Территория, прилежащая к музклубу, и без того не могла похвастаться тишиной, поскольку внутри вечно что-то гремело, играло или пело, но сейчас тамошние звуки беззастенчиво свидетельствовали о натуральном шалмане каком-то. Не то, чтобы там творилась совсем уж полная анархия, всего лишь довольно жаркие дебаты о чем-то, подыгрываемые переходами гитарных струн, но теоретического дежурного по лагерю это всяко могло бы привлечь к исполнению своих прямых служебных обязанностей. Надо бы пыл собравшимся пионерам поубавить. И это они еще даже не пили, хочу заметить. Куда, блин, там только Дэнчик смотрит? Присоединился к свистопляскам? Лоб здоровый, а все в пионерию играется.
«Ага, а сам-то ты что делаешь, стесняюсь спросить?» – задал я самому себе закономерный вопрос.
К двери вотчины Мику был приклеен листочек, где читалась нацарапанная на скорую руку небрежным почерком надпись «Если ты не по делу и тебя не звали, лучше сразу иди на хер. Если по делу или тебя звали – сначала постучись».
М-да…
Нет, ну не идиоты? Всем скопом захотели, кажется, в столовой подежурить. Я даже догадывался, за чьим авторством значилось сие творчество. Рыжая решила, что это будет очень остроумно. Дурашка. В общем, записка была скомкана и отправлена в карман, а сам я решил подыграть правилам и вошел, предварительно постучавшись. Чего бы, собственно, и нет.
А внутри мне открылась довольно ламповая картина – Света с Алисой восседали по центру помещения, у обеих в руках по гитаре. Их пальцы синхронно двигались по струнам, выбивая смутно знакомые мотивы.
– Если б мне глаза такие, чтоб все видели, преград не зная, я б закрыл их плотно-плотно, сам сидел бы тихо, головой качая, головой качая… – хором пели девушки.
И, конечно, зрители, куда же без них. В лице Витьки с Сережей. Стоят в первом ряду, хлопают в такт, плечами волну делают. Чуть позади Дэнчик с Лешей, который почему-то пришел без сопровождения своего товарища. Прислушиваются, но периодически отвлекаются на то, чтобы пометать дротики в слегка запылившуюся мишень, явно добытую в недрах кладовки. А вот Аленка с Викой энтузиазма парней касательно двух поющих дам (и, надо отметить, поющих весьма неплохо) и вовсе не разделяли, вдвоем шептались о чем-то в уголочке, перебирая стопку каких-то журналов.
И, как венец всего происходящего, небольшой столик, на котором уже была заботливо расставлены несколько граненых стаканов, в теории предназначающихся для распития чая, и весьма и весьма нехитрая снедь – небольшой шмат тонко порезанного сала с едва видимыми мясными прожилками, помидор, два малосольных огурца, пучок зеленого лука, пара яиц, две чищенные луковицы и полбуханки черного хлеба. По пионерским меркам для нелегального перекуса – роскошь, поди, необыкновенная. И откуда только, спрашивается, достали?
И самое, ведь, главное – будто и не сомневались, что я соображу, чем все это дело запивать придется. Д – доверие.
Идиллия, короче говоря. С какой стороны не глянь.
– Ну что, девочки и мальчики, поприветствуйте Деда Алкомороза, – довольно нетривиально оповестил я всех о своем прибытии, тряхнув с таким трудом добытым пакетом с двумя «Столичными».
Прям невыносимая тяжесть двух бутылок водки, ага.
Как же все сразу встрепенулись. Радостные такие окружили, сразу вопросами засыпать стали – неужто так ваш покорный сумел охмурить медсестру, что та аж на две бутылки расщедрилась. А мне только и оставалось, что лыбу давить – пускаться в лишние подробности о проникновении в клуб кибернетики как-то не хотелось.
– Уважаемые, давайте только как-то тише мыши будем, – прокашлялся я. – Все же это не какая-то там невинная шалость, а распитие спиртных напитков в совершенно для этого неположенном месте. И чья охренительная идея была записочку на дверь повесить?
– Наша, – недоуменно пожали плечами Света с Алисой.
Вопрос, что называется, скорее риторический.
– Да ты не дрейфь, – подмигивает рыжая. – Это мы спецом для тебя оставили. Так, позлить тебя немного.
– Зараза ты, Двачевская, знаешь об этом? – вздыхаю.
– Знаю, Макс, очень хорошо знаю, – нахально оскалилась девушка. – Давай, не тяни кота за яйца, разливать пора начинать, мы тут заждались уже!
Алиса была прямо-таки само благодушие.
– Да обожди ты, рыжая! – закатил глаза Дэнчик. – На часах только-только девять стукнуло, до отбоя еще час. Куда ты вот так летишь?
– Ну а чего, смотреть на них что ли? – искренне удивилась та.
– Да вы вообще тут нормально, смотрю, устроились, – покачал головой я и полез в пакет за первым пузырем. – Я ее, значит, достал, донес в целости и сохранности, как можете видеть. Так что разливать – тут и другие кандидаты найдутся, помоложе, так сказать.
– О-о-о! – начала дразниться, чуть подквохтывая, Аленка. – Нашел тут молодых. Будто мы тут всей компанией песенки пели все это время, пока ты там перед Виолой плясал. А кто столик готовил, скажи пожалуйста? Пушкин? Или сам, понимаешь, граф Лев Николаевич Толстой?
Я еще раз глянул на застеленный газетой миниатюрный столик. Ну да, конечно, будто прям большой напряг был. Если только не для пионеров «Волчонка», ибо что-то мне подсказывало, что именно наши гости разорились на сие пиршество.
