***
– Проснулись-улыбнулись, товарищи пионеры! Жизнерадостный голос Ольги был объективно поприятнее будильника, но негативный эффект нес за собой вполне себе сопоставимый. Я кое-как продрал глаза и в непонятках уставился на вожатую. Я точно помнил, как заводил будильник на восемь утра. Он еще не звенел. Стало быть, вопрос, какого хрена? – Ольга Дмитриевна, еще ведь горн не прозвенел даже! – умоляюще произнес я. Раздавшийся с соседней кровати стон умирающего тираннозавра был полностью со мной солидарен. – Да, не прозвенел, – согласно кивнула та. – Но ты, как я погляжу, сэкономил вчера время на том, чтобы раздеться и не ложиться в грязной одежде в кровать. Поэтому, ничего страшного, если встанешь немножечко пораньше. Ой, да ладно! Подумаешь, горе-то какое. Зато не потерялось ничего. – Ну и пока вы в статусе новеньких, я буду контролировать ваш подъем, пока не буду уверена, что вы влились в график. Твой товарищ, Максим, мог вчера, в принципе, сам в этом убедиться. – Еще как убедился, – ответил мрачный Дэнчик, явно едва не срываясь на хороший такой мат. – Поверьте, это совершенно не обязательно, – я нащупал на столе очки и в них уже куда более осмысленным взглядом посмотрел на вожатую. Та даже помятой не выглядела. А ночка у нее ведь явно бурной была. – Вам-то как спалось, Ольга Дмитриевна? – спросил я, едва пряча ехидство. Дэнчик заблаговременно отвернулся, сделав вид, что чихает. – Будь здоров, Денис, – улыбнулась Ольга и вновь повернулась ко мне. – Хорошо, правда… – Ольга протяжно зевнула, ненароком чуть приоткрывая завесу над этой своей «правдой». – Мало, – закончила она. – Понимаю, – кивнул я. – С таким графиком, как у Вас, поди, выспись. – Вот-вот, – подтвердила вожатая. – Максим, ты, кстати, нашел себе пару на вечерние танцы? А какие-нибудь менее идиотские вопросы можно задавать? – А Вы? – невинно спросил я, в надежде, что тем самым увернусь от этого снаряда. Да и прикольнуться чего-то захотелось. И не прогадал. Ольга тут же раскраснелась. Так-то вот, не я один пускай смущаюсь. – А с какой целью интересуешься? – спросила она, оценочно окидывая меня с ног до головы. Отлично, все идет по сценарию. – А может я Вас пригласить хочу, – беспечно пожал плечами я. Тут Дэнчик не выдержал и заржал уже в открытую. Я сие действо деликатно проигнорировал, продолжая смотреть на Ольгу. – Шутник ты, Максим, – задорно улыбнулась Ольга, при этом мягко взъерошив мои волосы. – Ладно, не хочешь говорить – не надо. Я не настаиваю. Все, хлопцы, собирайтесь, жду вас на утренней зарядке. Мурлыча что-то под нос, вожатая удалилась. Эх, не удалось пригласить первую красавицу лагеря на бал. Печалька. – Что, вчера не насмотрелся? – все еще посмеиваясь, спросил Дэнчик, дождавшись, пока ее шаги окончательно стихнут. – Не исключено, – задумчиво ответил я, окончательно принимая вертикальное положение. – Витя не одобрит, – отметил Дэнчик. – Остановите, остановите, – машинально пропел я. – Тьфу, блин, помянешь черта… Наскоро переодевшись в спортивную форму, которая по удивительному стечению обстоятельств, как и в случае с основной формой, оказалась мне прям по фигуре, я, не дожидаясь залюбовавшегося на себя в зеркале Дэнчика, вставил уши в уши и отправился под звуки горна и DNCE покорять холодные воды. «Oh, no, see you walkin' 'round like it's a funeral. Not so serious, girl, why those feet cold? We just gettin' started, don't you tiptoe, tiptoe…» В этот раз у умывальников было довольно многолюдно. Малышня радостно брызгалась друг в друга холодной водой под неодобрительные взгляды то и дело отскакивающих от брызг ребят из отрядов постарше. Во главе всей суматохи была замечена Ульянка, раздающая глядящей ей в рот ораве детей какие-то указания. Завидев меня, девчушка резко подорвалась с места и, радостно маша рукой, устремилась навстречу. Чего она там говорила я, разумеется, не слышал, но ей определенно нужно было что-то прям срочно, ибо когда я, смотря прямо перед собой, прошел мимо, она схватила меня за рукав и принялась настойчиво дергать. – Отвлекаешь меня от философического миросозерцания, – заявил я, таки вынув один наушник. – Че надо, уважаемая? – И тебе привет, – Ульянка сделала вид, что не заметила моей грубости. – Иди ополаскивайся и ко мне подходи – есть разговор, – заговорщицким тоном продолжила она. Ага, вот, значит, как птичка запела. Разговор у нее там… Хотелось, конечно, послать, но все же решил, что так дело не пойдет. Как ни крути, а мне еще тут жить. А жить надо – в мире. Особенно с такой вот бомбой замедленного действия, которая и под дверь чего подложить может. И это определенно будут не белые тапочки. Если уж совсем чего из ряда вон начнется – мягко соскочу. Уж в этом я мастер. – Ладно, жди, – киваю в сторону стоящей неподалеку скамейки. Пока умывался был пару раз обрызган каким-то веснушчатым мальчуганом. И волосы – ярко-ярко рыжие. При этом обрызган был явно намеренно – как только тот поймал мой