Ну, вообще отлично. Накаркал, что называется. И как теперь быть прикажете? Если что, то наличие на моей филейной части розового порождения «Модного приговора» меня, в целом, не особо смущало. Просто сама ситуация выходила весьма интересной для стороннего наблюдателя. И ведь даже не объяснишь ничего на первых парах. Тем более, если пожаловать в вотчину рыжих вздумала Ольга-свет-Дмитриевна.
– Твою… – встрепенулась Алиса, бешено завертев головой вокруг своей оси. – Минутку!
Ульянка суетливо заерзала на кровати, а Дэнчик оперативно убрал руку с моего плеча, да и вообще постарался отстраниться как можно дальше. Ничего-ничего, далеко все равно не уйдешь. Мы с тобой, друг, в одной комнате, слухи один черт уже сто процентов обеспечены.
Я уж приготовился по старой доброй традиции сигать в окно, но Двачевская ненамеренно перегородила мне путь:
– Ты чего глазами хлопаешь, тормоз? Лезь в шкаф!
– Куда? – я недоверчиво окинул взглядом скромных размеров предмет интерьера. – Милая, я туда не влезу.
– Влезешь! – безапелляционно заявила Алиса и, схватив меня за плечи, затолкала внутрь. Я пытался что-то промямлить про окно, но рыжая сейчас явно не намеревалась меня слушать. Пришлось подчиниться и заодно проявить чудеса гибкости, чтобы суметь там хорошенько утрамбоваться. Хотя все равно даже минимального уровня комфорта в этом саркофаге достичь не особо выходило. Беда-бедовая.
– А если я в туалет захочу? – поинтересовался я, сострив в меру глупое и наивное выражение лица. Раз уж собрался творить хрень, то хотя бы стоило сделать это с перчинкой. Да и лишний раз побесить ДваЧе – почему бы и да?
– Сверху банка есть! И я тебе не «милая»! – шикнула Алиса и с силой захлопнула дверцу шкафа, чуть не прищемив мне нос. Обозначенная ею банка при этом пошатнулась и с характерным стуком хлопнулась на боковину, покатившись в уголок верхней полки. Воистину, сила есть – ума не надо.
Тайминг сработал безупречно. Как только Алиса ногой запихала мою форму под кровать, и следы моего пребывания в домике окончательно стерлись, я в небольшой щелочке между дверцами увидел вошедшую Лену. Ну, повезло, что не вожатая. И не Славя. Если я и умудрюсь нечаянно вывалиться, а сомнения в этом отпадали с каждой новой проведенной в шкафу секундой, то фиолетоволосая, конечно, уйдет в осадок, но хотя бы не побежит тут же докладывать об извращенце в розовых плавках, нагло подглядывающем за пионерками.
– Привет, Алис, – туманно поздоровалась Лена. – И вам тоже, – кивнула она Дэнчику с Ульяной. – Слушай, мы… можем с тобой поговорить наедине?
– Наедине? – замялась Двачевская. Понимала, что наедине сейчас ну никак не получится у них поговорить. А разговор, по всей видимости, рискует быть очень даже личным, знать всех деталей которого мне было ну вот совершенно не обязательно. – Может позже? Мы тут в карты играем, не хотелось бы прерывать партию на ровном…
– Нет-нет, вы разговаривайте, – загадочно произнесла Ульянка, то и дело поглядывая в сторону шкафчика. Да уж, военную тайну ей определенно доверять бы не стоило. Лена ведь вроде как не глупая, догадается, что неспроста мелкая на шкаф пялит. Или она что-то задумала сейчас, я не понял? – Мы с Дэном как раз думали пойти мячик попинать, верно ведь?
Так, не-не, стоп! До меня дошло, что там удумала эта мелкая заразка. И мне это вообще не прельщало!
– Ульяна! – округлила глаза Алиса. Такой подставы она явно не ожидала. Девчушка в силу своей детской непосредственности явно не особо отдавала себе отчет, какую свинью собралась подложить подруге.
Ладно, повезло, что у Дэнчика царь в голове какой-никакой, но есть, и он не будет…
– А ведь и правда, надо поторопиться, а то младшие отряды какие поле займут!
…вестись на эти провокации. Сволочь. Ладно он этой мстить удумал – я-то за какие шиши сейчас под раздачу попал?
– Денис! – еще громче возмутилась Двачевская, ненароком озвучив и мой крик отчаяния.
Но учтивая парочка футболистов, чуть ли не раскланявшись, поспешила покинуть домик, оставив Алису в обществе Лены и притаившегося в шкафу, до нельзя возмущенного, меня. В одних розовых, напоминаю, плавках. Ситуация. Никогда бы не подумал, что мне придется примерить на себя роль любовника жены из анекдотов.
– У тебя все в порядке? – поинтересовалась у подруги фиолетоволосая. Казалось, будто она сама пыталась побороть некое замешательство, вызванное подобным поведением со стороны Ульянки с Дэнчиком.
– Вне всяких сомнений, – я почти физически чувствовал напряжение в голосе Алисы. Но надо было отдать ей должное, виду она не подавала совершенно. Для пущей убедительности расслабленно опустилась на кровать и легла, закинув ногу на ногу. – О чем поговорить хотела? Только недолго, а то я… на пляж надумала сходить. А до полдника не так уж много времени осталось.
– О тебе, Алис, – Лена тяжело вздыхает и присаживается, сцепив руки, на соседнюю кровать, из-под матраса которой тут же высыпалась еще пара фантиков. – Ты долго всей этой ерундой страдать будешь?
– О чем конкретно речь? – Алиса прикрыла глаза, всем видом давая понять, что разговор ей не особо интересен. – Я последнюю неделю только ей и занимаюсь.
– Я о выходках твоих, – неожиданно строго сказала Лена. – Вскрытия столовой, издевательства над кибернетиками…
– Вот издевательство-то – парочкой яиц закидать, – фыркнула Двачевская.
– Да какая разница! Алис, я устала тебя выгораживать! – Лена старалась сохранять спокойствие, пусть и тембр выдавал ее с потрохами. – Да и желания никакого больше нет, честно скажу тебе. Не потому что мне все равно¸ а потому что, к сожалению, без толку. Ольга Дмитриевна пока еще смотрит на все твои выходки сквозь пальцы, потому что чисто по-человечески жалеет тебя, хотя вот сегодня даже ее терпение лопнуло. Если бы новенький за тебя не заступился…
– Новенький? – прищурилась Алиса, непроизвольно метнув взгляд на шкафчик, где я с досады легонько приложился головой об дверцу. Вот надо было ляпнуть? – Дай догадаюсь – очкарик который?