– Зачем напрягать классиков великой русской литературы? – жму плечами. – Столик это, конечно, хорошо. Но только традиция есть такая негласная – руку, понимаете ли, не меняют. А мне, честно говорю, банально лень.
– Давай я, – махнул рукой Сережа. – Я человек беспристрастный, обижать никого не буду, но и штрафные почем зря лить тоже не собираюсь. А то знаю я вас, – он при этом ненароком зыркнул в сторону Светы, которая тут же расплылась в нехорошей ухмылочке. – И да, я тоже предлагаю немного обождать с этим всем делом.
– А тут так-то, как ни крути, штрафные не получатся, – отметил Витя. – Народу слишком много на две бутылки. Особо страждущим можно будет первую по пятьдесят оформить. Но это – максимум.
– А потом этих особо страждущих по ближайшим кустам не особо страждущие искать будут, – буркнул я. – Нет уж, товарищи, давайте без экспериментов. По чуть-чуть, растягивая удовольствие…
– Опять он со своим растягиванием, – хохотнул Дэнчик. – Максон, я, помнится, не один раз говорил, как меня бесит твое «я растягиваю удовольствие».
– Ну, простите, не всем генетика подарила габариты два на два, что им сколько не вливай, а все мало будет, – пресек я попытку подорвать свой авторитет в зародыше.
– Ладно, короче, – взял свое слово Леша. – Будем считать, что решение коллегиальное, немного обождем, да и начнем потихоньку.
Не все встретили эту новость с энтузиазмом, да вот только кто их слушал? Правильно, никто. Ибо здравомыслие, хочешь-не хочешь, а должно превалировать над бессмысленной возможностью огрести приключений на самую желающего этого точку.
Бунтарки вернулись к своим гитарам, Сережа откуда-то выудил картишки, которые тут же принялся раздавать. А мне пока что надо было парой слов с Дэнчиком перекинуться. Украдкой киваю ему на выход, тот удивленно вскидывает бровь, недовольно выдыхает, бросает пару колкостей в адрес не очень оставшейся довольной своей раскладкой Алены и выходит со мной на крылечко.
– Что, – хмыкает, – Максон, опять мировой Гондурас беспокоит?
– Ну да, – поморщившись, отвечаю, глядя в беспросветную темень вечернего леса. – Расчесался.
Друг тоже морщит губу:
– Слушай, ну неужели даже в преддверии такого миниатюрного праздника печени забить нельзя? Просто не думаю, что у нас не будет возможности поговорить о том, о чем ты хочешь поговорить, чуть позже. Выглядим, знаешь ли, подозрительно.
Я достаю электронку. Делаю пару тяг, выпуская в темень уже ставший горьким дымок. Выругавшись, отсчитываю про себя десять секунд.
– Позже настало, – хмыкаю. – А так, да, случилось. Вот мы со стенгазетчицей разговаривали… А такой девочки в лагере-то, кажется, и нету.
– В смысле? – округляет глаза мой друг. – Как это нету, если мы с тобой оба…
– А вот так, – слова ненароком застревают в горле. Говорить становится тяжело, но я нахожу в себе силы продолжить. – За стенгазету в лагере, как мне сказали кибернетики, отвечает Лена. И ни про какую Юлю они и слыхом не слыхивали.
– Дела-а… – тянет Дэнчик с прищуром. – Ну, слушай… Может, этому есть какое-то логичное объяснение?
А вот сейчас и попробуем выяснить.
– Расскажи про вашу встречу, – прошу я, понизив голос.
– Да как-то особо и нечего, – Дэнчик старательно хмурится, стараясь как можно точнее воспроизвести в голове утренний инцидент. – Рванул я в сторону сцены, там притормозил, стою, оглядываюсь, вроде не бежит никто, отсвечивая панамкой. Ну, думаю, пронесло. Постою, отдышусь, да потихоньку в сторону спортивных секций двину. И тут окликает меня Юля эта, значит. Ну, я естественно, откликаюсь. А попробуй тут с такой девкой-то не поговорить – это уж совсем каким-то неправильным надо быть…
– Дэн, твою мать, ближе к делу, – взбеленяюсь. Вот уж мне только тут подробностей лишних не хватало.
– Блин, не перебивай! – фыркает тот в ответ. – Так вот, я, стало быть, спрашиваю, что такой видной барышне от меня, собственно, потребовалось. А она, говорит, в футбол хочет научиться играть, прикинь? Охренеть, думаю. А я-то понимаю, что тренер из меня, ну, так себе. Не каждому дано-то, играть и учить играть одновременно. Хотя, очень многие футболисты становятся тренерами после окончания карьеры, да только, увы, лажа это какая-то…
– Дэн!
– Ну я и говорю, – продолжил тот воду разливать. – Типа, извини, но это не моя специальность, подойди к Санычу, он тут, собственно, за тренера-то. А она говорит, мол, не хочу у Саныча, с тобой хочу позаниматься. Ну, думаю, приплыли, нафиг. У меня-то уже, вроде как, со Славкой чего-то получается, да и сама она нравится мне сильно, ну, сам знаешь. А тут такое вот. В общем, кое-как нервяк подуспокоил, думаю, ну, подыграю малясь. Может, фантазия просто с молодого тела-то тупо разыгралась, а девочка правда хочет просто технику подтянуть хотя бы немного. Пошли, говорю, на футбольное поле тогда уж, покатаем по травке мячик немного. И тут она такая – так вон же мячик лежит, около сцены. Смотрю – и правда. Сдутый немного, но играть можно. И откуда он там только мог взяться – ума не приложу. Ну, начали друг другу отпасовывать его так аккуратненько, она у меня про лагерь поспрашивала, нравится мне тут, не нравится, все дела. Сказала, что за стенгазету отвечает, отсюда и интерес. Попинали еще немного, а она потом говорит, что дела у нее срочные. И уходя бросила что-то вроде, остужай иногда голову. Типа, ты любишь с плеча рубить, а иногда нужно просто остановиться и хорошенько все обдумать. Продолжишь, мол, тобой будет очень легко манипулировать.
