… Хотя бы просто выслушать человека никогда лишним не бывает. Макс, мы в обществе живём. И с мнением и чувствами других периодически нужно считаться.       – С чего вдруг? – поправил я съехавшие от удивления очки. – Не, с твоим мнением я считаюсь, просто я также и не считаю лишним озвучить свою позицию, которая в данной ситуации более правильная.       – Да твоему эгоизму памятник можно ставить! – развел руками Дэнчик.       – Уже, – ухмыльнулся я, кивком указав на замаячившего на горизонте Генду. – Сам говорил, что кого-то он напоминает.       – Баран, – проворчал Дэнчик.       – Сам баран!       Выйдя к площади, я разглядел там Лену, которая сидела под фонарем на скамейке и читала какую-то книжку. Память, естественно, не сочла лишним напомнить мне о том, как я видел её, укутанную в окровавленную простыню в объятиях вариации Пионера. Кое-как прогнав наваждение, я постарался вернуть былую безмятежность.       – Вон, сидит человек молча, книжку читает, – укорил я Дэнчика. – Никого не раздражает. Идеальная пионерка.       – Чего ждёшь? Иди, испорти ей вечер, – пожал тот плечами.       – Зачем? Лена, в теории, с этим прекрасно сама может справиться, да и потом, у меня есть ты, – подмигнул я ему. Мой друг обессиленно простонал и прибавил шагу в сторону столовой.       Не успели мы приблизиться на достаточно близкое к столовой расстояние, как Дэнчик ни с того, ни с сего схватил меня за рукав и с силой дёрнул в ближайшие кусты. Я при этом издал очень странный гортанный звук, который, как мне кажется, не смогу воспроизвести больше никогда – настолько внезапным и мощным был этот толчок. Я даже не нашёлся, что сказать, лишь ошалело смотрел на друга, пока тот что-то внимательно разглядывал по направлению к столовой.       – Это… какого хрена было? – наконец я смог вспомнить родную речь.       – Да тихо ты! – шикнул Дэнчик. – Лучше глянь, кто там такой распрекрасный на крылечке столовки копошится.       Приглядевшись, я смог увидеть в крошечном круге света тусклого фонаря две фигуры, одну высокую, в пионерской форме, вторую, чуть пониже, – в красной футболке, которая силилась разглядеть что-то на том месте, где мы с Дэном были буквально минуту назад. Рыжие! Двачевская, очевидно, пыталась вскрыть дверцу, пока Ульянка стояла на стрёме.       – Вот те раз, – присвистнул я. – Это у нас что теперь, двойное ограбление?       – Одинарное, – сузил глаза Дэнчик. – Хрен им, а не булки после того, что они с нами учудили. Надо их как-то шугануть. Есть идеи, как это сделать максимально эффектно, доктор Зло?       Взъерошив волосы, я напряг все возможные извилины. Ничего, окромя банального «пригрозить вожатой» в голову не приходило совершенно. Дэнчик уже было задёргался, нервно сминая пальцами простыню, когда Двачевская-таки смогла справиться с дверным замком и осторожно проскользнула внутрь, задорно кивнув при этом подружке. Так, минуточку… Простыня!       – Мелкую можно шугануть, прикинувшись привидением, – коварно улыбнулся я. – Подкрадёмся сзади, ты накинешь на себя эту простыню. Выскочишь там с воплями, проклятиями, угрозами психологической расправы и скорую расплату за мелкое хулиганство. Ульяна будет таким образом нейтрализована. А Алису я беру на себя.       – Ты идиот? – медленно переспросил Дэнчик. – Ты думаешь, что она поведётся? Ты думаешь, что хоть кто-то на это поведётся?       – Она ребёнок, чел, – улыбнулся я. – Конечно поведётся, если сыграть роль на должном уровне. Дети в начале пубертата очень впечатлительные. Прояви смекалку, тем более, ты же у нас всё в театралы набиваешься. Вот, твоя первая партия в «Совёнке» – привидение с мотором в заднице. Дикое, но симпатичное.       Поджав губы, Дэнчик обречённо переводил взгляд то на простыню, то на веранду. Часики тикали. А другой идеи не рождалось. Должен согласиться.       – Ладно, – наконец выдал он, не скрывая скепсиса в голосе. – Но имей в виду, что когда мы опозоримся перед маленькой девочкой, я всё свалю на тебя.       – Замётано.       