Второй шанс для двоих

      Всю дорогу назад я то и дело успокаивал расшалившиеся нервы тягами из электронки. Помогало слабо, но хоть что-то. Еще и очередной кровосос вцепился мне в одно из самых труднодоступных мест, отчего мне, метнув пару ругательств, вновь пришлось показывать чудеса гибкости в попытке достать гада. Алиса, которую уже полностью отпустил всякий мандраж после Роминого финта ушами, знатно веселилась, глядя на мои мучения. Ее жужжащие твари почему-то облетали стороной, что вызывало мой достаточно живой интерес.       – Ладно, рыжая, давай колись, в чем твой секрет? – наконец не выдержал я. – Ты инопришеленец с планеты Икс, который умеет издавать кожей тончайший свист, неслышимый простыми смертными, но от которого комары падают замертво?       – Любишь ты все усложнять, – хихикнула девушка. – Просто кто-то догадался подойти к Лене и попросить у нее диэтилтолуамид. А кто-то продолжает прикидываться фанатичным фантазером.       – Ну да, конечно, о слоне-то я и не подумал, – пробормотал я, отмахиваясь от очередного комара. – Пошли до костра быстрее, надоели уже эти сволочи.       Алиса, с улыбкой до ушей, одарила меня одним из своих нахальных взглядов, и мы продолжили путь. Интересно, заметила ли Ольга пропажу двух своих самых несносных пионеров? Почему-то я в этом нисколечко не сомневался. Ладно, придумаем чего-нибудь. Фантазией никто из нас не обделен.       Вскоре за деревьями уже показались красноватые языки пламени потихоньку сходящего на нет костра. Оттуда доносились разной тональности голоса, но сварливого голоса Панамки я, как ни напрягался, не слышал. Может, в самом деле пронесло?       – Обожди, – внезапно затормозила Алиса. – Давай быстренько перекурим? А то тебе-то с твоей фигней иностранной хорошо, подымил и в карман спрятал. А у меня такой возможности нет.       Я молча кивнул и наконец-то смог притормозить, облокачиваясь на близстоящее дерево. Алиса шла в таком ускоренном темпе, что я даже как-то немного запыхался. Та тем временем воровато оглянулась и, присев на корточки, достала из внутреннего кармана пачку «Казбека». Честно говоря, мне даже думать не хотелось о том, какова эта дрянь на вкус. Хотя сейчас кое что меня волновало все-таки побольше этого.       – Ты ведь не собираешься никуда идти в субботу? – спрашиваю.       – Ты имеешь в виду опять на встречу с Ромой? – переспросила Алиса, поморщившись после первой затяжки. – Да уже как-то не особо. И ведь чувствовала, что все через жопу пойдет… – даже в темноте было видно, как у девушки напряглись губы. – Ладно, чего теперь говорить. Главное, что я сигареты получила.       – Да, повезло ему, – ситуация требовала какой-то разрядки, поэтому я решил постараться перевести эту ситуацию в шутку. – Еще бы немного и ты бы наверняка знатно ему надавала за его выходку.       – Смешно тебе? – хмыкнула Алиса, стрельнув в меня хитрым взглядом. Кажется, я немного переборщил с количеством иронии в голосе. – Я, чтоб ты понимал, девочка уличная, так что драться я действительно умею.       – Так я об этом и говорил, собственно… – нахмурившись, ответил я. Да, думать надо было раньше, прежде чем ляпнуть. А сейчас я, сам того не подозревая, нанес рыжей красавице какое-то немыслимое оскорбление и, как следствие, получил вызов на дуэль.       – Ну да, а то я сарказма в голосе сейчас не уловила, – все не унималась девушка.       – Да не было сарказма никакого! – быстро ответил я, стараясь спрятать улыбку.       – Ладно, – кивнула Алиса, туша бычок об землю, и затем встала, принимая подобие боксерской стойки. – Подставляй ладонь!       Господи, какой бред в голову-то рыжую порой лезет, думаю…       – Зачем? – лениво спросил я. – Если уж ты вознамерилась меня покалечить, то могла бы выбрать способ куда более изящный.       – Да не собираюсь я тебя калечить, – фыркнула Алиса. – Просто хочу тебе доказать, что я могу за себя постоять.       – Тебе не нужно ничего доказывать, – мягко одернул ее я, накрыв один из воинственных кулачков своей пятерней. – Уж мне – так точно.       Алиса переводила быстрый взгляд то на свой обезвреженный кулак, то непосредственно на меня. Кажется, мысли в ее голове были самую малость сбиты. Но разве в ее случае это могло продолжаться долго? И вот я снова в ее глазах вижу уже такой родной сердцу азарт:       – Я поняла – боишься, что я смогу тебя победить?       В ее голосе было столько торжественности. А я понял, что беззастенчиво таращусь на ее губы. Губы, которые хоть и целовали меня уже дважды, но это было совершенно не тем, чего мне внутренне хотелось на самом деле. А хотелось мне большего, а не просто быстрые соприкосновения. Хотелось настоящего. Только ее, и ничьего больше.       И хочется, и колется. А ведь достаточно просто сказать пару слов. И тогда моя жизнь изменится.       – Ты уже, – тихо ответил я.       Мы одновременно сделали шаг навстречу друг другу. Я ни на секунду не выпускал ее руку. Перевел взгляд с губ на эти янтарные, озорные глазки, которые, сами того не ведая, стали сокрушительным оружием, направленным на уничтожение всех моих принципов. Я больше не мог противиться этой безумной красоте.       Как, рыжая ты вредина, вот как ты смогла за каких-то ничтожных пять дней снести к неизвестной науке матери все то, что я выстраивал пять лет? Почему с тобой я снова становлюсь уверенным в том, что могу кому-то довериться?       Черт тебя побери, Алиса Двачевская, что же ты со мной сделала?       Неожиданно из ближайших кустов донеслось довольное хихиканье. Мы с Алисой одновременно вперились туда, уже ожидая, как на нас выскочит Ульянка с вечным «Тили-тили-тесто». И я уже был готов мысленно расплыться перед ней за это в благодарностях, что она так вовремя поломала момент, где у меня бы тупо не оставалось другого выхода, кроме как наступить себе на горло и поддаться захлестывающим меня эмоциям. Но ничего подобного не происходило. Что было весьма подозрительно.       Аккуратно освободившись от Алисы, я на цыпочках двинулся в сторону звуков веселья. Раздвинув густо поросшие зеленью ветви, я увидел, как и предполагалось, Ульянку, которая что-то с бесовской улыбочкой нашептывая моему маленькому другу, активно размахивая самодельной рогаткой. В ногах у ребят лежали несколько кусков шифера. И, если я еще не до конца забыл всю прелесть детских попыток найти себе приключения на пятую точку, то нетрудно было догадаться, куда этот шифер вскоре грозит улететь.       – Ульяна! – шикнул я. – Чего удумала?       Испуганно ойкнув, девчушка, загородив собой Антона, тут же начала пытаться отфутболить шифер с поля зрения, но, поняв, что ее разоблачителем являюсь всего лишь я, тут же успокоилась.       – Тьфу ты, блин, Макс! – махнула рукой та, возвращая в личико безмятежность. – Напугал. А я думала, что вы с Лиской насовсем миловаться ушли. Ну, так даже лучше – будете в первых рядах. Готовы к красивому шандараху?       Алиса густо покраснела, всем взглядом намекая своему протеже, что ночью ей придется ой как несладко. Но меня сейчас заботила не излишняя прямота рыжей-младшей. А ее дурь в голове.       – Никакого шандараха не будет! – твердо заявил я, резко выхватив у девчушки рогатку.       – Ну-у-у-у! – хором протянули Ульянка с Антоном.       – Не «ну»! – отрезал я, поправляя очки. – А если бы кто-то покалечился, вы об этом не подумали? Ну или хотя бы о том, что после вашей выходки Панамка всяко бы осатанела и лишила бы нас вечера страшилок?       – Ой… – теперь уже покраснела Ульянка, обхватив голову руками и пытаясь старательно спрятаться от моего взгляда.       – Вот тебе и «ой», дурашка мелкая, – я все еще старался выглядеть максимально грозно, но рыжая-младшая включила свое безотказное оружие – вид ангелочка. А с таким аргументом весь мой праведный гнев уже начинал сходить на «нет».       – Макс, не ругайся, пожалуйста, – робко вставил Антон. Было ощущение, что он готов расплакаться. – Просто мы…       – Да понимаю я, Антох, – я чуть понизил голос, дабы показать, что я хоть и злюсь, но и не совсем уж в ярости. – Вы теперь с Ульянкой два крутых хулигана, не разлей вода. Да только вот момент – вот испортили бы вы сейчас всем вечер, и чем ты, тогда, спрашивается, лучше тех, кто тебя еще не так давно задирал?       – Я… Я не подумал, – по-прежнему очень тихо признался Антон.       – Вот что, дружище, позволь дать тебе еще один совет, – окончательно смягчился я, присаживаясь напротив мальчика, дабы наши глаза оказались на одном уровне. – Быть крутым – это совершенно не обозначает, что надо все вокруг крушить и ломать, аки Халк.       – Кто? – переспросил тот.       – Не суть… Я это к чему говорю – посмотри вот на меня. Чего греха таить – я отношусь к той категории людей, кого многие сходу окрестили бы «ботаником». Чего уж говорить – даже Алиса меня сначала костерила на чем свет стоит.       В этот момент я бросил в ее сторону короткий взгляд, будучи уверенным, что Алиса нет-нет, да сделает какое-нибудь колкое замечание. Но та стояла с каким-то совершенно отстраненным взглядом, словно на нее разом нахлынуло множество воспоминаний.       – И посмотри на нас теперь, – продолжил я, так и не дождавшись никакой реакции. – Не разлей вода. И это вовсе не из-за каких-то эпатажных поступков, которые иначе, как идиотизмом, не назовешь. Харизма и острый ум – вот оружие настоящего «крутого парня», понимаешь, о чем я?       – Наверное… – прошептал Антон, потупив взгляд в пол.       – Не переживай, проведем еще с тобой пару-тройку профилактических бесед, – подмигнул я, хлопнув паренька по плечу. – Кстати, если уж так хотелось немного добавить шуму в костровые посиделки – могли бы стащить у кастелянши пару простынок, нарисовать на них страшные рожицы и выбежать таким распрекрасным с дикими завываниями. Эпатаж есть? Есть. И точно никто не пострадает. Да и ругать не сильно будут за такую невинную проделку.       – Но это же не страшно совсем, – скривилась Ульянка.       Ага, думаю, не страшно. Помню я, как ты пятками сверкала в первый день нашего прибытия в лагерь после этого «не страшно».       – Задача не в том, чтобы испугать, а просто, чтобы хорошо и весело провести время, – изрек мудрый я. – Все, давайте, оба, испарились отсюда, пока Панамка не додумалась ревизию устроить. А то увидит нас тут, с шифером в ногах и с рогаткой, сама нам такой шандарах устроит, что мало не покажется.       – Рогатку-то отдашь? – неуверенно поинтересовалась рыжая-младшая.       – Хренушки, – отрицательно мотнул я головой в ответ. – Не накосячишь хотя бы до завтрашнего утра – получишь.       – Ой, да на здоровье, – недовольно фыркнула Ульянка. – Пошли, Антоха, а то еще занудством заразимся от этого… этого… редиски этой, во!       Горделиво подбоченившись, девчушка показала мне язык и, схватив неловко улыбающегося товарища, вынырнула из кустов обратно на костровую поляну.       – Мда, – подытожил я, пряча рогатку за пазуху. – Кажется, мы только что с тобой помогли нашему отряду избежать больших неприятностей.       А в ответ – беспросветная, как поздняя московская осень, тишина. Я присматриваюсь к лицу рыжей и замечаю, что ее губы едва заметно подрагивают.       – Алис, все хорошо? – спрашиваю обеспокоенно.       – Д-да, – наконец выдавливает та. – Прости, просто ты мне сейчас очень сильно кое кого напомнил…       – Правда? – я внимательно продолжаю следить за ее мимикой, но никаких сторонних эмоций больше не вижу. – И кого же?       – Неважно, – отвечает та, резко собравшись. Лишь одна, похожая на глицериновую, слеза медленно ползет по ее лицу и падает между расстегнутыми верхними пуговицами пионерской формы.       Делаю затяжку из электронки, которая становится неожиданно горькой. Либо испарик уже по-хорошему пора менять, либо… Либо мне остается только признать, что дальнейшие расспросы пока что не являются моей прерогативой. Не дорос еще, пардон муа, до такого.       – Ладно, – вздыхаю. – Пойдем. А то точно рискуем озвездюлиться.       Крадучись, прокрадываемся на полянку. Костер тем временем уже почти потух, и пионерам пришлось сгруппироваться поближе, дабы продолжать чувствовать его тепло. Словно единый организм, они держали руки на плечах друг у друга. Кто-то продолжать под нос мурлыкать свои любимые песни, кто-то просто шептал слова, очарованный моментом. Но наверняка все сейчас проматывали в голове минувший вечер, совершенно не желая возвращаться назад в лагерь.       «I know there's gotta be some peace in me, but I can't find it. I get so sick of the looking…» – почему-то вспомнились сейчас строчки из песни «Happiness» Грейсов.       – Ага! – торжественно провозгласила темнота позади нас голосом вожатой. – Ну и где мы шляемся?       Алиса от неожиданности вздрогнула и спряталась за мной. Оставалось принять удар на себя. Выдохнув, я с максимально деловым видом повернулся к Ольге.       – В смысле «где»? – переспросил я. – Тут мы были. Решили прогуляться. В этом есть что-то криминальное?       – В самом факте прогулки нет, – хмуро ответила вожатая. – Но можно было хотя бы меня в известность поставить. Я же за вас ответственность несу. А в лесу всякое случиться может. Особенно, в темное время суток.       – Извините, Ольга Дмитриевна, – ответил я, будто читая с бумажки. – Молодые, глупые. Все так спонтанно вышло…       – Почему-то это «спонтанно» только с вами двумя и происходит, – закатила глаза Ольга. – Ладно, чего уж теперь. Вернулись, и слава богу. Не буду лукавить, сама вас только минут пять назад спохватилась.       – Такая честность с Вашей стороны не может не радовать и подавать тем самым положительный пример, – хмыкнул я. За моей спиной раздался едва различимый смешок Алисы.       – Припомните это хоть раз – до конца смены будете радостно дежурить по столовой, – пригрозила та нам пальцем. – Все, собирайте вещи, мы уходим назад в лагерь. Да, и по поводу вашего отрядного мероприятия…       Вожатая зачем-то решила выдержать драматическую паузу, не иначе, как лишний раз пощекотать нервишки.       – Надеюсь, мне за вас утром не придется краснеть перед работниками столовой за то, что вы там насвинячите?       – Ольга Дмитриевна, обижаете, все будет ажур…       – Так, стоп! – перебила меня вожатая на полуслове. – Жеглов, никакого абажура. Я просто хочу рассчитывать на вас. Как на людей взрослых и ответственных. Вам это по силам?       – Вполне! – хором ответили мы.       – Ну и замечательно, – кивнула Ольга. – Первый и восьмой отряды, собираемся! Не забываем тщательно потушить костер! Виктор Семенович, пересчитайте своих на всякий случай, а то у меня тут уже нашлись два беглеца…       Алиса цокнула языком и направилась забирать свою гитару. Я увидел, что к ней уже летит довольная Ульянка, сжимавшая в руках какое-то неизвестное членистоногое. Поняв, что сейчас лучшим вариантом будет постоять в сторонке, я быстренько отыскал Славю с Дэнчиком и стал протискиваться к ним.       – Добрейшего вечерочка, – поприветствовал я нашу парочку. Заметил, что активистка с блаженной улыбкой облачилась в свитер друга. И ведь на улице объективно и холодно-то не было. Краем глаза глянул на Алису, которая уже со взором горящим бегала за хохочущей Ульяной в попытке надавать ей подзатыльников. Все так же в моем пиджаке.       Все же, как ни крути, а в каких-то деталях все девушки одинаковые. Пусть на первый взгляд у отдельно взятых ничего общего быть не может в принципе.       – Тебе тоже не хворать, – потянулся Дэнчик. – Чего видок такой тревожный?       Правда что ли? До сих пор? Я потряс головой в надежде согнать с себя эту уже ненужную ни под каким соусом чепуху. А то не ровен час опять пущусь в еще более ненужную внутреннюю философию. А кому оно надо? Окружающим точно, а мне так и подавно.       – Тебе кажется, – машу рукой я.       Тот не стал ничего отвечать, лишь как-то подозрительно смерив меня взглядом. Я и не сомневался, что он меня раскусит. Как бы хорошо я не прикидывался дубом, этот человек меня всегда насквозь видит.       – Мальчики, помогите, пожалуйста, Виктору Семеновичу, – улыбнулась Славя. – А то сами понимаете, какие малыши неугомонные. А с вашей поддержкой быстрее управимся.       Зерно логики в словах активистки все же было, посему мы с Дэнчиком даже без дежурного ворчания потопали к вожатому восьмого отряда. Впрочем, как выяснилось, в помощи тот особо и не нуждался. Почти все его подопечные дружно зевали, и в целом походили на сонных мушек, которые уже не чаяли поскорее отдаться объятиям мягкой кроватки.       – Редко такое зрелище, поди, увидишь, верно, Виктор Семенович? – спросил у того Дэнчик, наблюдая за строившимися по парам пионерами.       – На самом деле, в этом году они еще довольно тихие, – признался тот. – Верно я говорю, Кучишкин?       Один из его пионеров изобразил на лице удивление и несколько раз быстро моргнул, делая вид, что не очень понимает, в чем дело. Девочка, стоявшая с ним в паре, сдавленно хихикнула.       – Кстати, – вожатый почти понизил голос до шепота. – В неформальной обстановке можете ко мне на «ты» обращаться. Ребята вы уже взрослые, а я терпеть не могу выкать, честно говоря. Только смотрите, чтоб Оля не услышала.       – Понял-принял, Витек, – безмятежно ответил я.       – Ну, не настолько фамильярно, – добродушно хмыкнул тот. – Хотя, Максим, вспоминая твое выступления в медпункте, трудно от тебя было ожидать чего-то другого. Ладно, пионеры, идите там по своим делам.       Когда-нибудь я перестану косячить. Слово пионера. Когда-нибудь.       Возвращаюсь к смурной Алисе и победно улыбающейся Ульяне. Кажется, погоня обернулась не в пользу рыжей-старшей.       – Набегались? – спрашиваю.       – А то, – хмыкнула Ульянка. – А ты чего пришел? Мы с Лиской идем.       – Не, нифига, – запротестовал я. – Ты с Дэном идешь, мы договаривались.       – Ага, ему скажи, – девчушка кивнула куда-то в сторону и, проследив ее взгляд, я увидел, что тот уже был в предвкушении, как пойдет до лагеря за ручку со Славей.       – Не, ну нормально вообще? – пробубнил я.       – Эй, Макс! – услышал я голос Шурика. – Давай со мной становись!       Ульянка тут же вытаращила глаза, неуверенно начав переминаться с ноги на ногу. Так-так, кажется, пазл в моей голове наконец-то сложился. Кое-кто рыжий ненароком выдал свой криптонит. Теперь уж точно.       – Сань, с тобой Уля пойдет, – весело ответил я.       – Что? – вскинулась та. – Ничего я не…       – Давай-давай, – подмигнул я. – Топатошкай отсюдова.       Одарив меня злобным взглядом, рыжая-младшая удалилась к растерянно теребящему очки Шурику, оставив меня довольствоваться зубами выгрызенному месту рядом с солнцем.       – Зря ты это все, – покачала головой Алиса. – У него, насколько я слышала, девушка есть. А Улька по этому очкарику с начала смены сохнет. Лучше бы их общение и дальше ограничивалось периодическим воровством у него ватрушек.       Черт, об этом я как-то не подумал…       – Может и так, – попытался выкрутиться я. – Но, положа руку на сердце, скажу, что порой подобная недосказанность еще хуже.       – Можно подумать, что от того, что они сейчас парочкой пройдутся у них прям пипец какая досказанность будет, – съязвила рыжая. – Какие же вы, парни, тугодумы иногда бываете, честное слово.       – Ой, – я старался, чтобы мой голос не выдал во мне желания придушить себя самолично.       – Вот тебе и «ой», – положила мне руку на плечо Алиса, явно при этом передразнивая меня, учащего Улю уму-разуму. – Да не делай ты такое могильное лицо, Макс. Подумаешь, в очередной раз облажался.       Ну, спасибо тебе, рыжая, утешила. Впрочем, вся моя угрюмость мигом улетучилась, как только я увидел, что девушка ненавязчиво держит свою открытую ладошку возле моего бедра. Дважды повторять не пришлось, я тут же, пряча глупую улыбку, аккуратно принимаю ее приглашение. Алиса тут же сжала мою руку, словно опасаясь, что я куда-то вырвусь. Эх, глупышка, куда ж я от тебя уже денусь.       Убедившись, что любые возможные источники возгорания устранены, дружной оравой двинулись в сторону лагеря. Оставшиеся шесть отрядов, которых нам еще пришлось выжидать у развилки, выглядели примерно сродни нашим. Очень редкие личности сохраняли боевитый настрой.       Виола, приметив меня за ручкой с Алисой, одобрительно, прямо почти по-хозяйски, хмыкнула. Высшее руководство одобрило, что называется. А я аж мурашками в этот момент покрылся. Хорошо, что рыжая в этот момент отвлеклась на что-то и не заметила этого взгляда. Я-то уж едва его выдержал с предполагаемым для почти тридцатилетнего мужика достоинством. А уж про эту девочку, пусть и строящую из себя с переменным успехом пацанку, я такого бы точно не сказал.       Какая же Вы, Виола, все-таки хищница. Грациозная и смертоносная. Ваш взгляд действительно обладает какими-то гипнотическими свойствами. Даже не знаю, не будь в этом лагере Алисы, сам бы верняк попался, как беспомощный зайчонок в змеиную ловушку.       – Блин, у второго отряда зефир, оказывается, был, – вырвала меня из размышлений девушка, когда Ольга всех построила в ряд и дала отмашку продолжать шествие. – А нам – шиш. Нормальная вообще история?       – А тебе, смотрю, лишь бы поесть, – смеюсь.       – Дурак! – делано обижается Алиса, стукнув меня свободной рукой.       – Да и вообще, – продолжаю я, держа оборону. – Кто мешал самим проявить инициативу? Договориться с вожатой, чтоб нам хотя бы ту же картошку выделили с барского плеча? Что-то я не видел ни у кого особого рвения, у тебя в том числе, хочу заметить.       Алиса закипела и, выдернув руку, зашагала рядом, картинно отвернувшись. Не вынесла душа поэта позора мелочных обид. Ну, как говорится, и ладно. Все равно она, как и я, никуда не уйдет. А что касается ее взбалмошного характера… Пожалуй, я уже свыкся.       До лагеря добрались без происшествий. В целом, это не стало каким-то откровением – чтобы хоть как-то повредиться на нашем маршруте – это нужно было очень сильно постараться. Хотя отдельные личности очень сильно пытались, но об этом история умалчивает.       – Всех участников мероприятия попрошу выйти из строя, остальных вожатые сопроводят до умывальников и по койкам, – без особой охоты скомандовала Ольга Дмитриевна.       