разъяренный взгляд, не замедлил отбежать в сторонку, заливисто смеясь и выставляя напоказ ротовую полость, с отсутствующим передним зубом на нижней челюсти. Прям весь комплект начинающего хулигана. – Родной, а Алиса Двачевская, часом, не твоей сестрой приходится? – спросил я, стряхивая с волос обжигающе-холодные капли. – Не, – довольно ответил тот. – Но я на ней жениться хочу. Она крутая. И тоже рыжая. «Ага, удачи», – подумал я, возвращаясь к умыванию. Показав мне какой-то неизвестный жест, явно неприличный, мальчуган со всей своей возможной скоростью побежал в глубь лагеря, чуть не сбив с ног мирно бредущего Дэнчика. – Эй! – возмутился тот. – Шпана малолетняя! Уши надеру! Еще бы тебя, брат, кто слушал. – Дурдом на выезде, – продолжил возмущаться тот, присоединяясь ко мне. Я при этом тут же вынул и второй наушник. – Хоть бы вожатых приставили, контролировать все это безобразие. – Да ладно тебе, должны же быть хоть какие-то часы свободы у детей, – улыбнулся я. – Да и не забывай про одно правило жизни: пока что-либо запрещено одной категории, это автоматически становится запрещено и другим людям. Ты же не хочешь, чтобы у тебя самого над душой во время умывания вожатые стояли? – Не особо, – цокнул языком Дэнчик. – Вот именно. Ладно, там Ульянка со мной поговорить хотела о чем-то, на зарядке тогда увидимся. – Зуб даю – ее ДваЧе попросила, – хмыкает мой друг. – Если так, то увидимся уже на подступах к площади, – махнул рукой я и направился к рыжей-младшей. Та уже вся изнервничалась. Грызя ногти, скакала с одного края лавки на другой. Занятная сцена. – Ладно, – говорю. – Я пришел. А теперь давай, рассказывай. Шмыгнув носом, Ульянка тревожно оглянулась по сторонам, но затем, как ни в чем не бывало, вернула свою фирменную улыбочку: – Ты же знаешь, что вечером танцы? И эта туда же! Правда что ли старший ментор по хулиганствам ее подослал узнать, не пригласил ли я кого? Интересная версия же получается. – Ну, – вытаращил глаза я. Чисто так, для небольшого устрашения. Авось, поймет, что мне эта тема ни капли неинтересна. – Баранки гну! – вскинула руки Ульянка, но тут же притихла. – Помощь мне твоя нужна. – И в чем же? – удивляюсь. – Только я сразу говорю, что, если чего, сам не особо стремлюсь на эти танцульки. Так что, если хочешь меня пригласить, то… – Да нафиг ты мне сдался? Меня уже пригласил мальчик из третьего отряда, – надулась девчушка. – Я просто… Танцевать не умею. Я снисходительно улыбнулся. Нашла, конечно, о чем волноваться. Эх, мне бы ее переживания. Горе бы не знал от слова «совсем». – Уль, я уверен, что на этих танцах добрая половина танцующих за эти самые танцы ни в зуб ногой, – заверил ее я. – Не парься. – Да что значит «не парься»? Я готовилась, платье делала и хочу, чтобы все прошло как надо! – та аж подскочила. – Я не переживу, если все это было зря! – Да ты пойми, я сам не умею, – неуверенно ответил я, чувствуя, что потихоньку начинаю сдаваться под таким давлением. – Врешь, – сверкнула глазами Ульянка. – Макс, ну будь другом, научи танцевать. Мне и попросить-то больше некого, кроме вас с Дэном, ибо вы тут самые нормальные. – Вот Дэнчика и проси, – я постарался экстренно дать заднюю. – Вы же с ним в одной команде, он тебе всяко не откажет. – Вот он-то уж точно не умеет. – С чего взяла? – Так он же футболист. А футболисты все танцевать не умеют, – сказала Ульянка будто какую народную мудрость. – Но ведь тогда ты, получается, тоже... – я немного потерялся в этой логической, наверное, цепочке. – А я и не умею. И вообще, я девочка, это другое! – не, ну а почему бы и нет? Меня этот ответ устраивает. Дела… И я ведь даже не знал, как это все можно дальше контраргументировать. Пытаясь найти слова, смотрю на Ульянку, которая сидела с таким жалостливым взглядом, что я аж чуть не растаял. Тьфу ты, етижи-пассатижи. Ладно, покажу ей пару каких-нибудь захудалых па, этого должно быть достаточно. Чего я-то тоже трагедию устроил? Для девочки, может, это самое яркое событие за лето будет, понятное дело, что она к нему со всей серьезностью. А я тут выкобениваюсь не по делу. Что ему Гекубе, что ему Гекуба? В том-то и дело, что ничего. Порой поражаюсь, как я, при всей своей приобретенной циничности, иду на уступки представителям homo. – Хрен с тобой, малявка. Смотри, я после полдника помогаю кибернетикам с подготовкой аппаратуры к танцам, а после всего этого уделю тебе минут тридцать времени. – Спасибо-спасибо-спасибо! – тут же кинулась обниматься девчушка. – Я знала, что ты настоящий друг. – Да ладно уж, – я неловко потрепал ее за косы. – Ты только это самое, когда захочешь научиться целоваться, то сразу говорю, ищи себе другую жертву. – А что, – Ульянка хитро сузила глазки. – Боишься, что не сдержишься и насиловать начнешь? Чего? – Эм, ты совсем дурная? – оторопело спросил я. – Хы! – довольно оскалилась Ульянка. – Шучу я. Но твое лицо надо было видеть. – Такая себе шутка, – выдохнул я. – Где, кстати, соседку