Крадучись в лучших традициях бесшумных ниндзя, стараясь не попасть под внимательный взор противника, который, на наше общее разочарование, благополучно забил на разведывание обстановки и безмятежно ковырялся в носу, мы обогнули столовую. Дэн ещё несколько секунд мешкал, прежде чем-таки накинуть на себя покрывало. Выглядело это максимально уморительно и нелепо, с его-то габаритами. Косплей Каспера на минималках. Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Останавливало лишь то, что это стало бы крахом нашей операции.       Ульянка в нашу сторону даже не смотрела, хотя, казалось, что в тишине, где без малого слышны только лишь шаги, мы всё же нашумели достаточно. Девочка облокотилась на перила и изучала какое-то насекомое. Видимо, мы сейчас собрались расшатать психику будущего энтомолога. Ничего, полезно будет.       Набрав в грудь побольше воздуха, Дэн подкрался к ней на корточках максимально близко и прошипел басистым, почти даже неузнаваемым голосом:       – Ульяна Советова!       Та молниеносно выкинула членистоногое куда-то в сторону и развернулась. Но, естественно, никого не увидела. А элементарно заглянуть через перила она не догадалась. Ульяна ещё раз быстро развернулась, чтобы посмотреть в другом направлении, но и тут её постигла неудача.       – Ульяна Советова, рыжеволосая хулиганка… – продолжал шипеть Дэнчик, полностью окунувшись в импровизацию.       – Кто бы ты ни был – я тебя не боюсь! – громко ответила она.       – Ты стоишь над пропастью, пионерка, – Дэнчик даже не забыл вложить в свои реплики оттенки печали. – Ещё шаг, и ты начнёшь падать, Ульяна Советова.       – Так, всё, хватит, это не смешно, – увы, я не мог сейчас разглядеть лица бедной девчушки, но в голосе уже отчётливо слышалась паника. – Сыроежкин, это ты балуешься? Я всё Лиске расскажу, она тебе устроит…       – Последние полчаса Сыроежкин вместе с товарищем были в клубе кибернетики. Это тебе может подтвердить Лена, которая сейчас на площади читает свои глупые книжки, – а Дэнчик определённо вошёл в раж. Даже у меня мурашки пошли. – Не бойся. Я не причиню тебе вреда, Ульяна Советова. Я просто хочу поболтать с тобой. Меня всегда удивляло, почему дети издеваются друг над другом. Почему они сами усложняют себе жизнь, своими собственными руками превращая места своего досуга в подобие тюрем? Зачем вообще люди порой делают свои жизни такими неприятными, как думаешь? Я дам тебе часть ответа, Ульяна Советова. Причина в том, что люди не задумываются перед тем, как причинить вред. Они не пытаются представить, что им могут отплатить той же монетой.       Нихрена ж себе! Мне оставалось только в немом восхищении продолжать следить за окончанием данной мизансцены. Это уже не Каспер, это, блин, Кровавый Барон какой-то.       – Ты, Ульяна Советова, причиняешь вред другим исключительно ради собственного удовольствия. Я тоже при жизни не всегда верно выбирал между Добром и Злом, но твои действия, пусть и совершены без злого умысла, определённо несут за собой Зло. Я не могу наказать тебя, но знай, что ты лишилась моего уважения.       Сопроводив последнюю фразу почти змеиным шипением, Дэнчик начал медленно, зловеще подниматься над перилами. В приглушённом свете фонаря обычная белая простыня действительно будто отдавала каким-то неестественным блеском. «Призрак» вздёрнул руки вверх, словно в попытке схватить маленькую чертовку. Для Ульяны это стало последней каплей, поскольку спустя буквально секунду я уже имел честь видеть ее бежавшей сломя голову и снося на своём пути все кусты, словно её преследует стая диких собак. И очень голодных собак.       – Дэн, ты просто чёртов гений, – захлопал я негромко в ладоши. – Даже у меня бы не вышло лучше.       – До сих пор не верится, что эта твоя бредовая идея сработала, – хмыкнул тот, снимая с себя простыню и протягивая мне. – Вспомнил я, значит, твою шутейку про расплату за хулиганство и слегка её развил. Знаешь, это даже было прикольно. Думаю, Ульяна теперь сто раз подумает, прежде чем вылить на кого-то ведро с ледяной водой. Ладно, твоя очередь звездить, Двачевская в твоём распоряжении. Только особо не задерживайся, а то чует моё сердце, что Ольга или кто из других вожатых всенепременно захотят устроить что-то типа вечернего обхода территории. Я буду, конечно, на стрёме, но мало ли.       