***
– А теперь разбиваемся на ряды в семь-восемь человек и начинаем упражнение «секретный фарватер»! – прогремел голос Бориса Александровича. – Мартынов! Титов! Подготовьте мины! Реакция последовала неоднозначная. Кого-то объявление явно обрадовало. А кто-то, вроде рыжули, обреченно застонал. Дэнчик, судя по выражению лица, также ничего не понял, но послушно стартанул за будущим спартаковцем к куче дорожных конусов на углу площади. – Счастье мое, – шепнул я Алисе. – А это чего сейчас намечается-то? – Да, очередное дурацкое упражнение от Саныча, – бурчит. – Выстраиваемся паровозиком и бегаем от одного края площади к другому, пытаясь не напороться на мины. При этом у всех, кроме ведущего колонны, закрыты глаза… Улька! Куда побежала! А ну сюда иди! – А по-моему прикольно, – жму плечами. – Чур я ведущий! – Да на здоровье, – без энтузиазма отозвалась рыжая, пнув носком сандалии пару мелких камушков. – Микуська, давай тоже сюда! Сухов, ну как же я могла про тебя забыть… Алиса довольно быстро набрала шесть человек в нашу колонну. Никто даже и не пытался что-то возразить, что характерно. Ее и так немного, ммм, побаивались, чего уж греха таить, а после вчерашних событий – кто ж откажет главной звезде лагеря? Ну, после вашего покорного, разумеется, хы. Когда построились, Егор с Дэном уже закончили расставлять «мины» и, подгоняемые Санычем, присоединились каждый к своей колонне. Друг, кстати, тоже встал во главе. А за него, как за меня Алиса, держалась его белокурая ведьмочка. Интересно, он правда курить ради нее бросит? Ну, должен, раз уж обещал. На моей памяти он никогда не кидал слов на ветер. Тем более таких, данных любимой девушке… – Приготовились! – гаркнул Саныч. – На счет «три»… Три! Уже спустя несколько метров я возблагодарил всех, кого мог вспомнить, что соревнование не на скорость. Мой «хвост» петлял, спотыкался, кто-то постоянно выпадал из строя, из-за чего приходилось притормаживать, в результате чего Алиса в меня то и дело врезалась и, не стесняясь в выражениях, напоминала мне, какой я кривой. Короче, мрак. И это мы еще даже «мины» не начали огибать. Зато я очень хорошо понял, почему многие выражали протест, когда физрук объявил этот свой фарватер. – Это… Пионер! В очках который! – ну вообще отлично. – Чего спишь? У тебя не только хвост отваливается, но еще и лапы ломит? Про пиво петь у тебя вчера ничего не ломило! Активней, активней! Алиса расхохоталась, из-за чего уже сама выпала из «паровозика». Ну спасибо, Борис Саныч. И так изо всех сил пытаюсь не развалить свою восьмерку к неизвестной науке матери, а тут Вы еще со своими замашками… Надо было у Виолы попросить освобождение от всей этой хреномудии. На вполне себе законных основаниях. – Чего все вялые такие? Сейчас вообще под песню побежим! Да, точно надо было. Хорошо, что длилось это не так уж и долго. Хотя, кому как. По крайней мере, когда физрук скомандовал об окончании упражнения, очень многие вздохнули с облегчением, причем так, будто кросс бежали. – «Совенок», по отрядам – становись! – скомандовала тем временем Ольга. А возле нее откуда ни возьмись нарисовался сам Никанор Иванович Высорогов в обнимку с какими-то бумагами. При виде него я зловредно оскалился. Здравствуй-здравствуй, Щекан Зачесович. – Ничего себе, какие люди вылезли, – присвистнула Алиса. – Он на линейках вообще не появляется? – спрашиваю. – Только в начале и в конце смены, – кивнула девушка. – Ну или по особым поводам. Вот, значит, как… Интересно, и что же это за «особый повод» сейчас такой? – Равняйсь! Смирно! – Ольга гордо подбоченилась, словно собралась сейчас произнести то, что уже давным-давно хотела. – Песню запе-вай! Ох… Не было у бабы забот, так купила себе порося. А пионеры уже затянули, кто во что горазд:Слышишь, товарищ, гроза надвигается, С ненастью наши отряды сражаются. И только в труду можно счастье найти, Совенок летит впереди! Совенок летит впереди!
– Молодцы! – похвалила наши старания вожатая. – А теперь слово предоставляется начальнику нашего прекрасного лагеря – Никанору Ивановичу Высорогову! – это она объявила уже не больно-то горделивым голосом, но руку ко лбу все же вздернула, поэтому и все отряды тоже отсалютовали. – Здравствуйте, товарищи пионеры! – заголосил администратор. – Перво-наперво хотел бы выразить вам всем благодарность за прекрасно проведенный родительский день, а также сопутствующий ему концерт! Вы молодцы! Истинные воспитанники «Совенка»! Отряды зашумели, выказывая полную солидарность со словами Никанора Ивановича. Даже я пару раз хлопнул, чего уж там. – А теперь главное! В связи со всем вышесказанным, нами с товарищем Ольгой Дмитриевной Банниковой было принято решение наградить почетными грамотами нескольких пионеров за различные достижения за прошедшие две недели смены, – часть пионеров взволнованно загудела, часть – настороженно зааплодировала. Что-то будет... – Начнем... Для начала, за прекрасную организацию концерта и его проведение, почетной грамотой награждается пионерка первого отряда Мику Хацуне! Раскрасневшаяся полуяпонка на нетвердых ногах вышла в центр площади, где приняла грамоту из рук начальника лагеря. Вожатая ей зааплодировала, что тут же с радостью подхватили все остальные пионеры. – Arigato… То есть, спасибо… Оййй… – окончательно засмущалась девушка, вздернула руку в салюте, да как закричала. – Всегда готова! Занимайся тем, что любишь, и рано или поздно начнешь купаться в лучах неминуемой славы. Очередное подтверждение этого нехитрого правила. – Молодца, Микуська! – негромко и с чувством похвалила ее Алиса, когда та вернулась в строй. – Также, – прокашлялся Высорогов, призывая всех к тишине. – По ходатайству председателя подшефного колхоза Евстигнея Ивановича Трухина за активную и плодотворную деятельность на субботнике было принято решение наградить почетной грамотой следующих пионеров – Вадим Камышанов, второй отряд... Немного помедлив, я с улыбкой присоединился к раскату хлопков. – ...