потеряла? – Дык дрыхнет она, – хмыкнула рыжая-младшая. – Ну, это временно. Ща я ее разбужу. Пойдет на зарядку как миленькая. А то потом будет стонать, что лишний вес набирает из-за местной стряпни. А оно мне надо? – Если ставить вопрос таким ребром, то определенно не надо, – согласился я. – Ладно, беги, Майкл Джексон в юбке. Еще раз рассыпавшись в благодарностях, Ульянка убежала в сторону домика. Я неспешно побрел следом, вновь окунувшись в музыку. «Deep in my heart, there's a fire, a burnin' heart, deep in my heart, there's desire for a start…» Прежде чем закинуть мыльно-рыльные назад в домик и выдвинуться в сторону площади, оглянулся на домик рыжих. В это же мгновение оттуда вылезла крайне недовольная Двачевская, сопровождаемая радостными вскрикиваниями соседки. И тут мы встречаемся взглядами. Раздражение в ее янтарных глазах на секунду сменилось чем-то вроде печали. Она будто по инерции дернулась в мою сторону, в надежде поговорить, но тут же круто развернулась, сделав вид, будто ничего и не было. Споткнулась, ага. Ясное дело, что до сих пор обижается. Ну да и ладно, ничего страшного. Сама должна понимать, что вчерашняя ситуация была более чем закономерна и обижаться тут ну совершенно не на что. Вроде не такая уж и глупая. Вот только взгляд этот оказался для моей души словно пуля. От которого на ней становится непривычно муторно. И какая-то часть моего подсознания упрямо затвердила: «А не переборщил ли ты?». Неожиданно захотелось сорваться следом, перехватить и лично поставить точку в этой историю. Или, что более закономерно, многоточие. Но я, естественно, сдерживаюсь. Так нужно. А все эти нежности – нет. Ни ей, ни уж, тем более, мне.ДЕНЬ 3. ВЗГЛЯД
19 июля 2022 г. в 17:00
В один прекрасный день я, помнится, осознал, что отношусь к той группе людей, которая почему-то почти всегда запоминает свои сны. Уж не знаю, насколько это плюс, но лично я бы минусом это точно не назвал. Каждую ночь – небольшое приключение. А уж его масштабы зависят от расшалившегося подсознания. Хотя сейчас самая что ни на есть реальность была куда занятнее любого возможного сна. Может как раз поэтому уже вторую ночь я не смотрел никаких мультиков. По крайней мере, я не помнил, чтобы мне что-то снилось, прежде чем меня разбудил вскрик из отборного мата. И последовавшее следом за ним падение на меня порядком восьмидесятикилограммовой тушки Дэнчика.
– Твою… – крякнул я, когда его пятая точка приземлилась туда, где у меня раньше были ребра. – Ты, блин, чего, кровати спросонок перепутал?
– Макс, там кто-то есть! – надрывно кричал тот. – Оно за окном! Смотрело на меня горящими глазами!
Сладко зевнув, я, находясь еще в относительной полудреме, кое-как спихнул с себя своего товарища и водрузился на край кровати. Голова еще не особо соображала, посему я даже сперва не сразу понял, почему у Дэнчика такой бледноватый видок, который был особенно заметен в слабом свете угасающей луны.
– Еще раз, что? – переспросил я, больше, честно говоря, интересуясь вопросом «Который час?». Пусть темень вокруг и намекала, что до рассвета еще явно есть часок-другой.
Чертыхнувшись, Дэнчик еще раз осторожно глянул в окно. Внимательно осмотрел, казалось, каждый его сантиметр, затем резко подскочил проверять дверь. Та была заперта изнутри. Да и вообще все казалось тихим и спокойным. Только кузнечики слабо потрескивали с улицы.
– Короче, – затараторил он, убедившись в нашей безопасности. – Ты уснул прям с книжкой в руках, а мне, ну, не спалось чего-то. Я по домику порылся, тетрадку с ручкой нашел. Ну и решил, понимаешь, что-то по типу дневника завести, пока мы здесь.
– Совсем, смотрю, нечем заняться, – все еще зевая, я-таки нащупал под подушкой телефон. Половина четвертого утра! Это выглядело как какая-то шутка.
– Да блин, ты дашь договорить?! – вскипятился Дэнчик. Я коротко махнул рукой в ответ. Все равно сна уже как не бывало. – Ну и по итогу засиделся с ручкой и фонариком. Мысли просто буквально одна за другой шли. Так вот… На часы смотрю – а уже времени-то! Ну, думаю, водички попью, да спать лягу. К кувшину потянулся, в окно глянул мимоходом – а там оно стоит, на меня пялит своими желтыми глазами!
– Да кто стоит-то? – нетерпеливо спросил я.
– Не знаю! – даже с каким-то отчаянием воскликнул Дэнчик. – Девочка какая-то. А у нее глаза, блин, горят! У меня аж волосы на жопе поседели!
Почему-то самому стало не по себе. Прогнав последние остатки сна, я также подошел к окну и принялся внимательно изучать окрестности. Но ничего даже отдаленно похожего на демоническую девочку я не увидел.
– Слушай, может, просто кому в туалет посреди ночи приспичило? – предположил я. – Сам же знаешь, что домики такими прелестями жизни не оборудованы.
– А светящиеся глаза ты как объяснишь, гений? – вздрогнул Дэнчик, словно от какого-то плохого воспоминания.
– Показалось, – пожал плечами я. – Или, не знаю, отблеск фонаря. Что угодно может быть. Чего орать-то сразу было?