Все это время я заметил, как он постоянно ударял средним пальцем по ладони в такт словам. Закончив рассказ, посмотрел на меня внимательно, ожидая какого-то определенного вердикта. А я только пока молчать могу озадаченно. Все эти разговоры непонятные, какие-то советы под его конец…
Еще и записка та непонятная, найденная в библиотеке. А ведь незадолго до этого мы тоже видели как раз в том ряду девочку в панамке, точь в точь, как у этой Юли. Уж не она ли нам подбросила ее, каким-то образом предугадав, что мы остановимся на той детской книжке про нечистую силу?
Вот хоть что-нибудь бы прояснилось. Хоть на малую толику. Но нет. Вопросов до сих пор пока больше, чем ответов.
– Все страньше и страньше, – наконец, выдавливаю. – Ладно, Дэн спасибо за информацию…
– Это все, что ты можешь сказать? – разводит тот руками.
– Я могу сказать, что это была очень странная девочка, – я поправил очки и, сделав последнюю тяжку, спрятал курилку с глаз долой. – Которая определенно знает намного больше, чем говорит.
– Девочка-кошка? – с оживлением уточняет Дэнчик.
– Да я откуда знаю? – теперь уж моя очередь настала руками разводить. – Знаешь ли, не доводилось встречать таких раньше.
Тут я себе позволил добавить крошечную нотку скептицизма.
– Я так понимаю, что ты в этом не до конца уверен.
Да что ты, блин, такое говоришь? А я вот не до конца уверен, что мой мозг, сосредоточенный под ветеринарию, должен вообще разбираться в чем-то подобном.
Я просто должен закричать и убежать прочь. И будь, что будет. Как знать, может именно такой исход станет достойным финалом. Кричащий и бьющийся в конвульсиях пионер поневоле, убегающий от Вселенной.
Хотя, будем честными, она все равно догонит. Печальная правда состояла в том, что силушки мои действительно были на исходе. Наверное, именно так чувствуют себя люди, когда устают бежать, устают от попыток ускользнуть от судьбы, как они просто валятся на землю и позволяют себе покорно принять свою участь.
– Знаешь, дружище, есть такое небольшое житейское наблюдение – когда ты разговариваешь с Богом, то ты верующий, а вот если уже Бог разговаривает с тобой – ты психически больной. Я допускаю тот факт, что эта девочка могла быть беженцем из сверхсекретной Советской генетической лаборатории, но я этого, еще раз, не знаю. И подгонять все под эту теорию не собираюсь. Хотя бы для начала, блин, у Панамки аккуратненько чего спросить, вот уж прав был Шурик. Тебе не стыдно, что настоящий семнадцатилетний пионер оказался рациональнее нас?
Молчит. Задумался.
– А знаешь, – прерывает, наконец, эту неловкую тишину. – Не стыдно. Это у него обычные летние каникулы. А у нас – внеплановые. Так что заканчивай со своей лабудой и пошли, отдохнем уже, так сказать, чуточку более, ммм, по-взрослому. Возражения есть? Возражений нет!
Тут он явно спародировал Ольгу. Я в ответ только вздохнул, схватившись за уже, поди, красную от боли, как тот огнетушитель, голову. Снял очки, протер их кончиком рубашки, после чего вздохнул заметно посвежевший вечерний воздух. И впрямь, кажись, дождь-то намечается.
Мимо музклуба со стороны умывальников, тем временем, пробежала стайка девчонок. Нас заметили, остановились. Одна из них кокетливо выпучила на нас огромные и зеленые глазищи. Дэнчик тут же расплылся в блаженной улыбочке, пару раз махнув ей рукой.
Ладно, ну их нафиг. Как-нибудь потом, если на второй виток пойдем. Только вот теперь моего друга чуть ли не силком назад в помещение затаскивать пришлось, пока меня самого не начала заинтересовывать его заинтересованность. Дон Жуан, блин, несчастный.
Заходим, а пионеры о чем-то оживленно судачат, лениво перекидываясь картами. И, что неудивительно, о музыке. Атмосфера более, чем располагала. Я прислушался, от греха защелкнул задвижку у самого пола. Так, на всякий случай. Чтобы было хотя бы немного времени для экстренного отступления.
– Я к чему говорю, – декларировала Света Ларионова, которая в игре участия не принимала, тихонько бренча какую-то до боли знакомую мелодию. – Рок-искусство, на удивление всех этих старперов в ЦК, оказалось уж слишком массовым. Такие как мы, косухи, подхватили все это только в путь. Что им еще оставалось делать? Раз нельзя запретить, то нужно разрешить, чтобы была хоть какая-то возможность контролировать. Уверена, именно таким соображением и руководствовались власти, когда в Ленинграде открыли первый в нашей стране рок-клуб.