– Он, да, но дело сейчас не в этом, – продолжила Лена. – Пойми, пожалуйста, – если ты удумаешь снова подорвать Генду или что-то близкое по масштабам к этому, то в этот раз тебе уже помочь не сможет ни Ольга Дмитриевна, ни даже мой отец.
– Я и в прошлый раз не просила помощи, – Двачевская насупилась, стыдливо поморщившись. Мне кстати, показалось, или она действительно здесь и сейчас готова расплакаться? Уж очень характерное для такого дела сокращение окологлазных мышц приметил я из своего импровизированного убежища.
– Алиса, тебя хотели домой отослать! Ольга Дмитриевна чуть не получила выговор! И было бы лишь вопросом времени, когда эта история дошла бы до Воблы. Ты хоть представляешь, какие у моих родителей могут быть неприятности, если тебя вернут…
– Достаточно! – Алиса вскочила с кровати, буравя Лену злобным взглядом, при этом нервозно теребя свисающий с руки галстук. – Знаешь, Лен, в этом-то и кроется проблема – ты печешься лишь о том, чтобы в твоем идеальном мирке все хорошо было. Не надо прикидываться, что тебе есть до меня дело. Я терпеть не могу фальшь.
Я, кажется, говорил уже о том, что разговор намечается очень личный? Так вот, кажется, он стал слишком личным. Я, конечно, не понимал основную суть доброй его половины, но то, что я не должен был это слышать было очевидно более, чем полностью. Ох, надо было все же в окно выходить.
– Во-первых, мне есть до тебя дело, – перебила порыв Алисиного негодования Лена. – А во-вторых, да, представь себе, я волнуюсь о своей семье. А ты себя ведешь, как неблагодарная эгоистка. Захотела – там нашкодила, захотела – памятник подорвала. Ну а почему бы и нет, верно? Королевишне же хочется.
– Неблагодарная? – гортанно произнесла Алиса. – За что, стесняюсь спросить? Если ты забыла, я ни к кому не напрашивалась. Меня вполне устраивала моя жизнь.
– И куда бы она привела? – тут встала уже Лена и подалась вперед, так что ее лицо оказалось в считанных сантиметрах от лица рыжей. – Вот эта вот твоя жизнь? Уж явно не в химико-технологический, куда ты так отчаянно метишь.
Что-о-о? Алиса шарит за химию? Не, можно было догадаться, учитывая, что она как-то соорудила порох в лагерных условиях, но это, положа руку на сердце, каждый дурак сумеет. А вот чтобы прям разбираться… Это стало для меня новостью. Двачевская в моих глазах заработала плюс один балл к уважению.
– Я бы и сама справилась, – буркнула рыжая, отведя взгляд от Лены и смотря будто куда-то вдаль, хотя на самом деле она внимательно следила за тоненькой щелочкой, где при желании можно было наверняка разглядеть мою сосредоточенную физиономию. И смотрела очень несчастными глазами.
– Не будь такой наивной, – тон Лены переменился. Она даже добродушно улыбнулась. – С таким твоим портфолио тебя бы просто завалили на вступительных экзаменах и все, какая бы талантливая ты не была. Это реалии жизни, в которой мы живем.
Алиса недоверчиво покосилась на Лену. На лице читается ярко выраженная горькая насмешка. И непонятно даже, над чем именно.
– Просто, пожалуйста, попробуй иногда задумываться над тем, как некоторые твои поступки могут отразиться на окружающих, – закончила мысль фиолетоволосая.
Двачевская пару секунд переваривала сказанное, затем вновь с вызовом уставилась на Лену:
– А окружающие не пробовали задуматься над тем, что я, так-то, в первую очередь живой человек со своими интересами? Да, я может и не идеальная, как некоторые…
– Алис, ну не начинай опять…
–… но не надо пытаться из меня слепить свое жалкое подобие. Роль пай-девочки играть не собираюсь, уж извините.
Неожиданно я почувствовал на плече какое-то щекочущее движение. Машинально попытался смахнуть, но рука напоролась на что-то крупное и довольно твердое. Я с небольшой опаской покосился в сторону объекта. По телу тут же прошелся табун мурашек. Видимо, банка на верхней полке оказалась с сюрпризом. И, свалившись, выпустила этот сюрприз на прогулку. Не то, чтобы я испугался обычной кольчатой сколопендры, но вид этой десятисантиметровой твари, беспечно ползающей по плечу, все равно был не из приятных.
– А тебя кто заставляет? – оторопело спросила Лена.
– А ты спустись с небес на землю, Лена! – Двачевская быстро увильнула с позиции жертвы и теперь уже сама пустилась в словесную атаку. – Или я могу перефразировать – оторвись от своего долбаного мольберта и посмотри на происходящее с точки зрения человека, который пытается быть личностью, а не родительской куклой!
Сколопендра сползла с плеча и начала спускаться все ниже. Ее многочисленные лапки прошлись по груди, отчего я, в попытках не начать издавать странные для шкафа с одеждой звуки, оперативно зажал рот рукой. Полностью соблюсти тишину, увы, не получилось.
– Что там у тебя? – непонимающе спросила услышавшая шорох Лена, боязливо отодвинувшись от шкафчика на пару шагов.
– Ульянка опять жуков наловила, думаю, что это они в банке копошатся, – пожала плечами Алиса, как бы ненароком подойдя к шкафчику, и привалилась спиной к дверцам. Так она минимизировала возможность Лены меня заметить, но тем самым погрузила меня в кромешную темноту.
А Scolopendra cingulata даже и не думала заканчивать поход по моим телесам и уже была около, скажем так, области чуть ниже живота. Я сглотнул и набрал в грудь побольше воздуха. Лишь бы только в плавки не залезла. В голове уже картина – Алиса с Леной разговаривают на повышенных тонах на очевидно серьезные темы, и тут я с ревом вываливаюсь из шкафа с торчащей из плавок сколопендрой. Меня аж самого передернуло. Стыд и позор.
– Жуки, – презрительно отозвалась Лена. – Ужас. Как вообще можно спокойно спать, зная, что в твоем шкафчике целая банка этих… созданий?
– А что в них такого? – спросила Алиса. – Жуки и жуки. Эка невидаль.
Воцарилось молчание. Сколопендра обогнула самое дорогое и стремительно спускалась вниз по бедру. Было невыносимо щекотно. Я сжал кулаки, уже морально готовясь к тому, что «жуки» в шкафу внезапно завоют.
– Ладно, я, пожалуй, пойду, – либо это упоминание насекомых так подействовало, либо сработало мое обычное везение. – Алис, подумай над моими словами.
– Угу, – угрюмо бросила Двачевская в ответ.