Дэнчик чуть отодвигает меня от окна и снова всматривается в темноту. Мне остается лишь наблюдать, как он вновь окидывает взглядом каждый сантиметр будто нарисованного масляными красками ночного пейзажа.
– Ладно, хочешь, пойдем, проверим? – предложил я. Идея была, скорее, предложена для поддержания моего авторитета скептика. Да и не по-пионерски это все же как-то – бояться девчонки. Хотя необъяснимое чувство тревоги никуда не делось, а очень даже наоборот, все нарастало.
– Вот, честно тебе скажу, что вообще не хочу, – он опускает взгляд, чтобы не выдать своего волнения. – Но, поскольку мне сейчас семнадцать, то к черту здравый смысл. Погнали!
Нацепив рубашку с шортами, мы вышли на улицу. Я приготовился к тому, что меня обдаст прохладой, но ночь оказалась на редкость теплой. Впрочем, от размышлений о погоде меня отвлекла обухом рухнувшая на наши бедовые головушки странность – на крыльце, прямо под дверью, внезапно обнаружилась пара белых тапочек. Совершенно таких обычных белых тапочек. Я даже очки приспустил от удивления. Нормально так, к нам человек-невидимка пожаловал, а мы и не в курсе.
– Это еще что за подгон такой? – нахмурился Дэнчик.
Я уже даже не знал, чего ожидать, посему легонько пнул один из тапочек ногой. Признаков жизни тот не подавал, и на том спасибо. Правда, вопрос, кто и зачем оставил их у нас под дверью, оставался открытым.
– Может, рыжие херней страдают? – предположил я, казалось, самый вероятный вариант. – Я как-то слышал, что в пионерлагерях были весьма популярны страшилки о всевозможных вариациях тапочек-людоедов. Вот они и решили таким образом нам отомстить за того призрака у столовой.
– Черт, а ведь и правда! – хлопнул себя по лбу Дэнчик. – Ну, рыжие, все, капец вам! Напугать меня до полусрачки и остаться безнаказанными не позволю!
Он уже было зашагал крайне разъяренный в сторону их домика, прежде чем я его тормознул:
– Обожди малясь, ты чего вот хочешь сейчас сделать? Вломиться к ним в домик и-и-и… Что? У тебя есть доказательства их причастности?
– А кто это еще может быть? Славя? Лена? Или этот говорливый синоним доброты и наивности, как ее там, господи…
– Мику, – напомнил я, понимая, что окромя рыжих никто бы действительно не стал заниматься такой ерундой. Но в любом случае, не я ли вчера утром укорил Ольгу Дмитриевну за то, что она «торопится с выводами», когда обвиняла девчонок во вскрытии столовой? Да, выводы были верными. Но доказательств-то у нее не было. А голословные обвинения нам, как все же более разумным представителям homo, не нужны. – Дэн, даже в пионерлагере вряд ли можно спокойно вот так посреди ночи вламываться к девчонкам и предъявлять им, что они шатались у нас под окнами и раскидывали предметы гардероба. Ты сам глупо будешь выглядеть в первую очередь.
Дэнчик остановился, громоздко раздувая ноздри в порыве негодования:
– Ладно, допустим. Что предлагаешь, мистер ветеринар?
– Ветеринарный… Ты специально, да?
– Естественно, – быстро же он сменил гнев на желание меня поддеть. Надоели его эмоциональные качели.
– Ладно, короче… Для начала хотя бы аккуратно проверить – спят они или нет, – я даже сам удивился своему такому нахальному предложению. Я сейчас серьезно предложил подглядывать, я себя правильно понял? – Пошуметь как-нибудь, если они притворяются спящими, то, сами того не подозревая, себя выдадут.
– Смотрю, тебе уже не терпится нашу бандитку спящей увидеть, – Дэнчик явно вошел в раж. Видимо, небольшой стресс очень отрицательно повлиял на его чувство юмора. Надо его стараться держать максимально в тепличных условиях во избежание дальнейших издевательств над моей персоной. – Ты аккуратнее, понравится спящей – все, залет.
– Да уж, сплю и вижу, – неумело ответил я на этот подкол. Можно было как-то и более оригинально съязвить, но мои ведомые подростковыми гормонами мысли опять повело не в ту сторону. Почему-то представилось, как мы сейчас такие заглядываем в окошко, а там Ульяна массажирует обнаженной по пояс Алисе спинку. Меня аж перекосило.
– Ты чего? – недоуменно уставился на меня Дэнчик.
– Да не, ничего, так, задумался, – поспешно ответил я, благодаря Всевышнего, что в такой темноте мое пунцовое лицо вряд ли будет так сильно выделяться на общем фоне.
– Об Алиске? – зришь в корень, друже. Правда, как всегда не вовремя, ну да ладно.
– Да даже если и о ней – что с того? – неожиданно для самого себя выступил я.
– Да ничего, чего ты сразу в стойку встал, – заулыбался Дэнчик во все тридцать два.
Мысленно послав его по матушке, я, выверяя каждый шаг, направился к домику рыжих. Дэнчик покрался следом, ступая со мной шаг в шаг. Подбираясь все ближе к окну, я все больше осознавал, что творю хрень. Тапочки могла и без задней мысли вожатая зачем-то оставить, совершенно не руководствуясь мыслью напугать нас. А увиденная Дэнчиком девочка, как я и предполагал ранее, просто шла в туалет. Что до горящих желтых глаз, то они наверняка были всего лишь игрой света или воображения засыпающего на ходу моего друга. Вот и все объяснение. Версию с рыжими, разумеется, тоже отработать не мешало, но сейчас, когда мое лицо было уже в считанных сантиметрах от окна, она начала казаться уж слишком надуманной и вызванной исключительно личными мотивами.