– Поддерживаю, – сосредоточена кивнула Алиса, ловко отбившись от Аленкиных карт, почти опустошив свой небольшой веерок. – Я так вообще думаю, что идея создания рок-клуба принадлежала КГБ. Хотя вот, вроде сделали хорошее дело, а все равно упорно пихают, что заблагорассудится нашим идеологам. У них ведь все же до сих пор есть эдакая граница между своими и чужими. В смысле, кто послушный и контролируемый, а кто нет. Поэтому надо понимать принципиальную разницу между настоящими группами и всякими жизнерадостными тупорылыми ВИА. Тоже мне, альтернатива рок-музыке.
– I'm back in the USSR. You don't know how lucky you are, boy, back in the USSR, – напела Света Битлов. Точно, как же я сразу не узнал-то. – Касательно КГБ, кстати, поддерживаю.
– Помнится, мой папа в начале семидесятых выпилил себе лобзиком гитару, – подала голос Вика. – Аппаратуры нигде не было, вот и приходилось вертеться. Но играла. Как сейчас помню, лучше, чем какая-нибудь заводского производства.
– А звукосниматели брали из телефонов-автоматов, – заулыбалась рыжая. – Разбивали трубки и вынимали магнитные катушки. Это известная история. Как и лампы для усилителей в радиомагазинах. Папа меня, помнится, учил разные фузы и другие эффекты паять.
Дэнчик в этот момент потускнел, опустив взгляд в пол и крепко сжав кулаки. Он ничего не говорит. Только даже в небольшом полумраке музклуба видно, как белеют костяшки на сжатых пальцах. Я аккуратно касаюсь локтем его ребер и пытаюсь слегка подбодрить ничего, по сути, не значащей для него улыбкой. Все хорошо, брат. Даже если твой отец не с нами, то он всяко гордится тобой.
И это помогает. Немного, но помогает. По крайней мере выражение загнанного в угол спадает с лица моего друга.
– Везет же, – вздыхает Леша. – Мой папаша только и умеет, что критиковать, да быть недовольным всем на свете.
– Лех, а ты точно не о моем дяде сейчас говоришь? – чуть хмыкнул Витя.
– Я, кстати, недавно узнала, что Джордж Харрисон тоже играл на чертовой чешской гитаре. Для меня это был полный шок, у меня до сих пор в голове не укладывается, что все те соло, которые весь мир знает наизусть, были сыграны на дешевой чешской гитаре! Это еще одно доказательство того, что дело не в инструменте, – хлопнула себя по лбу Света.
– Кстати говоря… Чего, Макс, давай, бери гитару, зажги нас, – Алиса не могла удержаться от колкости.
– Обойдусь, – буркнул я.
– Когда-нибудь я доживу до того момента, когда ты начнешь приносить пользу, – хмыкнула рыжая. – Все, я вышла.
Победно скинув оставшиеся карты, Алиса сладко потянулась и быстренько встала рядом со мной, по-хозяйски положив руку мне на плечо.
– И? – спросил я, выдержав паузу.
– Что «и»? – хлопает глазками. – Давай, партию сейчас ребята заканчивают, и пора бы уже.
– А ведь и правда, – Дэнчик уже собрался с силами. Хорошо. Он у меня молодец все же. – Хватит водку греть. Пора бы уже немного и опустошить Советские запасы спиртного.
– Во! – обрадовался Серёжа, с немалым облегчением скидывая свою почти полностью собранную колоду. Оставшиеся еще в игре участники в этот момент дружно всплеснули руками. А все, поздняк. – Давайте и вправду выпьем. Как раз у меня тост созрел такой небольшой.
– Ну, раз небольшой, то где-то примерно до утра тебя, получается, слушать будем, – хихикнул Витя.
– Ну чего ты врешь, а? – уставился тот на друга с притворным недовольством. – Я просто люблю все в красках преподносить. Это, знаете ли, не минус.
– Да все-все, Тихонов будет вещать, – вздохнула Света, склонив голову на плечо. – Только потом не говорите, что мы вас не предупреждали, господа Совята. Этот, если поднатужится, еще хуже вашей японочки будет. Ну, так, это я между делом.
Манерно хохотнув, Сережа не без боя откупорил «Столичную» и аккуратно разлил напиток по совершенно не предназначенным для него граненым чайным стаканам. После чего поднял свой, прокашлялся и важно выпрямил спину:
– Ну что, ребяты, вот и начинается веселье, правильно? – в этот момент все дружно заулюлюкали, что нам с внезапно подключившимся Дэнчиком пришлось быстренько напоминать, что мы не в ресторане каком-то за городом. – Да-да, ребят, немножечко потише… Так вот, я, да и все мы, с самого начала знали, что эта поездка будет весьма интересной. Ну, собственно, иначе и быть не могло, я, например, люблю ездить на далекие расстояния. Сейчас, правда, особо не поездишь, после того как предки развелись, но к делу это отношения не имеет… Так вот, хочу сказать, что все прошло даже лучше, чем, наверное, все мы думали. Начиная с момента нетривиального знакомства в райцентре, – мы с Алисой и Аленкой в этот момент синхронно прыснули. – Заканчивая замечательной игрой… Кстати, Дэн, ты прям машина, вот что я хочу сказать, – друг криво усмехнулся, чутка покраснев. – Ну и, конечно же, этим замечательным вечером. Обещающим стать таким, по крайней мере. Вы и без меня знаете, что основная идея нашей всей пионерской движухи – это товарищество и братство. Но то, как нам это преподносят взрослые – увы, скучновато. Мы, знаете ли, сами знаем, как все это дело строить. И ценить это. Новые знакомства – это всегда ценно. Особенно, если ваши знакомые – такие замечательные люди, как вы, ребят. Так что, первый тост, как говорится, за нас с вами, и за черт с ними. За наш союз двух лагерей. Ура, товарищи!