Звук шагов и последующий за ним скрип половиц с дверными петельками оповестили меня о том, что опасность миновала. Выждав еще с полминуты, Алиса распахнула дверцу шкафчика. Я тут же выскочил, аки чертик из табакерки, стряхивая с ноги многоногую животину. Та отлетела куда-то вглубь комнаты и мгновенно скрылась под кроватью Алисы.
– Пипец просто! – возмущенно начал я, заодно надеясь, что моя непринужденность в общении отодвинет неминуемый диалог о том, что мне сейчас пришлось случайно подслушать куда-нибудь на второй план. – Знаешь, Алис, за такие мучения с тебя…
Та неожиданно резко толкнула меня, отчего я довольно неприятно прошелся спиной по ручке шкафа. Было неприятно, но легкий шок пересилил болевые ощущения. Ладно, обойдусь и без дополнительного треугольника с кефиром на ужин, зачем кидаться сразу?
– Ты чего творишь, бешеная? – вскинулся я, кое как умудрившись не обозвать Алису словцом покрепче. Нечего накалять и без того напряженную ситуацию излишней грубостью.
Девушка прижала меня изящной ладонью к дверцам. Я почувствовал, как мне в плечо впились острые миниатюрные ноготочки. Хорошо так прижала, без применения силы я бы по любому не смог бы сейчас вывернуться. И она явно очень злилась. Взгляд пылает, кулак сжат. Очень некстати вспомнился рассказ Шурика о том, как она наградила на прошлой смене Электроника бланшем. Просто сейчас она действительно походила на человека, который в состоянии ударить ближнего. А не ее обычные детские угрозы.
– Если ты… Хоть один раз… Хоть где-нибудь… Заикнешься о том, что сейчас услышал… Я нихрена не шучу… купание в ванной, наполненной до краев серной кислотой, покажется тебе высшей степенью милосердия, – прошипела рыжая.
– Да я даже не понял ничего, – попытался оправдаться я. – Клянусь тебе своей ученой степенью… б-будущей.
Блин, какие же глаза! Я сейчас, по идее, должен трястись от страха, но глядя на такие выразительные янтарные драгоценные камни, не мог никак думать о чем-либо стороннем.
– Издеваться вздумал? – Алиса говорила шепотом и одновременно рычала. Звучало это, признаться, жутковато.
– Хотел бы сказать, что еле сдерживаюсь, но нет, – я примирительно поднял обе руки вверх. – Слушай, я обещаю, что дальше меня ваш диалог не уйдет. Я бы даже если и хотел проболтаться, то не смог бы, потому что, повторюсь, ни черта не понял. Понимаю, что причин доверять мне нет, ибо мы едва знакомы, но, все же рискну тебя попросить об этом.
Тут я сделал, как наверняка бы показалось Алисе, неслыханную дерзость. Медленно опустил левую пятерню и накрыл ею прижавшую меня руку бунтарки. Почувствовал, как она вздрогнула. Мысленно приготовился к оплеухе, но таковой не последовало. Значит, имел право еще больше дерзнуть и улыбнуться.
Когда до Алисы наконец полностью дошла суть происходящего, она выдернула свою руку из под моей, словно ее ударило током, тем самым наконец-то выпустив меня из своей стальной хватки. Тяжело дыша, все еще продолжала недобро сверлить меня глазами. А потом ее взгляд упал на любезно предоставленные ей для меня плавки. И наконец-то уголки губ дернулись в улыбке. Фуф, кажись, отпустило.
– Ну, да, такому фламинго грех не поверить, – нахально ухмыльнулась девушка. – Дуй переодеваться, мы на пляж собирались, если ты не забыл еще. И еще не мешало бы Улю с твоим товарищем отыскать. Хотя, нет, стой. Может, стоит тебя заставить в этих плавках пойти…
– Сама в них щеголяй, рыжая, я еще не настолько сильно накосячил, – подметил я, выгребая свою форму из-под кровати. И тут же ее откинул, ибо она внезапно зашевелилась. Как оказалось, в ней уже успела зарыться моя знакомая сколопендра.
– Настолько-настолько, – озорно подмигнула Двачевская, с интересом принявшись наблюдать за моими дальнейшими действиями.
Стиснув зубы, я аккуратно перехватил насекомое и, приоткрыв окошко, выкинул туда это многоногое чудовище. Сколопендра с глухим шлепком приземлилась на травку и тут же поползла куда-то по своим сколопендрячим делам. Ну и скатертью дорога.
– Эх, прощай, Юрец, – деланно всплакнула Алиса. – Ульянка наверняка обидится, что ее питомец был отпущен на волю без ее ведома.
Юрец? Иисусе... Ладно, сам в детстве садового паука Жорой окрестил. Не мне судить ребенка. А вот, что обидится... Вспоминая, что жизнь насекомых у этой барышни неведомым образом сокращается, то я, думается, сделал благое дело.
– Касательно косяков – не моей инициативой было запихнуть меня в этот ночной кошмар клаустрофоба, – съязвил я, натягивая шорты.
– Хочешь об этом поговорить? – тут же отреагировала Алиса, поигрывая костяшками пальцев. Вот уж действительно бодливой корове Бог рогов не дает.
– Ни капли, – мотнул головой я.
Застегнув последнюю пуговицу на рубашке, я с тоской посмотрел на галстук. Плюнув, я повязал его на запястье на Алисин манер. Та одобрительно хмыкнула. А ведь действительно неплохо смотрится.
– Ладно, я отчаливаю, – сообщил я. – Мне зайти за тобой?
– Ага, – монотонно ответила Алиса. – Только постучаться не забудь. А то вдруг я еще не закончу переодеваться. Тебе же хуже будет.
– Ну, знаешь, я же не ты, – ответил я и, улыбнувшись закипающей рыжей, пошел к себе в домик.
Лишь когда деревянная дверь крепко за мной захлопнулась, я позволил себе полностью выдохнуть. Ну и дела. В голове, будто на репите, прокручивался разговор девчонок. Из которого я не понял ровным счетом ничего, хотя кое что все же понял. Семьи девушек определенно дружат, раз у Алисы такие довольно близкие и непростые отношения с родителями Лены. Которых она, без преувеличения, стыдится. Отношений, в смысле. Не родителей фиолетоволосой, ибо стыдиться там явно нечего, раз уж отец Лены сумел как-то обелить Алису в глазах дружного пионерского коллектива после ее прошлогодней глупости с памятником Генде. Очевидно, что непростой человек.
Еще Воблу какую-то упоминали. Что за Вобла такая – тайна сия велика была, да и не наплевать ли мне?
Кажется, Алиса с Леной далеко не просто подружки с четко распределенной между друг другом иерархией головы и рук. Что-то там намного серьезнее. Чего мне, как уже довольно тонко намекнула Алиса, знать не полагается. Ну и ладно. Любопытно, да. Все же нам еще вместе две недели вариться, и-таки хочется побольше знать о людях, которые окружают. Но, раз уж не хочет человек, значит, так тому и быть.