Впрочем, уже поздно было рассуждать о правильности моих действий. Оглянувшись больше для того, чтобы оттянуть момент, а не чтобы случайно кого-то увидеть, я чуть подтянулся и вперился глазом в тонкую щелочку между двумя оконными занавесками.
Обе девушки спали. Ульянка довольно похрюкивала во сне, лежа в обнимку с плюшевым мишкой. Так-так, плюс один повод для возможного шантажа мелкой бестии.
Что до Алисы… Она лежала на спине, едва прикрытая тоненьким одеялом, так заманчиво облегающим ее стройное тело и в мельчайших деталях обрисовывающим все то, что оно скрывало. Спутанные волосы, падающие налицо, колыхались от ее мерного дыхания. Во сне она казалась такой милой, абсолютно безмятежной, будто само воплощение невинности. Кажется, что моя температура сейчас нехило так подскочила. Мысленно отвесив себе оплеуху, я заставил себя спуститься с небес на землю.
– Все внимательно рассмотрел? – с ехидством в голосе спросил Дэнчик.
– Да… В смысле… Спят они, отбой тревоги, – шепнул я, с огромным сожалением отвернувшись от окна. Блин, откуда взялись мысли, что если бы я оказался сейчас по ту сторону, то был бы самым счастливым человеком в этом… Месте? Мире? Вселенной? Черт его знает.
– А вот кое-кто другой не спит, – внезапно хмуро заметил Дэнчик, смотря куда-то вдаль. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что дело запахло керосином – прямо на нас, светя фонариком, шел дежурный по лагерю. Без приключений мы не можем. Как специально, блин, придумали. Что ж, давненько не доводилось играть в прятки. Повспоминаем уже не столь уж и далекое детство.
– Садись! – тут же скомандовал я и нырнул в ближайшие кусты, затаскивая за собой Дэнчика. Думалось, что мы остались незамеченными, ибо заметь дежурный двух пионеров, подозрительно близко посреди торчащих возле девичьего домика, то уже наверняка поднял бы шум.
– Допрыгались, блин, – чертыхнулся мой друг, стреляя глазами по углам в поисках путей экстренного отступления.
– Да уж, патовая ситуация. Прямо как в детстве, когда ты меня уломал пойти землянику тырить с дачных участков, – вдруг вспомнил я. – До сих пор не понимаю, как я на это согласился подписаться. Зад после отцовского ремня горел с неделю, когда нас милиция домой за уши привела.
– Нашел, блин, чего вспомнить, – процедил Дэнчик. – Мог бы не соглашаться, я бы с тобой общаться из-за этого не перестал бы, кто бы домашку за меня делал?
– Ну уж извините, в сознании меня образца десяти лет отказ приравнивался к потере авторитета, – буркнул я.
– У тебя тогда не было еще никакого авторитета, – в сердцах бросил Дэнчик. – Извини, нервишки шалят.
– Забей, – коротко ответил я, стараясь разглядеть оставшееся расстояние до дежурного сквозь ветки кустов.
А тот уже вот-вот мимо нас проходить будет. И дальше все, остается только уповать на удачу, что он не станет в нашу сторону фонариком светить. А вдруг еще, чего доброго, домики проверять начнет? Вряд ли, конечно, но почему нет? Увидит, что двоих пионеров нет на месте и труба. Весь лагерь на ушах в поисках пропажи, а нам потом – лишняя головная боль на предстоящее чудесное утро в виде стенаний Панамки о порядочности и образцовости.
– Черт побери, – выругался я. Вот уж беда-бедовая. Если моя гениальная соображалка еще не подошла к грани атрофии, то самое время ей уже было что-нибудь придумать вменяемое, как можно избежать столкновения с дежурным. И как назло ничего вменяемого и не лезло. Совсем уж если только придурковатый план. Которым, похоже, самое время было воспользоваться. Ибо если продолжить так тупо пялиться в бездну, то нас из этих кустов, под окнами двух представительниц прекрасного, пусть и не сказал бы, что слабого пола, бесславно выкурят. – Короче, как только он мимо проходит – со всех ног стартуем в сторону площади. Около нее тоже кусты растут, мы с Двачевской когда еду тырили – в них ныкались. Он нас в них не найдет даже при желании. А дальше просто окольными путями добираемся до домика, пока он поймет, что к чему, мы уже будем третий сон досматривать.
– Великолепный план, надежный, как швейцарские часы, – вздохнул Дэнчик. – Сразу видно, что человек долго думал. Мы хотим избежать шума или наоборот, поднять как можно больше? Сидим молча!
– Бытие пионера бывает трудным, – мне оставалось только включить дурачка. – Молодая кровь должна подпитываться риском. Иначе в чем смысл молодости?
– Действительно, спасибо за столь мудрый совет, Максим Батькович, – съязвил Дэнчик. – Только что про ремень отцовский бухтел. Сам себе противоречишь.
– Ладно, тогда... Можно тихонечко добежать до берега. Отсидимся там некоторое время, а отсутствие в домике, если что, потом придумаем, на что списать. Главное, чтобы нас около девчонок не застукали. Да и потом, там сейчас звезды, песчаный пляж, романтика. Спать ведь не хочешь?
– Нет. Я после того, что видел, вообще теперь хрен усну.
Когда дежурный, с фонариком в руках и свистком, болтающимся на шее, прошествовал мимо, насвистывая «Прекрасное далеко», мы тихо вышли из кустов и легким бегом, чтобы не топать, потрусили по дорожке в сторону площади и свернули вправо.