Мы с Алисой тут же сделали шаг вперед. Вместе с нами вышли Алена, и, внезапно, почти весь наш отряд за исключением Шурика, Феди с Толей, и, на мою искреннюю радость, Жени, которую до этого усиленно пытался дергать за рукав грустный Электроник. Однако библиотекарша, несмотря на все его старания, не проявила желания участвовать в этой самодеятельности.       Кого благодарить за это чудо?       – Девять человек, – быстро пробежалась по нам глазами Ольга. – Замечательно. В столовой ничего не красть, не ломать, вести себя прилично. Иначе… Славяна, все под твою ответственность!       Активистка бодро кивнула, и вожатая после этого удалилась, предварительно просверлив взглядом каждого из нас. Звякнув ключами, Славя повела всю нашу толпу следом за ней. Я уже было направился за ней, как меня довольно резко одернула Алиса.       – Ты не говорил, что колхозница тоже с нами будет, – прошипела та, сражаясь с собственным замешательством.       – Мне казалось, что это логично, – пожал я плечами в ответ. – Иначе как бы мы законным образом проникли бы в столовую в такое время?       – Ох, ну простите, что я такая тугодумка! – развела руками рыжая и круто развернулась на каблуках. – Я отчаливаю. Спокойной ночи, Максим.       Не понял. Это еще что за цыганочка с выпадом?       – Стоять! – теперь была уже моя очередь схватить ее за локоть, круто развернув к себе. – Алис, что за детский сад? Мне казалось, что у вас более-менее наладились отношения после наших совместных поисков Ульяны.       – Тогда тебе явно стоит очки поменять, раз ты в них ничего не видишь, – огрызнулась та.       – Господи, Баранкин, да будь ты человеком, а! – терпение мое явно сейчас дало трещину. – Я же тебя не заставляю с ней подружками становиться. От того, что вы проведете вечер не на расстоянии пушечного выстрела друг от друга, твоя гордость не пострадает.       Алиса смотрела мне прямо в глаза, едва ли не прожигая меня взглядом. А я даже если бы и захотел – не смог бы отвернуться. Алиса это поняла и даже как-то в одночасье сникла.       – Да она опять выделываться начнет, она всегда так делает… – насупилась девушка.       – Не начнет, – я успокаивающе провел ладонью по ее щеке. – Я даю тебе слово пионера.       – Да засунь ты себе это слово… – повторно взорвалась Алиса, но я, окончательно уставший от всего этого спектакля, в наглую подцепил ее за талию и поволок в сторону столовой, совершенно игнорируя ее активные попытки в протест. Нет уж, рыжая, нет у тебя еще методов против Кости Сапрыкина.       – А ну пусти, наглая морда! – извивалась рыжая. – Я кричать буду! Гитарой зашибу!       – Кричи, – вздохнул я. – Привлеки внимание всего лагеря. Отличное решение проблемы. Сейчас на твои вопли прибежит Панамка и разгонит весь наш Цирк дю Солей. Аленка, поди, расстроится…       Запрещенный прием, на самом-то деле. Но, главное, что рабочий.       – Ага, расстроится, – пробубнила девушка, явно нехотя ослабляя сопротивление. – Да все, хорош меня лапать, не убегу я! Но учти, что я это делаю только ради Алены. А не потому, что ты меня попросил. И я уйду, как только расскажу свою историю, усек?       – Кристально, – кивнул я, выпуская из рук рыжую тучку.       Ладно, с боем, но хоть какого-то положительного результата я смог добиться. Настаивать на чем-то большем сейчас – окончательно ее сейчас выбесить и потерять на этот вечер. Чего мне очень так-то не хотелось бы. Пусть уходит после своей истории. Утром, если повезет, проснется у девочки совесть.       Где-то вдалеке послышался слабое уханье совы. Чудесно. Лагерь милостиво подкидывает атмосферы в этот томный вечер. Значит, все должно пройти просто отлично.       В столовой уже были зажжены свечи. Электроник с Дэнчиком активно сдвигали столы со стульями, образуя эдакий квадрат, чтобы мы всей гурьбой расселись друг напротив друга. Стоило нам войти, как к нам тут же подскочила Аленка.       – А вы чего так долго? – живо спросила та.       – Ильича потерял, – монотонно ответил я. – Алиса искать помогала.       Рыжая уставилась на меня удивленным взглядом, на который я слабо подмигнул. Ага, не ожидала, поди. Ничего-ничего, совесть – такая штука, рано или поздно у каждого проснется. Даже у меня… когда-нибудь.       – Поняла, – кивнула Аленка. – Ладно, проходите, присаживайтесь. Готовы к порции мурашек?       – Естественно, – буркнула Алиса, проходя к столу и облегченно падая на свободный стул, стараясь не смотреть никому в глаза. Заметил, что Сыроежкин при ее приближении аж весь съежился. Хотя никаких признаков враждебности Алиса честно старалась не проявлять. Даже на приветливо улыбнувшуюся ей Славю никак не отреагировала.       «Вот что значит когда у страха глаза велики», – подумал я, присаживаясь рядом с рыжей.       – Что ж, – протянула Алена, закрывая скрипучую столовскую дверь. Повернулась к нам и продолжила тихим, приглушенным голосом. – Каждый лагерь хранит в себе много мрачных преданий... Эммм… – Это немного сбило довольно атмосферное вступление, но рассказчица быстро сориентировалась. – В самые темные ночи и в призрачное полнолуние каждый пионер рано или поздно внимал хриплому шепоту рассказчика страшных историй. Какие только немыслимые ужасы не передавали наши предшественники друг другу из поколения в поколение. И вот теперь – настал наш черед!       Она как раз в этот момент проходила мимо свободного участка стола и с силой хлопнула об него ладонью, заставив Лену с Мику дружно взвизгнуть. Все остальные, кроме злорадно захихикавших рыжих, сохранили серьезную физиономию. Впрочем, девушка все равно была весьма довольна воспроизведенным эффектом.       – Да начнется наш вечер страшилок! – торжественно объявила Алена. – Итак, кто решится первым пощекотать нам нервишки?       – Ну… – неуверенно начал Электроник. – Давайте я, что ли…       Все вокруг затихли, вперившись глазами в блондинчика. Тот, смутившись от такого пристального внимания, прокашлялся, и начал свою историю:       – В общем… Одна девочка как-то заболела сильно воспалением легких, пришлось положить ее в больницу. И вот там в этой больнице она услышала про Черную медсестру. Будто бы ночью она ходит по палатам и делает детям плохо. На кого-то побрызгает ядовитой жидкостью, кому-то в тапочки дохлую мышь засунет, у кого-то журнал стащит, а одной девочке она вообще над койкой написала: «Ты скоро умрешь». Девочка и правда скоро умерла. Эта Черная медсестра такая черная…       «Что в гетто ее принимают за свою» – пронеслась в голове шальная мысля.       – …что в темноте ее вообще не видно. Только если посветить фонариком, можно увидеть красный крест в воздухе. А если резко включить свет в палате, то можно успеть увидеть тень на полу.       Одна девочка не очень верила страшилкам, она думала, что ее специально пугают. Просто издеваются над ней так. Ночью она спала спокойно. А когда проснулась, то тоже увидела надпись на стене у себя над головой: «Ты скоро умрешь». Девочка устроила страшный скандал. Она подумала, что это ее соседки написали ночью, когда она спала. Пришла мама девочки и тоже ввязалась в скандал. Кончилось тем, что девочку поселили в отдельную палату, где больше никого не было.       