Второй шанс для двоих

      Все же мое непринятие химической реакции исходит не только из моего личного опыта. Хотя по большей части и из-за него, признаюсь. Но сторонние наблюдения тоже сыграли свою роль, и немаленькую. А уж навидался я всякого. И одна история запомнилась мне прям очень хорошо. И дело даже не в том, что рассказали мне о ней относительно недавно. Просто очень уж она интересная. Даже с каким-то налетом своеобразной мистики. Но в то же время и очень простая, которая в теории может произойти почти с каждым из мужской половины homo. Кроме разве что редких по нынешним временам извращенцев-однолюбов-романтиков. Ну и еще небольшой категории людей, вроде вашего покорного. И осознание этого немного напрягает, честно скажу. Уж по крайней мере я могу с уверенностью заявить, что горжусь тем, что со мной такая херня не произошла бы ни под каким соусом. Ну, я и поумнее буду, чем главный герой этой истории.       А начиналось все в тот день вполне обыденно. Я был на работе, клиентов почти что не было, вот и оставалось пинать определенные части тела, изредка обхаживая обитателей изолятора. И вот, когда я заканчивал очередную катку в Lords Mobile, он, собственно, и нарисовался. Недорого, но довольно стильно одетый мужик с совершенно шикарными усами и с котом каких-то прям нереальных размеров, причем ни разу не мейн-куном, хоть и довольно похожим по конституции. Помесь, видать. Ибо на сибиряка, как было обозначено в паспорте, животина тоже не ахти смахивала. Впрочем, это все лирика. Болеют-то все одинаково. А у котика вырисовывался явный кальцивироз. В целом, ничего страшного, тем более уж на ранней стадии, за неделю на ноги поставить при должном лечении как два пальца. Странно другое было – как-то уж очень подозрительно хозяин пациента на меня поглядывал, пока я анамнез делал. Еще и ус свой вертел как-то нервозно. Ну, думаю, черт с ним, мало ли психов на белом свете. Я с животными работаю, а не с homo. Хотя, когда он все продолжал меня таким же взглядом буравить, когда я принялся колоть антибиотик – тут уже даже мне как-то дискомфортно стало. Ну не смотрят так на людей. И тут он выдает:       – Твою мать, Жеглов, ты чего, в формалине по ночам спишь? Вообще ж нихрена с Выпускного не изменился.       Хорошо, что я уже с уколами закончил, перейдя к обработке языка Винилином, а то сто процентов бы кольнул куда не надо с таких перспектив. Присматриваюсь к персонажу повнимательнее, и тут меня как кувалдой по голове:       – Олежа? Могуёв? Да ты гонишь!?       Бывшего одноклассника я никак не ожидал встретить. Тем более так кардинально изменившегося. В школе был вторым лучшим другом Дэнчика, вместе с ним звездил в ногомяче. Такой же высокий, широкоплечий с от природы хитрющими глазами. Человеку с таким взглядом слишком уж доверять нельзя ни в коем случае, и это вызывает даже какое-то мгновенное уважение. Держать с ним ухо востро приходилось всегда, двадцать четыре часа в сутки. Особенно представительницам прекрасного пола, коих наш Олежа прям очень ценил и уважал. Ни одной юбки не пропускал. До поры, до времени. Впрочем, к этому мы еще вернемся.       А пока мы перекинулись парой ничего особо не значащих фраз, да и договорились после работы встретиться в одном симпатичном японском ресторанчике неподалеку от моей ветклиники. Очень уж по роллам соскучился, да и что касается выпивки там все весьма и весьма прилично. Ну и в принципе – чего бы и не посидеть со старым-то товарищем?       Ну, мы в назначенное время там и встретились. Сидим, выпиваем, о жизни разговариваем. Олежа, как выяснилось, недавно устроился в холдинг какого-то там рекламного агентства. Небогато, но на простецкую холостяцкую жизнь хватает более чем. Ну и на котовьи хотелки, куда же без них. Я тоже чего-то там про ветеринарию рассказывал, как к защите кандидатской диссертации готовлюсь. Короче говоря, типичная беседа двух бывших одноклассников. Без каких-то откровений.       Ровно до того момента, пока Олежа не призадумался, помрачнел как-то совсем уж недобро, покурить на улицу позвал. А я тогда только-только на электронку полностью перескочил. На мороз выходить ну совсем не хотелось, но куда уж было деваться? Выполз за компанию, стою, стучу зубами. Над нами выгибается равнодушное, багровое от огней, московское вечернее небо, на котором фактически никогда, даже в самую ясную погоду, не бывает видно никаких звезд.       – Нельку помнишь? – спрашивает Олежа, прикуривая.       Иисусе… Помню, конечно помню. На класс младше училась. Она, собственно, и была причиной этого самого Олежиного «до поры, до времени». Чудовищно красивая девка была, раз уж на то пошло. Низенькая, с густой гривой каштановых волос, смуглой кожей, почти идеальной фигуркой с чуть излишне длинноватыми ногами и, под стать самому Олеже, дерзким взглядом зеленых глаз, более чем четко обозначающим, что обладательница этих самых глаз прекрасно осведомлена о степени своей шикарности. Еще и имя такое необычное – Нелли. Оно в принципе-то на просторах нашей необъятной Родины не такое уж и частое, а для нашего Зажопинска так вообще экзотика. Короче, девушка, мягко говоря, яркая. И были они с этим моим одноклассником… Нет, не парой. Друзьями. Причем такими, что даже наша с Дэном дружба на их фоне казалась так, легким приятельством. Он ее, говорили, даже как-то один раз от исключения из школы спас, чего-то она там серьезно накосячила, я в подробности не вдавался.       Живи и радуйся, проще говоря. Но, так уж вышло, что Олежа в какой-то момент сломался, да и сам в нее как-то незаметно для себя и втрескался. Причем на полном серьезе, без своих каких-либо интрижек. Честно, почти все, кто был хоть немного в курсе о ситуации, были уверены, что уже со дня на день эволюционирует эта дружба в очень бурный роман, как только Олежа перестанет тупить. Ну, он-то перестал…       А она возьми, да и отшей его.       Ну, казалось бы, – фигня какая. Тем более уж с учетом Олежиного жизнелюбия. Да, неприятно. Но казалось, что Олежа не из тех людей, кто стал бы из-за этого прям убиваться. А он – поплыл. Причем капитально. Некогда искрящийся вьюнош все больше и больше стал походить на бесформенное нечто. Постепенно забросил спорт, после школы его чаще и чаще стали видеть в обнимку с бутылкой чего-то не легче, чем сорокаградусного в обществе каких-то совсем уж сальных девиц и такого вида гоблинов, что не иначе, что «свят-свят» при случайном столкновении с таким контингентом только произносить и оставалось.       Мы с Дэнчиком, да и еще некоторые люди, которых он, в целом, мог назвать друзьями, пытались ему помочь. Увы, все без толку. Ибо помочь в такой ситуации можно только тому, кто сам этого хочет. И как бы грустно не было, но пришлось со временем просто-напросто «забить».       Разок мне удалось даже с Нелькой поговорить. Случайно в магазине встретились.       «Тебе его не жалко?» – спросил я тогда.       На что она лишь равнодушно пожала плечами:       «Жалко. Но что мне теперь, из-за этого через себя переступать? И вообще, это не твое дело, не находишь?»       А ведь и правда – не мое… Чувствовал я себя тогда после этого короткого диалога ну очень отвратительно. А все потому, что, положа руку на сердце, был с ее логикой-то солидарен.       Последний раз до этого дня разговаривал с Олежей как раз на Выпускном. Можно сказать – просто для очистки совести. Да и он, по понятным причинам, был тогда в относительном сознании. Я просто должен был попытаться.       «Олег, – спрашиваю. – Ты хоть понимаешь, что разваливаешься?»       «Понимаю», – кивает.       «Ну, так зачем тогда?»       Он как-то странно усмехнулся и неожиданно посмотрел на меня совершенно трезвыми и безжалостными глазами.       «Просто я ее люблю. Тебе этого не понять…»       А ведь, как оказалось со временем, и вправду – не понять… Хотя пытался, врать не буду. Как уже известно, ничем хорошим это не кончилось.       Подводя итоги, Нельку я очень хорошо помнил. Строго говоря, даже не столько ее, сколько все те проблемы, которые она за собой принесла. Ну да ладно.       – А к чему вопрос-то? – уточняю я, чувствуя, что не очень-то и хочу знать ответ.       – Ну, сейчас вернемся – расскажу…       И, как выяснилось, не просто так чувствовал. Ибо история эта… С одной стороны – и врагу не пожелаешь. А с другой… Вопрос один у меня на языке чесался – вот как можно быть таким мудаком?       