Утвердительно кивнув, я проникнул в столовую. Не видно было ни зги. Вдобавок ко всему прочему ещё и довольно душно. И как в таких условиях выйти на след рыжей-старшей, да и в принципе разобраться, что где есть? Я примерно помнил, разумеется, планировку столовой, но, блин, не настолько досконально.       Аккуратно, стараясь лишний раз не шуметь, я двинулся вглубь помещения. Жалко, что нельзя было сейчас достать телефон с фонариком – пропадёт эффект неожиданности. Зато к моим синякам на руках могут ещё синяки на ногах прибавиться. Это уж наверняка.       В один момент я всё же докаркался, поскольку умудрился задеть бедром один из столов. Было неприятно, но терпимо. Словом, сдержать поток недовольства из чрева мне удалось. Впрочем, ситуации это не особо помогло, поскольку ножка стола неприятно скрипнула по кафельному полу. Эх, беда-бедовая, спалился, товарищ ветеринарный врач. Опять всё на привидений скидывать? Двачевская уж всяко не такая пугливая.       – Уля, ты чего сюда припёрлась? – послышалось недовольное ворчание рыжей. – Я уже почти закончила! Иди на шухере стой, блин!       Так-так, а вот и мы. Прикинув примерное расположение голоса, я пошёл на него, предварительно вытянув руки, дабы ощупывать путь. И вскоре натолкнулся на спину в белой рубашке, туго набивающей пакет булками и пирамидками с кефиром.       Эпичное появление через три-два…       – Знаешь, если ты так много будешь кушать на ночь глядя, то скоро не сможешь с такой гордостью почти что полуголой щеголять по лагерю, – спокойно оповестил я Двачевскую о своём присутствии.       Алиса взвизгнула, подскочила и, держась за сердце, уставилась на меня бешеными глазами. Жалко, что в такой темноте я не смог оценить это в полной мере.       – Ты… – прорычала она голосом, полным злости. – Ты…       – Впрочем, если у тебя ускоренный метаболизм, то тебе это не грозит, – продолжил я, совершенно не обращая внимания на то, что мне, очевидно, скоро будет больно. – Ну, или генетика. Такие формы, знаешь ли, просто так не появятся.       – Ну всё, очкарик хренов, хана тебе! – взорвалась рыжая, налетев на меня с явно недобрыми намерениями.       Впрочем, сие буйство успехом не увенчалось. К темноте я уже глазами привык, да и контуры Двачевской в белой рубашке худо-бедно проглядывались даже в такой темени. Так что перехватить обе сжатые в кулак нежные девичьи ручки было не очень-то и проблематично. А вот уворачиваться от летящих следом по прямому назначению ног было уже посложнее. Потеряв терпение, я легонечко рванул рыжую на себя, причём при этом она будто случайно оказалась в моих объятиях. Походу всё, приехали.       – Целоваться, надеюсь, не будем? – спросил я.       – И не мечтай даже! – в попытках освободиться Алиса извивалась как уж на сковородке и так сильно буравила меня взглядом, что я уже начал чувствовать нехилое такое напряжение. И нет, совершенно не там, где вы могли сейчас подумать. – Чтоб я, да ещё с таким… таким…       – Очкариком, в жопе шариком, ботаником, четырёхглазым, слепошарым, водолазом, телескопом, я ничего не забыл, милая? – улыбнулся я. – Ну и кстати о поцелуях – я вроде как раз и не мечтал, а очень даже наоборот. Не знаю, с чего ты взяла обратное.       – Лапы убери от меня! – рявкнула уже изрядно побагровевшая Двачевская.       – Да бога ради, – я легонько отпихнул девушку от себя, заблаговременно сам при этом сделав шаг назад. А то опять набросится. Должно же у меня быть пространство для манёвра.       Двачевская была похожа на маленького рыжего бычка. Только кольца в носу не хватает. И мне красной тряпки. Так, минуточку, а ведь есть!       Сняв пионерскую удавку, я ловким движением руки распрямил её и пару раз махнул ей перед носом Алисы.       – Тореадор, смелее в бой...       – Ты, смотрю, правда давно не получал по физиономии, – буркнула Алиса, грозно скрестив руки на груди.       Я уж собирался снова как-нибудь съязвить, но слова застряли в горле. Подсознание снова решило надо мной поиздеваться, очень ярко воспроизведя образ повешенной Алисы. Я так и замер с вытянутым в руке красным галстуком и полуоткрытым ртом. Всё это казалось таким противоестественным. Вот же она, живая! И бояться нечего. В этой реальности такой трагедии не должно произойти. Тогда почему мне так мучительно больно?       – Чего вылупился? – вывела меня из транса рыжая. – Или ты ещё и извращенец какой?       – Да чего вы там расшумелись, вашу мать? – донёсся до нас с улицы голос Дэнчика, который до кучи вытащил меня из неловкой ситуации. – Сейчас весь лагерь перебудите, два идиота! Хватайте хавчик и валите!       – Ты ещё и дружка своего притащил? – едко спросила Двачевская. – Ладно, чем вы Улю подкупили?       – Ничем, твоя соседка цвета белого мела сейчас сидит в домике и читает «Отче наш», – ответил я. – Кстати, хочу заметить, что в вашем плане по ограблению есть маленький изъян. Это просто на будущее, я ведь правильно понимаю, что эта ваша вылазка не является экспромтом?       – Это какой же? – нахмурилась рыжая.       Я молча подошёл к ближайшему окну и дёрнул за ручку. То открылось, очень громко при этом ухнув.       – А такой – Ульяну ты на шухер поставила, молодец, а как вы собрались уходить в случае, если понадобится экстренное отступление? Через вход, прямо в руки Панамки? Или, может быть, вы при ней окошко думали начать открывать, вдруг вдвоём не справитесь, так вожатая поможет? – пояснил я с издевкой.       Алиса с полным непониманием смотрела на меня и на окно. Обдумывала сказанное с максимально серьёзным лицом.       – Чёрт, – выдохнула она.       – Ладно, Алис, давай оставим полемику, мы просто с Дэном тоже сюда пришли малясь разжиться, так что делим напополам и сваливаем, – я протянул ей простыню.       – Охренел? – взвилась Двачевская. – Сам иди добывай, с чего это я делиться должна? Мы с Улей вообще из-за вас, так-то, ужин пропустили!       – Всякому просящему у тебя давай и не требуй назад, – изрёк я, подняв указательный палец вверх.       – Ещё чего тебе дать? – поинтересовалась Алиса.       – А что ты можешь? Только, чур, без интима, – мне эта ее упёртость начала действовать поперёк горла.       – Ах ты, сукин…       Доматерить меня Двачевская не успела, ибо в столовую влетел Дэнчик. Видок у него был максимально озабоченный.       – Господа, очень неловко вас прерывать, но там вдалеке я увидел Славю, так что давайте-ка валите отсюда уже подобру-поздорову.       – Ох, опять эта выскочка! – ощерилась Алиса. – Вот не сидится ей всё спокойно, корове белобрысой.       – Всё, Двачевская, хватай пакет и валим, – на одном дыхании выпалил я. – Дэнчик, прикрой дверь, авось активистка твоя не заметит ещё.       – Вы бегите, я её отвлеку, – отозвался тот.       – Как? – хором спросили мы с Алисой.       – Есть одна идейка, – тот коварно улыбнулся, как-то прям совсем уж неестественным для него образом. Неужто моё дурное влияние? – Всё, кыш, давайте.       Завязав простыню вокруг плеч и небрежно запихнув галстук в карман, я, не теряя ни секунды времени, выскочил из столовой через окно, аки чёртик из табакерки. Протянул руку уже восседавшей на подоконнике Алисе, которую она, выругавшись, отпихнула.       – Без сопливых слезу, – рыкнула она.       – Дура, я за пакетом тянулся, ты-то мне на кой? – вздохнул я. – Не волнуйся, далеко с ним всё равно не убегу, мы ведь соседи.       – Свалился соседушка на мою голову, – Алиса одарила меня крайне злобным и недоверчивым взглядом, но всё же протянула увесистый пакет, который я тут же взвалил на плечи. – А за дуру ты у меня ещё получишь.       – Поверь, из моих уст это ни что иное, как комплимент, – постарался вежливо улыбнуться я. В самом деле, в отношении неё это действительно очень мягко.       