Славяна Ясенева, первый отряд… Активистка тут же получила свою заслуженную уйму восторженных аплодисментов, прозвучавших на поверку куда громче, чем аплодисменты Мику и тому пареньку из второго отряда. Все-таки ее здесь очень любили. – …и Максим Жеглов, первый отряд! Ох ты ж елы-палы. Не, Высорогов чего-то вскользь вчера упоминал об этом, но я не думал, что он и в самом деле решится представить меня к награде. Неожиданно. Но приятно, врать не буду. Естественно, по отношению ко мне аплодисменты уже не были такими бурными, как в честь Слави. В принципе, мне было все равно, я вообще не горел желанием лишний раз оказываться в центре внимания. А вот рыжей бандитке сия картина явно не пришлась по душе: – А чего так скромно-то? А ну-ка громче давайте! Подействовало безотказно. Секунда, и меня одарили вниманием едва ли меньше, чем Славю. Ну ладно, шоу маст би гоу. И я двинулся вперед, к ожидающему меня Высорогову. Не больно-то торопясь, как уже понял через мгновение, но было уже поздновато менять темп, это выглядело бы странно. – Молодец, пионер, – будто даже с жаром пожал мне руку администратор. – Всегда готов! – бодро отрапортовал я, принимая свою заслуженную, на самом-то деле, грамоту, под одобрительный кивок Ольги. Попытался отыскать глазами Никитосика, чисто на его выражения лица посмотреть. «Я трогаю русые косы, ловлю твой задумчивый взгляд…», – мысленно пропел я с удавьей улыбкой. И ведь отыскал – вожатый старательно прятал гнев под маской безразличия. Даже нашел в себе силы строить подобие ухмылки. Это довольно сильно подняло мне настроение, так что в строй я уже возвращался точно выверенным шагом, широко улыбаясь и слегка раскланиваясь в обе стороны. – Клоун, – донеслось до меня бурчание библиотекарши. Да и хай с ней, пусть ворчит. Наверняка ведь просто завидует, что я, а не она, вся такая «образцовая», грамоту получил. В любом случае, мне до этого гумуса дела нет. – Родной, ты у меня такой молодец, – тут же горячо зашептала мне на ухо рыжая. А я наивно думал, что этот момент уже не сможет стать лучше. Может, еще как может. – Помимо всего прочего за высокие спортивные показатели было принято решение наградить грамотой следующих пионеров – Егор Титов, шестой отряд… Сегодня прям аттракцион неслыханной щедрости, смотрю. – …и Денис Мартынов, первый отряд! А вот тут уже настала моя очередь глотку драть. Вот это уже было вполне ожидаемо. Если бы Дэнчика не наградили чем-то подобным, то зачем тогда вообще было придумывать грамоты за спортивные достижения? Закончив с футболистами, Высорогов затянул какую-то очередную пламенную речь за мир-труд-май, а я принялся украдкой разглядывать свою грамоту: «Дана Жеглову Максиму за высоко проявленную инициативу и отлично продемонстрированные навыки в области зоотехнологии и ветеринарии во время субботника в ПЗ "Пойма"». И подпись Трухина, Высорогова и Ольги Дмитриевны. «Ну вот, теперь мы с Дэном официально внесли свои имена в историю этого мира», – подумалось мне. – А сейчас слово вновь предоставляется товарищу Банниковой. Всем спасибо за внимание! – потирая лысину платком, администратор бочком отодвинулся подальше от центра, ближе к тенечку. – «Совенок», слушай меня внимательно! – зычно начала Ольга. – С четверга на пятницу у нас будет проходить «Зарница». Состоять она будет, как обычно, из двух этапов – вечерние соревнования и утренний поиск флага. Команды будут поделены следующим образом – две соревнующиеся между собой команды из старших отрядов, то бишь с первого по четвертый, и две команды из младших – с пятого по восьмой. Я отвечаю за старшие отряды, а Виктор Семенович – за младшие. А там уже кто будет в какой команде определит жеребьевка, которая состоится после обеда, так что просьба не разбегаться. Во время жеребьевки вы узнаете и имена своих капитанов. А теперь на уборку домиков и последующий прием пищи… разойдись! Кстати, – вожатая будто вдруг что-то вспомнила. – Соколова, подойди-ка ко мне. Библиотекарша, испуганно стрельнув глазами в сторону Сыроежкина, что-то пробормотала себе под нос и потопала к Ольге, опустив плечи. Неужто где-то накосячила? – Макс, ты чего там завис? – окликнула меня Алиса. – Иду-иду, – ладно, чего я тоже-то. Можно подумать, что и мне и правда интересно, какие там у Жени терки с вожатой. – …но вообще обидно, – рассуждала тем временем рыжая-младшая. – Мне тоже должны были грамоту дать за спортивные достижения. – Конечно, – вторил ей Дэнчик. – И подпись: «Дана Ульяне Советовой за самый труднозаживаемый отпечаток зубов на предплечье». – Ой, ну опять двадцать пять, сколько можно припоминать-то уже? – поджала губы Ульянка. – Я, между прочим, с «Волчонком» тогда голевую сделала. А вшивый все о бане. Лиска, ну-ка стукни его! – Рыжик, ну я же любя, чего ты сразу-то? – ответил ей друг, легонько хлопнув ей указательным пальцем по лбу. – Любил бы, – как-то она прям ну совсем ненатурально сейчас всхлипывает. – Отдал бы мне свой полдничный крендель. А так – одни только слова… – Хорошо, хорошо, отдам, не переживай, – ржет. Мы с Алисой весело переглядываемся. И это наши друзья. Дурачки такие. Но, как ни крути, а родные. Не, Дэнчик-то и так все понятно. Это я так, уж обобщил немного. Как говорится, почему бы и да?***