У нас в домике я застал Дэнчика с Ульянкой. Нет, не целующихся. Но довольно увлеченно беседующих о шансах Сборной СССР на Чемпионате мира в следующем году. Даже моих скудных знаний о футболе хватало, чтобы быть твердо уверенным, что, спойлер, шансов никаких. Но Дэнчик не портил боевитый настрой девчушки и усиленно восхвалял некоего Протасова, который «ну по любому должен будет забить».
– Сидите, предатели? – изобразив глубочайшее оскорбление, я подошел к тумбочке, откуда выудил свои черные плавки. – Все, лафа закончилась. Брысь, мелкая, мне переодеться надо.
– А чего это ты раскомандовался? – спросила Ульянка, не утруждая себя тем, чтобы понизить голос. – Может, я не хочу уходить?
– Ладно, оставайся, – пожал плечами я. – Но учти, что после всего, что ты увидишь, ты просто обязана будешь выйти за меня замуж.
– Фу, – скривилась рыжая-младшая. – Я лучше до конца жизни буду цветной капустой питаться, чем выйду за тебя.
– Согласен, становиться моей женой – не самое мудрое решение, как и до конца жизни питаться упомянутой тобой дрянью, – согласно кивнул я. – Поэтому, Улечка, если действительно не хочешь совершать ни одного из этих мерзких поступков, то выкатись отсюда, пожалуйста.
– Вот сразу мог бы «пожалуйста» сказать, – Ульянка сострила озорную гримасу и выпорхнула из домика.
– Как посидел? – глумливо поинтересовался Дэнчик.
– Нормально, – я решил от греха выждать пару минут на случай, если Ульянка додумается вытворить какую-нибудь пакость, пока я бы переодевался. – Ненароком сделал то, что ненавижу в homo больше всего – вторгся в чужую личную жизнь. Не самое приятное теперь чувство, знаешь ли.
– Да ладно тебе уж так остро на это реагировать, – Дэнчик подошел ко мне и приобнял за плечо. – Мы же в пионерском лагере. Подслушивать девчачие разговоры здесь в порядке вещей. Они же не планировали там, допустим, совместного убийства Панамки?
– Не планировали, конечно, но все равно была затронута какая-то тема, о которой Алиса явно не хотела бы распространяться, – я прислушался к происходящему за дверью – признаков Ульянки, по крайней мере, слышно не было.
– Ну, значит, не распространяйся, – невозмутимо ответил на мое укоризненное замечание Дэнчик. – Смотрю, уже с Двачевской на одной волне?
– Что? – не понял сначала я. Лишь только проследив направление его взгляда понял, что он говорит о повязанном на руке галстуке. – А, это. Да мне впадлу его надевать было просто.
– Ясно, – кивает. – А когда начнешь рубашку под грудь подвязывать?
– Вах, какая шутка, – съязвил я. – Все, дай переодеться уже. А то мельтешишь тут перед глазами.
Не прошло и недели, как мы снова вернулись к домику рыжих. Палящие лучи солнца нещадно жарили макушку, из-за чего как можно скорее хотелось окунуться в приятную прохладу озера. Будучи уверенным, что девушки уже будут ждать нас, сидя на крылечке, я даже удивился, что домик с Веселым Роджером казался с виду безжизненным. Я глянул на время и вздохнул, подойдя к дверце. За почти что пятнадцать минут можно было уже как-то и собраться. Может, они передумали? Поймал себя на мысли, что очень бы этого не хотелось. Взъерошив свои непослушные волосы, прислонил ухо к дверце домика. Изнутри донеслось шуршание и невнятные разговоры, перемежающиеся с хихиканьем. Я легонько побарабанил пальцами по дереву. Рыжие тут же откликнулись, хором прокричав подождать нам минутку. Ладно, подождем, чего уж там.
Я устроился на крылечке, сорвав одну из растущих рядом травинок, которую тут же воткнул в зубы. Дэнчик встал передо мной, слегка загородив своей тенью меня от солнца, за что я был ему очень благодарен.
– У тебя такое лицо, словно ты сейчас задымишься, – отметил Дэнчик, повернувшись ко мне вполоборота.
– Не люблю я время ожидания, – пожаловался я, смахивая пот со лба. – Просто так теряем драгоценные минуты. Хотя могли бы быть уже на подступах к пляжу. Я уже мокрый, как мышь сижу.
– Ну, что я могу сказать, ты от этого никуда не денешься, так что терпи, – «успокоил» меня Дэнчик, задорно улыбаясь и щурясь от светившего прямо ему в лицо солнца. – Хотя, от мороженки я бы не отказался. Хваленый многочисленными группами Вконтакте натуральный советский пломбир. Как думаешь, им тут завозят?
– Понятия не имею. Но хотелось бы.
Наши спутницы удосужились выйти только минут через пять. Довольные, чего нельзя было сказать о нас, которые уже больше напоминали подтаявших по весне снеговиков не самой первой свежести.
– Вас только за смертью посылать, – недовольно зевнул я.
– Не жужжи, – махнула рукой Алиса. – Мы поминали Юрца. Уля сначала очень расстроилась, но после моего рассказа о его приключениях все же сменила гнев на милость. А еще я доходчиво ей объясняла, что негоже бросать подругу с запертым в шкафу парнем.
– Это она имеет в виду свои возмущенные визги, – пояснила та. – Забавное зрелище. Особенно когда по воздуху кулаками молотила.
Ульянка тут же получила легкий подзатыльник. Девчушка округлила глаза и посмотрела на Двачевскую с такой жалостью, что даже у меня смогла вызвать умиление. Но Алиса лишь снисходительно улыбнулась и потрепала ее за косы-ракеты:
– И не надейся, Уля, это у тебя срабатывало только первые десять раз, больше не получится.
Та сдаваться явно не собиралась и усилила напор, для пущей убедительности еще начав шмыгать носом.
– Черт возьми, ладно, – сдалась, наконец, Алиса. – Извини меня за вполне себе справедливый подзатыльник.
– Хы! – с улыбкой до ушей она уставилась на нас с Дэнчиком. – Видали, как с Лиской надо? И, заметьте, никакого мошенничества.
– Сказала хуманизация этого самого мошенничества, – пробормотал я себе под нос.
– Что? – переспросила Ульянка.
– Не-не, ничего, – улыбнулся я.
Рыжие, взявшись под ручки, гордо зашагали вперед, даже не проверяя, идем ли мы следом. А нам, в общем-то, ничего и не оставалось. Перспективы расплавиться и превратиться в две лужицы, украшающие тропинку, были не шибко-то и заманчивыми. Охая и вздохая, мы поплелись следом, периодически поглядывая на стройные ножки впереди идущей рыжей бунтарки.