Лежит она ночью в кровати, заснуть не может. Все-таки одной страшно спать в больничной палате. Тут открывается дверь... и никто не заходит. Девочка приглядывается, но все равно ничего не видит. Только маленький такой красный крестик в воздухе. Поняла девочка, что Черная медсестра пришла за ней. Подскочила к выключателю, щелкнула им, а свет не включается. Девочка щелкает-щелкает, а ничего не происходит.       Тут в коридоре послышались какие-то тяжелые шаги. Девочка перепугалась. Легла опять на койку, притворилась, что умерла. Слышит – в палату кто-то зашел.       «Здесь что ли труп?» – спросил мужской голос.       Другой ответил:       «Здесь вроде бы. Сигнал из этой палаты поступил».       Просто девочка перепутала и вместо того, чтобы включить свет, вызвала санитаров. И вот теперь сильные руки схватили девочку и потащили куда-то, потом положили на носилки и уже на них понесли.       Девочка так перепугалась, что боялась пошевелиться. Тут ее куда-то положили, а потом задвинули. Стало холодно. Девочка открыла глаза и ничего не увидела. На ощупь вокруг были железные холодные стены. Она была в холодильнике в морге. Девочка стала стучать в стенки. Ее достали. Врач-патологоанатом спросил:       «Ты что, дурочка, в мертвых решила поиграть?»       «Меня Черная медсестра испугала»       «А ты не бойся ее, просто положи на тумбочку рядом ломтик лимона. Черная медсестра ужасно запах лимонов не любит. Или апельсинов».       Девочка так и сделала. Больше ее Черная медсестра не беспокоила.       Электроник закончил, выдохнул и победно оглядел всех нас. В этот момент, честно говоря, очень кстати пришлись бы звуки сверчков. Даже Лена не особо-то и взбледнула, хоть и заметно округлила глаза.       – Туфта, – лениво протянула Алиса. – Начало еще ничего, но вот концовка – хрень полнейшая.       – Ну чего ты сразу начинаешь-то… – насупился Сыроежкин.       – Алисонька, ты несправедлива! – возразила Мику. – Как по мне, то история довольно жуткая, чем-то даже напомнило мне легенду о Кутисакэ-онна.       Да, с таким радостным голосом она явно не самый востребованный гость на подобных мероприятиях.       – Че? – переспросила Ульянка.       – Может, тогда Мику возьмет теперь слово, заодно рассказав нам во всех подробностях эту, безусловно, мерзкую историю? – заговорщицким тоном предложила Алена.       – Ща чего-то будет, – пробормотал Дэнчик.       – Значит, слушайте, – воодушевленно начала Мику. – Это известная японская городская легенда о прекрасной женщине, которая была изуродована и убита своим ревнивым мужем, а затем вернулась в мир живых как мстительный злой дух. Легенда о Кутисакэ-онна получила наибольшую известность у нас в Японии совсем недавно, но сумела вызвать настоящую панику. Существуют даже сообщения о том, что администрации некоторых школ якобы рекомендовали детям ходить домой в сопровождении взрослых или хотя бы группами       Сама же Кутисакэ-онна – это очень красивая женщина с длинными волосами, в большом пальто, шарфе и хирургической маске, закрывающей нижнюю часть лица. Но некоторые говорят, что на самом деле она носит кимоно и закрывает рукавом свой изуродованный рот. Убивает своих жертв большими ножницами. Происходит это следующим образом – останавливает ребенка и спрашивает его: «Я красивая?» Если ребенок отвечает, что нет, она сразу же убивает его большими ножницами, которые всегда носит с собой. Если он ответит, что да, женщина снимет маску, показывая рот, перерезанный от уха до уха, с огромными зубами и змеиным языком, и спросит: «А теперь?» Если ребёнок ответит, что нет, то будет обезглавлен. Если же ответит, что да, то она разрежет ему рот так же, как у нее.       Однако, если постараться как-нибудь нестандартно ответить на ее вопрос, то, в теории, от нее можно спастись. Но, к сожалению, до сих пор никому не удавалось убедиться в этом наверняка.       Блин, будто о котятках с щенками рассказывает, кроме шуток.       – Есть много версий того, как у Кутисакэ-онна появился её ужасный бесформенный рот. Одни говорят, что это результат неудачной медицинской операции. Другие утверждают, что она пострадала в автомобильной аварии. В некоторых версиях она – сумасшедшая, которая сама разрезала себе рот. Согласно изначальной версии легенды, женщина, в которую вселился злой дух, жестоко избивала маленького сына, за что он разрезал ей рот от уха до уха. В другой версии легенды женщину изуродовал собственный муж, думая, что она ему изменяет. В общем, тут нет какой-то определенности, хих…       Вот надо ей было хихикнуть, да? Интересно, это веский повод усомниться в ее психической стабильности?       – Мику, мне теперь с тобой страшно в музклубе будет одной оставаться, – хмыкнула. Алиса, подхватив мою мысль. – Ну ладно я – ты Лену пожалей, она с тобой вообще под одной крышей ночует.       Все перевели взгляд на фиолетоволосую – та сидела в каком-то предобморочном состоянии. И зачем только пошла, раз такая впечатлительная?       – Леночка, с тобой все хорошо? – обеспокоенно затараторила Мику. – Я не хотела тебя пугать, честно-честно! Все рассказывают страшилки, это же ведь ночь страшилок! Я же не знала, что тебе будет так страшно от моей истории, а если бы знала…       – Так, все, тишина, не портим атмосферу! – прикрикнула Алена. – Лен, если ты хочешь домой, то иди – никто не обидится.       – Нет-нет, – тряхнула головой та, слабо улыбнувшись. – Все хорошо, не волнуйтесь. Я просто немного переживаю, ведь скоро мне рассказывать…       – Ой, а можно я тогда! Можно я! – заерзала на стуле Ульянка.       – Не смеем отказывать, – прошелестела Алена.       Обрадованная девчушка схватила свечу, поднеся ее почти к самому лицу, и начала нашептывать:       – История такая – один мальчик копался в саду и увидел в земле огромный палец. Он его тянул-тянул, но вытащить не мог. Тогда он хорошенько дернул, и палец оторвался. Раздался стон, и мальчик убежал.       Он принес палец на кухню и показал маме.       «Какой толстенький! – воскликнула мама. – Сварю-ка с ним суп на ужин».       – Фу-у-у-у, – скривилась Мику.       – Нет, ну вот я тебя перебивала? – возмутилась Ульяна.       – Прости, пожалуйста, Улечка, – неловко улыбнулась полуяпонка. – Просто палец готовить – буэ.       Она так забавно сморщилась, что я невольно прыснул.       – Горе-то какое, вы, японцы, вообще сырую рыбу едите, это что вообще такое? – завелась рыжая-младшая.       – Очень вкусно… – смутилась Мику.       – Так, ребят, ну чего за дела? – воскликнула Алена. – У нас вечер страшилок или что? Вы чего устроили?       – Вот именно! – поддержала ее Славя. – Мику, все комментарии на потом. Пожалуйста. Продолжай, Ульян.       – Не хочу, – показала язык та.       – Как же с вами тяжело… – вздохнул Дэнчик.       – Ульян, ну хватит, – требовательно произнес я. – Сейчас не время вредничать.       – Пусть кто другой рассказывает, – продолжала выпендриваться та.       – Улька, зараза, не беси меня! – рявкнула Алиса.       – Ой, ладно! – аргумент в виде своего наставника подействовал на нее лучше всех прочих. – За ужином отец порубил палец на три части, каждому по одной. Помыв посуду, вся семья отправилась спать.       Мальчик быстро уснул, но посреди ночи проснулся от громкого звука с улицы. Кто-то звал его.       «Где-е-е-е мой палец?!» – громыхал голос.       Мальчик перепугался, но решил: «Откуда ему знать, где меня искать?»       Голос прогремел вновь, но уже ближе.       «Где-е-е-е мой палец?!»       Мальчик с головой укрылся одеялом и зажмурился. «Буду спать, – подумал он. – Пока я сплю, он уйдет».       