Позавчера я ел домашние хинкали от Виолы. Вчера семья Тихоновых угощала меня шикарной парной шейкой. Казалось бы – эволюция процесса приема пищи. Но что я получаю сегодня? Кашу геркулесовую молочную. И бутерброды с колбасой вареной. Что-то в этой истории не так пошло. И нет, я не зажрался. – Смотрю, тебя завтрак особо не впечатляет? – полуутверждает, полуспрашивает Алиса. – Да как сказать, – бурчу. – Не люблю я все эти каши. Вот яичницы бы с жареной колбасой – с удовольствием бы навернул. Или с беконом. Но я черт знает, считается ли он в этом мире еще экзотикой или нет. – Ишь чего захотел, – уважительно кивает головой Алена. – Ты, Макс, не думай, – говорит рыжая-младшая предельно серьезным голосом. – А просто ешь. – Когда мы будем жить вместе, то будем объедаться на завтрак твоей яичницой до отвала, – пообещала мне Алиса. – А пока что ешь кашу, она тоже полезная. – Врет она все, – шепнула мне Ульянка ровно с такой степенью громкости, чтобы все за столом наверняка услышали. – Ничего она не будет объедаться, с ее-то пунктиком на вес. И будешь ты завтракать в гордом одиночестве. И обедать тоже. – Нет у меня никакого пунктика, – уткнулась Алиса в чашку чая с молоком. – И вообще, знаешь… – Да ладно, ладно, нету, – хихикнула девчушка. – Просто ты всегда так смешно злишься, я не удержалась. – Да ты меня и злой-то никогда не видела, – говорит. – Не думала же ты, что Юрец в лифчике или зубная паста в тапочках меня и вправду из колеи так сильно выбили? Вон, Аленка видела меня пару раз по-настоящему злой. И ничего смешного в этом не было. Правда, Ален? Да и мне разочек доводилось. Тогда, на озере, во время субботника. И в этом правда ничего смешного не было. – Угу, – отвечает девушка, степенно макнув кусок хлеба в кашу. – Но и в словах Ульки есть доля правды, ворчишь ты и правда смешно. Макс, ты, кстати, как, выучил роль-то свою? – Когда мне? – развожу руками. – Я тут то от гопоты по башке получаю, то пропавших пионеров ищу, то с твоим родителем бодаюсь. И это я еще не заикнулся про всякие межпространственные путешествия и противостояние с сумасшедшим придурком со сверхъестественными силами. – Ох, накроется наша постановка медным тазом, – вздыхает Аленка. – Текст из всей труппы более-менее выучили только три человека, да и Кубыркину мы еще, я так понимаю, не нашли. Браво, конечно. Точно, так вот, чего библиотекарша такая подавленная-то была! И как раз, по-моему, сегодня к нам Высорогов должен был на репетицию заглянуть… Да уж, ситуация. Я огляделся, пытаясь найти Женю среди завтракающих, но ее почему-то нигде не было. Кибернетики сидели с Федей и Толей, Дэнчик в обществе Слави, Лены и Мику. – Женя ничего не говорила? – спрашиваю. – Будто я с ней общаюсь, – скривилась девушка. – Серьезно, нашел, кого спросить. – Хорошо, что у нас в музыкальном кружке нет таких проблем, – напустили на себя Алиса самодовольный вид. – Ой, помолчи уж, – ядовито бросила Алена. – У вас в кружке… У Микуси в кружке. Ты к тамошним организационным моментам отношения не имеешь, насколько я знаю. Алиса вскинула на сводную сестру блестящие насмешливые глаза: – Так-так, а у кого это там голос прорезался… Я поковырял еще немного кашу, повздыхал, да и решил дожидаться нашу труппу на улице. Чего сидеть просто так, в духоте, да еще и без толку над тарелкой страдать? А Аленка так-то по факту говорит. Одного актера нет, половина труппы ролей до сих пор не знают. Как говорил несравненный комиссар Жибер: «Мы в дерьме». Снимет наш номер сегодня Щекан Зачесович, чувствую. И будет в своем праве, что характерно. Обидно, конечно, что все старания девочек так несправедливо в лету канут. Да и Женю жалко, если чисто уж по-человечески. Она, конечно, грымза, но ведь тоже душу вкладывала. – Ну что, бдишь? – ткнула меня под ребро внезапно материализовавшаяся Ульянка. С ней рядом Антоха и важный, как индюк, Егорыч. – А чего мне еще делать? – жму плечами. – А вы куда, такие красивые? – Мячик попинать, – доложил Антоха. – Ты, кстати, с нами не хочешь? – Не, дружище, у меня немного другие дела, – даже как-то грустно улыбнулся я. – Макс, закончите там, скажи Дэну, чтоб к нам подваливал, – попросил Егорыч. – Да, без проблем, – киваю. – Он только рад будет. Это, Улька, Антоху там не кусай, договорились? – Ой, все! – раздраженно бросает девчушка и, подхватив моего младшего товарища под локоток, горделивой походкой двинулась в сторону поля. Егорыч незаметно показал мне большой палец и поспешил за ними. Мимо меня продефилировали кибернетики. Я с ними коротко поздоровался и лениво поинтересовался о состоянии Кэры. Шурик обрадовал меня, что робот в полном порядке и ненавязчиво поинтересовался о своей вчерашней просьбе. Я его заверил, что к вечеру постараюсь что-нибудь придумать. На том и разошлись. И почти сразу же после их ухода выпорхнули Алиса с Мику. Рыжая тут же повисла у меня на шее. – Так, родной, мы с Микуськой репетировать, тебе там – не скучать. Как закончите – к нам приходи, посидишь, как моя группа поддержки. – Рыжуль, не могу, – вот сейчас действительно стало грустно. Особенно когда ее взгляд на миг порхнул на мои губы, и я понял, что на уме у нее отнюдь не одна репетиция. – Мне крыльцо у админкорпуса красить, забыла? – Блин… Расстраиваете меня, товарищ Жеглов. Ну ладно, увидимся тогда на обеде, – вздохнула Алиса и легонько коснулась губами краешка моего рта. – И это все? – поддел я ее. – Да. А то у кого-то слипнется, – подмигивает и, кивнув полуяпонке, уходит в сторону музыкалки. Ну, раз слипнется… И ведь даже такой короткий поцелуй отозвался во мне порцией мурашек. Вряд ли теперь когда-нибудь будет в моей жизни что-то, что сравнится с этим ощущением. Я немедленно облек эти ощущения в слова, а слова сами собой сложились в четверостишье:Не знаю, получится ли сбежать Из ловушки этих проклятых витков. Но пока я могу тебя обнимать, Не боюсь я застрять на веки веков.