Наша пробежка привела нас к доселе невиданному в «Совенке» экспонату, а именно на пристань, представляющую собой небольшой одноэтажный дебаркадер, соединенный с берегом парой узеньких деревянных пирсов. Возле него мирно покачивались несколько лодок. Ощущение спокойствия и безмятежности в этом месте зашкаливало. Проезжающий вдали по железнодорожным путям товарный поезд лишь подчеркивал это, своим размеренным стуком колес словно говоря, что все будет хорошо.
– Атмосферно, чего уж душой кривить, – сказал Дэнчик. – Вот уж что не отнять – это то, что здесь безумно красиво.
– Очень, – ответил я, завороженно следя за удаляющимися огоньками товарняка.
Мы взошли на пристань, где молча встали, витая каждый в своих мыслях. Лодки с тихим стуком бились о дебаркадер, а водяная гладь ласково шуршала о песочный берег.
– У тебя нет чувства дежавю? – неожиданно спросил Дэнчик.
– В плане? – уточнил я.
– Я просто смотрю на это все и мне снова вспоминается наше детство, – как-то даже понуро ответил он. – Как мы по вечерам стояли на платформе и провожали взглядами поезда. И не важно – лето или зима.
– И запорошенный снег из-под тыгыдыкающих колес бьет в лицо, – улыбнулся я.
– Как мы зацепить электричку хотели, – Дэнчик внимательно смотрел на звезды.
– И слава Богу, что не вышло, – покачал головой я.
– Да… – прошептал тот. – Знаешь, мне тебя не хватало все это время, друг. Нас не хватало. Я уже успел даже отвыкнуть от «нашего» образа жизни. Такого угарного, без рамок и условностей, местами эпатажного и слегка безбашенного, который в школе, казалось, будет вечным и никогда не изменится. Мы же везде могли найти приключения, организовать досуг.
Я сглотнул, старательно сдерживая предательски выступившую слезу:
– Да, все так и было. Я до сих пор помню, с каким тяжелым сердцем уезжал в Москву. Потому что понимал, что видеться с тобой пару раз в год меня ну совершенно не устраивает. Но зато когда уж мы встречались, то наши встречи были действительно бомбическими. И очень жалко, что они были только в первые годы после выпуска.
– И не говори, – хмыкнул Дэнчик. – Что действительно жалко, так это то, что так ни разу и не получилось на Воробьевы сходить за все те разы, когда у меня к тебе получалось вырваться.
– Блин, а ведь и правда, – цокнул я. – Вот не вспоминал столько времени, а сейчас снова как-то грустно стало из-за этого. И ведь, блин, одно из самых любимых мест в этом муравейнике. Природа какая-никакая. Да и люблю я их, чего уж там. Хоть и не сказал бы, что с ними что-то да связано было в жизни. Но есть у них какая-то своя атмосфера. Столько времени думал о том, что мы туда сходим, посидим на набережной, пивка попьем. И все напрасно.
– Вернемся домой – сразу туда в таком случае, – обрадованно говорит он.
Я чуть было не брякнул «Если вернемся». Вот уж действительно – испортил бы момент.
– А потом… Ну, ты сам знаешь, совсем все заглохло, – продолжил я с сухим горлом. – Мне так нужна была помощь… Но тебя не было рядом. И в этом ведь полностью моя вина. Я тогда настолько обозлился на всех вокруг, что просто ушел. Окунулся в работу с головой, коновалом себя великим делал. Может, я и потерял связь со светом, потому что не было друга рядом?
Дэнчик замолчал, обессиленно опустившись на мокрые доски причала:
– Не бери всю вину на себя. Знаешь, я сначала пытался искать прошлое в жизни нынешней, заранее зная, что не найду. Ну, по инерции, понимаешь. А потом как-то свыкся с тем, что этого нет и быть не может, если рядом нет тебя. Да и сам тоже с бесконечным футболом этим связь с реальностью потерял. Вот это смирение и поглотило меня без остатка. Так что я тоже виноват.
– То есть, ты не чувствуешь себя преданным? И не злишься на меня?
– Как я могу? Ты ведь мой лучший друг, козел, – Дэнчик нахмурился и недовольно фыркнул, хотя совсем не сердился.
Я вдруг почувствовал себя виноватым, поняв, что зря даже допустил мысль того, что Дэн может думать, будто я его предал. Иногда стоит свои переживания слать куда подальше, ибо никакого базиса они под собой не имеют. А сейчас надо начинать наверстывать упущенное, за оставшиеся тринадцать дней восполнить всю ту брешь, которая образовалась после нашей вынужденной разлуки. Я присел радом и положил руку ему на плечо.
– Это что же получается – может, Пионер ошибся, и мы здесь не просто так? – предположил я. – Получаем второй шанс на наши счастливые воспоминания?
– А мы заслуживаем? – задал резонный вопрос Дэнчик.
– А почему нет?
Отражающиеся в воде звезды создавали иллюзию бесконечного космического пространства вокруг нас. Не было Земли, Луны и Солнца. Не было даже неба, только точки ясного, совершенного света в совершенной темноте, бесконечное и пустое ничто с бесчисленными крошечными дырочками, из которых сиял блеск чуждых невообразимых вселенных. Оставаясь на своем месте, мы парили посреди всего этого великолепия, где звезды казались такими близкими.
Идиллию единения с этой космической иллюзией внезапно нарушило какое-то движение на берегу, которое я каким-то чудом заметил краем глаза. Я повернулся и четко разглядел приближающийся со стороны общего пляжа силуэт в белой рубашке.
– Дэн! – толкнул я того в плечо.