После школы Олежа, как нетрудно догадаться, пошел в армию. Отслужил, вернулся, кое-как поступил в какой-то мало кому известный экономический ВУЗ на окраине Москвы. Там, на втором году обучения, у него завертелся роман с одногруппницей. Причем, как он сам говорил, роман весьма и весьма красивый. Год они встречались, после чего Олежа, как только он наконец-то полностью отпустил от себя мысли о Нельке, сделал девушке предложение. Хэппи энд, казалось бы. Но…       Пошел как-то Олежа на концерт какой-то там андеграунд-группы, чье название я даже при желании не выговорю. Жену с собой тоже звал, но та отказалась. Девушка все же была довольно ответственной, до окончания универа оставалось каких-то три месяца, а она на красный метила. Это герою нашей истории было, в общем-то, все равно.       И вот концерт уже почти начался, стоит Олежа в толпе, поворачивает голову и видит рядом с собой Нельку. Сердце, естественно, уходит в пятки, он пытается по-тихому свинтить, но его замечают. И улыбаются еще так задорно. Ну, думает, поговорю, столько лет все же не виделись. Да и люди, грубо говоря, друг другу не чужие. Заговорил он с ней.       А дальше в этой истории начинается самое интересное. И то самое немного мистическое. Поскольку через пару минут выясняется, что девушка оказалась и не Нелькой вовсе, а вполне себе Катей. Просто как две капли воды на нее похожей. Сказать, что герой нашей истории охренел – это значит не сказать ничего. Вот это внезапинка – точная копия девушки, в которую он когда-то был без памяти влюблен. Естественно, мозг у персонажа отключается, мгновенно нахлынули воспоминания, и ни о чем другом он уже думать не в состоянии.       Они прекрасно проводят время вместе, но в тот раз Олежа кое-как сдерживается, сажает девушку после концерта на такси домой, а сам едет к себе, все еще отказываясь верить в произошедшее.       С этого момента все идет по наклонной. Ибо вместо того, чтобы положить большой и толстый, как сделал бы любой здравомыслящий человек, Олежа начинает с ней общение по переписке, затягивая себя все больше и больше в это болото. Причем полностью отдавая себе отчет в том, что никакие чувства непосредственно к этой Кате там и рядом не лежали, и что все это иллюзия ввиду ее поразительной похожести на Нельку. Но ничего с собой поделать он не мог, как он сам признавался – буквально обезумел от того факта, что в тот вечер он, глядя на нее, будто переносился в реальность, где у них с Нелли все получилось. С женой, логично, начался разлад, пусть до определенного момента это и казалось некритичным.       И вот они снова, спустя неделю, встретились. Он долго готовился. Надел свой самый лучший костюм, наврав жене, что идет на очень важную вечеринку. Где ему, разумеется, надо пообщаться с серьезными людьми, предложившими хорошую работу.       Конечно же они переспали в ту ночь. И тогда у Олежи окончательно снесло резьбу. Может, он где-то в глубине души и понимал, что творит полную херню, но вряд ли бы на него подействовали какие-то разумные доводы. Он был уверен, что это его своеобразный такой второй шанс. Пусть и, кхм, немного искривленный. Вскоре он подает на развод. Уже представляя свою счастливую жизнь с Катей, так похожей на его единственную, как он всегда говорил, любовь. Слушая все это, я понимал, что не такая уж я, оказывается, и тварь-то…       Карма сработала быстро. Не мгновенно, но быстро. Когда Олежа уже с чистой совестью предложил Кате стать больше, чем обычными любовниками, выясняется, что девушке это нафиг не нужно. И что вообще у нее таких Олеж… Не толпы, но и единственным и неповторимым у него себя вряд ли получится почувствовать.       Какой для него это был удар – честно, даже представлять не хочу. Хоть он и постарался описать это как можно более красочно. Сам, конечно, виноват. Так глупо повестись на эмоции и потерять все… Он опять запил. По-черному. До больницы. Долго лежал, лечился. После выписки плюнул на все и подался в монастырь где-то под Новгородом. Кем он там устроился, чего он там делал, – я так и не понял нифига. Но прожил он там всего лишь год с небольшим, потом ушел. Не понравилось ему там что-то. Что – не сказал. Да я и, собственно, не спрашивал. Бороду сбрил, а вот усы решил оставить. Уж больно роскошными получились. Да и к лицу ему, уж тут я даже спорить не буду.       Вернулся в Москву. Завел кота. Устроился в уже упомянутое мною рекламное агентство. Об отношениях больше не думает и не планирует. Разве что раз в месяц снимает себе проститутку.       – Трындец, – единственное, что я смог из себя выдавить, когда Олежа закончил свою исповедь, тяпнул очередную рюмку вискаря и задумчиво уставился на меня, в ожидании бурной реакции.       – Все, что ты можешь сказать? – спрашивает удивленно.       – А что я тут могу сказать-то еще? – жму плечами. – Мое честное мнение тебе вряд ли понравится, так что…       – То есть, по-твоему, это все справедливо? – взвивается. – Столько времени мучиться, жить во лжи, потом на какое-то жалкое мгновение вновь обрести счастье, чтобы понять, что это была какая-то очередная идиотская шутка Вселенной?       – Согласен, несправедливо, – осторожно киваю, разливая нам еще виски. – Я бы, может, и пожалел тебя даже. Да только вот несправедливость, старичок, она ведь не по отношению к тебе случилась. А к жене твоей бывшей, которая тебя, мутика, кажется... Черт, у тебя было все, что можно пожелать человеку, выбравшемуся из глубинки, а ты просрал это. Причем я бы еще худо-бедно понял, если бы ты на том концерте действительно Нельку встретил. А так… Променять все на фантом неудавшихся отношений… Ну, это крайняя степень идиотизма. Ты же ведь сам говорил недавно, что понимал, что никаких чувств к той девушке у тебя не было…       – А может и были, – бурчит Олежа.       – Да я тебя умоляю, – махнул рукой я. – Ты просто тупо проецировал на эту Катю вас с Нелькой. Вот и вся математика.       А еще закономерный вопрос – а было ли у тебя тогда что-то к Нелли? В кого ты был, как ты говоришь, влюблен, Олег? В нее? Или в ее образ, который для тебя стал таким же фантомом? Хотел бы я задать тебе его сейчас. Но не буду. Просто сделаю для себя еще одну заметку, подтверждающую уже давно установленный мною факт – любви нет. Есть лишь одна долбаная химическая реакция…       – Осуждаешь, значит? – спрашивает.       – Нет, – вздыхаю. – Не мое это, Олеж, дело. Да и полномочий тебя судить, извини, у меня некоторым образом недостаточно. Сам не в рясе хожу, как ты мог заметить. Просто говорю, что думаю. А это, как ты понимаешь, весьма синонимично понятию «сволочь».       Примирительно поднимаю рюмку. Тот нехотя отвечает симметричным движением. Чокаемся, выпиваем. Пора бы уже и повод начать искать, чтоб свалить чуть раньше времени. Я уже все, что мог получить от этой встречи – получил. Дальше тупо неинтересно.       – Все же прав я был, – выдыхает одноклассник, осушив рюмку. – Тогда еще, на Выпускном. Не понять тебе.       Тут я слегка озверел. Медленно заставляю себя сосредоточиться на предстоящей защите диссертации. Делаю вдох-выдох. Потом еще раз. Ага, руки вроде уже не трясутся. А если и трясутся, то не очень заметно.       – Я-то как раз могу понять, – говорю. – Сам на этом деле четыре года назад погорел. Так что тут ты не очень-то уж и прав.       – И что? – щурится. – Хочешь сказать, что не хотел бы это вернуть? Что если бы встретил копию той девушки, то не приударил бы за ней?       – Ты знаешь… – все же на пару секунд, но я призадумался. За что тут же себя обматерил. Некоторые вещи просто не заслуживают второго шанса. – Нет. Я не живу прошлым. И не жалею себя из-за того, что меня когда-то бросили. Хотя и не буду говорить, что полностью отпустил ту ситуацию. Но знаешь, если мне когда-нибудь моча в голову ударит, и я вновь наступлю на грабли серьезных отношений, то уж точно не стану менять это на какую-то драную иллюзию. А ты, ну… Будь, что я могу сказать.       Достал бумажник, отсчитал три тысячерублевых купюры. Достаточно, думаю. На большее я тут вряд ли наел.       – Ладно, – машу я рукой. – Пора мне. Рад, что у тебя сейчас в жизни все относительно наладилось. Не спивайся больше, это я тебя как твой бывший одноклассник и друг прошу. Да и вообще извини, если что… С котом, кстати, через недельку снова подойди, проведу еще один контрольный осмотр.       И ушел, оставив его неприкаянно разглядывавшим недопитую бутылку виски.       Болит меньше, когда тебе просто безразлично. Так и живем, в попытках если уж и не сделать всех счастливыми, то хотя бы свести уровень несчастья к любому представляющемуся возможным минимуму. И не тешить не только себя, но и другого человека иллюзией, фантомом, если угодно, – мне кажется, это даже благородно.