– Ты прям светишься, – оповестил меня подошедший в этот самый интимный для моего мысленного процесса момент Дэнчик. – Еще бы ему не светиться, – хихикает Аленка, проследив направление моего взгляда. – Ну что, ждем Женю и выдвигаемся? – Женя нас в библиотеке уже будет ждать, – сообщила Славя. – Она из-за разговора с Ольгой Дмитриевной после линейки сама не своя стала. Даже на завтрак отказалась идти. Но вообще неудивительно, вожатая ее очень сурово отчитала, что она так актрису и не нашла на роль Кубыркиной. – Все совсем плохо? – осторожно спросила Лена. – Не знаю, – печально вздохнула блондинка. – Посмотрим, может, она там чего придумала уже. Скрестим пальцы. Но в библиотеке Жени не оказалось. Только какая-то девочка книжку читала, да наши трое помощников в репетиционной балду пинали. Что вообще не внушало оптимизма. – Так, ладно, ребят, вы начинайте пока, не знаю, восьмое явление прогонять, а я до домика схожу… – начала было Славя, но тут в комнату влетел запыхавшийся Электроник: – Ребят… Умоляю… Выручайте… – Сережа? – обеспокоенно воскликнула активистка, глядя на его взбледнувший вид. – Что случилось? – Женя… Не знаю, что за бес в нее вселился, но она заперлась у нас в клубе… Орет, никого не пускает. Мы с Саней уже и так, и эдак, а она напрочь отказывается выходить. И, по-моему, она еще на эмоциях разнесла нашу модель планера. Короче… помогите, кто-нибудь! А то еще сейчас до Ольги Дмитриевны вся эта история дойдет, хлебнем по полной программе. Да, тяжелый случай, смотрю. Нарисовалась, что называется, нечаянная радость. И чем мы тут, спрашивается, поможем? Вынесем дверь и силком ее из клуба вытащим? – Серег, ну неужели ты сам свою мамзель угомонить не в состоянии? – интересуюсь как бы между прочим. Дэнчик смотрел на него с тем же вопросом. – Ты вроде как ее лучше всех нас знать должен. Парнишка стушевался. Было даже слышно, как его шестеренки натужно перемалывают информацию. – Должен-то должен, – в отчаянии вскидывает руки. – Сам это все понимаю. Но там сейчас ситуация… Вы и так все в курсе. И что я вот могу сделать? Уже и сам вызывался эту вот сыграть… Вон, в фильме «Мэри Поппинс, до свидания» Табаков же играл мисс Эндрю, и ничего. Но нет, пуще прежнего завелась только. Хех, изворотливый какой. – Сереж, для начала успокойся, – Славя подошла к кибернетику и мягко положила ему руку на плечо. – Сейчас чего-нибудь придумаем. – Да, в конце концов, это в наших же интересах, – пробубнила Аленка. – Хотя знаете, я уже начинаю думать, что если Никанор Иваныч снимет наш номер к чертовой бабушке, то это будет даже и к лучшему. Вся эта затея не клеилась с самого начала. – Так, спокуха, никто ничего не снимет, – отрезал Дэнчик, скривив нереально мегасложное выражение лица. – Славь, пошли успокаивать твою соседку. – Нет, Денис, лучше вы с Максимом сходите. Эммм… Тут я даже рассмеялся, попытавшись представить, каким образом мое присутствие поможет ситуации. В голову ничего такого не приходило. – Славь, Женя меня терпеть не может, – странно, что я должен озвучивать эту, казалось бы, очевидную вещь. – Каким хреном я… – Ну не прибедняйся, будто у нас не было достаточных поводов убедиться, что ты, если голову напряжешь, сможешь решить любую проблему, – и почему то, что должно по идее быть достоинством, сейчас работало против меня? – А я правда не могу. Вот придут сюда скоро Ольга Дмитриевна с Никанором Ивановичем, а ни меня, ни Жени не будет, кто тут за худрука должен в таком случае отдуваться? Ты? Лена? Алена? Или мальчики? – Не, мы точно не хотим, – коротко бросил самый упитанный из троицы. – А у меня так и без этого нервная система расшатана. Я как поем на ночь, так всю ночь потом странное всякое во сне вижу. Мы с Дэнчиком вопросительно смотрим друг на друга, потом он беспомощно жмет плечами: – Макс, логика в словах Слави есть. Ей правда резоннее остаться здесь. Важнее сейчас найти аккуратный подход к Высорогову, а мы уж там по поводу Жени всяко чего-нибудь родим совместным мозговым штурмом. Жуть как не хотелось всем этим заниматься, если уж совсем честно. Хотя бы по той простой причине, что я понятия не имел, как вообще следует к этому всему подступиться. Ну ладно, чего, мне не впадлу, импровизируем. – Если что, то прошу всех документально зафиксировать, что это была не моя идея. Ну просто, чтоб мне потом никто ничего не предъявлял. Быстрым шагом, срезав площадь по диагонали, мы добрались до общих кружков. Напротив здания на бордюрчике сидел Шурик и ковырялся травинкой в зубах. Вид у него был даже почти что умиротворенный. – О, Макс, Дэн, – поздоровался он и сощурился на солнце. – Вы присаживайтесь, располагайтесь. Времени у нас много, а внутрь все равно не пускают. Проигнорировав старшего кибернетика, мы с Дэнчиком направились прямиком ко входу в клуб. Я попробовал любопытства ради толкнуть дверь, но та действительно оказалась запертой. – Женя! – сдержанно крикнул друг, сурово сдвинув темные брови. Несколько минут в здании была абсолютная тишина, прежде чем до нас донесся ворчливый голос библиотекарши: – Чего тебе, кудрявый? – Ну и что за концерт ты устроила? Какой вообще смысл во всей этой выходке? – Такой, что так никто не увидит моего позора! Один черт ведь теперь мою постановку снимут, да и мне все равно уже! А так хоть до вечера в спокойствии посижу. – Евгения, ты серьезно там весь день сидеть собралась? – скептически переспросил я. – Да, умник, серьезно! Я с собой «Сердца трех» взяла, так что вообще без проблем! – Женечка, ну может ты… – начал было кротко лепетать Электроник. – Помолчи, Сергей, я не в настроении! Месячные у нее там тоже что ли до кучи? – Но у нас же там… – Помолчи, я сказала! Кибернетик окончательно пал духом. На секунду даже показалось, будто он сейчас в обморок грохнется. К