Тут он услышал, как открылась задняя дверь. Голос опять проревел:       «Где-е-е-е мой палец?!»       Ульянка очень старательно в этот момент завывала. Не страшно. Но старательно.       – С кухни донеслись шаги. Потом из столовой, потом из гостиной, потом из коридора. Заскрипели ступеньки.       Шаги приближались. Хозяин пальца поднялся наверх, подошел к двери в спальню мальчика.       «Где-е-е-е мой палец?!»       Дверь открылась. Дрожа от страха, мальчик услышал, как во тьме кто-то подошел к его кровати. Звук шагов стих.       «Где-е-е-е мой палец?!» – прогремело у мальчика над самым ухом.       Ульяна замолчала, затем резко вцепилась в Лену и прямо в ухо ей прокричала:       – У ТЕБЯ!       Скример сработал безупречно. Почти все барышни взвизгнули, даже Электроник испуганно ойкнул. Что до Лены…       Ее визг, казалось, без малого услышал весь лагерь. Бедная девушка вскочила со своего места с бледным лицом и держась за сердце.       – Ты… Ты… – шептала она срывающимся голосом. И тут… – Да ты дура просто!       Всхлипывая, Лена выбежала прочь из столовой, оставив всех нас с раззявленными, мягко говоря, ртами. Поди как у той бабы из истории Мику.       – Эко ее пропесочило… – пробормотала Алиса, глядя вслед подруге. – Макс, посидишь, я…       – Ульян, – крайне серьезным голосом и крайне не вовремя произнесла Славя. – Ты же понимаешь, что это был перебор?       – В чем перебор? – развела руками та. – Обычная пугалка, в чем проблема? Я же не виновата, что она такая нервная!       – Ты прекрасно знаешь, что Лена очень впечатлительный человечек, – продолжить буравить ее взглядом активистка. – И что такие фокусы… У тебя вообще хоть капелька совести есть? Или такое понятие для тебя где-то за гранью восприятия находится?       – Совесть? – скуксилась рыжая-младшая. – При чем здесь совесть? У нас вечер страшилок или детский утренник?       – Ульяна! – повысила голос Славя.       – Ты чего тут разбушевалась, я не пойму? – вступилась за подругу Алиса. – Лена прекрасно знала, куда шла. Уля не могла знать, что она неадекватно отреагирует.       Ох, елы-палы, чувствую, накрылся вечер медным тазом. Беда-бедовая.       – Ульяна все знала, она специально ее выбрала, – ледяным тоном продолжила Славя. – Почему она не Денису в ухо тогда закричала, скажи на милость?       – Потому что Дэн бы не испугался! – уголки губ Ульяны дрогнули. – И было бы не так весело.       – Зато сейчас, смотрю, всем весело, – покачал головой Электроник.       – Тебе вообще слова не давали, сиди молча, гриб несчастный! – переметнула на него свой праведный гнев Алиса.       – Двачевская, может ты угомонишься? – сурово уставился на нее Дэнчик.       Е-мое, этот-то куда полез?       – О, защитничек нашелся, – скривилась та. – Вы с селючкой будете образцовыми родителями – все вокруг виноваты, кроме вашего дитятки.       Почувствовал, как адреналин хлынул в мою кровь. Уж не знаю, к чему приведет дальнейшее препирательство, но вряд ли к чему-то хорошему. А раз уж начали сцепляться двое людей, которые мне действительно дороги, то точно пора капитально вмешаться.       – Тихо! – стукнул я кулаком об стол. – Да что с вами такое, вашу мать? Заигрались, бывает. Что, глотки из-за этого друг другу перегрызть? Да, Лена прекрасно знала, куда шла, Алиса тут безоговорочно права...       – Вот видите! – торжественно заявила рыжая-младшая. – Хоть один здравомыслящий человек нашелся!       – Но Ульяна, я считаю, должна извиниться, – закончил я под удивленный взгляд той. – Это будет правильно. И больше никто эту тему не поднимает. С этим все согласны?       – Да за что извиняться-то? – Ульянка явно не горела желанием сдавать позиций.       – Хотя бы для очистки совести, – устало ответил я.       – Чиста у меня совесть!       – Я не в этом плане…       – Так, все! – прервала нашу полемику хранившая до этого молчание Алена. – Я сейчас сама за Леной схожу и обо всем с ней поговорю. Достали вы меня все!       Девушка резко встала из-за стола и решительно направилась в сторону выхода.       – Подожди, – окликнула ее Алиса, будто при этом ненароком схватив стоящую в ногах гитару. – Я с тобой.       Алена притормозила, после чего коротко кивнула.       – Алис, может, мне тоже… – начал было я.       – Сиди, Макс, – Алиса мягко надавила мне на плечо, призывая остаться. – Ты сейчас будешь лишним, поверь.       Девушки удалились, оставив нас в подобии гробовой тишины. Завертелась, блин, карусель, затянуло щепку водоворотом… Очень хотелось пару раз затянуться электронкой, но я четко приказал себе не провоцировать лишний раз и без того напряженную ситуацию.       – Как же все плохо-то, – грустно вздохнула Мику.       – Не говори, – цежу я. Интересная у меня, все же, психика – в обычной ситуации могу сколько угодно комплексовать, страдать и рефлексировать, а в критической – башка почему-то сама по себе сразу чистой становится. Не мозг, а боевой компьютер. Когда отхожу от адреналинового впрыска – сам себе иногда удивляюсь, не поверите. – Короче, так. Сначала вы мне обе все объясняете. А я буду делать выводы.       – Тут надо что-то объяснять? – переспрашивает Славя. И смотрит искоса на Ульянку, у которой самой взгляд из серии «ща кого-то порву, держите меня семеро».       – Очень даже надо, – киваю утвердительно головой. – Тебе, кстати, в том числе. Например, какого черта нужно было лезть поперек паровоза со своим стремлением всех учить своей жизненной философии?       – Макс… – встрял было Дэнчик.       – Не Макс! – жестко оборвал я его. – Алиса собиралась сразу пойти за Леной, как только эта ситуация случилась. Но кому-то надо было срочно встрять, не оценив ситуацию, и начать читать морали. Зашибись так, да? И нет, Уля, не смотри на меня, я сейчас не тебя выгораживаю. В твой адрес у меня тоже пара ласковых найдется.       – Надо было промолчать? - активистка сердито смотрит мне в глаза, но, видимо, что-то в моем взгляде кажется ей убедительным. Интонация сама себя выдает.       – Именно! – торжественно отвечаю я. – Представь себе, ты, блин, не центр Вселенной, на чьих плечах лежит ответственность за судьбы всего человечества, у каждого homo, как бы меня самого это не удивляло, есть своя, блин, голова на плечах. Если кому-то нужна помощь – они об этом и сами попросить могут. Славь, я вот не понимаю – ты умная девушка, почему мне приходится объяснять тебе такие простые истины?       Молчит. Похоже, думает. А я поворачиваюсь к Ульянке:       – Так, теперь ты…       – Да понимаю я все, – пробубнила та, не поднимая головы. – Понимаю, что зря я это… Я же как лучше хотела. Не со зла я…       – Я знаю, – чуть улыбаюсь я девчушке. – Если бы со зла – поверь, у нас сейчас был бы совершенно другой диалог, девочка. Ты извинишься перед Леной, когда они вернутся? И я ни на что не намекаю, но твоя рогатка все еще у меня, так что...       Ульянка мелко-мелко кивает, силясь побороть небольшие слезки. Теперь я вопросительно гляжу на Славю – уловила ли та мой месседж, али еще провести профилактические беседы?       – Ульян, я погорячилась, сказав, что у тебя нет совести, – спокойным голосом заявила активистка. – Мне действительно стоило посмотреть на эту ситуацию немного под другим углом. Предлагаю мир. Согласна?       