Тот нехотя повернул голову и тут же встрепенулся. Хотел было вскочить, но я успел его осадить – мы оставались незамеченными сугубо ввиду того, что сидели на кортах. Нужно было решать возникшую проблему из такого положения.
На глаза бросилась лестница, ведущая на крышу дебаркадера. Лучше, чем ничего. Не вставая, я, в максимально комичной позе, оттопырив зад, подкрался к ней. Дэнчик семенил следом, пока не шибко понимая, что я задумал. И лишь хмыкнул, когда я пальцем указал на лестницу:
– Решил поближе к звездам быть, Макс?
– Можешь сидеть здесь, как идиот, я возражать не стану, – прошипел я.
– А я чего? Я ничего, – тихо засмеялся тот в ответ.
– Ну вот и не выеживайся! – любезно бросил я, ловко взбираясь по ступенькам.
Видок с крыши открывался еще более помпезный, чем снизу. Впрочем, полюбоваться красотами можно и в другую ночь. Сейчас первостепенной задачей было обосноваться в укрытии. Я разлегся на крыше, укрываемый лишь небольшим выступом, из которого можно было относительно безопасно наблюдать за происходящем внизу. Дэнчик не замедлил пристроиться рядом.
Силуэт приближался все ближе. Становилось понятно, что это, по крайне мере, не дежурный. Ибо фигурка была явно женской. Зря прятались, получается. Хотя это еще бабка надвое сказала.
– Не видишь еще, кому там помимо нас не спится? – спросил я у Дэнчика. Я пока при всем желании разобрать не мог. И так зрение не ахти, еще и этот полумрак.
– Да вот не пойму никак, – он прищурился, вглядываясь в слегка освещаемый луной песок, который сейчас казался серым. – О нет! – внезапно воскликнул он. Судя по всему, эти слова вырвались у него невольно.
– Кто-кто? – меня буквально распирало от любопытства.
– Не может быть! – вновь воскликнул Дэнчик после небольшой заминки.
– Да кто там, твою мать!? – я уже начал терять терпение.
– Панамка, – на одном дыхании произнес мой друг и неудержимо захихикал.
– Серьезно? – тут уже я оживился. Дэнчик наверняка шутит. Ну, как ни крути. Ольга, конечно, явно не была святошей, кою пытается из себя строить на глазах у отряда, но это прям совсем уже было что-то. Гулять посреди ночи, когда завтра не выходной, а очень даже трудовой будень – ну, смело, смело. Хотя, с другой стороны, ей-то чего – раздаст нам поручения, а сама в шезлонг спать уляжется.
Вскоре распрекрасный лик вожатой стал виден уже худо-бедно отчетливо. Она преспокойненько гуляла по берегу, пиная песок, и периодически посматривала в сторону дорожки, ведущей к площади.
– Может, нас ищет? – промелькнула тревожная мысль.
– Не похоже, – отрицательно мотнул головой Дэнчик. – Слишком уж спокойная. Грома и молний тоже не наблюдается. Может и правда банально не спится, и она решила прогуляться под угасающей луной?
– Пусть валит побыстрее только, мне спать на крыше этой штуки вообще не хочется, – проворчал я.
Но на нашу беду Ольга никуда не торопилась. Она встала около пирса, полной грудью вдохнув свежий ночной воздух. Заметил, что красный и такой обязательный атрибут пионерии на ней сейчас отсутствовал. Эх, жаль, что Комсомол не видит.
Присев около пирса, она зачерпнула ладошкой воду, которой сполоснула лицо. Я услышал тихое хихиканье. Да, сейчас она определенно больше походила именно что на девушку своего возраста, а не на ходячий агитационный плакат. Наблюдать такое было хоть и ожидаемо, ибо все мы люди, но все равно странно.
На дорожке со стороны площади внезапно показался еще один силуэт. На этот раз уже мужской. Он шел в сторону Ольги, вертя в руках свисавший на веревочке на шее свисток. А вот и дежурный пожаловал. В котором я вскоре распознал того самого вожатого, который давеча захаживал к Виоле вместе с мальчиком, у которого был вывих.
– Прости, опоздал, – виновато опустил глаза вожатый.
– Ничего страшного, Вить, – улыбнулась в ответ Ольга, схватив за спиной руки в замочек. – Гулять?
Да-да, идите гулять, говорят, возле столовой в это время открывается прекрасный вид на Генду.
– Да, честно говоря, думал, тут посидеть, – ответил Витя и в подтверждении своих слов тут же сбросил с себя обувь, после чего окунул босые ноги в воду. – Устал уже бродить всю ночь. И зачем только нужны эти ночные дежурства?
– Ты ж мой ответственный, – Ольга нежно провела ладонью по его щеке. Я честно старался внушить себе, что это не выглядит так, будто родители устроили сцену телячьих нежностей перед ребенком, ибо эти двое так-то нас с Дэнчиком помладше будут, но выходило все равно тщетно. Скривившийся Дэнчик придерживался схожего мнения.
– Да я правда не понимаю. Ну, бегают себе пионеры по ночам к девчонкам и бегают, дальше-то что? – вздохнул Витя, прижимая к себе ее руку.
– Ага, а потом очередная пионерка возвращается домой с сюрпризом для родителей, а нам влетает выговор, – нахмурилась Ольга. – Я тоже не ханжа, все понимаю, но все равно не хотелось бы пятнать карьеру из-за бушующих подростковых гормонов.
Эх, жалко, что телефона нет. Такой компромат пропадает.
– Тут крыть нечем, – признал поражение Витя. – Как дела в отряде?
– Сложно, весело, все как обычно, – ответила Ольга.