нам, тем временем, присоединился Шурик, который со знающим видом глянул в замочную скважину, после чего раздосадовано цокнул языком. – Безнадежно, – качает головой. – Ничего не безнадежно, – отозвался Дэнчик. – Время у нас еще есть. – Я не выйду! – вновь раздалось из-за двери. – Можете там даже не толпиться! – Евгения, ну включи ты здравый смысл, – попытался надавить я на этот момент. – Я же знаю, что он у тебя есть. Cujusvis hominis est errare. Nullius, nisi insipientis in errore perseverare. – Нечего мне там цитировать Цицерона! – рявкает библиотекарша. – Я и без тебя все это знаю! Мог бы и менее очевидные вещи сказать, хунта! И пусть истерика в ее исполнении была откровенно смешна, но именно по этой причине я и не хотел лишний раз контактировать с библиотекаршей. Вот что за люди, блин? Причем она может ведь себя по-человечески вести, я же помню, она даже мне «спасибо» сказала, когда я ей с Сыроежкиным помог. Чего вот ее клинит? И вряд ли тут дело исключительно в пьющих родителях, у меня у половины одноклассников так было, чего-то я не помню, чтоб они просто так на людей крысились. В другом дело. Все-таки если человек твердо решил оскотиниться, то помешать ему вряд ли у кого получится, если только у него у самого в душе что-то, да не пошевелится. По себе знаю. – Женя, криками ничего не решишь, – устало вздохнул Дэнчик. – Возьми себя в руки, и давай спокойно все обсудим. – Легко тебе говорить! – всхлипывает та. – Я всю смену работала! И все коту под хвост! – Ну давай мы щас с Максом найдем Кубыркину! – уже чуть ли не в отчаянии кричит друг. – Ага, конечно! – выдавливает смешок Женя. – Я больше недели искала, а вы такие сейчас меньше чем за полчаса найдете. Чертова Селезнева, умудрилась в июле гриппом заболеть… Дэнчик трагично застонал и плюхнулся на нагретую солнцем ступеньку крыльца клуба кибернетики, покусывая ноготь на большом пальце. Волнуется что ли? Хотя я и сам, когда уселся рядом, зачем-то начал крутить в руках Чарон, хотя курить как-то не было какого-то желания. Помедлив, кибернетики также устроились по обе стороны от нас. – Слышь, Максон, – хмыкает друг. – А чего мы тупим-то? Попроси Алису кого-нибудь к стенке прижать, да под угрозой физической расправы сыграть уже эту гребаную Кубыркину. – Очень смешно, – закатил глаза я. – Она тебе чего, гопник что ли какой? Я тогда уж скорее… … … Черт, а ведь это идея! – Да это я к тому, что она, ну, авторитет имеет, – смущенно ответил Дэнчик. – Не подумай ничего дурного. Короче, забей, это все равно шутка была… – Не-не, – киваю. – Ты прав. Он рассмеялся недоверчивым смешком, отрывистым и хрипловатым: – Я, конечно, уже спрашивал, но спрошу еще раз – ты помнишь, что калечить людей плохо? Я вскочил, не в силах усидеть на месте: – Помню, да... Черт, да я сейчас вообще не об этом… Евгения! Я нашел Кубыркину! – Жеглов, хорош мне лапшу на уши вешать! – Да я серьезно! Давай, заканчивай истерику и топай с Дэном в библиотеку, я чуть позже присоединюсь! – Ты чего там задумал, бешеный? – тихо спросил Дэнчик. – Как обычно – абсолютную глупость, которая никогда бы не сработала, но в моем случае почему-то все ровно наоборот, – жму плечами. Внутри клуба кибернетики послышался какой-то шорох – это Женя все-таки решила приоткрыть дверь. Скоро ее голова показалась на свет божий: – То есть, ты серьезно хочешь сказать, что сейчас не шутишь, да? – Евгения, ну когда я шутил такими вещами? – вытаращил я в ужасе глаза. – Твое неверие оскорбляет меня до глубины души. Все, гайз, встретимся в библиотеке. – По-моему, я не говорила, что куда-то иду. – Я читаю между строк, – обронил я через плечо, уже мчась в сторону музклуба. По пути я еще раз повторил про себя то, что собирался сказать рыжуле. Сначала изложу существо дела, затем задобрю парой комплиментов, после чего приведу в обоснование своего решения аргументы, которые, думаю, не стоит связывать с важностью предстоящей постановки для девочек и моего лучшего друга, ибо еще не хватало, чтобы Алиса решила, будто я ее заставляю чувствовать себя обязанной. Тогда это точно ни к чему не приведет. Да и вообще вся эта затея в принципе ни к чему не приведет. Ох, беда-бедовая... Из музыкального кружка доносились мотивы какой-то очень знакомой мне песни, но я что-то даже не мог сообразить, какой именно. Показалось, наверное. Если бы действительно знакомая была – то узнал бы наверняка. Приближаюсь к двери в клуб и легонько приоткрываю ее, незаметно заглядывая внутрь. – Ритм-секция, не отстаем! – командовала парадом Алиса, честно стараясь перекрикивать мелодию. Каждый раз, когда она была настолько погруженной и увлеченной игрой, то хотелось смотреть на это вечно, настолько это красиво выглядело. Даже как-то жалко стало, что придется оторвать ее от этого. Если она согласится, конечно. Но вообще должна. Надеюсь. Мое появление никто даже и не заметил, так что я смело проскользнул внутрь помещения, да так и остался стоять в дверях, почти не шевелясь. Решил спокойненько дождаться, пока ребята закончат. Мику отвечала за клавишную партию, бас-гитарой довольно ловко орудовал незнакомый парнишка. а на барабанах сидела тоже незнакомая мне, но довольно миловидная девчушка с пепельными волосами и пронзительными голубыми, почти как у Слави, глазами. Иногда она ими встречалась с сосредоточенным лицом басиста, из-за чего уже на ее лице появлялась задорная улыбка. Играла четверка слаженно, даже почти профессионально. Видно, что старались выложиться на максимум. Но, видимо, я подоспел под самый конец проигрыша, потому что стоило мне только начать по-настоящему кайфовать, в музклубе наступила тишина. – Давайте-ка перерыв, – объявила Мику. – Вы все хорошо потрудились. – Думаешь? – переспросила