– Урааа! – радостно закричала Ульянка, когда на горизонте наконец-то замаячил водоем. – Водичка!
Побросав вещи, она побежала навстречу освежающей прохладе, на ходу сбрасывая с себя одежду. Казалось, в тот момент ее радости не было предела. И секунды не прошло, как она исчезла в водной глади и где-то с минуту не появлялась. Я уже начал беспокоиться, как она вынырнула около буйков, плескаясь, как ополоумевший дельфин. Выдохнув, я сам уже принялся скидывать с себя местами приклеившуюся к телу пионерскую форму.
Место мы выбрали чуть поодаль от основного скопления людей, в окружении величественно возвышавшихся нескольких аляповатых песочных замков, заботливо построенных малышней. Чуть в стороне красовались несколько покрывал, на которых загорали незнакомые нам девчонки. Рядышком вовсю шла баталия в пляжный волейбол. Мяч то и дело улетал в воду, вынуждая кого-то за ним поспешно плыть. В одной из играющих я без труда узнал Славю. Она определенно чувствовала себя в своей стихии, стремительно бегая из угла в угол, грациозно ныряя под мяч и без особых напрягов отфутболивая его в сторону оппонентов. Дэнчик, залюбовавшись ею, мечтательно вздохнул и быстро отвернулся, едва слышно выругавшись. Затем раздосадовано плюхнулся на теплый песок.
– Загореть хочу, – объяснился он, поймав на себе недоумевающий взгляд Алисы.
– А не обгореть? – поддела его та. – Не самое мудрое решение, даже с учетом вашей с Максом тормознутости.
Дэнчик посмотрел на нее глазами, в которых плясал недовольный огонек. С лица Алисы-таки сползла на секунду нахальная улыбка, но она вовремя взяла себя в руки:
– Пойдемте уже к Ульянке присоединимся.
– Идите, – последовал короткий ответ моего товарища. – Я все же пока посижу.
Алиса фыркнула и стала раздеваться. Я в этот момент невольно охнул. Казалось бы – ну, раздевается девушка на пляже, что такого? Будто я никогда не наблюдал подобной картины. Но тут как-то сам по себе засмущался с чего-то. Оранжевый, в цвет волос, купальник подчеркивал каждый изящный изгиб на загорелом и золотящемся теле Алисы, облегая ее более чем. Так эта чертовка помимо всего прочего еще и завертелась, плавно покачивая скульптурно вылепленными бедрами. Пропал дом. Нужно срочно охлаждаться.
– Отличный купальник! – я так и не смог удержаться от похвалы, шутливо улыбнувшись. Нет-нет, что ты, я не смотрю на тебя масленым взглядом, как ты вообще могла подумать об этом?
– Слюной не подавись, – хмыкнула Алиса, чуть засветив небольшой румянец на щеках. Или это она просто на солнце раскраснелась. В любом случае, не дождавшись в ответ от меня никаких комментариев, Двачевская поспешила присоединиться к подруге.
– Может ты все же с нами? – спросил я еще раз у Дэнчика на всякий случай.
– Я хочу полюбоваться видами, – ответил тот. – Которые ты, к слову, закрываешь.
– Слушай, если хочешь присоединиться к Славе, то вперед, зачем ты нам тут такой с недовольной мордой? – риторически спросил я.
– А толку? – печально произнес тот. – Там уже игра во всю, вряд ли мне найдется место. Так что посижу, погрею пузо. Слушай, я правда таким бледным был в семнадцать лет?
– Да я как-то особо не припоминаю, – призадумался я. – Может быть. Знаешь, я тобой не очень-то любовался, когда мы с тобой на озеро наше выбирались.
– А стоило бы! – ржет. – Не в этом плане, конечно. Должен был предугадать, что я задамся этим вопросом в двадцать семь годиков. Ты же мой лучший друг!
– Ну, вот и доказательство, что правы были пионеры – надо быть готовым ко всему, – заключил я, аккуратно заворачивая очки в форму. Еще раз вдохнув свежий и чистый воздух, бегу по обжигающему ступни раскаленному белому песку и с размаху кидаю свою помолодевшую тушку в прозрачную воду. Благодать.
– Эй, Макс! – доносится до меня возглас Двачевской. – Сейчас начнешь отрабатывать свои косяки.
– Это каким таким образом? – спросил я, прищурившись, чтобы внученьку эту лучше видеть. – Подожди, о каких косяках вообще речь?
– Поменьше болтай и засеки время, пока я до берега от буйков доплыву, – как ни в чем не бывало продолжила Алиса и ушла под воду. Нет уж, майтесь своей дурью без моего участия. Упав на спину, я принялся «считать овец», лениво рассекая поверхность.
На одиннадцатой овце меня резко схватили поперек туловища и затащили под воду. Я даже ойкнуть не успел. Как и попрощаться с жизнью. Впрочем, удерживать меня на дне морском и не собирались, посему я тут же всплыл, даже особо не нахлебавшись. Ошарашенно оглядываясь по сторонам, я, естественно, увидал рядом с собой от души смеющуюся рыжую.
– Двачевская! – вспылил я, окатив ее вручную созданной волной. – Какого рожна? Тебе совсем скучно?
– А чего ты время не засекаешь? – невинно захлопала она глазками, ловко уйдя от моей атаки.
– Да засекал я, – буркнул я. – Одиннадцать секунд.
– Плохо, – цокнула языком рыжая. – Это я еще даже, считай, до берега не доплыла. Надо лучше стараться. Если не смогу побить прошлогодний рекорд в девять секунд, то можно считать, что смена задаром прошла.
– Плаванием что ли профессионально занимаешься? – спросил я.
– Нет, просто для себя, – ответила Алиса. – И не только плаванием. А то стану к двадцати годам жирной коровой, будет мне счастье. Бегаю еще, правда, из-за одной недавно появившейся вредной привычки с этим небольшие проблемы. Короче, не питаю надежд, что меня в один прекрасный день возьмут в «Трудовые резервы».
Ну, прям студентка, спортсменка, умница и просто красавица. Только вот стерва невозможная. Может для кого-то это и являлось минусом. Но мне, как человеку с таким же сложным характером, если не хуже, так было даже проще с ней общаться. Интерес все же какой-никакой. Я это еще вчера помнится, отметил. Как я там грешным делом подумал? Родственная душа?
– Так ты, стало быть, хорошо разбираешься в химии? – спросил я, памятуя о ее разговоре с Леной. Наверное, не нужно было. Хотя, с другой стороны, что в этом такого? Вопрос совершенно житейский. Я же не касался явно болезненной для нее темы универа. Вряд ли Алиса взъестся на меня исключительно из-за этого невинного поддержания диалога.
