Второй шанс для двоих

      Как понять, что что-то идет не по плану? Проще простого – когда невинная поездочка до маленького, едва поросшего березками острова, чтобы просто набрать земляники, оборачивается целой, блин, историей! Впрочем, обо всем по порядку.       Когда часы стукнули одиннадцать утра, репетиция подошла к концу. Женя поблагодарила всех нас (первый раз за все четыре прогона) и еще раз напомнила, что репетиция во вторник, хотим мы или нет, будет по большей части без текста. Труппа поворчала для приличия, но деваться было некуда. Уже выходя из репетиционной, я заметил небольшую склянку. Прикинув, что туда, в целом, уместится достаточно земляники для рыжих, быстренько стащил ее, пока библиотекарша отвернулась, и сунул в карман шорт. Она не очень прилично выпирала, но меня это как-то не особо волновало. А начинать целенаправленно искать другую свободную тару – лишняя трата времени. Верну на следующей репетиции. Больно мне нужна эта склянка в личное пользование, ага.       Впору было выдвигаться уже в сторону пристани, где мы должны были получить в свое распоряжение лодки и выдвинуться за земляникой. Разве что только Славя сперва собиралась быстро добежать до Ольги Дмитриевны, дабы взять у нее две корзинки для ягод, но, поскольку Лене, как выяснилось, срочно необходимо было дойти до своего тринадцатого домика, то корзинки вызвалась забрать заодно она, ибо все равно получалось по пути. Аленка увязалась за ней, так что на пристань мы с Дэнчиком шли в обществе одной активистки. Славя хоть и была благодарна фиолетоволосой, что не пришлось бежать в другой конец лагеря, но вполголоса ругалась, ведь получалось, что если бы не необходимость забрать корзинки у вожатой, внезапные Ленины планы вполне бы способствовали задержке всего остального коллектива, что явно говорило бы о вопиющей безответственности оного. На что Дэнчик в очень вежливой форме попросил блондинку не сгущать краски.       Честное слово, лучше бы все ограничилось ворчанием Славяны.       На пристани нас уже дожидалась остальная троица человек из Аленкиного отряда во главе с уже знакомым мне Никитой Валерьевичем. Его недовольная физиономия вполне могла сойти за эдакий тревожный звоночек, на который, увы и ах, никто бы в здравом уме не обратил внимание. Хотя объективно она уже не предвещала ничего хорошего.       – Ну и где вас носит? – спрашивает вожатый зудящим голосом. – Ольга Дмитриевна, вроде, четко обозначила время в одиннадцать утра. Почему я должен ждать? Почему вас трое? И где еще одна моя пионерка, которая в вашей самодеятельности участвует?       – Простите, Никита Валерьевич, – втянула голову в плечи Славя. – Тут такие обстоятельства…       Почему Славя сразу начала давать заднюю, вместо того, чтобы хотя бы постараться себя защитить, – тайна сия велика есть. Неужели действительно так трудно хотя бы слово поперек сказать? Он же очевидно сейчас перегибает палку.       – Обстоятельства, говоришь? – повысил голос Никита. – Насколько я понимаю, девочка, Ольга Дмитриевна поставила за старшую именно тебя, стало быть, на тебе все организационные моменты, от которых зависит дальнейшая слаженная работа коллектива. А ты его так подводишь! Может, мне походатайствовать перед Ольгой Дмитриевной, дабы тебя сняли с должности помощницы вожатой?       Его глаза были полны жизнерадостного оптимизма и вполне себе идиотического превосходства. М-да, этот чувак определенно нарывается. Нет, ну не охренеть, а? Вот уж, блин, извините, – нечаянная радость нарисовалась.       – Вроде никто никого не подводит, – хмуро вставил свое слово Дэнчик, поигрывая костяшками пальцев. – В одиннадцать утра у нас должна была только закончиться репетиция. Так что, по сути, это вы рано пришли, а не мы опоздали.       – Молодой человек, перебивать меня не нужно! – голос вожатого пустил петуха, отчего я не удержался и прыснул. Испугался, черт проклятый. Правильно делает. Я и то покрупнее него буду, пусть и не Аполлон Бельведерский. За Дэнчика и говорить не приходится. – Я вожатый, а вы пионеры, вы должны меня слушать и впитывать!       Ой, а вот это ты точно зря, чувак. Я честно держался, но, кажется, кое-кого пора безбожно смять. Как ту промокашку в далеком и довольно-таки счастливом детстве.       – Никита Валерьевич, а что делать, если я, например, не любитель ролевых игр? – напевно спросил я. – Впрочем, если Вы настаиваете…       – Опять ты, – сузил глаза тот, повернувшись в мою сторону.       Оу, я становлюсь популярным. Какое знакомое чувство. Трудно будет отвыкнуть. Впрочем, я и не собирался.       – Опять я, да, – выхожу вперед, непреднамеренно загораживая товарищей. – Мне кажется, или кто-то сейчас немного злоупотребляет своими полномочиями? Я в том плане, что… эта девочка делает работу побольше и получше Вашего, да… И за это могу поручиться я лично. Может поручиться и мой друг, да и вообще любой из нашего отряда. Как, собственно, и сама Ольга Дмитриевна, перед которой Вы собрались… за что-то там ходатайствовать. Вы сами это ведь прекрасно осознаете, да только шакалья обида на весь этот проклятый мир так и подмывает показать хоть над кем-то свое мнимое превосходство. А теперь скажите, Никита Валерьевич, я прав или... я прав?       Никитос аж язык проглотил от такой изысканной дерзости. Тишина на пристани была почти осязаемой. Даже его отряд молчал, пусть в их глазах и читалось немое восхищение касательно моей персоны.       – Да как ты смеешь! – наконец, сорвался тот, шумно вытягивая воздух сквозь зубы. – Так разговаривать с вожатым! Ну, ничего, я добьюсь, чтоб тебе такую характеристику накатали, да ты у меня…       Холодная ярость сокрушительной волной прошлась по телу. Давненько я не давал своей темной стороне хорошенько повеселиться.       – Да я у Вас не в первый раз, – пропел я, снимая галстук и вальяжно повязывая его на руку. Вожатый выпучил глаза так, будто я вдогонку еще снял с себя значок с Ильичом и смачно на него харкнул. – Интересно, а что Комсомол скажет о непедагогичном обращении? Просто мне кажется, что я стал невольным свидетелем попытки психологического насилия и социального паразитизма. Что, я так понимаю, недопустимо для человека Вашей должности. Да еще и свидетели имеются, аж целых пятеро… Ой, так может мне Ольге Дмитриевне походатайствовать? Как вообще проходит процедура увольнения вожатых? Это слишком унизительно или нет? Просто если «нет», то думаю, что простым увольнением я не буду удовлетворен. И буду действовать уже своими методами. А они могут быть... нелицеприятны.       Никитос побелел, как мел, но инстинкт самосохранения, видимо, довольно мудро подсказал ему промолчать. А то я боюсь представить, как сейчас со стороны выглядело мое лицо. Я чувствовал, что улыбался. А вот насколько жуткой была сейчас моя улыбка… Думаю, что лучше мне не знать.       – Хорошо, – выдавил улыбку вожатый. – Ладно. Оставлю тебя довольствоваться твоей липовой победой, мальчик. Только помни, что отныне я приложу все усилия, чтобы сделать твое существование в этом лагере настолько невыносимым, насколько это возможно! Отряд! – обратился он уже к своим. – Поступаете в распоряжение Славяны Петровны. Жду от вас хороших результатов!       Гордо вскинув голову, Никитка глянул на меня с глубочайшим презрением и прошествовал вглубь лагеря. Я проводил его ледяным взглядом. Вряд ли он выполнит свою угрозу. Кишка тонка.       – Спасибо, ребят, – обреченно прошептала Славя. – Не стоило, конечно, но… спасибо.       – Да ладно уж, – махнул я рукой. Холод постепенно улетучивался. – Ну и что значит «не стоило»? Ты получила наглядное пособие, как противостоять обнаглевшим вожатым.       – Максим, ты же понимаешь, я не могу одобрить такого поведения, – взгляд ее голубых глаз сейчас меня изучал особенно внимательно. – Как ни крути, но он старший. Нужно искать другие методы…       – Господи, Славя! – не выдержал уже Дэнчик. – Нельзя ничего добиться без чувства собственного достоинства! И когда любой пытается его как-то уничижить, то этому надо давать решительный отпор!       – Ой, а у кого это голос прорезался? – улыбаюсь.       – Я тебе сейчас неиронично врежу, Макс, – фыркает Дэнчик.       – Бить никого не надо! – тут же оживилась активистка. – Денис, сходи лучше пока за веслами. Хотя нет, давай я лучше с тобой схожу? А то пока ты там разберешься, что к чему, а нам и вправду время уже нельзя терять.       – И то верно, – согласно кивнул Дэнчик. – Да и потом – разве можно отказаться лишний раз побыть в обществе приятного человека?       При этом еще так многозначительно в мою сторону посмотрел. Я в ответ закатил глаза и картинно отвернулся. Ладно-ладно, я не злопамятный. Я просто злой и память хорошая.       Забрав еще в помощь паренька из оставшейся без вожатого троицы, голубки скрылись в недрах дебаркадера. Я решил не стоять столбом и, сняв обувь, попутно проигнорировав попытки девчушки из Аленкиного отряда завязать разговор, прошелся по уже нагретым солнцем доскам мостика до его краешка и блаженно уселся, свесив ноги в прохладную воду. Так и сидел, блаженно любуясь на одинокую нить железнодорожного узла, пока меня из размышлений не вырвал гул голосов. Вполголовы обернувшись, увидел, что это вернулись сестры Тихоновы. У Лены на шее висела какая-то здоровая дура. Видимо, тот самый фотоаппарат. А Аленку тут же окружили ее товарищи, принявшись наперебой рассказывать о произошедшем. Та аж икать начала от подобного натиска, явно не шибко осознавая причину такого внезапного поведения товарищей. Кое-как отбившись, девушка на цыпочках покралась в мою сторону. Я заблаговременно отвернулся, и вскоре мои глаза накрыли две теплые ладошки.       – Угадай кто? – просипела едва измененным голосом Алены таинственная незнакомка.       – Как же не узнать, – торжественно говорю я. – Анна Петровна, Вы в моей памяти останетесь еще надолго.       – Ой, да ну тебя, – фыркает девушка и садится рядышком, поджав под себя ноги. – Слушай, а что тут сейчас случилось? Хоть ты расскажи по-человечески, а не проглатывая добрую половину сказанного.       – Да ничего, на самом-то деле, – непринужденно ответил я. – Немного повздорил с твоим вожатым.       – Ой, какая прелесть, – хихикнула девушка. – Он ведь еще и меня, поди, добрым словом вспоминал, так ведь?       – Не без этого, – киваю. – Но я бы на твоем месте не переживал сильно, он по тебе не особо проехался.       – Ой, да будто я переживаю, – фыркнула Аленка. – Нашел сочувствующую душу, тоже мне.       К нам присоединилась Лена, уже наводящая свой чудо-агрегат в сторону безмятежных островков прилегающего озера. До обоих было примерно метров пятьсот, не больше, так что в теории снимки могли получиться весьма неплохие. Стоило разглядеть фотоаппарат повнимательнее, как до меня доходит, что это самый настоящий полароид! Обалдеть можно! Для меня, как для человека, который когда-то увлекался фотографией, наблюдать такое было чем-то невероятным.       – Ничего себе раритет, – непроизвольно присвистнул я, все никак не в состоянии заставить себя оторваться от фотоаппарата. – Это же Supercolor 635CL, я правильно понимаю?       – Раритет? – удивленно вскинула бровь Лена. – Они же недавно только появились.       Ах, зараза! Ладно, тут, в целом, можно выкрутиться.       – Ну, это у нас они недавно, – протянул я, выдавив неловкую улыбку. – А так-то модель не самая новая.       – А, ну, может быть, – пожала плечиками Лена. – Не вдавалась в такие подробности.       – А дашь пофоткать? – спрашиваю.       – Если не уронишь, то дам, – кивает фиолетоволосая, игриво улыбаясь.       – Не даст, – хмыкнула Аленка под хмурый взгляд сестры. – Это она сейчас от тебя отмазывается.       – Да не передергивай, – отмахнулась Лена. – Тем более, я Макса сама попросила если что – помочь мне с этой… штукой.       – Удивительно, – шепнула мне Аленка, мило захихикав.       Вскоре наконец-то вернулись ушедшие за веслами, мы отвязали плавно качающиеся лодки, водрузились по четверо в каждую, разделившись по отрядам, и тронулись в путь. С Дэнчиком мы предварительно договорились грести по очереди. Не девочек же нагружать, в самом-то деле. Кто первый – выяснили посредством старой-доброй «камень-ножницы-бумага». Я ведь говорил, что прекрасно понимаю логику этой игры? Вот и сейчас я блаженно расположился в лодке, наблюдая за тем, как пыхтит мой друг.       Солнце уже палило нещадно, с травянистой части берега доносилось слабое стрекотание кузнечиков, похожее на звуки цитры. Чем дальше отплывали от берега, тем вода в озере становилась темнее, но все равно оставалась такой прозрачной, что сквозь нее виднелось дно.       – Ну и жарища, – выдохнул Дэнчик где-то на середине пути, стряхивая струящийся по лицу пот.       – Хочешь – окунись, наши спутники все равно отстают, – предложил я, украдкой кивнув в сторону двигающейся зигзагами лодки третьего отряда.       – Да не, – отозвался тот. – А то сейчас спрыгну, переверну вас еще, чего доброго. Лодка и так на поверхности держится на честном слове, я это уже понял достаточно ясно. Приедем – тогда и искупаюсь.       Можно было бы, конечно, чисто по-дружески позлорадствовать, да только мне назад грести. Себя-то я уж точно не назвал бы крутым гребцом. А когда на человека неподготовленного вдруг ни с того сваливается такая задача, радоваться тут не приходится. Но допустить даже мысли о том, чтобы кто-то считал меня слабаком – я не мог ни под каким соусом. Поэтому, хоть я и чувствовал заведомую неловкость, мысленно представляя себе, каким потрясающим получится наш обратный заплыв, все же у меня хватало самообладания, чтобы сохранять расслабленность в действиях. Доживем – а там уже и будем разбираться.       Когда мы приплыли и прибили лодку к берегу, кое как закрепив ее на казавшемся чуть ли не белоснежным от песка берегу, Дэнчик тут же разделся до трусов и сиганул в воду. На вопли, вызванные довольно еще прохладной водичкой, я отреагировал лишь ехидным хмыканьем. Очень трудно было не заметить, как, что Лена, что Славя, беззастенчиво уставились на упругую мускулатуру друга. Даже завидно немного стало, чего уж.       Сам остров оказался небольшим, метров сто в длину, не более. Почти вся его поверхность была усеяна березами, за редкими вкраплениями елей. Зеленое море расстилалось под ногами, лишь побережье было покрыто желтым песком. Воздух вдали уже так трепетал от жаркого марева, что образы за ним расплывались.       Я еще некоторое время обдумывал, как бы помягче вернуть наших спутниц в реальность, чтобы, во-первых, не быть поколоченным за вульгарные мысли, а во-вторых, получить утвердительный ответ. Посоветовавшись с мозгом, которого я все же восстановил в должности, решил, что лучшим вариантом будет спокойно дождаться третьего отряда. Поэтому просто уселся на раскаленный песок, в ожидании, когда прибудут ребята.       – Ой, а что это за рыба такая плавает? – улыбнулась Аленка, когда голова моего друга вынырнула около их лодки.       – Я акула, ту-ру-ру-ру-ру, я акула, ту-ру-ру-ру-ру, – пропел Дэнчик, брызнул в пионеров водой, отчего женская половина пронзительно взвизгнула, и вновь скрылся на глубине.       – Я дурак, – также пропел я в полголоса в такт этой незамысловатой детской песенке с Ютуба.       Наконец, третий отряд доплыл до «Ближнего». Аленка спрыгнула первой и с важным видом принялась руководить процессией стыкования лодки с берегом. Не очень довольный таким ее поведением парнишка, который ранее ходил с Дэнчиком и Славей за веслами, как бы невзначай поинтересовался, не желает ли девушка помочь, на что Аленка, быстро покрутив шестеренками, легкомысленно заявила, что ее дожидается кавалер, и тут же упорхнула сидеть рядышком с вашим покорным.       – Лентяи, ничего делать не хотят, – посетовала девушка.       – Не говори, – кивнул я. – Ужас, просто ужас.       Вскоре к нам присоединился накупавшийся вдоволь Дэнчик. Славя выдала нам с ним по корзинке и мы начали жатву. Аленка поколебалась, но в итоге пошла с нами, старательно не отходя от меня особо далеко, дабы не нарваться на возмущенные возгласы товарищей из своего отряда.       Земляники на острове действительно оказалось море. И, черт побери, это была самая вкусная земляника на моей памяти. Мы определенно не зря сюда приплыли.       Пока мы с Дэнчиком рылись в кустах, под чутким руководством Аленки (Макс, ну что же ты целую россыпь не заметил! Дэн, не спи на ходу, замерзнешь и все ягоды пропустишь!) Славя увлеченно разглядывала окрестности, а Лена повсюду тыкала своим объективом, периодически едва слышно ругаясь.       – Не получается кадр поймать? – спрашиваю.       – Не говори, – с сожалением ответила фиолетоволосая. – Я просто всегда стараюсь представлять получающийся кадр как картину. В частности потому, что буду, в том числе, потом действительно рисовать с них. А ничего подходящего не вижу. То горизонт не такой, то еще какая неурядица.       – Попробуй не думать, – посоветовал я. – Чувствуешь, что поймала кадр душой – фотографируй. Потом выберешь нужное.       – Ох, я бы так и делала, да только количество фотографий в кассете не резиновое, – неловко улыбнулась Лена. – Ничего, я и не думала, что будет легко выбрать ракурс. Настоящие профессионалы порой сутками дожидаются нужного кадра. Слышала, что один фотограф несколько дней ждал момент вылупления птенцов, чтобы запечатлеть его.       – Твоя правда, – вынужден был согласиться я.       Смотрю – протягивает мне с улыбкой полароид. Я ставлю корзинку и предельно осторожно беру фотоаппарат. Огляделся в поисках подходящего кадра. А потом понимаю, что сейчас самый лучший кадр – сама Лена. Прикладываюсь глазом к видоискателю и навожу объектив на девушку. На ее лицо, как мне показалось, очень красиво падала тень от близстоящей березы, отчего ее фиолетовые волосы приобретали оттенок синевы. Она сейчас походила на маленькую добрую ведьмочку с широкими зелеными глазами.       – Улыбочку, миледи! – скомандовал я.       Лена покраснела и застенчиво прикрыла глаза. Щелчок, и на свет вылетает небольших размеров фотография.       – Хоть сейчас в рамочку, – сказал я, после того, как фотография проявилась. – А потом в Третьяковку. Или в Лувр, рядом с Джокондой.       – Спасибо, Макс, – улыбнулась фиолетоволосая. – Умеешь ты делать комплименты. Не удивительно, что Лиска в тебя...       – Ребят, смотрите! – окликнула нас Аленка, указывая куда-то ввысь.       На одной из берез сидел средних размеров дятел. По бокам головы и шеи красовались зеленые перья. В ее верхней части прослеживалась узкая шапочка ярко-красного оттенка. Передняя часть головы, включая окаймление вокруг глаз, была черной и больше походила на эдакую карнавальную маску, особенно в сочетании с красным верхом и зелеными щеками. Под свинцово-серым клювом виднелась красная с черной каемкой полоска перьев в виде «усов».       Так, стоп, Лиска в меня что?       – Зеленый дятел, – сообщил я, выгоняя из головы ненужные мысли. – Судя по окрасу – самец.       Встреча с этим представителем семейства Дятловых лишний раз подтверждала то, что «Совенок» действительно находился в западной части Поволжья, ибо данный вид дятлов в России преимущественно обитает именно там.       – Так, Лен, держи, настал твой звездный час, – вернул я полароид хозяйке.       А дятел так и глядел на нас, прилепившись к коре, пока к нему не присоединилась его подруга, и тогда они принялись сновать вверх и вниз по стволу, с важным видом постукивая его клювами и прислушиваясь со склоненной головой. Время от времени они разражались короткими приступами пронзительного металлического смеха и на своем жутковато-невнятном птичьем языке переговаривались между собой по поводу какой-то одним им ведомой штуки – ни дать ни взять два сумасшедших ветеринарных врача, простукивающих легкие какого-нибудь четвероногого бедолаги и восхищенно хихикающих над обнаруживаемыми ими симптомами болезни – пневмония, отек легких, эмфизема...       Так, что-то меня понесло.       Птицы тем временем уже начали исчезать в березовом переплетении. Мы всей толпой следовали за ними, что вывело нас на миниатюрных размеров полянку, по центру которой, будто ее специально там кто-то оставил, возвышалась небольшая коряга. К сожалению, дятлов мы потеряли.       – Так интересно наблюдать за ними, – восхитилась Славя. – Все-таки каждое существо – маленькое чудо.       С этим очень трудно было не согласиться. Особенно в моем случае. Ведь именно забота о братьях наших меньших, об этих звездочках, сформировала меня, как личность.       А я еще, помнится, удивлялся, почему обыватели считают ветеринарных врачей поголовными добряками. Как раз ведь поэтому.       Со стороны соседнего острова раздался гул тепловоза, волочащего за собой ряд товарных вагонов. Успокаивающее постукивание колес вновь навеяло мне воспоминания о детстве. Заметил, что в один момент он затормозил, поэтому почти всю ту область, что пролегала на острове он преодолел едва волочась.       – Славь, а там что, остановка какая? – киваю я в его сторону.       – Не, – ответила девушка. – На острове «Длинном» местность немного болотистая. Поэтому там всем приходится притормаживать. Как только поезда минуют «Длинный» – сразу вновь набирают ход.       – А часто ходят? – спрашивает Аленка. – И куда они едут вообще?       – Два-три раза в день где-то, – задумалась Славя. – Но по утрам только один, как раз в промежутке между одиннадцатью и полуднем, я точно не засекала. А едет он… – тут активистка задумалась еще больше. – Едет он… Да без понятия, на самом деле. Куда-то да едет. По идее до райцентра, это ближайший населенный пункт, если не считать окрестные деревни.       – Я-я-ясненько, – протянула Аленка, как-то неестественно задумчиво провожая взглядом едва видневшийся сквозь березы тепловоз.       Внезапно трава недалеко от основания коряги зашуршала, и на наши глаза оттуда показался ежик. Мы замерли, любуясь зверьком, на которого Лена тут же направила объектив фотоаппарата. А он сам, забавно шевеля носиком, смотрел на нас таким проникновенным взором, что не умилиться было просто невозможно. Маленькие, хитрые и в то же время несколько печальные глаза-бусинки. Его выглядывающая из-под всей этой массы иголок рожица просто не могла не привлечь внимание.       – Такой кроха, – улыбнулась Славя. – Интересно, как он тут оказался?       – Ежи, в целом, могут плавать, – призадумался я. – Хотя, такое расстояние проплыть ежу маловероятно. Рискну предположить, что его сюда могли завезти какие-нибудь пионеры до нас.       – Ему тут, наверное, одиноко, – растаяла активистка. – Надо его постараться поймать аккуратненько и на большую землю вернуть.       – Как вариант, – пожал плечами я. Ежика и вправду стоило бы спасти. Не думаю, что тут ему будет достаточно пропитания. – Правда, вряд ли он будет спокойно дожидаться твоего приближения. Увы, ежи – слишком осторожные животные. Впрочем, поймать его при желании особых трудов не составит.       – Ага, – неожиданно заржал Дэнчик. – Помню я, как ты ежа поймал однажды. Вот смеху-то было.       – Не смей, – прошипел я.       – Еще как смею, голос, видишь ли, прорезался, – мстит, зараза.       – Я с тобой больше пить не буду! – выступил я, но тут же осекся. – Чай... Холодными... Вечерами...       – Не-не-не, Макс! – оживилась Аленка. – Денис, рассказывай!       – Короче, выбрались мы как-то с Максончиком в поход в лес на пару дней. Он там поймал ежа, хотел какие-то свои исследования провести, – начал Дэнчик.       – Не какие-то, а на каппиляриоз, – пробубнил я.       – Так вот, взял он этого ежа, отнес в наш импровизированный лагерь. Посадил в клетку, которую лично, хоть и со страданиями, тащил на своем горбу. В итоге он чего-то там отвлекся, в общем, сбежал еж. Да только злопамятный он оказался. Забрался к нему в спальный мешок, а когда Макс лег, то укусил его за задницу.       Девочки так развеселились, что мне было крайне трудно стараться сохранить грозную физиономию. Но я честно пытался. А ежик, закончив нас рассматривать со всей своей зловредной проницательностью, принялся себя тщательно вылизывать. При этом на его морде расплылось такое блаженство, что одного взгляда на эту физиономию было достаточно, чтобы на всю жизнь сделаться ежиным обожателем.       – Может, отсыпать ему пару ягодок? – предложила Лена, которая все еще искала подходящий ракурс.       – Знаешь, он не производит впечатления голодающего, – отметила Алена. – Да и ежи, насколько я знаю, больше на мясной диете.       – Я просто предложила… ой, смотрите, поползень! – внезапно радостно воскликнула Лена, направляя полароид куда-то в сторону.       – Что? Кто? – переспросил Дэнчик.       – Птичка такая, на воробушка похожа, – объяснил я, также стараясь разглядеть пташку среди ветвей.       – Блин, поползень, какие только названия не придумают, – покачал головой Дэнчик. – Там, часом, не затесался нигде среди всего этого разнообразия видов уползень, выползень или, не знаю, заползень?       – А ты как думал, – хмыкаю я в ответ. – Затесался. Вместе с выхухолем, нахухолем и похухолем.       Аленка тут же залилась смехом, чего совершенно нельзя было сказать о слегка оторопевшей активистке.       – Максим! – все же вышла та из оцепенения, сердито вскрикнув. – Не выражайся!       – Да! – тут же выступил в ее поддержку Дэнчик. А сам едва сдерживается, чтобы следом за Аленой не заржать.       – Все, давайте ловить ежика, – нахмурилась активистка. – Пока он еще в поле зрения. Какие мысли?       Эх, опять фауну местную ловить. Ну а что? Хотел быть бихевиористом-натуралистом – получите, распишитесь.       – Ща сделаю, – уверенно сказал я, расстегивая рубашку. Томных воздыханий за сим не последовало. Эх, беда-бедовая.       Оглянувшись вокруг на предмет возможных ежат, я начал резко сокращать расстояние между собой и ежом. Тот ожидаемо постарался ломануться от меня прочь. Не то чтобы он был очень уж быстр, но он задался целью скрыться в ближайших кустах, а ломиться сквозь них мне не особо хотелось. Но я был умнее и проворнее, а еж моложе и неопытнее. Поэтому я не мешкая набросил на него рубашку. Зверек начал усиленно пыхтеть, но это уже было несущественным. Аккуратно прижав его сверху руками, я кое-как приподнял зверька. При этом я все же умудрился пару раз уколоться, вспомнив при этом весь русский мат во тьме ночных дорог. Ткань-то у рубашки, напоминаю, тонкая.       – Дамы и господа, только сегодня на арене Максим Жеглов – укротитель диких ежей! Он задницей готов пожертвовать ради вашего удовольствия! – нарочито громко объявил Дэнчик.       – Свою береги, а то ходят тут всякие кибернетики… нетрадиционные, – беззлобно огрызнулся я. Не, ну а что, Пионер говорил, что в каком-то цикле была его голубая вариация, которая успешно занималась непристойностями с Электроником. Так что как знать, как знать, какие тараканы у нашего кудрявого блондинчика имеются. А Женя так – прикрытие.       – Ой, Макс, а можно мне его подержать? – неожиданно проявила инициативу Лена.       – Да на здоровье, – ответил я, протягивая ей трофей.       И тут все и началось. Всей этой нелепой ситуации могло бы и не случиться, если бы Лена просто повесила, как раньше, полароид на шею. Но взбудораженная скорым контактом с представителем дикой природы, она положила его на обозначенную мною выше корягу. И вдруг с небес со свистом, напоминающим свист аэроплана, на технику спикировало коричневатое пятно в виде ястреба-тетеревятника. Я лишь успел разглядеть его внушительных размеров крылья, серповидный клюв и вытянувшиеся когти на желтых лапках. Секунда, и птица унеслась прочь вместе с фотоаппаратом, которого, видимо, приняла за ранее ошивавшегося на том месте ежа.       – Нихрена себе! – глаза у Алены расширились, как в тех японских мультиках. Вот уж не думал, что такое вообще возможно.       К счастью, ястреб быстро сообразил, что добыча у него какая-то странная, ввиду чего отпустил полароид, который тут же камнем полетел вниз, но зацепился ремешком за ветку березы и безвольно там повис. Пораженные, мы все молча смотрели на произошедшее, будто те герои «Энеиды», атакованные гарпиями.       – Твою мать, – только и выдавил Дэнчик, позабыв обо всех правилах приличия.       – Я почти уверен, что с ним все норм, – быстро проговорил я, смотря на Лену, которую уже начало потряхивать. – Максимум – пара царапин на корпусе.       – Ну да, пара царапин, – повторила за мной бледная фиолетоволосая, лишь чудом не роняя из рук ежика. – Кошмар какой. Вот и доверяй мне после этого дорогие вещи…       – Ленусь, ну со всяким могло случиться, – попыталась успокоить подругу Славя. – Откуда же ты могла знать? Успокойся, сейчас как-нибудь его достанем.       