барабанщица, облизнув нижнюю губу. Полуяпонка утвердительно кивнула и переметнула свое внимание к нотной тетради. И тут я встречаюсь взглядом с басистом. Тот широко ухмыляется, и я с удивлением отмечаю, что часть передних зубов на верхней челюсти у него отсутствует как данность. Бедолага. – О, е-мое, девчонки, а у нас там первые зрители! Все тут же поворачиваются в мою сторону. Распознав в госте вашего покорного, Алиса сразу расплылась в улыбке. – Макс! – она откладывает гитару в сторону и подлетает ко мне, с осторожностью обняв. – А говорил, что на репетиции будешь все это время. – Да я так-то и должен был быть… – Бросил эту нудятину ради меня? – искрит глазами. – Правильно, одобряю. Ну, как бы да, но как бы нет. Черт, вот как мне подступиться аккуратнее? – Привет еще раз, Максимушка! – бросает Мику из-за рояля. – Прости, я сейчас немного занята, так бы тоже с тобой с удовольствием пообщалась, но я тут с табулатурой… Мишенька просто с басом не очень дружит, а гитарная партия у нас занята Алисонькой, вот и приходится подстраиваться… – Ничего страшного, Микусь, – пусть занимается девочка. И не отвлекается. – Ну, пошли, познакомлю тебя с нашей ритм-секцией, – Алиса подхватила меня под руку и потащила к басисту с барабанщицей. – Миша, Алеся. Ребят, это Макс, мой молодой человек. – Приятно, – кивнула Алеся. – Здорова, – протягивает мне «краба» Миша. – Слушай, ну ты вчера прям устроил анархию. С песенкой той о пиве, мне прям понравилось. Чо, тебя вожатка не прибила потом за такое? – Да не, – махнул рукой я. – Отделался малой кровью. Да и, скажешь тоже, анархию. Я так, погримасничал. Толпу вчера на самом деле зарядил совсем другой человечек. И так аккуратненько посильнее сжимаю ладошку рыжей. – Ну да, ну да, – отвечает Миша с каким-то сарказмом в голосе. – Просто мне Гребенщиков, ну, блин, не то, чтобы не нравится, просто над его текстами потом сидишь и думаешь, что же он такого хотел сказать, и получается триста трактований. Попроще надо иногда быть, я считаю, е-мое. А так песня шикарная, спору нет. И рыжая молодец, хорошо сыграла. – Что-то ты как-то не больно-то впечатлился, судя по твоему выражению, – хмыкаю. – Да он просто первое время надеялся, что сможет забрать у меня гитарную партию, но теперь понимает, что точно не получится, – быстренько шепнула мне Алиса. – Я же теперь звезда. – Ой, ну вы посмотрите, – кривится. – Ничего, мне не впадлу, побуду немного басистом, не обломаюсь. Всяко лучше, чем по поручениям вожатого бегать, е-мое. Просто в нашей с пацанами группе за бас не я отвечаю, мне непривычно. – У тебя группа своя? – спрашиваю. – Ага, – довольно отвечает Миша. – Панк-рок играем. «Конторой» назвались. Звучит, да? – Наверное, – неопределенно жму плечами. Ладно, я тут так-то по делу. Все разговоры на потом. – Слушай, рыжуль, тут такое дело... Выручай, короче. – Что случилось? – насторожилась девушка. Ну вот. Момент истины. Ладно, сначала по плану комплименты. – Перво-наперво хочу сказать, что ты у меня самая замечательная и самая отзывчивая… – Макс, давай без этого. Чего ты там натворил такого, что тебе аж моя помощь понадобилась? – Да я-то ничего… Алис, не хочешь… принять участие в нашей театральной постановке? Пару секунд Алиса просто молча хлопала глазами, прежде чем рассмеяться своим излюбленным жестким смехом. – Рад, что смог тебя позабавить, – притворившись оскорбленным в лучших чувствах, произнес я. – А уж я-то как рада, – смахнула выступившую слезинку на глазу Алиса. – Не, Макс, я понимаю, что должна тебе как земля колхозу, но нет. Мне и здесь забот за глаза хватает. А это еще и роль предполагает наизусть знать. Мне по вечерам этой хренью заниматься как-то ну совсем не хочется. Беда какая. Меня в свое время вообще, считай, не спрашивали. – Рыжуль, ну больше некому, – не, не мытьем, так катаньем возьмем. Так просто я отсюда не уйду. – На тебя одну вся надежда. – Да не хочу я! – фыркает. – Тем более, меня... – Да она просто боится, что не сдюжит, – раздался веселый голос Миши. – Помолчи там, басила, тебе все равно гитарная партия не светит, – рыкнула на парнишку Алиса. – На слабо он меня тут берет… Так вот, меня и Микуська не отпустит, да? И очень серьезным взглядом смотрит на полуяпонку. Будто я не замечу этих перемигиваний, ага. – Ну… – начала было та. – Микуська прекрасно знает, что тебе даже и репетиции не особо нужны, – я решил, что тоже так могу и следом уставился таким же взглядом на циановую девушку. – Верно, Микуська? – Ну… Это… – совсем потерялась девушка под таким напором. – Кста-а-ати, Алесенька… Самоликвидировалсь. Какая умница. – Алис, один час в день это у тебя будет занимать, не больше, обещаю, – вновь повернулся я к рыжей. – К тому же, у тебя и слов-то не так уж и много будет, за вечер выучить, с твоей-то памятью, раз плюнуть… Молчит. Хороший знак. – Да и потом, поди плохо всей нашей дружной компанией лишний раз время провести? – ладно, я хоть и обещал не приплетать остальных, но все же. – Женя, разве что, в мозг взгрызаться будет время от времени, но… – Вот, кстати, это еще одна причина, почему я не буду в этом участвовать, – твою мать, так и знал, что упоминание библиотекарши будет лишним. Зато подарил рыжей железобетонный аргумент, молодец, Макс. Ты тут, вроде как, уговорить ее должен был, а не наоборот. – Мне с ней дежурства в столовой на прошлой неделе хватило. Пожалей мои нервы. – Алис, постановку снимут, если сегодня с этой ролью не определиться. Мне-то пофиг, честно говоря, а вот мой лучший друг и девчонки расстроятся, потому что им по какой-то причине не все равно. Ну и... – ну а что мне остается? Только такой вот грязный шантаж. Я правда не хотел это все произносить. Но уже понятно, что