– Ох, – вздохнула та, усиленно пряча недовольство. – Да, разбираюсь. Мой любимый предмет в школе. А ведь все когда-то началось с этих офигенно выглядящих формул органических соединений, которые я мелкая видела в маминых тетрадях. Они такие прикольные были, загадочные. А я их еще пыталась читать по буквам, мама очень смеялась над этим…
Алиса замолчала. На секунду показалось, что к оставшимся на лице каплям воды прибавились другие капельки. Соленые.
– Все в порядке? – осторожно спросил я.
– Да, конечно, – тут же сбивчиво ответила рыжая. – Не обращай внимания, ностальгия в глаз попала. Такое бывает.
Оба молчим. Вода небольшими волнами бьет по нашим телам. Я внимательно смотрю в глаза Алисы, пытаясь там отыскать сам особо не понимая чего. И не найдя это «что-то» даже почему-то расстраиваюсь.
– Сам, смотрю, никаким спортом и не думал заниматься, – ну вот опять она за старое. Только вроде контакт наладили. И еще ее эта фирменная гаденькая ухмылочка. Прибил бы к неизвестной науке матери.
Я окинул взглядом свою комплекцию времен семнадцатилетия. Ну, да, не Дорифор, чего скрывать. Но какие-то задатки все же есть. Даже вон – кубики едва проглядываются. Как я уже раньше говорил…
– Алис, я типичный нормостеник, – парировал я этот камень в мой огород. – Соотношение роста и веса у меня такое, какое нужно. Так что подкол не засчитан.
– Ой, да больно надо вот было, – Алиса хитро прищурилась, смотря куда-то чуть в сторону от меня. Я бы может и не обратил внимания, но, будучи уже научен общению с двумя рыжими хулиганками, круто развернулся и тут же столкнулся нос к носу с Ульянкой, сжимавшей в руке речного рака. Девчушка оторопело поглазела на меня, светившегося победоносной улыбкой, резко выкинула ракообразное куда подальше и, насвистывая какой-то незаурядный мотивчик, вновь исчезла под водой.
– С тебя очередной должок за спасение, – шепнула мне подплывшая сзади Алиса. От ее горячего дыхания по телу прошелся холодок. А она еще так аккуратно меня при этом приобняла, что аж дыхание перехватило. – А то сейчас бы прыгал с раком в плавках, нормостеник ты наш. И, кстати, без очков тебе намного лучше.
Хихикнув, она легонько отпихнула меня и также скрылась под водой, оставив меня немного пребывающим в чувстве растерянности. А ухмыляющийся на берегу Дэнчик показывал мне приподнятый большой палец. Падла.
***
По каким-то неизвестным причинам, с Двачевской мы больше на пляже особо не пересекались. Они с Ульянкой уплыли дурачиться и изучать озерные глубины куда-то в область буйков, а ваш покорный слуга остался вместе со все же соизволившим присоединиться к купанию Дэнчиком на относительном мелководье, терзаемый мыслью, что рыжая бандитка стала занимать в моей новообретенной пионерской жизни слишком много места. Оно и понятно, ведь если не брать в расчет Дэнчика, то именно ее нехитрая компания становилась виновницей самых ярких событий за чуть больше, чем эти последние сумасшедшие сутки. Если не считать, конечно, паранормальщину, вроде нашего психованного Пионера и непосредственное попадание в «Совенок». И, что самое парадоксальное, мне это почему-то нравилось. Что было для меня в диковинку. Не хватало еще только хоть как-то привязаться к ней до кучи. Или, того хуже, чтобы она привязалась ко мне. Если мы продолжим общение в таком режиме, то оного будет наверняка не избежать. А влюбленная в меня пионерка – последнее, чего бы мне хотелось. Просто хотя бы потому, что взаимностью ответить у меня не получится. Посему на полдник я шел, твердо для себя решив, что надо будет стараться ставить какие-то рамки в развитии наших отношений. Максимум – хороший друг. И то, фифти-фифти. Под таким углом факт того, что меня подписали на одну из ведущих ролей в этой глупой девичьей постановке, казался не таким уж и удручающим. Больше времени на репетициях – меньше с рыжей. Простая арифметика.
Вооружившись печеньем с молоком, подсели к Славе с Женей. Активистка вовсю засветилась дружелюбием. Чего нельзя было сказать о библиотекарше.
– Приятного аппетита, Евгения, – подлил я масла в огонь.
Та с силой сжала стакан. Но улыбочку каким-то образом-таки выдавила. Так кайфово все же бесить людей, которые тебе, мягко говоря, не импонируют.
– Хорошо, что вы к нам подсели, – сообщила Славя. – Как раз думали после полдника вас уже искать идти. Видела вас, кстати, на пляже, думала, что вы к нам присоединитесь.
Расстроенные нотки в голосе не отдавали никакой наигранностью. Она и правда, видимо, ждала, и наверняка в первую очередь от Дэнчика, каких-то решительных действий.
– Да я как-то думал, что у вас уже там все четко на команды разбросано, – смутился тот, почесывая репу. – Вот и не стал беспокоить…
– Дурачок, – беззлобно сказала Славя, накрыв его руку своей ладошкой. – Мы ведь даже не на счет играли. Нашли бы и для тебя место.
Ага, для тебя. А я тут так, ни с боку припеку. Хотя, чего я ожидал? Тут уже очевидно, что территория Дэнчика. Ну и хорошо, если так. Я лишь только надеюсь, что мой товарищ отдает себе отчет в том, какими последствиями может обернуться этот его лагерный роман.
– Ладно, буду иметь в виду, – ответил он, все больше покрываясь пунцом. Того и гляди можно будет величать Вождем краснокожих.
Повертев головой, взглядом наткнулся на спину Двачевской, сидевшей в обществе Ульнки и Мику. Будто и не ругалась с ней по утру. Даже диалог поддерживала. И, судя по крайне довольному лицу Чио-Чио-Сан, весьма миролюбивый.
И так почему-то захотелось занять сейчас четвертое свободное место. Подальше от вечно недовольной Жени. От воркующих Слави с Дэнчиком. Сказать Алисе какую-нибудь колкость, потрепать по макушке Ульянку, выслушать очередную офигительную историю Мику…
Кажется, моя роль, написанная лично мной и для меня, начала давать трещину. От этой мысли мне стало неуютно. Как-то слишком… резко. Я не готов к такому повороту.
Так, все, Макс, охолони. Три пионерки, которые тебе в младшие сестры годятся. В мире, где вообще еще неизвестно, чего ожидать от завтрашнего дня. И это я еще молчу о конце смены, по прошествии которой велика вероятность, что все начнется заново. Это не реальная жизнь. Не твоя жизнь. Красивая иллюзия.