– Ура! – тихонько подхватываем мы.
– Отличная речь, Сереж, – добавляет Аленка, под стремительное смущение эту самую речь произносившего.
И… все в нерешительности замерли. Кто-то пытается неумело поднести стакан ко рту, морщится и отдергивается. Налить-то налили, а вот выпить, как оказалось, потруднее будет.
– Ребят, такой вопрос, – неуверенно протягивает Вика. – А из вас водку-то вообще пил кто?
Немая сцена.
– Я так-то только пиво пила, если честно, – призналась Света, подозрительно косясь внутрь стакана.
– Я давно пробовала, но тогда мне, прямо скажем, не очень понравилось, – произнесла хмурая Алиса. – Думала, может сейчас что поменяется…
– Я так вообще не пила ни разу, – покачала головой Аленка. – Ну, чтоб вы понимали, кого первым придется до домика нести, если что.
Да уж, понабрали профессиональных алкоголиков.
Первым инициативу решил проявить Дэнчик. Понюхал. Пригубил чутка, после чего тут же поморщился. Снова понюхал. Потом зажмурился и все-таки выпил, после чего, не выдыхая, захрустел соленым огурцом. И наконец шумно выдохнул:
– Хороша, зараза!
Все тут же набрались относительной смелости и аккуратненько повторили эту нехитрую операцию. С кого ведь пример надо брать? Правильно, со старших. Хотя, если уж совсем вдаваться в подробности, то самым старшим здесь я буду. Ну да ладно, это все лирика. Прерываемая хоровым сиплым кашлем.
– Ну и дрянь, – скривился Витя, также шумно захрустев кусочком огурца. – В сравнении с этим, самогон Семенова – чистый воды морс.
– Да это еще фигня, – выдохнула моментально раскрасневшаяся Алиса. – Тут хоть пить можно. А то я как вспоминаю ту бормотуху, которую мы с ребятами из… – Алиса запнулась, с каким-то страхом выпучив глаза. – Со двора достали – можно прям сейчас в кусты бежать, наружу все выворачивать.
Да уж, представляю те впечатления. Паленая водка – это страх. Попробовал как-то. Тоже вспоминать не очень охота.
Леша прикрыл глаза, потихоньку приходя в себя:
– Ладно, как говорили наши предки, господа гвардейские офицеры, между первой и второй пуля не должна успеть просвистеть. Серега, оформляй!
– Ну, это мы за здрасьте, – подмигнул тот, протягивая руку к бутылке.
– За что пить будем? – спросила Алиса обволакивающим, чуть хрипловатым голосом.
– А давайте-ка за музыку? – неожиданно для самого себя предложил я. – Как ни крути, не только спорт нас тут собрал, но и отчасти она, родимая…
– Прозит! – воодушевленно сгреб меня Дэнчик за плечо своей огромной ручищей.
Вторая пошла намного лучше. Не у всех, правда. Аленка с Викой все еще немного кривились. Думается, что они обе до этого момента с алкоголем еще особо не знакомились. Ну, это дело наживное. Пусть и не совсем обязательное.
– Можно теперь официально говорить, что мы с вами, ребята, одной крови, – захихикала Света. – И одной… ой… водки.
– Ребят, закусывайте, – кивнул я на столик. – А то сейчас разнесет на раз-два, – после чего поворачиваюсь к Алисе. – Рыжуль, ты как?
– Нормально… – смущенно жмет плечами девушка.
Ну и славненько. Я-то уж с собой разберусь. А вот за нашими юными друзьями глаз да глаз нужен. А то, упаси боже, переберут и начнут буянить, музклуб разносить…
– Закуски, кстати, отличные, – объявил Сережа, деловито отправляя в рот кусочек сала. – Виктория, твоим родителям за все это добро большое спасибо. Будто как знали и специально все под это дело собирали.
– Да ладно уж тебе, – отмахнулась та, но заулыбалось, как обрадованное дите конфете «Мишка на севере».
– Не, я серьезно, под другие даже и пить бы не стал, говорю тебе…
– Ну ты, блин, Серег, эстет, конечно, – заулыбался Витя.
– А еще наглый льстец, – поддакнула Аленка.
– Да ну вас, – надулся парнишка. – Налетели, коршуны. А я человеку просто приятное сказать хотел.
Посмеялись, чего уж греха таить. На третью пока решили не налегать. Успеется, что называется. А я почему-то ловлю себя на мысли, что внезапно дурею. Тут же потряс головой – вроде, отпустило. Ерунда какая-то. Выпил-то – с Гулькин хрен. А по шарам дало. Беда-бедовая, вот, что значит – не привыкший к алкоголю организм. Я даже как-то и не подумал, что в моем молодом теле я к этому делу окажусь ну совершенно не готов.
На Дэнчика смотрю – тот тоже как-то притих, глазами моргает. Ситуация… Проветриться нужно.
– Пойду-ка я, – вставая, машинально хлопаю себя по карманам. – Покурю…
– Недавно же дымили, Максон, – поворачивается ко мне друг. – Хорош здоровью вредить.
Я вздыхаю.
– Так ведь хочется, брат…
Он на секунду задумывается, после чего глубокомысленно соглашается с моим железобетонным аргументом.
– Я с тобой, – тут же подскакивает Алиса.
Я киваю, и мы оба выходим на улицу. Отыскиваем около музклуба самый темный уголок, где благополучно и пристраиваемся. Секунда, и появляется единственный источник света, который дает подкуренная Алисой сигарета.