любые другие слова вряд ли бы сработали. – Они все вчера тебе помогли. Даже Женя, хотя не буду врать, желанием она явно не горела. Помоги им тоже. Чего тебе стоит-то? Трудно было не увидеть, как кровь бросилась в лицо девушке. В клубе повисла звенящая тишина. Все очень внимательно следили за нашей небольшой перебранкой. – Ладно, – сдула челку со лба Алиса. – Я соглашусь. Но... ты тогда поможешь Микусе в роли ведущего на отчетном концерте. Она одна за всем не успевает, а у тебя очень даже хорошо получается людям зубы заговаривать. Ну, начинается. Аукнулась мне моя вчерашняя самодеятельность. С другой стороны, сделка совершенно честная. И у меня теперь будет законный повод проводить время здесь, с Алисой, а не бегать по каким-то сторонним поручениям Ольги, которых у той наверняка с пучок найдется. Готов спорить, что и сама девушка это предложила с таким же расчетом. Сплошные плюсы, если так подумать. – Хорошо, – чеканю. – Я согласен. – Ой, правда? – тут же оживилась Мику. – Алисонька, спасибо тебе! И тебе, конечно, спасибо, Максимушка! Зайдешь тогда вечером за сценарием, хорошо? Я и сама хотела тебе предложить, потому что мы с тобой вчера такой хорошей командой получились, и ты так здоровски выступил, мне такой помощник очень-очень бы не помешал, но я как-то стеснялась, ты же наверняка занят был, а сейчас… – Еще кое-что! – перебила Алиса подругу, совсем уж как-то нехорошо улыбаясь. – Ты сыграешь что-нибудь. Здесь и сейчас. Теперь уже настала моя очередь глазами хлопать. Это же сейчас шутка такая была? – Рыжуль, ну чего ты вот вредничаешь? – Я? Я не вредничаю, – ее лицо казалось снисходительным, и не важно, хотела она того или нет. – Ну, если только совсем чуть-чуть. Давай, родной, любую песню. Должна же и я хоть какую-то капелюшечку удовольствия получить от всего этого. Я вздохнул. Вздох получился дрожащий и куда более печальный, чем я рассчитывал. Не вредничает она, как же. Просто хочет надо мной немножечко поиздеваться. Но вот только доставлять ей такого счастья я не собирался. Сыграть что-нибудь… Что-нибудь… Что-нибудь… Сейчас вот возьму, вспомню наш последний с ней урок, да и сыграю Цоя! Хм, а ведь есть у меня в плейлисте одна песня, которую даже я смогу исполнить. Более того, я ее еще и спою, чтоб все тут в осадок выпали. – Алесь, можно палочку? – спросил я у барабанщицы. Девушка кивает и протягивает мне инструмент. Окинув Алису хитрым взглядом, я начал отстукивать на барабане односложный ритм. Тук-тук, тук-тук… – There once was a ship that put to sea, the name of the ship was the Billy O' Tea. The winds blew up, her bow dipped down. Oh blow, my bully boys, blow… Ну а что, она не уточняла, какой сложности должна быть мелодия. – Soon may the Wellerman come to bring us sugar and tea and rum. One day, when the tonguing is done we'll take our leave and go… Полностью я ее наизусть не помнил, но этого и не требовалось. Сыграв еще куплет, я вернул палочку Алесе и победно уставился на рыжую. – И что это сейчас такое было? – уточнила девушка с нескрываемым скепсисом. – Народная песня новозеландских китобоев, – жму плечами. – «Wellerman» называется. Могу ее в затычках у себя включить, чтоб ты не думала, будто я чего-то там придумываю. – Да какая ж это… – растерянно пробормотала Алиса. – Не, это не считается. – С чего это? – хитро прищурился я. – Сама сказала – любую песню. – Да откуда ж я знала, что есть песня, которая состоит из одного барабанного ритма! – вскинула руки та. – Ну а чьи это проблемы? – Алис, правда, все было честно, – барабанщица Алеся решила взять на себя обязанности третейского судьи. Рыжая поджала губы, и я подумал, что она продолжит упираться, но она не стала. – Ну, знаете ли… – пробурчала она, гордо расправив плечи. – Ладно. Все. Пошли. Пока я не передумала. Наверное, испускать победный вопль будет чересчур. В конце концов, я ведь и не рассчитывал на какой-то противоположный результат. Да, подписался заодно на то, чтобы вместе с Мику вести концерт. Ну и что? Переживу. Как я уже отмечал – сплошные плюсы. Еще и Алиса состроила такую трагическую мину, что от ее преувеличенно сокрушенного вида мне так совсем стало весело. – Давай-давай, – задорно подначил Миша. – Вперед, к освоению новых горизонтов искусства! Алиса фыркнула так, что если бы этот звук можно было превратить в снаряд, он способен был бы стереть с лица Земли небольшое государство. – Шут! – бросила она ему. – Не просто шут, рыжая, – парень выдал на своей басухе какой-то неопределенный звук. – Я – король шутов! Так, минуточку…***
Пока шли до библиотеки, я, все еще параллельно пытаясь выйти из состояния легкого ступора, быстренько ввел Алису в суть водевиля. Девушка тут же окрестила все это великолепие идиотской нудятиной для маленьких девочек. Имела право. – И постарайся особо не ржать над Дэном, – предупредил я, уже когда мы были около входа. – Все же это моя прерогатива. – Не буду, – отозвалась предельно честная Алиса. Интересно, как все отреагируют на ее внезапное появление? Я был уверен, что положительно. И очень надеялся, что Высорогова с Ольгой я еще не застану по приходу. Но, как выяснилось уже через пару минут, увы мне. Они уже были там. – О, а вот и Жеглов наконец-то! – торжественно объявила вожатая, как только мы с Алисой вошли в репетиционную. На рыжую тут же обрушились любопытные взгляды всей труппы. Но каких-то удивлений вслух никто не стал высказывать. – Так-так… Двачевская, и ты здесь? – Сама в шоке, – буркнула та. – Рада тебя здесь видеть. А я ведь говорила, что она нас еще сможет удивить, – обратилась Ольга уже к администратору. – Да, припоминаю, – отмахнулся тот. – Так… пионеры теперь, надеюсь, готовы начинать репетицию? – Готовы, Никанор