Сердце твердило: «Главное – правда», мозг понимал: «Кому это надо?»
–… будешь?
– Чего? – я как-то все же умудрился понять, что вопрос был адресован мне.
– Печеньку будешь доедать? – повторил вопрос Дэнчик. – А то ты к нему даже не притронулся, все стакан с молоком мусолишь. А нам уже уходить.
– А, да, питайся на здоровье, – бросил я. Даже не заметил, как девчонки ушли. Совсем уже из реальности выпал.
– Спасибо, – улыбнулся Дэнчик, заграбастывая мою печеньку. – До ужина прогоним одну совместную сценку, потом я со Славей, получается, на дежурство, а ты к… – он не выдержал и злорадно захихикал. – К Виоле на попечение.
– Да, я помню, – вздохнул я, допивая молоко.
Славя с Женей ждали нас на выходе. Убедившись, что никакая вожатая мне не вгрызется в мозг, стянул галстук и повязал на руке. Сами удавку эту носите.
– Максим, ну что это такое! – возмутилась Славя. – Мало нам Двачевской с ее постоянными нарушениями формы одежды, теперь ты еще!
– Это называется бунт, – честно ответил я. – Славь, ну душниловка же полная. Земля не разверзнется, если пионер Жеглов походит немного расхлябанным.
– Будто чего другого можно было ожидать от такого типчика, – проскрежетала зубами Женя. – Подобное тянется к подобному. Вот он и перенял повадки этой рыжей.
– Я тебя не слушаю – ты меня в тоску вгоняешь, – спокойно ответил я. Да и утренний Славин совет по игнорированию библиотекарши соизволил всплыть в памяти.
– Максим, пожалуйста, надень галстук, – попросила добрым голосом Славя, стараясь сбить негативный эффект от высказывания библиотекарши. – Вдруг кто из администрации сейчас надумает прогуляться, жара как раз спадает потихоньку. Не подставляй товарищей нарушением правил.
Да ек-макарек. Товарищей, блин. Каких товарищей? Из товарищей у меня тут только Дэнчик. С Женей я бы, пардон, срать в одном поле не сел, а ты, блондиночка, хоть и доброй души, но порой все же бываешь слишком бесячей, что автоматом вычеркивает тебя из списка сугубо моих «товарищей».
– Я не нарушаю правила, Славяна, я их игнорирую, – подмигнул я, намеренно вздернув руку с галстуком вверх. – Взвейтесь кострами!
Поняв, что добиваться от меня выполнения просьбы бесполезно, Славя, забавно фыркнув, бодрым шагом зашагала по направлению к библиотеке. За ней тут же припустила Женя. А я остался довольным своей маленькой победой со слегка раздосадованным Дэнчиком:
– Я удивлен, что у тебя с таким подходом к людям вообще друзья заводятся, – вздохнул тот.
– К черту, – сплюнул я. – Знаешь, вот поговаривают: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». Брехня все это. Не бывает у людей столько друзей. Друг, если он и есть, то только один. Максимум – двое. У меня это ты. Еще я могу сюда за уши притянуть Кристину, с которой вместе в клинике работаем. И все. И знаешь, что? Мне этого достаточно. Я хотя бы в вас уверен.
– Спасибо, конечно, я в тебе тоже никогда бы не засомневался, – искренне улыбнулся Дэнчик. – Но, Макс, пожалуйста, ну будь ты тактичнее. Я прошу тебя об этом не потому, что у меня, – он понизил голос до шепота. – Виды на Славю, ты не подумай ничего такого. Если встанет выбор между тобой и ей, то мое решение очевидно. А потому что о тебе переживаю.
– Не нужно, брат, – отстранился я. – Кстати, вот уже больше суток задаюсь вопросом – чем она тебя так зацепила?
– Да сам пока не особо могу сформулировать, – запнулся Дэнчик. – Красивая, ответственная, всегда готова помочь… Я когда с ней вчера в столовой сидел – будто под другим углом саму суть человека увидел. Не знаю, мне просто так спокойно с ней. Никогда такого не испытывал.
Вот смотрю на его глаза искрящиеся и завидую даже белой завистью. Везет же ему, скотине эдакой. Никогда не замечал, чтобы он попадал в ситуацию, когда утопаешь в боли от ножа в спину. Химическая реакция обходила его стороной.
– Вот знаешь, Дэн, ты со своей любвеобильностью вскоре с позволения Слави сможешь делать в этом лагере, что хочешь. Я, со своей циничностью, в принципе могу говорить, что хочу, без чьего-либо позволения. Мы можем всё, брат! Мы даже можем захватить мир! Ну, начнем пока с «Совенка».
– Ой, да иди ты в баню, – он очень мастерски сделал вид, что прослушал. Но я-то знаю…
Уже в библиотеке мы, не задерживаясь, прошествовали вдоль книжных полок в сторону расположившегося в самом углу помещения, скрывшегося за обитой дерматином дверью. Женя дернула за ручку и пригласила в просторную комнату, где нас уже дожидалась Лена вместе с какой-то другой девочкой, подозрительно смахивающей на нее саму, и троица мальчуганов возраста Ульянки.
– Ну, вот и все из заявленных на данный момент актеров в сборе, – радостно объявила Славя. – Так, ну, с Леной вы уже, понятное дело, знакомы, – обратилась она уже к нам с Дэнчиком. – А это ее младшая сестра Алена.
А, ну теперь ясно, откуда такое почти что стопроцентное сходство. Разве что волосы не фиолетовые, хотя тоже отдавали эдакой синевой.
– Приветики-букетики! – радостно замахала рукой Алена. – Слушай, у тебя здоровские очки. Из заграницы заказывал?
– Ага… – протянул я, неслабо удивившись такому напору со стороны девушки. С характером у сестер явно несостыковочка. Уже более чем понятно.
– Алена, это Денис и Максим, наши новенькие, – представила нас ей Славя. – А эти три молодца, – кивнула она в сторону ребят. – Наши помощники и актеры эпизодических ролей – Гоша, Юра и Женя.
Троица синхронно кивнула. А у меня возникло очень неловкое чувство дежавю, ибо опять поймал себя на мысли, что было что-то до жути знакомое в их юношеских и таких контрастных по отношению друг к другу личиках. Один весь такой дерганый, словно у него был какой-то нервный тик, с лица второго не сходила улыбка, и нос почему-то красный, а третий, упитанный и массивный, да еще и с почти налысо бритой головой. Не удивлюсь, если считался за неформального лидера.
– Все знакомства и чаепития потом – сейчас читка, – нахохлилась Женя. Взглянув на нас с Дэном взглядом, полным презрения, залезла в тумбочку, выудила оттуда небольшую стопку бумаги и протянула ее нам. – Ваш сценарий. Две копии. Смотрите, не потеряйте, новые вам никто не даст.