Как только Алиса спрыгнула на травку, со стороны веранды послышались голоса. Я уже особо и не разбирал, кто там что, поскольку уже нёсся на всех парах бок о бок с Алисой куда-то в сторону сцены. До оной мы так и не добежали, притормозив около какого-то одноэтажного деревянного здания. Алиса воровато оглянулась и поманила меня в сторону площади. Я, всё ещё крепко сжимая пакет с едой, послушно двинулся следом.       Там всё также сидела с книжкой Лена. Заметила она нас, или нет, сказать не могу, но Алиса при виде неё негромко матюгнулась и уже было засобиралась перебираться совсем уж окольными путями, что совершенно не входило в мои планы.       – Да обожди ты! – я будто ненароком перегородил ей путь. – Давай Лене на глаза покажемся? У нас так алиби будет, что мы не лазали по столовым, а, например, на сцене были.       – Ну, допустим, Лене я лапши навешаю. А если нас помимо неё кто увидит с пакетом, полным еды? Что тогда будем говорить – устроили из домашних запасов пикник на сцене? – скептически уточнила Алиса, довольно мило приподняв бровь. – Слушай, умник, мы с Леной давние подруги. В одной школе учимся. Я её могу элементарно попросить, чтоб она прикрыла в случае чего.       А вот это меня, признаться, удивило. Тихая скромняшка Лена и вот это вот чудо, оказывается, подруги? Не, мы сами с Дэнчиком довольно разные люди, но чтоб настолько кардинально?       – Не ожидал, да? – ехидно вставила Алиса. – Не боись, гадости ей про тебя говорить не буду, больно надо. А то видала я, как вы с ней шушукались, пока мы на просмотр фильма шли. Такая милая парочка, любо-дорого смотреть.       Чего, простите? Нет уж, не надо меня тут крайним делать. Заводить с кем-то тут лямур-тужур – последнее, что сейчас входит в мои планы.       – Двачевская, ты нормальная вообще? – спросил я. – Что за намёки? Я не собираюсь тут ни с кем любовь строить. Тоже мне, «Дом-2», блин.       – Ой, да кому ты рассказываешь. Зачем тебе ещё тогда так отчаянно хотеть с ней увидеться в такой томный вечер? – Двачевская явно развеселилась. – И что за «Дом-2»? Это какой-то новый иностранный фильм?       – Да, ты угадала, – скривился я. – Ладно, пошли твоими кустами, чёрт с тобой.       За лесами, за горами горы, да леса. А за теми, за лесами трынь, да трава. По такой траве мы, ненадолго задержавшись у главной аллеи, в ожидании, пока какие-то двое незнакомых мне вожатых наговорятся, вскоре добрались до наших апартаментов. Я с облегчением скинул мешок на крыльцо уже знакомого домика с Весёлым Роджером на окне.       – Устал, бедненький? – с притворным беспокойством спросила Двачевская.       – Не дождёшься, – запротестовал я. – Ладно, короче, выдели нам с Дэном по булке с пакетом кефира, и тихо-мирно расходимся. Надоел мне уже этот цирк.       – Сигаретой угостишь, и забирай, – медленно проворковала Алиса, коварно улыбаясь.       – А откуда ты знаешь, что кто-то из нас курит? – насторожился я.       – Ой, да видала я, как вы тут в кустах вдвоём пыхтели, словно паровозики из Ромашково, та ещё умора была, – рассмеялась рыжая. – Давай, угости даму сигаретой, а я, так уж и быть, накормлю вас.       Ладно, чего бы и не угостить? Хотя по поводу «дамы» у меня есть пара вопросов... Я быстренько метнулся до домика, выудил у Дэнчика одну штуку из припрятанной пачки и вернулся к рыжей. Та уже ждала меня в кустах.       – Травись на здоровье, – бросил я, протянув ей сигарету.       – Такой ты джентльмен, – съязвила Алиса, выуживая из нагрудного кармана зажигалку. – А себе чего не взял?       Я в ответ молча достал электронку и сделал глубокую затяжку. И, кажется, я сейчас только что нарушил все неписанные правила путешествий во времени. Эммет Браун бы явно не одобрил. С другой стороны, ничего такого, что могло бы пошатнуть пространственно-временной континуум, я не сделал. Подумаешь, пионерка увидала электронную сигарету. Она даже толком и объяснить не сможет, что это.       – Это чего у тебя? – Алиса с интересом разглядывала невиданную вундервафлю.       – Знаешь, что такое кальян? – спросил я. Может, хоть получится объяснить без лишних подробностей.       – Чего? По-русски говори, – насупилась Двачевская.       – Ладно, проехали, – отмахнулся я. Не получится. Стоит съехать с темы. – Не заморачивайся. Я тебе дольше объяснять буду, поверь на слово.       – Слушай, а попробовать дашь? – как-то даже с толикой едва ощутимого смущения попросила Алиса. Разве что в её глазах поблескивал азартный огонёк.       Чуть помедлив, опасаясь, что моя курилка каким-то магическим образом в руках Двачевской либо взорвётся, либо оживёт, либо ещё что-нибудь настолько же неординарное, я всё же протянул ей прибор. Рыжая повертела его, внимательно осматривая с каждой стороны, и только после этого сделала быструю тягу. И тут же недовольно сморщилась.       – Ну и дрянь! – возмутилась она, бесцеремонно швырнув электронку в мою сторону. Еле поймать умудрился. Ноль уважения к чужой собственности.       – Ты просто прикола не поняла, – попробовал я оправдать свою техническую приблуду, рассеянно пряча её в карман. – Сама-то давно куришь?       – Твоё какое дело? – строго спросила девушка.       – Диалог поддерживаю, – мягко ответил я. Кажется, она подумала, что я собрался её порицать. А это истиной не являлось. Стало быть, нужно направить мысль в нужное русло.       Освещённое немигающим светом фонарика лицо рыжей на мгновение нахмурилось, но тут же вновь приняло беззаботное выражение. Видимо, без моей помощи осознала поспешность своих выводов.       – Пару лет, – ответила она. – Да и то – курю это громко сказано. Так, балуюсь периодически. Чисто чтоб душу отвести.       Мда, юношеский максимализм во всей своей красе. Душу отвести, перед девочками выпендриться, взрослой себя почувствовать. Как же всё это знакомо. Будто я сам недавно такой же логикой руководствовался.       – И откуда ты здесь сигареты берёшь?       – Парнишка один у деда тут гостит каждое лето в соседней деревне, – ответила Алиса. – Мы ещё на прошлой смене с ним познакомились, когда я его поймала за шкирку, пока он тут возле домиков ошивался. За пионерками подглядывал. Мы и договорились – я его вожатке не сдаю со всеми вытекающими, а он меня сигаретами снабжает. Правда, на этих выходных чего-то у него там не срослось, так что приходится терпеть.       Вглядываясь в яркие глаза Алисы, мне снова вспомнилась картина из моих прыжков по циклам. Но на этот раз та, которую я наблюдал на сцене. Потому что сейчас девочка напротив меня, ненамеренно сняв маску своего бунтарства, стала походить на ту версию себя. Занимательно.       – Что? – раздражённо спросила она. Блин, я, кажись, опять случайно начал пялиться. Да что ж такое-то.       – Да так, ничего, – ответил я, примирительно приподняв обе руки. – Просто не могу не заметить, что ты порой бываешь очень милой.       – Не подлизывайся, очкарик, – вспомнила о своём образе Алиса. – То, что у нас временное перемирие, ещё не значит, что тебе не аукнется всё то, что ты за сегодня умудрился натворить.       – Ой, да ладно тебе, – хмыкнул я. – Было же весело. Ты другого такого, как я, хрен найдёшь в этом лагере, поверь мне.       – Знаешь, твоя правда, – неожиданно согласилась Алиса, манерно выпустив пару дымных колечек. – Вынуждена признать, что с окном ты толково придумал. Может, ты и не такой уж лошара, каким кажешься на первый взгляд.       – А что, я похож? – изогнул я одну бровь «домиком».       – Поверь, из моих уст это ни что иное, как комплимент, – улыбнулась Двачевская во все тридцать два. Ах ты ж стерва… – Ладно… Макс. Бывай.       Алиса бросила мне пару булок с кефиром, взвалила на себя пакет с остатками и, пару раз хлопнув меня по плечу, продефилировала в сторону своего домика, оставив меня немножечко кипящим. Опять. Несмотря на все мои попытки. Уделала меня парой фраз. У меня так скоро комплексы появятся.       – Спокойной ночи, рыжая, – бросил я ей вслед. Но ответа не последовало. Ладно, чего уж там. Переживу.       Возвращаясь в домик, я всё никак не мог избавиться от мысли, что весьма эффектно сел в лужу. Я рассчитывал на небольшую и забавную расправу над рыжей фурией, но по итогу мы пережили небольшое совместное приключение и после весьма по-дружески покурили в импровизированной курилке за домиками. Что-то явно пошло не так.       