Та смотрит на нее и, поколебавшись, кивает. И только сейчас я понимаю, что за все это время Мику не проронила ни слова. За Электроника и так понятно, этот сейчас, поди, в полном ауте сидит, понять не может, о чем я вообще сейчас говорил. Но вот Мику... Удивительные вещи происходят.       – Максон прав по всем пунктам, – Дэнчик при этом аккуратно берет Славю за руку. – В очередной раз доказывая тем самым простую истину, что все наши проблемы – в нас самих, а не в окружающем мире. Устраивать истерику по поводу внешних факторов, даже не сделав попытку как-то иначе взглянуть на них – эгоистично даже, что ли. Мы все сейчас должны извлечь из этой ситуации урок, чтобы подобной фигни не повторилось в дальнейшем.       Что ж, кажется, на этом наш небольшой конфликт можно было считать фактически исчерпанным. Осталось только ту троицу дождаться и спокойно, в ламповой обстановке, завершить этот злосчастный вечер.       – Ну, давайте, что ли, пока мы девочек ждем, я свою историю расскажу, – поправила косу Славя. – Она, так сказать, будет немного отличаться от ваших, потому что история, которую я сейчас поведаю произошла со мной на самом деле. Было мне тогда пятнадцать лет. Пошла я как-то в лес за грибами. Вечером уже пошла, после шести. Набрала немножко рыжих и, собственно, пошла домой. А поскольку лень было выходить на дорожку, пошла напрямую, чтобы, так сказать, срезать угол. Ну, и наткнулась на разоренную полянку этих самых рыжих грибов. Там все перерыто было, грибницы вывернуты, несколько молодых деревьев сломано. Ну, думаю, кабаны похозяйничали... Присмотрелась – а пенечки грибов ровно срезаны. Я, конечно, поплевала, поругалась, засыпала иголками разворочанные грибницы и пошла дальше. В не очень хорошем настроении. Все думала, что за нелюди так гадят?       Вышла на дорожку и прибавила шагу – почти стемнело уже к тому времени. Иду, а вокруг тишина. Вдруг слышу, дерево за спиной явственно скрипнуло, и топоток по утоптанному песку такой быстрый-быстрый, как будто кто-то бежит позади меня и вот-вот догонит. Обернулась, думая, что это припозднившийся бегун какой-нибудь, любят там у нас бегать спортсмены всякие, но никого не увидела... Ну, мало ли, думаю, показалось, тишина ведь редкостная, даже ветра, можно сказать, нету.       Иду дальше. И тут снова за спиной громкий и явный скрип дерева и быстрый топоток, как будто ребеночек маленький бежит. Вновь обернулась – никого. Ну опять же, мало ли, может, на соседней дорожке кто бегает, а я в потемках не вижу просто... И повторялось так раз, наверное, пять.       Как перестала оборачиваться, топот за спинной просто стал равномерным. Он не приближался и не удалялся. Я решила, что просто устала за день, и это со мной что-то не то. Мерещится.       И вот, когда я уже почти вышла из леса к домам, увидела, что мне навстречу кто-то бежит. Мужик какой-то, кричит что-то матом, явно пьяный. Испугалась я жутко. В этот же момент я вижу в паре метров от себя полянку, словно из воздуха появившуюся, грибов там – видимо-невидимо. И вроде умом понимаю, что бежать мне надо, но как завороженная иду в ту сторону, достаю ножик и начинаю грибы срезать, совсем не торопясь. Как во сне, я понимаю, что делаю абсолютную глупость, но было такое ощущение, что кто-то меня за руку держит и заставляет срезать грибочки. Мужик, что так рьяно бежал мне навстречу, поравнялся со мной, посмотрел на меня в упор, отвернулся в ту сторону, откуда я пришла и стал кричать туда что-то про глупую бабу. И побежал туда, как будто продолжал за кем-то гнаться. Я в той стороне никого не увидела, а вот он явно кого-то видел.       И только когда он убежал довольно далеко, меня словно бы отпустили и еще пинка поддали. Я подхватила лукошко и помчалась домой.       А на следующее утро соседка мне вот что рассказала – пили вчера четыре добра молодца на краю леса. Вдруг, видят, идет девушка с лукошком. Ну и решил один из них, так сказать, «познакомиться». Ну, и побежал к ней резвым аллюром. Друзья его видели, что она как шла вперед, так и шла, а когда тот почти добежал до нее, шагнула в сторону – и пропала. А друг в лес побежал, как ошпаренный. Вернулся утром, замерзший, протрезвевший и какой-то пришибленный.       Вот и задумываюсь иногда, может, с пьяных глаз он меня не увидел, а может и неспроста это все...       Нет, ну она правда, кажется, ведьма. Если не врет. А по голосу ведь слышу, что нет. Интересная, однако, история. Не приворожила ли она взглядом уж случайно моего непутевого товарища?       – Ух ты! – присвистнула Ульянка. – Ну и дела, Славка! Повезло тебе, а то мало ли, что там у этого пьяницы на уме-то было.       – В неспокойное время живем, товарищи, – задумался Дэнчик. – Все же прав был тот, кто сказал, что самые большие ужасы – они в жизни происходят, а не где-то там еще.       Время шло, а девушки все не возвращались. Я уже начал откровенно скучать без своей рыжей искорки. Да и в целом атмосфера уже стала какой-то скомканной. Не знаю, чего конкретно я ожидал от сегодняшнего вечера, но явно не этого. И с историей про девочку-кошку, видимо, тоже облом вышел...       – Че, Макс, твоя очередь? – уставился на меня Дэнчик.       – Не, – поправил очки я. – Не хочу пока. Надо мысль до конца сформулировать. Давай ты. Знаю, ты умеешь ужаса нагонять.       – Уф, – вздохнул тот. – Не знаю даже, с чего начать-то толком… Пожалуй, с того, что эта шокирующая история произошла на самом деле. Дело происходило на севере, в провинциальном городке. Близился канун Нового Года, а так как жители зарабатывали немного, копили деньги на праздничный вечер для детей в течении нескольких месяцев. И вот – 31 декабря, все хорошо, родители радуются. Заказали они Деда Мороза, он приехал. Все происходило в актовом зале городской школы. Родители наблюдали за счастливыми лицами детей. И, когда настал черед конкурсов, Дед Мороз сказал выйти родителям из зала, чтоб их дети поменялись костюмами, и родители должны были разыскать своего ребенка. Когда они провели уже более двадцати пяти минут в коридоре, то начали паниковать, всей толпой они вернулись в актовый зал, но не увидели никого. Сначала они думали, что это очередной розыгрыш. Но прошло еще полчаса, и начался слышаться крик матерей и плач отцов.       Через некоторое время наладили телефонную связь, и директор поседел на глазах, потому что позвонил приглашенный в качестве Деда Мороза человек из театрального коллектива и извинился, что не смог доехать на елку из-за завалов на дорогах. В школе было полно милиции, заплаканные родители снова и снова рассказывали, как отправили детей из зала, как искали их после, и что было на них надето. Тем вечером пропало восемнадцать детей в возрасте от шести до девяти лет. Тело одной девочки обнаружили к лету, когда уже сошел снег. Она лежала в стороне от железнодорожной насыпи со связанными ручками и ножками. Позже под снегом было найдено еще десять трупов. Семерых оставшихся детей так никогда и не нашли…       Ой, кстати, помню эту историю, частенько раньше перед Новым годом в новостной ленте Контакта мелькала. Никогда при прочтении не думал, что если ее рассказать с соответствующей интонацией, то такая жуть может получиться, бр-р-р-р…       Внезапно скрипнула дверца столовой. Электроник взвизгнул и с головой ушел под стол. Перепуганная Мику затараторила что-то, напоминающее и русский, и японский одновременно. Признаться, самого даже немного передернуло. Но, вместо призрака, в проеме мы увидели лишь Аленку. Жалко, что без молний за спиной и задутых от ветра свечей для полноты картины.       – Да, Улька, устроила ты сцену, – сходу заявила девушка. – Полный атас, блин. Еле успокоили дурынду нашу.       – Как она там? – тихо спрашивает девчушка.       – Домой пошла, чего, – пожала плечами Аленка. – И зачем только, спрашивается, с нами увязалась, если нервы ни к черту… Она, кстати, на тебя, Уль, не злится. Но ты все равно извинись на всякий случай. Как Макс говорил – для очистки совести.       – А Алису где потеряла? – уточнил я, полностью осознав, что вернулась Аленка в одиночестве.       – Провожать ее пошла, – коротко бросила девушка. – Типа, не хочет в таком состоянии бросать подругу. А вы тут как, не переубивали еще друг друга?       Ясно, думаю. Значит, рыжую уже ждать определенно не стоит. Свинтила под удобным предлогом. Жалко.       – Нормально все, – пискнул из-под стола Электроник.       – О, я вижу, – хмыкнула Аленка, с интересом рассматривая едва торчащую макушку. – Ладно, чья очередь рассказывать?       – Я только что закончил, – ответил Дэнчик. – Славя тоже рассказала. Остались только вы с Максом.       – Ну, я, как ведущая, думаю, что должна закончить этот вечер, – захлопала глазами девушка. – Так что, Макс, давай, жги.       – Ладно, сами напросились, – потянулся я. – Статуя пионера стоит возле ворот одного из многочисленных лагерей Союза. У этой статуи довольно странный вид. Большинство пионеров обычно стоят с поднятой головой, символически стремясь в будущее. А эта статуя всегда смотрела на землю. У нее также очень мрачное выражение лица, с холодными, странными глазами и пустыми веками. Многих отдыхающих это нервировало. Часто шли разговоры о том, что возникало ощущение неудобства в непосредственной близости от статуи. Будто она следила за всеми, кто выходил или заходил в лагерь.       Одной ночью двое пионеров, мальчик и девочка, решили сбежать из лагеря. Возле ворот они решили задержаться у этой статуи и повнимательнее ее осмотреть. И тут девочка взвизгнула испуганным голосом, начав утверждать, что голова у статуи пошевелилась. Но мальчик лишь посмеялся над ней. Постояв еще с некоторое время, пионеры засеменили прочь от лагеря.       Сильно далеко они уходить не стали, расположившись на одной из полянок на окраинах близлежащего леса. Они сидели, разговаривали, как вдруг услышали голос:       «Первой падешь ты!»       Взмах – серп, со свистом разрезая воздух, воткнулся девушке прямо в лоб, а ее шея с хрустом дернулась назад, от удара ручкой серпа. Парень закричал, подбежал к подруге и обессиленно упал на землю, тряся ее за плечи.       «Она больше не проснется! – раздался голос нечто. – Никогда!»       Убийца в один прыжок сократил расстояние между ними и схватил парня за волосы, поднимая его одной рукой высоко над землей. Парень попытался закричать, но, увидев своего мучителя в свете луны, потерял дар речи – им оказалась та самая статуя пионера.       Статуя решила поразвлечься, отпустив мальчика, но тот не собирался убегать, а просто со слезами молил о пощаде, стоя на коленях и периодически всхлипывая от страха и боли.       «Простить? Отпустить? А что дальше?» – статуя продолжала улыбаться, оскаливаясь и показывая свои гипсовые зубы.       «Я… я уйду! Больше никогда здесь не появлюсь и никому ничего не скажу! Мне же даже не поверят!» – речь мальчика была сбитой, он то и дело переходил на плач и всхлипы.       Пионер уселся напротив него и, широко улыбнувшись, размозжил его голову молотом. Тут же раздалось карканье нескольких десятков, а может и сотен, ворон.       «Приятного аппетита, друзья», – сказал пионер и пошел в сторону своего постамента, на ходу вырывая серп из головы девушки. Ее шея лишь еще раз хрустнула, а голова неестественно вывернулась, на что ожившая статуя лишь выдавила смешок.       Закончив со своими потугами в Стивена Кинга, я откинулся на спинку стула, оценивая реакцию оставшихся участников вечера страшилок.       – Жестко, – поежилась Алена. – Я такую не слышала никогда. Сам придумал?       – Отчасти, – кивнул я. – Оригинальная страшилка была про статую Ангела. Я ее немного адаптировал, кое что от себя добавил… Вот и получилась такая вот история.       – Ой, Максимушка, очень жутко было, – дрожала зубами Мику.       – А мне понравилось, – хмыкнула Ульянка. – Особенно на моменте, когда статуя серпом в голову…       – Ладно, ребят, хорош, – взмолился позеленевший Электроник под дружный девичий смешок.       – Я так понимаю, осталась только моя история, – Аленка задумчиво уставилась в потолок. – Вы же знаете, что у «Совенка» есть своя собственная страшилка?       – Девочка-кошка? – тут же уточнил я в предвкушении. Наконец-то!       – Именно, – подмигнула мне девушка.       – Я, кстати, что-то о ней слышала, – вставила активистка. – Якобы, она продукты из столовой ворует. Но я тогда думала, что это шутка Ольги Дмитриевны.       – И не только продукты, – добавила Алена. – Еще и всякие мелочи у пионеров. Но это еще цветочки. Это ведь не просто какой-то местный полтергейст, говорят, что это выходец из генетической лаборатории. Думаю, ни для кого не секрет, что в 1948 году во время расширенной сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина генетика официально была объявлена реакционной и буржуазной лженаукой, а ее преподавание было повсеместно запрещено. Но сделано это было не ввиду липовой связи с пропагандой евгеники, то было лишь прикрытие. Истиной целью было сосредоточить все возможные ресурсы сугубо в одном направлении этой науки, собрать под одной крышей все лучшие умы, чтобы создать сверхчеловека посредством генетических скрещиваний с животными. Лабораторию построили под землей, а сверху обосновали пионерский лагерь для прикрытия. Так и появился наш «Совенок».       – Ты сейчас ведь говоришь про старый лагерь? – сверкнула глазами Ульянка.       – В точку! По слухам, в каком-то из зданий можно найти люк, который приведет к туннелям, соединяющим девять корпусов одной лаборатории. Там безумные ученые и творили свои дьявольские эксперименты. Долгое время они ни к чему не приводили, пока однажды в юго-восточном корпусе не смогли вывести гибрида человека и кошки. Казалось, что вот он, успех. Но она сбежала, умертвив всех своих создателей. После этого инцидента было принято решение оставить исследования. Генетики покинули эти края, но девочка-кошка до сих пор обитает где-то здесь неподалеку. Скрытная, неуловимая, да и опознать ее довольно проблематично, ведь она выглядит как совершенно обычная девочка небольшого роста, но, если приглядеться, то у нее на голове можно с легкостью увидеть кошачьи уши, а также длинный хвост, торчащий из-под оборванного платья.       Дэнчик в этот момент закашлялся, после чего бросил на меня ошарашенный взгляд. Нетрудно было догадаться, о чем он сейчас думает. Ведь мы своими глазами мельком видели огромный кошачий хвост в наш второй день в лагере.       Но это было сейчас сущей безделицей. История дала подсказку. Если где-то и покоится ответ на то, как мы сюда попали, что здесь вообще происходит и можно ли отсюда выбраться – то искать его необходимо в старом лагере. А это значило, что туда просто жизненно необходимо наведаться в кратчайшие сроки.       А еще я только сейчас понял, что странного было в той девочке в коричневом платьице, давеча игравшей с Жулькой. Маленькие кошачьи ушки на голове…