– Ну, наверное, не так весело, как когда мы с тобой готовили лагерь к новой смене, – издав короткий смешок, Витя обнял Ольгу за талию и прижал к себе. Та подалась вперед одним лишь корпусом, ловко маневрируя около кромки воды, стараясь не намочить сандалии.
– Ну ты чего, я же даже разуться не успела, – воскликнула Ольга. – Ну и да, совершенно не так весело. С этими подростками совершенно ни на что не хватает времени. Это еще хорошо, что новеньких двое приехало, а то пришлось бы мне так одинокого пионера к себе подселять. Совсем тогда бы не было времени расслабиться.
– Еще одно идиотское правило, что пионеры не должны жить по одному, – покачал головой Витя. – И кто их только придумывает?
– Не знаю, дураки какие-то, – прошептала Ольга, лукаво улыбнувшись. – А ты бы ревновал, если бы я жила с молоденьким красавцем-пионером?
Нормальные такие разговорчики пошли. Дэнчик аж двумя руками рот зажал, чтоб ненароком нас не выдать.
– Ничуть, – уверенно ответил Витя. – Я ведь знаю, что ты образцовая вожатая.
– И только? – казалось, что она даже искренне возмутилась.
– Конечно же нет, – Витя понизил голос почти до шепота. Но в такой тишине для нас это не стало преградой к тому, чтобы продолжать его слышать. – Ведь только я знаю, что тебе действительно нравится.
Тишина. Ночь. Уединение. Двое вожатых. Ох, сейчас что-то будет.
И что-то действительно началось. Ольга с Витей слились в поцелуе, при этом девушка умудрилась вытащить своего кавалера из воды. Так что ничто уже не мешало им полностью прижаться друг к другу. Витя жадно припал одной рукой под юбку Ольги, а второй принялся ловко расстегивать пуговички у белой рубашки.
– Нормально так сидим, да? – шепнул я Дэнчику.
– Я себя сейчас чувствую максимально неуютно, – ответил тот. – И очень надеюсь, что они не начнут заниматься сексом прямо под нами.
– А если начнут? – поинтересовался я.
– Тогда я до конца смены не смогу спокойно смотреть Ольге в глаза, – вздохнул он. – Я, собственно, не уверен, что и после этого смогу, но так это еще хотя бы терпимо.
Витя тем временем полностью расстегнул рубашку, обнажив упругую грудь вожатой, к которой он тут же склонился и стал покрывать поцелуями. Я охнул и уставился в небо. Звезды-то какие красивые. Всю ночь напролет бы смотрел.
– У тебя же есть ключи от дебаркадера? – оторвался от своих дел Витя.
Пожалуйста, пусть будут!
– Спрашиваешь? – игриво ответила Ольга. – Я же старшая вожатая смены, забыл? А второе изделие у тебя есть?
– Ну, да, естественно… – казалось, будто Витя немного смутился. Ольга лишь забавно хихикнула такой реакции и, даже не утруждаясь как-то прикрыться, грациозно пробежалась по пирсу ко входной двери. Нам пришлось посильнее прижаться к крыше, чтобы нас не заметили буквально за считанные мгновения до того, как влюбленная парочка скрылась бы в здании.
Щелкнул дверной замок и вскоре по мостику, спотыкаясь, засеменил Витя. Мы еще слышали звуки поцелуев, прежде чем дверь захлопнулась и изнутри раздался новый щелчок.
– Выжидаем пару минут и валим, – прокашлялся я.
– Ага, – монотонно ответил Дэнчик, находясь в каком-то другом мире.
Как только до нас начали доноситься приглушенные стоны, мы аккуратно спустились и, также аккуратно миновав пирс, бегом припустили к домику.
– Да, мне определенно будет, о чем написать в своих лагерных мемуарах, – на бегу сообщил довольный Дэнчик.
– В подробностях только не расписывай, – пропыхтел я. – А то в раж войдешь, напишешь случайно какой-нибудь шедевр, по типу «50 оттенков "Совенка"», позору на свою кудрявую голову потом не оберешься.
– Я вроде не похож на одинокую и истосковавшуюся по житейским радостям домохозяйку, чтобы писать такое, – саркастично отметил он.
– Надеюсь, – сказал я уже себе под нос.
Остановились уже около нашей слегка поскрипывающей дверцы. Запыхавшиеся, но набравшиеся впечатлений на пару дней уж точно.
– Ладно, – говорит Дэнчик. – Теперь точно спать. Хотя бы немного. Правда, как вставать по утру – ума вот не приложу. Мы уже суточную норму приключений на сегодня, кажется, успели выполнить.
– А куда деваться? – развожу руками. – Встряхнуло хоть и нереально, но терять новый день я, честно тебе говорю, совершенно не намерен. Может, попросим у… – смешок сдержать не удалось. – У Ольги кофейку нормального, а не той бурды, которую тут по утрам дают? Наверняка же будет.
– Вполне вероятно, – кивает Дэнчик. – Ладно, погнали. А то, блин, нафиг, еще в какую историю вляпаемся.
– А мне именно этого и не хватало, – мечтательно отозвался я.
– Да мне так-то тоже, брат, но во всем должна быть мера, – отвечает мой друг, скрываясь в домике. Я следую его примеру, после чего слету падаю на кровать. Раздеваться уже не было никаких сил, посему решил эту ночь провести по всем заветам Незнайки. Украдкой глянув на время, понимаю, что спать нам остается чуть больше трех часов. Ладно, не беда. В свою бытность ветеринарным врачом и куда меньше спать приходилось. И еще операции сложные делать в таком режиме. И ничего, справлялся.