– Улька с тобой не набивалась? – спрашиваю с легким ироничным смешком.
– А как же! – смеется. – Такое шоу было, но, сам понимаешь, куда ей. Мы все пили бы, а она бы сидела, смотрела, как бедный родственник? Не дело это. Хорошо, что она все же может порой рассудительность включать. Пусть и кажется глупышкой. Она в этом плане на меня похожа в ее возрасте. Разве что я... позлее была.
Все же эта рыжая оторва красиво курит. На щеках при затяжке – такие сверхсексуальные ямочки. Хоть сейчас на обложку модного журнала.
– А знаешь, еще бы неделю назад даже и не подумала бы, что все будет так, – как-то загадочно начала девушка.
– В каком плане? – я решил на всякий случай уточнить. Мало ли.
– Казалось, что эта смена будет такой же унылой, как предыдущая, – тихо проговорила Алиса. – Существование от утра до вечера, без намека на какое-то веселье. От «Совенка» нельзя в принципе ожидать чего-то оригинального, или каких-то откровений. А тут вдруг… С Ульянкой сначала познакомилась. Потом с тобой. Хотя ты меня по первости жутко злил, ну, ты сам знаешь.
– Знаю, – затягиваюсь. – Могу сказать, что первое впечатление о тебе тоже было не самым позитивным. А сейчас даже немного стыдно, что тебя дурой назвал.
– Немного? – тут же вскинулась Алиса.
– Я бы просто не сказал, что очень стыдно, – я зловредно оскалился. – То есть, я не думаю об этом днями и ночами, рвя на себе рубашку, из серии, ах, как я посмел оскорбить Ее Рыжее Высочество…
– Дурак! – Алиса несильно стукнула меня кулаком в грудь. – Ты не романтичный от слова «совсем»!
– Тебя послушать, так ведь и всерьез можно подумать, что это минус.
Девушка замахнулась, чтобы ударить меня еще раз, но я перехватил ее запястье. Мгновение мы стояли так – я с улыбкой смотрел на нее чуть сверху вниз, даже не пытаясь отвести взгляд от этих нахальных янтарных глаз. Идеальный момент для поцелуя, но… В голове вертелись только две мысли – как же хочется поцеловать эту чертовку, и до чего же это глупое желание.
Я медленно опустил руку, вынуждая Алису сделать то же самое. На миг та застыла, потом нахмурилась:
– Ты должен был меня поцеловать!
Она там что, мысли читает? И вот пойми сейчас – играется это она или серьезно. Лениво затягиваюсь, не торопясь выпуская дым тонкой струйкой:
– Я обдумывал такую возможность.
Рыжая элегантно фыркнула, докурила сигарету, после чего, невзирая на мои слабенькие протесты, подхватила меня за руку, и мы вернулись к остальным.
Там уже о чем-то Дэнчик со Светой языками сцепились. Ну просто, что называется, потрясающе. Оставил, называется, шалопая этого на свою бедовую головушку. Правда, когда мы вошли, – замолкли.
– Гкхм, – зачем-то прокашливается Леша.
Ну, все понятно. Как же тут не пообсуждать уединение двух товарищей противоположного пола. Тем более, в такой-то обстановке. Святое дело.
– Я так понимаю, что разговор о нас шел, – вздохнул я.
– Нет! – хором ответил весь стол.
Ладно-ладно, думаю. Обсуждайте на здоровье. Мы люди не гордые, сплетен не боимся. Да и вообще, опасно беспокоиться из-за мнения окружающих, когда к этому тебя ведут инстинкты, когда ты беспокоишься по-настоящему, а не просчитываешь ситуацию хладнокровно.
– Ну что, господа, теперь-то уж и по третьей можно? – интересуется Сережа, когда мы с Алисой вернулись на свои места.
– Ну, отчего бы благородным донам и не усугубить? – задается риторическим вопросом Дэнчик. – Давай, Серег, разливай.
А он и разлил, при этом еще радостно мявкнув, как кот при виде добычи. Уж где-где, а тут дважды повторять совершенно не требовалось.
– Ну, – привстал мой друг с места. – Ребят, за пионерию! Разное тут всякое происходит, конечно, но хорошего все-таки больше. Много больше, да... Ну и за новую встречу с каждым из вас после окончания смены и за то, что ее-таки не удастся избежать. Даже если мы будем друг от друга очень далеко.
И мне украдкой подмигивает. А ведь очень хороший тост. Правильный. И, скорее всего, очень нужный для нас двоих. Чем ведь черт не шутит, вдруг все-таки сможем ребят-то найти, когда в XXI век вернемся. Не может же это все быть просто так. Не хочется в это верить.
Впрочем, держим в голове, что проблемы надо решать по мере их поступления, а не мусолить их, пока еще ничего даже и не началось.
Зато начиналось в нашем дружном коллективе, ибо Сережа остатки первой бутылки благополучно разлил по стаканам. Даже уже и не интересуясь, хочет ли народ так быстро перебраться на более высокую стадию опьянения.
– Кто еще тост не говорил? – грозно вопросил он.
– Я хочу, я! – воодушевилась Алиса. Еще так тихонько хихикнула – звук получился до невозможности милым.
– Все, народ, тишина, – заржал Дэнчик. – Алиса Викентьевна изволит говорить.