Иванович, – закивала Славя, все еще удивленно косясь в сторону Алисы. Та перехватила ее взгляд, но сделала вид, что ничего не заметила. – Жень, дай Алисе сценарий, – предельно ласково улыбнулся я библиотекарше. Та, похоже, боролась с собой. На миг мне показалось, что она сейчас скажет какую-нибудь гадость, однако она, на наше общее счастье, промолчала. Лишь быстро наградила меня испепеляющим взглядом. Ожидаемо, с ее колокольни наличие Алисы в составе актеров ее водевиля наверняка казалось еще той подставой. – Держи, – не больно-то охотно протянула она ей стопку бумаги. – Надеюсь, читать умеешь. Труппа, открываем пятнадцатое явление! Прогоняем до семнадцатого включительно. Рыжая состроила гримаску, которая промелькнула и исчезла слишком стремительно, чтобы человеческий глаз успел ее воспринять. И следом за всеми открыла нужную страницу. – Я не могу наглядеться на вашу Катеньку, Аграфена Григорьевна, – начала библиотекарша. – В полном смысле красавица! И тишина. Лишь Женя досадливо засипела. Я повнимательнее вгляделся в листок, и увидел, что далее идут слова Кубыркиной. – Рыжуль, – шепнул я. – Твоя очередь. – Я вижу, – шикнула та. – Я в образ вхожу, отвянь. Она улыбнулась одной из своих самых нахальных улыбок, послала уничтожающий взгляд в сторону Жени и, поправив челку, приступила к отыгрышу: – Много милости, Дарья Семеновна. Что вам на чужих глядеть! На свою Машеньку, я чаю, не успеете налюбоваться. Давеча мы говорили об ней с генеральшей Ахлебовой. Вот уж девушка, можно сказать, что девушка! – она при этом зачем-то начала изображать какой-то окающий акцент. Вологда, иттить... Оставалось надеяться, что она с этим не переусердствует. – Все при себе держала, а вы дома свою воспитывали? – старательно натягивала маску приветливости Женя. Причем, что самое забавное, именно так она и должна была по идее сейчас отыгрывать. – Дома, Дарья Семеновна, – отвечала Алиса под стать Жене. Прям идеальное попадание в ситуативный контекст – именно так натужно и должны отвешивать друг другу комплименты две дамы, которые на самом деле терпеть друг друга не могут. – Скажите, пожалуйста, какие приемы точно в большом свете век жила. И скромность какая, как себя держит! – Я уж тем, Дарья Семеновна довольна, что она с вашей Машенькой сблизилась. Поверите ль, вот месяц, как мы приехали, а я уж нахожу, что Катенька много выиграла. Да у кого и перенимать, как не у вашей Машеньки? Вот примерная девица и бель-ом какая! – Бель-фам, хотите вы сказать. Вот ведь... Ну понятно, зачем Алисе понадобилась такая импровизация. И почему она так долго собиралась. Она быстренько пробежалась по тексту глазами и сразу просекла, что ее персонаж – явная провинция. Вот и подобрала, по ее мнению, соответствующую интонацию. Какая же умничка-то все-таки. А я на нее ругался в мыслях. Идиотина. – Ты так на нее смотришь. Пока клювом щелкал, даже и не заметил, как рядом со мной устроилась Лена. – А… В смысле? – теряюсь я от такого неожиданного, хоть и очевидного замечания. – Ну а какой тут может быть смысл? – улыбается фиолетоволосая. – Просто радуюсь за свою подругу… сестру. Это ведь великое счастье, когда находится такой человек. Хотелось бы мне, чтобы и у меня тоже… Она покраснела и оборвала себя на полуслове. Впрочем, тут не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чем она. Я еще раз взглянул на Алису, которая во всю уже переругивалась с Женей. По сценарию, разумеется. Веселую, энергичную, обаятельную. Мою. – Всему, как говорится, свое время, Ленусь, – улыбаюсь. И чувствую, что у меня почему-то перехватило горло. – Я даже и подумать не мог, когда садился в автобус до «Совенка», что все будет так. Я этого даже и не искал, не видел смысла. А вот, как все получилось. – А как же «Кто ищет – тот всегда найдет»? – произнесла девушка не громко, но в лицо мне при этом почему-то не смотрела. – Наверное… Наверное в таких делах это утверждение если и работает, то только от случая к случаю. Не знаю. Я, помнится, пытался искать одно время. И ни к чему это не приводило. Я не знал, какого еще ответа она ждала. Да я и вряд ли бы сказал что-то другое, даже если бы и подобрал нужные слова. Смысл было говорить что-то, что не являлось правдой в моем случае? – А скажи вот, как это бывает, если серьезно? – Ну ничего себе ты вопросы задаешь, – чешу затылок. – Так сразу и не ответишь. – А ты попробуй, – просит. – Не обязательно сейчас. Просто для меня это понимание очень важно. Хотя бы чтобы нервы снова попусту не тратить. Она довольно картинно хихикнула, зачем-то переведя все в шутку. Хотя очевидно, что для нее это ну вообще не шутка. Глаза-то не врут. И это вот «снова»... Я в этот момент вновь задумался о том, что мне вообще известно о Лене. – Я обязательно тебе скажу, когда сам смогу предельно четко сформулировать, – говорю. – У меня так-то уже много мыслей возникало на этот счет, но все они хаотичны, а стандартную чушь про бабочек в животе затирать тебе не хочется. – Это правильно, – кивает. – Про стандартную чушь о бабочках я и сама могла додуматься, а не елозить тут перед тобой. – А потому, что всем известно, что ваша дочь бегала за гусарским офицером, который посмеялся над ней, да и бросил. И тут же бедную сироту оклеветали, которая ни душой, ни телом не виновата, – распалялась Женя. – Благородный поступок! Гусар сам рассказывал. – Вы смеете говорить это мне… Вы! – Алисе доставляло немалое удовольствие легально орать на библиотекаршу. – А разве, вы думаете, не известно всем, что ваша кривобокая влюблена в итальянского певца? Срам, говорят, смотреть на нее, как в опере сидит, все смеются! Главное только, чтоб драться не начали. А то не по сценарию. Да и перед руководящим составом неудобно.