***

      – Я тут уже поспрашивала у местных, рассказали про одно небольшое озеро неподалеку, виды там, говорят, закачаешься! – взахлеб тараторила настойчиво ведущая меня в неизвестность Алиса. – Только не смей сейчас ляпнуть, что ты хочешь вернуться к этой всей херне. Прибью.       Честно говоря, мне как-то уже вообще все равно. Что я буду, как я буду… Сейчас главное – камень этот с души сбросить. А там уж соображу как-нибудь. В жизни ведь всегда найдется место для подвига и импровизации.       – Двачевская, – улыбаюсь, укоризненно мотнув головой. – Ну скажи мне, сколько можно манерничать? Неужели даже в моем обществе это так необходимо?       – Могу не манерничать, – отвечает рыжая, обиженно надувшись. – Но не хочу.       Выдергивает свою руку из моей, отбегает шагов на двадцать в сторону и непринужденно запрыгивает с разбегу обеими ногами на обвалившийся еще видимо черт-те когда ствол сосны. Разводит руки в стороны, балансируя и совершенно явно требуя моей бдительности и страховки.       Чудит девка. Молодец. В ее стиле.       Вскоре также легко спрыгивает и возвращается, намеренно высоко подбрасывая голенастые ноги вечной девочки-подростка.       Девчонка и есть девчонка.       Вскоре Алиса вывела меня к небольшому лесному озеру, очень похожему на то, которое располагалось недалеко от «Совенка». Разве что там были хоть и в полуразрушенном состоянии, но признаки цивилизации, вроде того же мостика. Это же казалось абсолютно диким. Тут даже и бережков, пригодных для пляжного отдыха, по сути не было, озеро было почти полностью огорожено деревьями, которые, отражаясь в кристально-чистой воде, делали его зеленым по краям. В довершении всей картины в центре озера неспешно рассекали водяную гладь пара белоснежных лебедей. Сразу в голове всплыли воспоминания о Патриарших. Часто, просто сидя там на одной из лавочек, я наблюдал за этими прекрасными птицами, которые медленно плыли с одного угла в другой. Такое маленькое, но ни с чем несравнимое в своем спокойствии удовольствие.       Алиса опустилась на огромный камень у воды. Он как-то неожиданно буквально вырос из-под земли, словно его и не было до этого момента. Ветер играл с ее огненными волосами. На секунду промелькнула мысль, будто они были специально выкрашены краской, но это, безусловно, не так. В мире просто еще не придумали краску с таким оттенком. Вряд ли это даже было возможным.       – Правда они прекрасны? – улыбнулась девушка.       – Кто? – переспросил зачем-то я, хотя прекрасно понимал, о ком она сейчас говорит.       – Лебеди, – повернулась Алиса ко мне лицом. Она прищурила свои яркие глаза настолько, казалось, что совсем уж их прикрыла. Наслаждалась легким, прохладным ветром. – Говорят, что они одни из немногих созданий, которые создают пару один раз и на всю жизнь.       – Глупости все это, – поежившись, ответил я. – У них так же, как и у всех. Просто у лебедей пиар лучше, чем у кроликов.       Плеснула рыба возле берега и, резво виляя хвостом, уплыла вглубь, оставив напоследок крохотные разводы.       – Макс, ну нельзя же быть таким… – расстроенно протянула Алиса.       – Каким? – устало переспросил я, когда заминка стала уж совсем неприличной.       – Да ты первый мужчина в моей жизни… Ты до такой степени не романтичный, вот до такой, что хочется сдохнуть, – девушка так сильно покраснела, что, будь у нее какая магическая сила, ее волосы могли бы самопроизвольно вспыхнуть. – Даже когда берешь все в свои руки, ты все равно умудряешься из романтики сделать… Да я даже слов таких не знаю, а уж я всякое слышала!       Ой, ну ладно уж, чего завелись-то?       – А вот мы сейчас мило беседуем – это романтика, получается?       – Мы сейчас нихрена не мило беседуем, – удивленно вскинула бровки рыжая.       – А мне кажется, что довольно мило, – жму плечами. – Значит, у нас романтика.       – Не, ты просто непробиваемый идиот, – махнула на меня рукой Алиса, вновь уставившись в сторону лебедей.       М-да, чего-то не очень клеится. Ну, правильно, это ведь я по всем правилам приличия должен начинать тот самый разговор. А то, что я понятия не имею, с чего стоит сейчас начать – кого это вообще волнует? Девушка тебя отвела в красивое место, ее задача выполнена. А ты теперь мучайся.       А пауза, тем временем, затягивалась. Я почувствовал, что выгляжу очень многозначительным или глупым, что, в сущности, одно и то же.       – О чем так задумалась? – ничего тупее спросить нельзя было…       – О себе, блин, – неожиданно огрызнулась Алиса. – Было просто о чем подумать.       – Ну, по крайней мере, это честно, – я непроизвольно сделал в этот момент шаг назад. – Большинство людей всегда думают о себе, но не все достаточно откровенны, чтобы признаться в этом.       – Если ты еще не заметил, то я всегда стараюсь говорить правду, когда это возможно, – пожала плечами девушка. Затем хулигански сверкнула улыбкой. – И вот еще одна порция правды – ты меня приревновал. И не отмазывайся, я все видела.       – Очень глупый спектакль с твоей стороны, – буркнул я.       – С моей? – Алиса аж привстала. – То есть бегать от меня все утро – это, типа, нормально? Еще и врать мне додумался, ну просто вышка!       – Да я не… – я отвел глаза и уставился на влажную траву под ногами.       – Что ты «не»? Не хотел врать? Я тебе уже, помнится, говорила, что у тебя это хреново получается.       – Да растерялся я, ну! – выпалил я, по-прежнему не желая встречаться с Алисой глазами. Ну конечно, она каким-то непостижимым образом научилась довольно хорошо понимать меня. Родственная душа, блин. – По нормальному все хотелось, а не с бухты-барахты.       Я понимал, что получилось как-то туманно и даже самую малость выспренне, но мне было трудно формулировать свои мысли отчетливей, хотя бы по той простой причине, что я сам-то толком не мог в них разобраться.       – Растерялся он, – передразнила меня рыжая. – Ладно, забыли. Я не злюсь, хотя и очень хочу на тебя наорать. Просто понимаю, что без толку. Единственное что – можешь быть хоть сейчас немного посерьезнее? Без всех этих твоих шуточек?       – Черт, да серьезен я! – в отчаянии воскликнул я, падая на землю рядом с валуном. – Это просто... Ладно, хорошо, больше никаких увиливаний, – вдох-выдох. Ну, погнали. Сейчас все решится. Надеюсь, что Алиса поймет, что мне сейчас будет также больно, как, возможно, и ей. – По поводу вчерашнего…       – Я понимаю, что поторопилась, – тут же выпалила девушка, тем самым вогнав меня в крайнюю степень недоумения.       – Что?       – Не надо было вчера это озвучивать, – произнесла она с запинкой. – Не так я себе все это представляла...       Оу… Хех.       – Так ты не влюблена? Ну, слава богу! – я вытер лоб рукавом замызганной футболки. – А то я уж не знал даже, что…       Янтарные глаза холодно блеснули, и у меня земля ушла из-под ног. Вот ведь твою мать… Чувствовал, как отчаяние и смятение нарастают внутри. Поспешил я, кажется, душу облегчать.       – Я вообще-то не договорила, хотела сказать, что не жалею об этом… Но твои слова весьма красноречивы. Неужели тебе противно даже подумать о нас, как о паре? – сухим голосом спросила Алиса.       – Что... Нет, конечно же нет, не в этом дело! – лихорадочно затараторил я. – Я не хотел сказать все так, как это прозвучало… Я… Алис, вот сейчас серьезно – ты стала для меня очень дорогим человеком. И я готов быть для тебя кем угодно. Другом, защитником, хоть чертом лысым, но я просто… Я, может быть, хороший друг. Но как парень – я полное говно. Я тебе серьезно, блин, говорю! Ты просто тупо будешь со мной несчастна.       Алиса одарила меня злым взглядом, который я совершенно без понятия как вытерпел. К такому даже иммунитет хрен выработаешь.       – Сигареты верни.       Кстати говоря. Надеюсь, я их нигде не пролюбил, пока за Ануфрием гонялся... Ан нет, на месте. Протягиваю ей почти уже пустую пачку, которую та принимает немного подрагивающими руками. Некоторое время старательно чиркала зажигалкой, пытаясь высечь оттуда огонек.       – Может, это все же мне решать, буду я счастливой с кем-то или нет? – жестко спросила девушка, выпустив первую струйку фиолетового дыма в белесоватый воздух.       Ох блин, ох блин, ох блин…       – Алис, это все глупости. Фантом, понимаешь? Ну вот объективно – зачем я тебе сдался? Что я такого сделал за эту неделю, что ты…       – Ты сейчас серьезно?       – Да, черт возьми, серьезно! – вскочил я, держась за голову. Как же я не хочу делать тебе больно, ты бы знала… – Любовь с первого взгляда там, понятное дело, и рядом не валялась, очевидно, что я не из тех людей, которые бы были внешне в твоем вкусе. Так что тогда? Схожесть в характерах? Это глупо. Да и вообще, почему человек резко становится всем интересен только когда ведет себя, как придурок?       – То есть ты думаешь, что я заинтересовалась тобой из-за этого? – тут уже вскочила и Алиса. Мы стояли прямо друг перед другом. Я даже мог почувствовать ее разгоряченное дыхание. – Ты действительно придурок, если так думаешь! Я в тебе увидела мужчину, понимаешь? Настоящего, на которого я могу положиться. Который поймет меня и поможет. И который не побоится мне указать на то, что и я могу быть где-то не права. Я с тобой чувствовала себя в безопасности, впервые за много лет, поэтому я в тебя и влюбилась, неужели ты до такой простой истины додуматься не сумел?       На этом месте разум, который и так был сейчас далек от понятия нормальности, заискрил и взорвался. Слушать это было просто невыносимо. Каждый слог отражался в моем сердце нестерпимой болью. Ведь это правда звучало искренне. Слова, может, и могут врать, но только не глаза. Неужели эта девочка и правда так понадеялась на меня? Ведь это же... Это же... Не может быть.       – Я просто хочу, чтобы мы были друзьями, – выдавил я свой окончательный вердикт. Только никакой камень с души не упал. Он стал еще тяжелее.       – Забавно, – горько улыбнулась Алиса, смахнув слезу со щеки. – Ведь это последнее, кем бы мне хотелось быть для тебя.       Она кинула недокуренный бычок в сторону и уже собралась уходить. Что ж это за жизнь такая? Не хочу я, чтобы все закончилось так.       – И что, на этом все? – попытался как-то построить я дальнейший разговор. – Раз мы не стали парой, то это повод разорвать полностью отношения? Я разве виноват, что просто разучился кого-то любить? У меня были на то причины. У нас были! Homo... Твою... Люди просто-напросто не могут... Ни один вид на свете не создает пары на всю жизнь. Даже эти гребаные лебеди!       Алису это не остановило, она все также молча отдалялась от меня, подрагивая плечами.       – Да постой же ты, ну! – в два прыжка догнав рыжую, я схватил ее за плечо в попытке остановить.       – Отвали от меня нахер, подонок! – рявкнула та, сбрасывая руку. Ту будто обожгло огнем.       – Нет, не отвалю. Я не хочу терять тебя, – прокричал я шепотом. И почему это звучит как оправдание, хоть я и говорю искренне?       – Складно стелишь, да только вот я не хочу! – яростно затрясла головой Алиса. – Не хочу, чтобы мы были друзьями, понял?!       – Да почему? Я же от тебя никуда не денусь, вот он, я, живой, блин, здоровый, что в сущности поменяется, если мы не будем ходить за ручку? Решение все оборвать как минимум не раци…       – Не смей! – Алиса окончательно сорвалась, ее голос поднялся почти до визга. – Ты, видимо, и правда понятия не имеешь, каково это – любить кого-то. Пытаешься все анализировать, подвести к какой-то логике… Не может человек, который кого-то любит, дружить с ним! Это больно! И нет здесь никакой логики, это просто… Просто вот так! Это не какая-то химическая реакция, поддающаяся каким-то правилам, законам и формулировкам. Это чувства, мать твою!       Химическая реакция… Ну конечно, какую же еще аналогию мог подобрать химик.       – Алис, я как лучше хочу. Просто все закончится тем, что в один момент я сделаю тебе больно…       – Ты уже сделал, – ответила девушка, вмиг ставшая удивительно, прозрачно спокойной. Как человек, только что принявший какое-то очень важное для себя, нужное, хотя и тяжелое решение. Увернувшись от моей руки, она вскоре исчезла среди деревьев. Лишь изредка на глаза все еще попадалась ее песочного цвета спортивная футболка.       Лебеди все так же вели свой образ жизни, как и каждый день. Я все еще видел их краем глаза, но уже один.       – Ну и пожалуйста, – чертыхнулся я, возвращаясь к берегу и вновь падая задом на мокрую траву около валуна.       Внутри все выворачивалось наизнанку. Грудную клетку заполонила пустота. Несмотря на все мои усилия, несмотря на то, как я пытался бороться за то, чтобы мы не стали чужими – все напрасно. От всех этих чувств становилось трудно дышать. Только и оставалось, что прикусывать губу, дабы не застонать от безысходности. Рука сама потянулась за телефоном. Плейлист. Three Days Grace. Villain I’m Not.       «You want me to be guilty to be the one who's wrong. So easy to blame me. It's been that way for so long…»       Ладно, главное – спокойствие. Она успокоится. Сто процентов успокоится. Она же сильная девочка. Да и само по себе это ведь все не могло быть просто так. Все наладится. Я знаю это. Не уверен, откуда. Но просто хочу так думать. Я же ведь… Я обязательно с ней поговорю. Потом. Мы все решим.       