Услышав, как Алиса захлопнула входную дверь, я улыбнулся мысли о том, как к ней сейчас подбежит Ульянка и, бешено жестикулируя руками, начнёт рассказывать о встрече с привидением. А Двачевская, сразу же поняв, что к чему, снисходительно улыбнётся, потреплет её по макушке и отправит спать. И сделает себе ещё одну заметочку. Что ей действительно повезло с соседушками.       Почему я вообще начал об этом думать? Охолони-ка, друже. Будто тебе действительно есть дело до того, какое мнение сложится о вашей с Дэном парочке у ДваЧе. Не начал же ты считать эту оторву подобием родственной души, в самом-то деле?       Так, минуточку… Чего-то треугольник с кефиром слишком… лёгкий. Ну, разумеется. Пока я ходил за сигаретой, Двачевская проделала в одной упаковке маленькую дырочку и слила через нее весь продукт в кусты. Вот ведь лиса! Но я почему-то даже не злился. А на что? Сам виноват – прошляпил момент приёма товара.       Вернувшись к себе, я расстелил кровать, снял с зарядки наушники, врубил первую попавшуюся мелодию и упал на мягкий матрац, безмятежно закрыв глаза.       «You make me feel invincible, earthquake, powerful. Just like a tidal wave you make me brave…»       Рандом подарил мне Skillet. Неплохо-неплохо. Самое то для такого вечера. Достаточно мощно, достаточно лирично.       Ладно, какие выводы стоит сделать из этого максимально нестандартного для меня дня? Подумать определённо было над чем.       В сущности, каждый из homo представляет собой вместительную коробку, набитую доверху всяким хламом. Есть в ней истинные богатства, есть вещи, имеющие свою цену, есть безделушки, не стоящие и гроша, есть и то, чего не должно бы быть вовсе, но мы, подобно отчаянным скрягам, храним всё – и нужное, и ненужное, точно про чёрный день, про запас. Может не хватить целой жизни, чтоб разобраться во всём, что накоплено, и, стало быть, разобраться в себе самом.       С детства я был учёным. Во мне это, так сказать, забито генетически. А для любого учёного наступает однажды рубежный час, когда становится необходимым выбросить за порог всю заваль, все блестящие ёлочные украшения, всё прочее залежавшееся барахло и ответить на самый трудный вопрос для натуры самолюбивой, но в то же время честной, – что важнее: научить или научиться?       Я оказался в предельно отличающейся от моих внутренних устоев обстановке. Словно в насмешку, Высшие Силы меня поместили туда, где ещё лет пять назад я бы чувствовал себя как рыба в воде. Открытость, дружелюбие, беззаботность. Всё это стало таким чуждым. Я пришелец для этого мира. Не потому что я путешественник во времени. Я просто другой. Я люблю одиночество. Но... или я убедил себя, что мне так лучше. А сейчас, смотря на всех этих ребят в нелепой пионерской форме, мне даже становится завидно, что ли. Да даже отмести их – мой лучший друг, оказывается, так на них похож. И я такой распрекрасный клапан.       А что хотеть? Столько времени угрохать на самокопания, искать причину расставания с той девкой в себе, хотя всего лишь стоило задаться вопросом – а я ли виноват? Моя ли доброта сыграла злую шутку, или же это в любом случае было бы закономерным итогом, какой бы модели поведения я не придерживался?       И почему, во имя всего святого, я, человек, который с закрытыми глазами может закрыть Боталлов проток, кандидат, мать их, ветеринарных наук, задаётся такими простецкими вопросами только сейчас?       Эх, чёрт с ним. Убедили. Я попробую стать язвой размерами поменьше. Может быть, в этом, как раз, и состоит цель этого потерянного во времени и пространстве лагеря?       И мы счастливы!       Ох, это будут тяжёлые две недели.       В домик ввалился довольный Дэнчик. Его сияющая физиономия осветила домик не хуже настольной лампы.       – Так, рассказывай, чего ты там учудил? – спросил я, сразу же вынув наушники.       – Ох, Макс, ты не поверишь, – мой друг упал на всё ещё не застеленную кровать. Опять. – Вы, короче, когда сбежали, я приныкался там в тёмном уголке. Славя, значит, заходит такая. Ну и пока она там пыталась сообразить, что к чему, я аккуратненько на улицу вылез и снова уже зашёл, но на этот раз нарочито привлекая к себе внимание, типа, привет, Славь, видел, как ты заходила в столовую, а я вот прогуливался как раз, надумал тебе компанию составить. Ну и она мне все как на духу – что вот, опять, кажись, Двачевская с Советовой столовую вскрыли, все дела. Так расстроилась, между нами, девочками. Ей же теперь тоже влетит от Ольги, если это действительно они. Ну, я начал играть в джентльмена, говорю, типа, не торопись с выводами, начал её успокаивать. Потом она мне сама уже предложила посидеть, перекусить немного. Принесла кефира с булочками, мы посидели, поговорили обо всем. Про тебя, кстати, спрашивала, чего ты такой бука. Я и говорю – типа, Макс на самом деле очень хороший, просто с ним недавно случилась одна неприятная история, он и замкнулся. Попросил её не доставать тебя с этим, она, кажется, поняла.       Ну, спасибо, блин, удружил. Болтун несчастный.       – В общем, мы посидели ещё немного и разошлись. Короче, брат, это был один из самых приятных вечеров за последние… Да чего уж там – за всю жизнь, – Дэнчик мечтательно уставился в потолок.       Мда, видимо, для него Славя действительно стала довольно важным человеком. Ну, может, я немного и забегаю вперёд, но то, что в сердце моего непутёвого товарища что-то зазиждилось – определённо. Ладно, раз уж я решил для себя стать чуточку добрее…       – Дэн, тебе правда так важно, чтобы я участвовал в постановке девочек? – спросил я, пересиливая самого себя.       – Ну, да, а что? – оживился тот.       – Короче, я всё же решил, что стоит тебе помочь. Я согласен принять участие в этом безумии. Только ради тебя! – поспешно добавил я, парируя его восторженную реакцию. – Но ты, как и обещал, вступишь в секцию футбола.       Не, ну а чего, я один что ли тут меняться должен в радужную сторону?       – Уговор есть уговор, – нехотя признал Дэнчик. – Ладно, может, я ещё и сгожусь на что. Мне же сейчас семнадцать. Кости ещё молодые, крепкие. Только не думай, что, когда мы выберемся назад, я как-то поменяю своё отношение.       Безусловно, предпринятая мною ревизия всех ценностей, составлявших мой арсенал, не могла не пройтись незамеченной. Меня буквально выворачивало наизнанку. Надеюсь, что на гордости это никак не отразится.       – Спасибо, дружище, – искренне улыбнулся друг.       Ладно, хрен с вами. Эта улыбка того стоила.       В дверь постучали. Следом за стуком в проёме возникло лицо Ольги.       – Осваиваетесь, хлопцы?       – Ага, помаленьку, – ответил я. – Ольга Дмитриевна, мы, вообще-то, спать собирались…       – Я быстро, – перебила меня Ольга. – Вы хоть и старший отряд, я всё понимаю, что отбой для вас не писан, но советую все же не засиживаться допоздна. Подъём у нас, как обычно, в восемь утра, после следует зарядка. И даже не думайте отлынивать, ваши родители мне лично говорили, что никаких причин не являться на неё у вас нет.       Ну, спасибо, «мама с папой», удружили.       – Завтра у вас будет насыщенный день, вам двоим надо будет заполнить обходной лист. До обеда должны будете управиться. Дальше вместе с остальным отрядом по расписанию. Всё понятно?       – Более чем, Ольга Дмитриевна, – улыбнулся я. – Спокойной Вам ночи.       – Спокойной ночи, мальчики!       Вожатая удалилась. Ну а нам лишь оставалось последовать её совету. Тем паче, что спать так-то нефигово хотелось.       Пару раз затянувшись электроникой, закусив всё это дело с боем добытой булкой, и пожелав Дэнчику спокойной ночи, я вновь воткнул наушники и остался наедине с музыкой.       «This world will never be what I expected, and if I don't belong, who would have guessed it? I will not leave alone everything that I own to make you feel like it's not too late, it's never too late…»       Эх, матерь божья. Спасибо тебе, всё же, за Грейсов.       Увидимся завтра!