Ой, да не беда. Сфоткаю на телефон и всех делов, если уж вопрос ребром ставить.
– Значит так, новенькие, слушайте внимательно суть водевиля. Да и стареньким тоже полезно будет, – Женя безрезультатно поправила вихор на макушке и продолжила разглагольствовать. – Богатый откупщик Золотников, которого будет играть Максим, со своим сыном Александром, то бишь Денисом, едет из Тамбова в Санкт-Петербург, в дом своей бывшей возлюбленной Дарьи Семёновны, которую играю я.
Не поперхнуться было адски тяжело, но я смог. Не, ну знаете что, я конечно не святой и в своей прежней жизни последние пять лет был, прямо скажем, не моногамным, но чтоб позариться на такую, как Женя – тут уж вы дали маху, господа. Заметив мой побелевший взгляд, библиотекарша издевательски хмыкнула и продолжила:
– Единственное состояние Дарьи Семёновны – ее красивая, но грубая и невоспитанная дочь Машенька. Ее играет Лена.
Мискаст, сразу говорю. Лена, безусловно, красавица, но вот в грубости и невоспитанности ее уж никак не упрекнешь. Хотя, в этом и состоит работа хорошего актера – безупречно отыграть такую роль, которая с тобой в реальной жизни не имеет ничего общего.
– В это же самое время в доме появляются дальние родственники Дарьи Семёновны из Тамбова – Кубыркина, роль которой пока что освободилась, со своей дочкой Катенькой, бывшей возлюбленной Александра, за исполнением Алены, которая потеряла честь и доброе имя, попав в любовную авантюру с гусаром.
И теперь у обеих женщин одна задача – отдать нерадивую дочку замуж за жениха побогаче. И вот здесь и начинается водевиль: влюбчивый Александр мечется от одной девушки к другой, а матери и их дочери строят козни друг другу за спиной жениха, стремясь заполучить все его состояние. Однако зритель должен обратить внимание на еще одну героиню водевиля, добрую и милую племянницу Дарьи Семёновны, Настеньку, которую и играет наша неподражаемая Славяна.
Активистка застенчива опустила глазки. А я про себя ухмыльнулся – если я все же что-то и понимаю в литературе, то более чем очевидно, кого в итоге выберет герой, которого предстоит отыгрывать Дэнчику. Интересное совпадение. Да и совпадение ли? Весьма хитро распорядилась госпожа Судьба.
– Вопросы есть? – уточнила Женя. Оных не было. Как я и ожидал – сюжет представлял собой идиотскую хрень для девочек. Какие тут могут быть вопросы? Отыгрывай свою роль с томными воздыханиями, вот и вся работа. Половина актеров в XXI веке на таких ролях карьеру сделали. – Чудесно. Тогда, начнем читку. Пока разрешаю без интонации, сейчас необходимо, чтобы каждый проникся сутью своего персонажа. Все открываем семнадцатое явление. Это почти в самом конце.
Зашуршала бумага. Явление начиналось со слов Александра. Я как прочитал – сразу в смех. Но я держался. Ровно до…
–
Фу ты, пропасть! Час от часу не легче. Давеча было три невесты, а теперь ни одной! – прочитал Дэнчик с явным недоумением в глазах.
Тут я уже не выдержал и заржал в голос.
– Что смешного? – зыркнула в мою сторону Женя, предупредительно поправляя очки.
– Да не, ничего, – все никак не мог отсмеяться я. – Просто… Блин… Великий султан, вашу Машу. Извините. Можете продолжать.
– Чего продолжать, дальше твоя реплика! – рявкнула библиотекарша.
– А, да? – спросил я, все еще стараясь угомониться. – Так, минуточку…
Ну что, решился?
–
Погодите, погодите…
–
С кем поздравить?
–
Да ни с кем: отказала!
–
Кто, Катенька?
–
Нет.
–
Машенька?
–
Да нет!
Господи, что за бред я читаю?
–
Так кто же?
– Можно вопрос? – наконец не выдержал Дэнчик. – Почему я такой дебил?
– Денис! – укоризненно воскликнула Славя. Алена при этом отвернулась и едва слышно прыснула в кулачок.
– Ну, не знаю, таким уродился, – пожала плечами Женя.
– Женя! – активистка аж ногой притопнула от негодования. Алена забила на свою попытку в конспирацию и в открытую заливисто смеялась. Троица парнишек всецело поддерживала ее в этом. Единственным человеком, сохранявшим невозмутимость, оставалась Лена. Железные нервы.
– Да я про роль! – Дэнчик интенсивно потряс сценарием. – Это что вообще такое?
– Это твой билет в гарем, Сулейман, – усмехнулся я, вальяжно развалившись на стуле.
– Иди к черту, Макс! – ругнулся Дэнчик.
– Давайте продолжим читку, – взмолилась Славя.
Просьба активистки возымела успех. Все театралы приутихли, лишь изредка скрепя бумажками.
–
Александр Васильевич, что это значит? – Лена постаралась сделать свой голос на порядок грубее, хоть и получалось довольно средненько. –
Правда ли, что вы делали предложение Катеньке? Вы оскорбить меня хотите? Только это так не обойдется! У меня есть брат на Кавказе! Вы с ним не разделаетесь! Слышите ли?
–
Я, право, не понимаю, что вам угодно, – обреченно вздохнул Дэнчик.
–
Вот она каковская, – продолжил я чтение этой прекрасной литературы, улыбаясь во все тридцать два.
***
С горем пополам, но читку семнадцатого явления мы закончили. Женя решила, что на сегодня хватит. Объявила, что следующая репетиция завтра утром, поскольку вечером будет подготовка к танцам и никому будет не до водевиля. В этих словах было разумное зерно. Я теперь очень ждал репетиций. Когда еще представится возможность так от души поржать?
– Нет, ну что это такое? – все негодовал Дэнчик, когда мы, сославшись на естественные надобности, нырнули в кусты на перекур. – Я на такое не подписывался!
– Да ладно тебе, – расслабленно произнес я. – Ты же так рвался принять участие в этом безобразии. Радуйся теперь.
– Тебе легко говорить, ты не играешь аутиста! – Дэнчик сокрушенно схватился за голову. – Кошмар, просто кошмар. Макс, давай поменяемся ролями?
– Вот уж дудки, – отрезал я. – Меня полностью устраивает роль мудрого папочки. Literally me.
Некоторое время Дэнчик так и стоял, тупо уткнувшись взглядом в светло-зеленую травку. А потом молча протянул мне электронку и вяло поплелся в сторону столовой.
Что поделать, дружище, к сожалению, не всегда мы выбираем роли. Иногда роли выбирают нас. И ничего ты тут не сделаешь.