– Заткнись, кудрявый, – показала та ему язык. – Так вот, я всегда считала, что безумства – основной костяк нашей жизни. Каждый из нас совершает их в той или иной степени. И мне жалко тех людей, которые ведут заурядную, скучную жизнь, лишенную этого. Может, они сами выбрали такой путь, а может так вышло в силу обстоятельств, что, как мне кажется, даже хуже. Невероятно грустно, когда в душе потухает огонь. Когда ты еще вчера был готов свернуть горы, а сегодня уже слился с безликой массой. Так давайте выпьем за безумцев. За тех людей, которые добавляют красок этому миру.
А другого тоста от Алисы и ожидать не приходилось. Такой же яркий. Как и она сама.
Стаканчики – звяк, водка – бульк, и только чуть приоткрытая ставня одного из окон музклуба дребезжит как-то совсем даже и не по делу.
– Максон, – хрустит помидором Дэнчик. – А ты, кстати, так и не рассказал, как у Виолы-то алкоголь выпросил.
Я жму плечами:
– Да как-то само все получилось. Разговорились, все дела, я и проявил креативность, так сказать…
– Макс у нас мастер слова, – хихикнула Аленка. – До сих пор со смехом вспоминаю его «Все будет ажур-бонжур, Ольга Дмитриевна».
– Это сейчас он редкостная заноза в заднице, – хмыкнул Дэнчик. – А, помнится, такой тихий был, сидел вечно в своих книжках про животных, да учебниках. Стихи на переменах писал.
Ну вот надо было, да?
А на меня тут же устремилось несколько изумленных взглядов. В частности, со стороны Алисы и Алены.
– Я сейчас чего-то не поняла, – заморгала Алиса. – То есть, он все-таки может быть романтичным?
– Я про природу писал, – попытался отбрехаться я.
– А прочитай что-нибудь, – Аленка съехала на стол, подложив руки под подбородок.
– Да не помню я ничего об этом безобразии! – вспыхиваю. – Лет-то уже прошло… Много.
– Соколов тоже пишет, – подмигнула тому Света. – Я даже как-то музыку попыталась подобрать под это дело. Но как-то не особо получилось. А давайте, кстати, споем чего-нибудь, пока еще возможность такая есть? «Пикник» же все, надеюсь, знают?
Господи, спасибо тебе, блондиночка! Век не забуду.
А девушка, дождавшись более-менее синхронного согласия, устроилась поудобнее, поправила челку, разбросав волосы по узким, сильным плечам в намеренном «художественном» беспорядке, и заиграла. Спокойно, уверенно, будто родилась с инструментом.
Ты – трепетный огонь, ты – чистая вода
О, боже, упаси, не говори мне «да»,
Что, если лед в душе растает навсегда?
Чем остудить смогу безумные года?
Ну и текст, скажу я вам. Может, думаю, поплакать? А, с другой стороны, зачем? У меня пока вроде бы все хорошо. Ну, по крайней мере, нормально. Уровнево, так сказать. Рискну даже предположить, что именно так, как и должно было быть. Нет, разумеется, не так, как когда-то задумывал, мечтал. Но – совсем не плохо.
Да и, честно говоря, разве имеет право жаловаться на жизнь человек, попавший в такое удивительное путешествие сквозь время и пространство? Тем более такой, который этого путешествия объективно не заслуживает. Ага, покажите мне такого идиота.
Сережа сворачивает голову уже второй бутылке. Потом то ли спросил, то ли констатировал:
– Вторую, думается, мне, пора бы уже и начинать… Организм требует продолжения банкета.
Ну, мы и продолжили. Тоже мне проблема. Причем, алкоголь уже начал конкретно так бередить голову пионерской братии, что уже даже было не до каких-то философствований. Закуски осталось мало, а вот водки еще достаточно. Какие уж тут моральные терзания? Тут бы, блин, выжить.
Когда мною была опрокинута последняя полагающаяся мне стопка, до меня дошло очевидное – я напился. Не вдрызг, конечно, но глазки-то всяко друг друга нафиг посылали. Причем один из них остро впился в Алису, точнее даже не совсем и на нее, а, скорее, на соблазнительно расстегнутые верхние пуговицы белоснежной рубашки.
До чего же она, стерва, красивая.
Аленка зачем-то попыталась приподняться со своего места, но, не пройдя и трех шагов, прислонилась к стене. Неловко улыбнулась, глядя на Сережу.
– Черт, кажется, я сейчас… все…
Алиса, глядя на эту развеселую картину, прыснула со смеху.
– Кажется, кому-то пора на воздух.
– Да-да, – поддакнула ей Света, многозначительно глянув на парочку своих друзей.
Витя тут же с силой ткнул своего не столь сообразительного друга локтем под ребра. Намек был наконец-то понят, парнишка подорвался с места, взял Аленку под руку и, краснея с каждой секундой все больше и больше, помог покинуть помещение, пытаясь параллельно начать с девушкой диалог.
– Не шалите только! – крикнула им вдогонку блондинка.
Рыжая вновь захихикала и опрокинула внутрь себя остатки «Столичной».
– Ух, хорошо! – воскликнула она, блуждая улыбкой.
Пробормотав что-то себе под нос и тряхнув головой, Вика предложила начинать потихоньку расходиться. К счастью, идею все выжившие одобрили, ибо время уже было позднее, вставать рано, да и захмелели уже все достаточно. Так что пора, как бы ни хотелось хотя бы немного оттянуть этот момент.
– Останусь прибраться, – сообщает Леша. – А то как-то совсем некрасиво получается…
– Я… ик… помогу, – расхлябанно поднял руку вверх Дэнчик.