Ага, достанем, конечно. Либо я, либо Дэнчик, тут третьего не дано просто по определению.       – Просто так не забраться, – констатировала факт Аленка, внимательно всматриваясь в крону дерева. – Недостаточно точек опоры. В теории, можно, конечно, попробовать расшатать, но ствол кажется слишком прочным для этого.       В подтверждение своих слов она попробовала пару раз толкнуть дерево, но, как и ожидалось, тщетно. С таким же успехом эту операцию повторил и мой друг.       – Есть один вариант, – задумчиво проговорил тот. – В армии, помнится, рассказывали.       – В армии? – удивленно уставилась на того Аленка.       – Брату, – быстро поправился тот. – Короче, нужны две веревки, метра полтора-два. Делаем из них две самозатягивающиеся петли вокруг дерева и с их помощью взбираемся.       – Денис, да ты просто гений! – воскликнула Славя и тут же повисла у него на шее. Оторопевший Дэнчик так и замер с открытым ртом, не особо находя в себе силы продолжить речь.       – Да, должно сработать, – согласилась Лена.       Да вы что тут, все с ума посходили?       – А не проще просто руками ствол обхватить и таким образом подняться? – спрашиваю. – Выход силой, все дела…       Друг бросил на меня сочувственный взгляд и с шутливой укоризной покачал головой:       – Макс, по части ветеринарии ты, конечно, боженька, но тут предоставь планирование мне, – мягко осадил он мою мысль. – Вопрос только, где бы достать эти веревки…       – В нашей лодке лежали какие-то, – вспомнила Аленка. – Могу сбегать, принести.       – Супер, тащи, – кивнул Дэнчик.       – Ага. Макс, ты со мной?       Я уже достаточно тут опозорился. Так что схожу с Аленкой.       – Угу, – киваю. Все равно ничего путного я бы выдать сейчас не смог.       Девушка уверенно зашагала в сторону берега. В попытке сохранить лицо, я безмятежно подмигнул Дэнчику с девочками и отправился следом.       Некоторое время мы просто молча шагали рядом. По пути нам то и дело попадались мелкие ящерки, снующие то тут, то там. Без малого – нижний ярус острова «Ближний» кишел жизнью.       – Слушай, Макс, – внезапно заговорила Аленка заговорщицкой интонацией. – Мне тут така-ая идея в голову пришла. По поводу безумства, помнишь, мы обсуждали?       – Что-то более безумное, чем попытка вскарабкаться на дерево при помощи двух веревок? – съязвил я.       – Намного, – сверкнула глазами Аленка. – Завтра утром будь готов.       – К чему? – уточнил я, понимая, что мне стоит начинать бояться за свою жизнь.       – Увидишь, – подмигнула девушка. – Алиса с Ульяной тоже будут в деле. Вдвоем, конечно, тоже было бы весело, но не так.       Иисус-Мария-Иосиф, что она там придумала? Тем более, при непосредственном участии рыжих.       – Ален, я, конечно, за любой движ, но это точно не опасно? – спросил я, не скрывая подозрения.       – Ни капли, – с готовностью кивнула та. – Ну, наверное…       – Я так и думал, – вздохнул я. – Вот всегда, абсолютно всегда есть это чертово «наверное».       – Да ладно тебе, не перевозбуждайся, – посоветовала Аленка. – Сперва надо дожить до завтра еще.       – А что, у тебя могут быть сомнения? – издал я нервный смешок.       – Ну, вдруг сейчас кто-нибудь с дерева свалится, – закатила глаза девушка. – Или Ленин полароид. И я даже не знаю, что хуже.       – Все, никто не свалится, – твердо ответил я. – Все будут живы и здоровы. И Ленин полароид в их числе.       – Ну, ты-то уж точно жив останешься, – весело проговорила Аленка. – Нас вечером еще страшилки ждут.       «Ну да, кто о чем, а она о страшилках», – вздохнул я про себя.       В лодке третьего отряда действительно обнаружился клубок веревок. Мы сначала пытались их как-то рассоединить, но в итоге плюнули. Распутаем там, а то ребята еще нервничать начнут. Особенно боязно было касательно того, что начнет нервничать Лена. Мало ли, что там может в голову взбрести.       Обстановка на полянке действительно не была похожей на спокойную, но, как выяснилось, дело тут было далеко не в полароиде, находившемся в подвешенном состоянии. Все трое наших то и дело подпрыгивали, с чертыханием хлопая себя то тут, то там и глазами лихорадочно искали пути к возможному отступление. Мы с Аленкой принялись с интересом наблюдать за их пируэтами. А моя рубашка с притаившемся в ней ежиком лежала в тени коряги, старательно прикрытая от возможной повторной атаки хищной птицы.       – Комарье напало, – буркнул Дэнчик. – Вот ведь суки…       – Денис! – возмутилась Славя. – Ну что, других литературных слов нет?       Ну, вообще, «сука» слово очень даже литературное, в моем случае так вообще профессиональное, но кого волнует?       –… величиной чуть больше булавочной головки, а кусают совершенно несоизмеримо своему размеру!       – И я опять не взяла средство от комаров, – мрачно добавила Лена. – Зачем, спрашивается, вообще только с собой в лагерь брала? Стоит, пыль собирает.       – Ай, ладно, – я небрежно скинул веревки оземь. – Дэн, давай, дуй сюда, распутывать будем.       Вдвоем у нас с ним действительно получилось распутать этот клубок значительно быстрее, чем наши вялые потуги с Аленой на берегу. В итоге Дэнчик выбрал две наиболее подходящие и, проверив их на прочность, удовлетворенно кивнул:       – Отлично… Ну что, Макс, ты готов?       – Я?       Ничего себе финт ушами. И чем я так перед Всевышним провинился?       – Тебе проще будет, я слишком массивный, – пояснил мой друг. – Увы, не могу ручаться, что эти веревки выдержат мой вес.       Ладно, с каких пор я перестал быть головой и стал руками? Что за неведомые трансформации?       – Я не думаю, что это хорошая идея, – честно ответил я.       – Да нормально все будет, не сцы, – подбодрил меня Дэнчик. – Всего-то – залезаешь ногами в петли, которые я сейчас намучу. Стоишь на одной ноге, а вторую поднимаешь. Руками перетаскиваешь свободную петлю вверх. Дальше просто переносишь центр тяжести на верхнюю петлю и поднимаешься, как по ступеньке. После этого ослабляешь нижнюю петлю и переносишь ее вверх. И так поочередно. Ничего сложного, на самом деле, – и шепотом добавляет. – У нас в батарее во время полевого выхода даже самые лохи с этим худо-бедно справлялись. Чем ты хуже?       – Давай, Макс, я в тебя верю! – крикнула Аленка.       Спору нет, в мальчишестве любил лазать по деревьям. Да только де-факто эти деревья были полны веток и довольно низкие. А тут… Мама моя.       – Макс, ты справишься, – улыбнулась Славя. – Понимаю, может быть боязно, но в этом нет ничего страшного! Твои друзья с тобой.       – Вот именно, – вторила ей Лена. – А я еще вечером об этом Алисе обязательно расскажу, представь, как она восхитится этим твоим поступком!       – Нечестно играете, Елена Батьковна, – ответил я, невольно улыбаясь.       А ведь что-то в этом действительно было. Ведь рядом и вправду… друзья… О которых я и мечтать не мог. Это… очень мотивировало.       Так, слезы, стоп, вы чего удумали, я вам не разрешал меня так подставлять!       – Ладно, я готов! – выпрямил спину я. – Ну что, Есенин, посмотрим теперь, кто любит березы наши русские больше. Как говорится, утратив скромность, одуревши в доску, как жену чужую обнимал березку.       Шутка была встречена всеобщим одобрением, особенно со стороны Слави. Дэнчик пару раз похлопал меня по спине и принялся сооружать мне свое приспособление, на которое я смотрел с некоторой обреченностью. Да, поддержка окрыляла, но я слукавлю, если скажу, что меня не кидало в дрожь, и что я не прогонял в своей голове, как найти достойный выход из этого нелепого положения.       – Все, братан, давай, у меня все готово! – наконец позвал меня Дэнчик.       Мысленно перекрестившись, я подошел к березе и, обхватив толстый ствол, кое-как взгромоздил свои ставшие непослушными ноги в самодельные петли. Ладно, как там, стало быть, делают? Потихоньку, не спеша, одна ножка, вторая ножка…       – Главное, вниз не смотри, – гоготнул Дэнчик.       – Пошел в жопу, – ругнулся я.       – Ага, – меланхолично ответил тот и шепнул мне на ухо. – Джонни, они на деревьях!       Так, помнится, Алиса что-то про королевскую ночь говорила. Я уже точно знал, кому достанется по первое число.       Бросил тяжелый взгляд на уже казавшуюся такой далекой землю. Ладно, все же травка мягкая внизу. Если и расшибусь, то не сильно. Вытащив из кармана склянку для земляники и бережно положив ее под дерево, сделал первый рывок.       Подъем действительно, на поверку, оказался проще, чем изначально казалось, пусть кора и нещадно царапала мой оголенный торс. Честно говоря, я больше даже беспокоился о том, как бы с моего очаровательного личика очечки не слетели. Уже вскоре я, изо всех сил перебирая ногами, поднялся примерно на середину своего роста. Такое странное ощущение, когда земля уходит из-под ног. Это не было невесомостью, но наверняка что-то похожее.       Впрочем, откуда мне знать, как ощущается невесомость?       Потихоньку-помаленьку, но вскоре земля уже окончательно вышла из пределов возможной досягаемости. Честно, было капец, как стремно. Сердце замирало всякий раз, как я делал следующий шаг ввысь. Волосы вставали дыбом, казалось, во всех возможных местах. Руки еще начали так некстати трястись, отчего у меня случались периодические задержки. В эти моменты я поднимал голову к небу, стараясь себя хоть как-то отвлечь, но, вглядываясь в зеленую листву у себя над головой, с сожалением отмечал, что она и не думала хоть сколько-нибудь начинать редеть.       Но именно этот страх и двигал меня вперед. Я просто уже не мог позволить себе дать слабину и сдаться. Ведь внизу на меня надеются. Я мстительно окинул взглядом безвольно висящий на ветке фотоаппарат.       «Вот надо было, – думаю. – Съездим на остров, Максим, будет весело, Максим, землянички наберем, Максим… Чтоб вам чихалось всем, друзья-приятели».       – Ну как ты там? – послышался голос Аленки.       – Прогоняю в мыслях вашу несоизмеримую поддержку! – ответил я. Хорошо, что сарказм до ушек внизу стоящих не дошел.       – Ты молодец! – крикнула Славя.       Ага, знаю я, что на досуге молодец делает. Избавьте уж меня.       Вскоре на моем пути встретилась первая ветка. Я ухватился за нее, позволив себе немного передышки. Руки уже нестерпимо болели. Даже и не вспомню, когда мне так напрягаться-то приходилось в последний раз. Отдышавшись, я полез дальше.       Веток становилось все больше, что немного, но облегчало мое покорение березы. Правда, в один момент не повезло ухватиться за уж слишком тонкую, отчего та поломалась под моим весом. Удержался я тогда лишь чудом.       – Ох, после такого мне точно впору пересмотреть свои материалистические взгляды, – пробормотал я.       – Максон, все в порядке? – донесся обеспокоенный голос Дэнчика. – Я хруст слышал...       – В полном! – отозвался я. – Чувствую себя Тарзаном.       Аленка проговорила что-то сквозь смех. Что именно, я не расслышал, но там явно фигурировало имя возлюбленной Тарзана Джейн. Жучка маленькая.       Я лез все выше и выше, твердо решив не смотреть по сторонам до тех пор, пока не доберусь до нужной точки. Наконец, злосчастный полароид оказался со мной примерно на одном уровне. Я попробовал до него дотянуться, что было крайней глупостью, ибо было очевидно, что длины моей руки не хватит.       – Не, ребят, тут уж мои полномочия все! – оповестил я товарищей. – Я банально не достану!       – Тебе и не нужно! – «успокоил» меня Дэнчик. – Ветку просто потряси, я поймаю!       Лена тут же что-то ему обеспокоенно зашептала, на что тот умиротворенно улыбнулся и по-отечески положил ей руку на плечо. Фиолетоволосая тут же покрылась краской и быстренько отошла чуть в сторонку.       – Ладно, посмотрим, что из этого выйдет, – сказал я самому себе.       Невольно залюбовался видами. Остров «Ближний», как и «Совенок», виднелись с такой высоты чуть ли не от края до края. С высоты птичьего полета лагерь казался выходцем с какой-то картинки. Аккуратный, весь покрытый зеленью, с ухоженными домиками. Рай для счастливого детства и юности. Неудивительно, что в этом мире он входит в пятерку лучших лагерей. Побывать здесь явно дорогого стоит.       Что-то я отвлекся. Заставив себя оторваться от любования окрестностями, энергично затряс веткой, но фотоаппарат даже и не думал спускаться на грешную землю. Смачно выругавшись (благо, активистка в этот раз не услышала), начал старательно одной рукой пытаться ее сломать, второй изо всех сил держась за ствол березы.       – Ну давай же, давай, – проскрежетал зубами я.       Видимо, карма решила, что с меня на сегодня хватит. Ветка затрещала, накренилась, и ремешок полароида аккуратно сполз вниз, отправляя его обладателя в свободное падение. Могильную тишину в это короткое мгновение нарушил лишь слабый писк Лены.       – Дэн, поймал? – крикнул я.       – Естественно! – горделиво ответил тот.       – Круто! – я даже почти искренне улыбнулся. – А как спускаться теперь, гук ты мой разлюбезный?       – Да так же! Только ради всего святого, не нае… кхм… не упади!       – А так хотелось, – вздохнул я.       Подобно подъему, спуск получился не из легких. Мне постоянно казалось, что я вот-вот оступлюсь и полечу следом за полароидом. Хотелось закрыть глаза, но умом я понимал, что мое положение это нисколечко не облегчит.       – Клен ты мой опавший, клен заледенелый… – напевно затянула внизу Аленка.       – Родная моя, ты не помогаешь! – запротестовал я.       – Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой? – внезапно поддержала ее Славя.       – Ну ты-то куда! – моему возмущению не было предела.       – Или что увидел? Или что услышал? – добила меня Лена. А голос у нее и вправду замечательный.       – Я ведь спущусь рано или поздно! – предупредил я. – И мстя моя будет страшна!       – Словно за деревню погулять ты вышел, – закончили девочки хором. А Дэнчик уже валялся на земле, сгибаясь от хохота.       А я ведь так любил это Есенинское стихотворение…       Преодолевая жжение чуть ниже спины, дальше я уже спускался на силе чистой наигранной ярости. Но стоило моим ногам вновь ощутить под собой почву, как весь мой праведный гнев улетучился, уступив место абсолютному бессилию. А покоренная мною высота резко перестала казаться такой недосягаемой. Может быть, я как-нибудь бы еще так слазил. Но не в этой жизни.       Я тут же оказался в объятиях Лены, которая не переставала меня благодарить за помощь. Я даже забыл, как смущаться. Люди меня часто благодарили за спасение своих питомцев, и благодарили искренне, но это ощущение, которое я испытывал сейчас, было чем-то другим. Особенным.       – Да полноте тебе, я не сделал ничего такого, – пробубнил я.       – Вовсе нет! – тут же возразила фиолетоволосая, наконец-то выпустив меня из своих объятий и смотря во всю широту своих зеленых глаз. – Ты сейчас совершил Поступок с большой буквы. Ты мне очень помог, правда. Я этого… не забуду.       – Да и не только ей, – хмыкнула Аленка. – Мне бы тоже от предков влетело за этот полароид.       Дэнчик приблизился ко мне вплотную и легонько ткнул под ребра:       – Творим фигню как в старые добрые времена, да, Максончик?       Я исподлобья взглянул на друга, и меня почем-то одолело чувство необъяснимой благодарности:       – Только если бок о бок.       – А иначе и быть не может, – улыбнулся Дэнчик и протянул мне свою крепкую, уже успевшую загореть руку, которую я сразу же пожал в ответ.       – Знаешь, Максим, я за тебя рада, – подошла к нам Славя.       – Чему? – повернулся я в сторону активистки.       – Ты очень изменился за эти несколько дней, – ответила та с тихой радостью в голосе. – Приехал такой бука-бука, ворчал постоянно, а сейчас улыбаешься. Товарищам на выручку приходишь. Да и сам некоторых людей, как я могла заметить, делаешь лучше…       – А, ты об этом... Так это все земляника, – отшутился я в своей манере. – Я поел и стал добрым. Временное явление, проще говоря.       – Свежо предание, – подмигнула девушка.       – Ребят, идея! – внезапно воодушевился Дэнчик. – Давайте совместное фото сделаем? Прямо сейчас?       – Так нас ведь сфотографировать некому, – расстроенно отозвалась Лена.       – А это не беда, – улыбнулся тот. – Дай-ка мне свой полароид. А вы все кучкуйтесь поплотнее и готовьтесь к вылету птички.       – Лучше не надо, – тут уже я от души засмеялся.       – И то верно, – хмыкает. – Короче, давайте, все подходим. А, и ежика не забудьте взять!       Я аккуратно выудил зверька из-под коряги. Тот уже, судя по едва слышимым звукам сопения, задремал, как и полагается ночному животному, успев до этого изрядно покоцать мою рубашку. Ну, что уж тут поделаешь, постираю, и будет отличное дополнение к образу местечкового хулигана с добрым сердцем, ага.       Наша компания как смогла утрамбовалась, а Дэнчик, расположившийся по центру, вытянул руку с фотоаппаратом, направив на нас объектив. Эдакая Советская версия селфи. Одобряем.       – Так, вроде нащупал… Смотрим в камеру! И смотрите мне там, не вздумайте моргнуть!       Полароид щелкнул, и из роликов прокатилась фотография с пятеркой улыбающихся пионеров.