Люди ведь всегда так делают. Особенно, когда нужны друг другу.       А она нужна мне.       Сука, ну почему так больно??       Глупо отрицать, я давно не был так счастлив. Те минуты, сейчас они стоят в моем подсознании, как никогда раньше. Я и тогда не хотел, чтобы все это заканчивалось. Но не придавал этому большого значения. Тогда это был миг настоящего, миг, который казался бесконечностью. А завтра… Да пофигу мне было, что будет завтра.       Теперь ее нет рядом. Да, я знаю, что с ней все хорошо. Но так ужасно понимать, что я просто теперь даже банально с ней поговорить о какой-нибудь ерунде не могу.       Черт, я почти что ее словами сейчас говорю.       «Go on and make me the villain I'm not if it makes you feel better…»       Молодец ты, конечно. Отстоял свои убеждения. Получил свою Пиррову победу. Укатали Сивку, что называется.       – Что же мне делать? – спросил я у пустоты. – Неужели мне теперь до конца своих дней жить с этим?        «I take the blame for you, carry the weight for you…»       Интересно, что бы сейчас сказала Кристина, будь она рядом? Ну, очевидно, что я мудак. Тут уж не без этого. А ведь и вправду интересно…       Скорее, она бы в своей манере отчихвостила меня за недальновидность. Выбесив меня в очередной раз своим вечным спокойствием в голосе, будто она на сто процентов уверена, что всегда говорит какую-то непреложную истину. Не то, чтобы это было не так... И смотрела бы еще таким взглядом, от которого даже самые грозные уличные отморозки позорно бежали бы при ее приближении. Да и поделом. Мне, то есть. В конце концов, я сам виноват. Если бы была возможность все отмотать назад, я бы не стал никак сближаться с Двачевской. Придерживался бы изначального нехитрого плана – просто плыть по течению. Хотя, строго говоря, именно этим я и пытался заниматься всю неделю.       Сзади раздалось какое-то копошение. Я обернулся и увидел бродячую кошку, вальяжно рассевшуюся неподалеку. Точнее, просто ее огромные желто-зеленые глаза. Коричневатая шерстка почти сливалась с нижним ярусом леса.       – И как же ты сюда забрела, стесняюсь спросить? – я удивился тому, как слаб и тих мой голос. Ничто не шелохнулось вокруг.       Как и эта кошка. Она продолжала спокойно себе сидеть и вызывающе меня разглядывать. Ближе подходить почему-то не решалась. Ну, правильно, кошка все же, а не собака. Это звери вольные, к человеку просто так не подходят, ежели только не совсем уж одомашненные.       Ладно, пускай сидит. Не больно-то она мне и мешает.       Грейсы сменились чем-то весьма похожим по звучанию, но я сразу сообразил, что это не их музыка. Что-то до боли знакомое, из далекого детства, только вот я не мог вспомнить, что именно…       Глянул на экран безвольно лежащего рядом телефона. Точно. Forgive-Me-Not. Я помню, как случайно познакомился с этой группой на диске из журнала «Мир фантастики». Там всего-то их четыре песни было. Я потом все близлежащие рынки обошел, дабы диск с их полным альбомом найти. Увы, безуспешно. А еще под впечатлением от песни «Сгорая в тебе», которая сейчас и заиграла, первый раз и поиграл в слова. Как-то так…       «Чувствовать тепло твоего дыханья, умирая и рождаясь вновь…»       Не-не, дальше. Такое мне сейчас точно нет необходимости слушать. Пусть текст и вызывает порцию мурашек.       «С головы сорвал ветер мой колпак, я хотел любви, но вышло все не так…»       Да вашу… Даже КиШ надо мной издевается сейчас. Хотя...       А откуда тут скале взяться? Да даже в этом озерце, чья глубина вряд ли и трех метров достигает, утопиться к неизвестной науке матери нереально. Ох, о чем я только думаю...       Нет, это невозможно. Музыка мне сейчас точно не поможет отвлечься. Это если только я захочу себя совсем загнать в эмоциональную пропасть. Искра, конечно, еще не огонь. Но вот если уж полыхнет... Не хочу я этого.       Кошка уже исчезла. А я все также сижу около валуна. Наблюдаю за ничем. То место, где раньше были лебеди – их больше нет. Теперь я слежу за пустым местом, только тихое пустое... Даже не озеро. Пруд. Все, больше ничего. Больше никого. Даже ее.       На волосы с неба упали первые несколько капель. Начиналась гроза.