Тоже что ли, думаю, задержаться? Думается, не стоит меня сейчас оставлять наедине с Алисой. А то натворю дел. Или наговорю. Неважно. Хотя так-то стоит с ней остаться, если совсем по-хорошему. Бросать сейчас девушку, мягко говоря, некрасиво. С другой стороны, Витя еще есть, он, вроде как на ногах стоит уверенно, так что в теории всех девушек по домикам в состоянии будет рассадить. Да и ему, поди, только в радость будет. Но решение, как водится, приняли за меня, когда ко мне подходит пошатывающаяся Алиса:
– Проводишь?
Я в ответ только улыбаюсь. Вроде как и не отказываю, но и не соглашаюсь… Короче, думаю, что вышло достаточно красноречиво. Но рыжая, естественно, восприняла все по-своему. Кокетливо подняла воротничок пионерской рубашки, взяла меня под руку и неровной и шаткой походкой направилась в сторону выхода из музклуба.
– Мне определенно стоило догадаться, как на тебя повлияет алкоголь и не давать тебе так сильно налегать, – пробормотал я, удерживая чуть ли не всем весом повисшую на мне девушку.
– Ммм, – в ответ Алиса неразборчиво произнесла что-то, закрыв глаза. – Голова кружится.
– Потерпи немного, сейчас на улицу выйдем, там полегче будет.
Холодный воздух, хоть и немного, но все же бодрил. Мысли возвращались в свое русло. Головушка-то еще ходуном ходила, но какое-никакое облегчение все же смена обстановки принесла.
– Макс, – дернула меня за рукав девушка. – А знаешь, как называется карлик, который вечно волнуется?
Ууу, все, приплыли. Крыша потекла у барышни на фоне неравной борьбы с Зеленым Змием.
– Удиви, – сказал я немного напряженным голосом.
– Микроволновка! – выпалила Алиса и давай смеяться на всю округу. Накликает сейчас какого проверяющего, все, сипец.
Но шутка и вправду смешная. По крайней мере, я улыбнулся.
К счастью, «Совенок» был окутан непробиваемой тишиной. Так что до домика добрались почти без приключений. «Почти» потому что под конец пути моя спутница уже совсем еле перебирала ногами. Возникали мысли уже просто взять ее на ручки и донести. Честное слово, было бы проще.
– Спасибо, что проводил, – блаженно улыбнулась Алиса, когда мы наконец-то добрались до крылечка.
– Да нет проблем, – жму плечами. – Честно говоря, я бы и не отпустил тебя одну в такое время и в таком состоянии.
– Правда?
– Ну а как же?
Наши взгляды встретились. Неприлично затянувшееся молчание становилось невыносимым. Алкоголь подгонял вперед, наталкивая на решительные действия. Мне еще никогда не было так тяжело держать себя в руках.
– Слушай, а почему ты умолчал тогда о том, что отмазал меня перед Панамкой, когда я столовую вскрыла?
Ах, это. Я уже и думать забыл.
– Да как-то… Не знаю, почему-то решил, что это будет лишним. Типа, чтобы ты не думала, что я хочу быть с тобой милым. Хотя я чувствовал, что мне это нужно уже тогда, на каком-то подсознательном уровне… Глупость, короче, неимоверная. В моем стиле.
– Идиот ты, Максим Жеглов, – Алиса сейчас так счастливо улыбнулась, что внутри меня что-то ухнуло с бешеной скоростью куда-то в пятки. Это была та самая улыбка, которую я видел на сцене у ее альтернативной версии, когда нас Пионер по циклам гонял. – Самый, что ни на есть. Я ведь еще когда тебя только первый раз увидела, то сразу все для себя поняла. Пусть и до победного пыталась убедить, что это все не так… Но меня к тебе тянуло... И ты тоже... не ушел...
Нет-нет, Алиса, стой, не делай этого, даже не смей… Ты же не хочешь этого говорить, это все синька... Пожалуйста, ну не будь дурой!
– Правда в том, что… Я, кажется, люблю тебя. Я бы хотела не любить. Но я не могу с этим ничего поделать.
Черт побери…
Вот и все. Пути назад больше нет. Все основное сказано. Теперь ни о какой дружбе и речи быть не может.
А знаешь мою правду, Алиса? Я хочу ответить тебе взаимностью. Поверь мне, родная. Больше всего на свете. Но я тупо не могу. По многим причинам. И черт даже с моей циничностью и ненавистью к химической реакции. Просто если я это сделаю – я обреку нас обоих на что-то худшее, чем просто разбитое сердце. Я не поступлю так с тобой. А это все, как говорила Ольга Дмитриевна, можно пережить.
– Давай мы утром об этом поговорим, хорошо? – спрашиваю с надеждой.
– Да-да… – собирается девушка. – Ты прав. Так будет лучше. Но только попробуй об этом забыть, понял? – добавила она крайне серьезным голосом, но затем вновь расплылась в улыбке. – До завтра?
– До завтра…
Мы обнялись, и довольная Алиса, умудрившись споткнуться о порог, скрылась в домике. То, что у нее из кармана выпали сигареты вместе с зажигалкой, я заметил уже немногим позже. Глаза предательски пустили слезу. Схватившись за голову, я сел на крылечко, подобрал сигареты и, повертев их, плюнул и закурил. Прямо там, никуда и не прячась. Если меня сейчас заметят и выпрут к чертовой матери из этого лагеря, то так будет даже лучше.
Крепкий дым от настоящей сигареты после годовалого перерыва, тем более сигареты кондового Советского производства, немилосердно продрал глотку. Но мне сейчас было так плохо, что я даже и не почувствовал этого.
– Попил, твою мать, водочки…
