Новый Бард в Средиземье.

      Улица нас встретила прохладным ветром, теплыми лучами солнца и людскими криками. Народ ликовал, а погода будто отражала их настроение: мягкое солнце, что недавно взошло над Озерным Городом, освещало всё на своем пути, а на небе были лишь приветливые облака. Народ гудел, кричал поздравления и пожелания, некоторые даже бросали какие-то свертки прямо нам под ноги. Люди были везде: они стояли вокруг, занимая каждый метр своих деревянных причалов и улиц только для того, чтобы проводить нас.       Я не разделяла всего гула — было слишком непривычно от такого бешенного внимания к своей персоне и отряду в целом. Натянув улыбку, я старалась не сильно обращать внимание на граждан города, а некоторые гномы наоборот: весело махали в ответ и радостно шли к лодке, что нам так любезно выделил Бургомистр.       Нам всем в придачу раздали по верхней одежде, которую я чуть благополучно не забыла на лавочке в доме градоправителя если бы не Бильбо: он вовремя заметил вещь и отдал ее мне. Сам же хоббит сейчас был усеян людскими подарками — гражданам он уж сильно понравился. На нем красовались шлем стражи, который нависал у него над бровями, так как был слишком большой, а также теплая бордовая мантия, да в руках по мелочи. Старшие в отряде несли оружие, что из городской оружейной нам выдал Начальник Стражи. Вместе с оружием Начальник выделил нам обмундирование: металлические нагрудники, наплечники и так далее. Хоть его имя звучало часто в разговорах, но я всё равно не смогла запомнить, да и не нужно было. Голова и так раскалывалась от криков людей, так еще и от огромного количества информации: не только о нашем походе, но и о Торине и его действиях.       После разговора с Фили и Кили, я хотела погрузиться в свои мысли по этому поводу: вроде бы я чувствовала радость от данной информации, но в сердце билась тревога. Я просто боялась быть счастливой: всю жизнь была одна по себе, а тут встречаю и своих близких и свою любовь… Как-то всё слишком хорошо идет, хотя, понимая, что нас ждет в будущем, я откидывала эти мысли — худшее еще впереди. Впереди меня о чем-то хмуро переговаривались Торин и Балин, но их голоса просто сливались с голосами местных жителей, так что точно не могу сказать, о чем именно был их разговор.       Я часто оглядывалась на Кили: бедный гном выглядел слишком бледным и вялым, все его движения были очень слабыми, хотя выглядеть он старался обычным. Даже иногда можно было увидеть на его лице натянутые губы в улыбке, от чего сердце сжималось в груди. Все-таки они мне стали родными за это время похода. Я бессильно опускала руки каждый раз, когда хотела ему помочь — могу сделать ему только хуже, привлекая к нему внимание. Всё же он слишком упрямый, чтобы заявить о своей проблеме, хотя он знает, что я и Фили о нем сильно волнуемся.       Мы подошли к лодке, на которой мы должны были переплыть озеро. Гномы в обмундировании начали спускаться на борт небольшой лодки, что уже была готова к отправлению. На мне красовался только легкий нагрудник, который своей холодной сталью делал мне только хуже: было холоднее некуда. Торин стоял и следил за всем: кто садится в лодку и что в нее кладется. Схватившись за вытянутую ко мне руку Короля, я аккуратно села на борт к Нори, Дори и Бифуру, которые были увешаны металлическим обмундированием. За мной шли Бильбо Бэггинс и Кили с Фили. Приняв на борт маленького судна маленького хоббита с очень смешной шляпой, я хотела было протянуть руку помощи Кили, однако бледного гнома остановил его родственник:       — Ты остаешься тут. — своим грозным и твердым голосом произнес Торин, словно отрезал последнюю нить здравого сознания своего племянника. Торин стал принимать еще оружие от вновь прибывших стражников, передавая их в руки Нори и Дори, — Мы спешим, а ты будешь тормозить нас. — от слов Короля даже у меня открылся рот от удивления. Переведя взгляд на Кили, я увидела на его лице нервную улыбку, по которой можно было сказать, что гном тоже не ожидал такого услышать.       — О чем ты? — Кили усмехнулся и хотел было ступить на борт судна, но его вновь затормозил Торин, — Я иду с вами. — на борт потихоньку залезали все остальные гномы, но на них я вообще не обращала внимания.       — Не сейчас. — я перевела удивленный взгляд на Фили, что стоял позади и тоже глядел на данную ситуацию. Гном, угрюмо пройдя мимо своего брата, забрался на борт судна.       — Я должен быть там, когда откроется дверь, когда мы впервые увидим чертоги наших отцов. — в глазах младшего умирала надежда. С болью глядя на розню между родственниками, я металась из стороны в сторону: вроде и Торин как лидер прав, но и Кили как участник нашего отряда и как племянник Торина тоже заслужил быть в такой важный момент рядом со всеми.       Торин повернулся к Кили и начал что-то шептать. Не было слышно что, но в его голосе явно не слышалась злоба или агрессия — только забота. Я с отчаянием глядела на спину Короля под Горой. А ведь знала, что такое должно случиться, но всею душой надеялась на лучшее развитие событий, хотя и не знала о таких. Кили понуро сделал шаг назад, чуть опустив голову. Сам он шатался, еле как стоя на ногах.       — Я останусь с ним, такая рана сама не затянется. — произнес Оин, который в наше отряде хоть немного, но разбирался в медицине. Торин хотел было обратиться к старику, однако был прерван своим вторым племянником:       — Дядя… — обратился к нему Фили. Я же стояла рядом с сочувствием глядела на Кили, к которому подошел Оин, — Мы выросли на рассказах о горе, на твоих рассказах! — в его голосе слышалось отчаяние, которое и в мое сердце закрадывалось с каждым его словом. Кили, упрямый предок Дурина, не принимал никакую помощь от Оина, стараясь слушать наш разговор. Торин стоял на причале: его взгляд Короля был устремлен на нас сверху, от чего становилось не очень уютно, однако Фили стоял на своем: — Ты не можешь отнять у него мечту! — Кили хотел было остановить своего брата, однако светловолосый гном его даже не слушал, сурово глядя своему дяде в глаза, — Я сам понесу его, если придётся!       — Однажды ты станешь королем и поймёшь. — мой взгляд вновь устремился на Короля. Он выглядел грозным, однако в глазах я видела сожаление: он не хотел поступать так со своим племянником, — Мы не можем ставить под угрозу весь поход ради одного гнома, даже если он родня. — Фили глядел на своего брата, который скрючился от новой волны боли. Я хотела было стартануть к нему, дабы хоть чем-то помочь, но меня опередил светловолосый, — Фили, не делай глупостей… — Торин успел поймать своего племянника за руку, облаченную в броне, но Фили лишь молча и сурово глядел в ответ, — Твое место в отряде.       — Моё место рядом с братом.       Светловолосый гном прошел к Кили и Оину, что сидели на каких-то деревянных коробках. Младший прямо на глазах увядал: кожа становилась бледнее, а в глазах всё ярче стояла боль и вялость. Я не могла смотреть на нервно снующего туда-сюда Фили, что не знал, как помочь своему брату — сделав шаг в их сторону, я почувствовала на своем запястье чью-то хватку.       — Ты остаешься с нами. Это приказ, не обсуждается. — хмурый взгляд Торина был направлен в упор мне в глаза. Закусив губу, я положила на его руку, что держала меня в крепкой хватке, свою ладонь, стараясь успокоить.       — Не волнуйся. Я им просто скажу пару слов и вернусь. Я мигом. — хватка ослабла, и я высвободила свою руку, сразу кинувшись в сторону больного и его брата.        Позади меня послышались недовольное бурчание Двалина. Торин вроде просто молча наблюдал за моими действиями, но мне было не до него — не было времени замечать такие мелочи. Мигом подбежав к троице гномов, я пыталась отдышаться от внезапного бега.       — Слушайте меня внима… тельно. — сглотнув, я продолжила, увидев, что привлекла внимание, — Короче говоря, бегите сразу к Барду — Бургомистр вас не пустит обратно в дом… — на меня вмиг уставились три пары непонимающих глаз, на что я только тяжело вздохнула, — Просто поверьте. Насколько я знаю, помощь скоро должна прийти, но не уверена в этом. А до этого момента, Оин, прошу, сделай всё, что возможно… — взглянув на старика умоляющими глазами, я увидела утвердительный кивок полу-глухого гнома, на что развернулась к племянникам Торина, — Вы обязательно догоните нас. Знайте это. — я, положив им на щеки руки глядела на обоих сожалеюще, на что те попытались мне улыбнуться, но у них это вышло не очень. Тяжело выдохнув, я опустила лица ребят и наклонилась к Кили, заглядывая тому в затуманенные болью глаза, — Кили, ты выдержишь это испытание. Осталось совсем немного… — я поцеловала того в лоб, молясь за его жизнь самому Эру. Не знаю, наблюдает ли он за мной иль слышит, но я надеялась на это.       Я хотела было развернуться в сторону лодки, однако услышала позади себя тихое «погоди». Кили пытался что-то достать из внутреннего кармана, но у него это получалось не так хорошо, как хотелось бы: слабые руки никак не могли схватить нужную вещь. Но у раненного гнома получилось — сжимая это что-то в руке, тот вытянул ее вперед, будто предлагая мне эту вещь забрать. Я неуверенно протянула свою руку, забирая у гнома небольшую вещицу. В моих руках лежал темно-зелёный камень с рунами. Сердце пропустило удар.       — Этот камень… от мамы. — пояснил слабым голосом Кили, подняв на меня взгляд, но я глядела только на камень, что находился в моей ладони, — Прошу, если вдруг что-то случиться, то… — я хотела его перебить, но гном только отрицательно кивнул, пересеча мои попытки на корню, — Отдай его моей маме обратно… С самого начала… я считал тебя лишь соучастницей, но… — гном чуть прокашлялся, продолжая свою мысль. Я внимала каждому его слову, готовая уже расплакаться на месте, но сдерживала свои слезы, —… с каждым днем ты становилась все ближе к нам и… родней. И я не про отношения с дядей… — он на миг глянул в сторону лодки, но вскоре перевел взгляд обратно на меня. Я же посмотрела на Фили: тот серьёзным взглядом глядел на своего брата и кивал на каждое его слово, — Ты относилась к нам, как к родным детям… Потому я и хочу, чтобы именно ты отдала данный камень…       Я чувствовала, что если сейчас начну говорить, то меня прорвет и слёзы польют ручьем, однако времени у меня и так было катастрофически мало: громко шмыгнув носом и проморгавшись, я присела перед Кили, заглядывая тому в глаза.       — Так… — я пыталась собраться с мыслями, перебирая камушек между пальцев, как часто делал это темноволосый, — Я, конечно, благодарна тебе, вам за такие слова, но… — схватив бледную руку гнома, я вложила в нее его родной зеленый камушек, — Ты сам должен вернуть его своей матери. Я тебе обещаю…

***

      Торин встретил меня простым благодарным кивком, не проронив ни слова, за что я ему была благодарна. Король верил мне, моим словам и действиям, что облегчало мою тревогу на душе, но не до конца: страх за Кили всё еще ютился в моем сердце, однако я пыталась успокоит себя, веря в Тауриэль и Леголаса, которые должны были пойти по нашему следу.       Прозвучали гул музыкальных инструментов — Бургомистр Озерного Города вышел на какой-то пьедестал и стал толковать речь. Всё, что я поняла: «Возвращайтесь с богатствами…». Понуро взглянув в сторону градоправителя и его помощника в черном, я закатила глаза и отвернулась от них, дабы не видеть их уж чересчур счастливые морды. Сначала прозвали нас врагами какого-то государства, а после отправляют на верную смерть, да с пожеланиями богатыми — молодцы, нечего сказать… Наша лодка тронулась: Дори и Нори схватились за весла и начали грести, иногда весело махая руками и отвечая что-то людям, которые пришли поглазеть на нас. Как отдалялся Бургомистр, так же и отдалялись и Кили, Фили и Оин, что выглядели не самым лучшим образом. Оглянув лодку, я насчитала только девять гномов. Хмуро глянув на причал, я громко спросила Торина, дабы тот услышал мой голос сквозь людской гул:       — Где Бофур? — на лодке я не видела гнома с такой уже привычной шляпой, что всегда радовала взгляд.       — Он не объявился. Уходим без него. — только и произнес Торин, глядя на Одинокую Гору, что предстала перед ним.       Плыли мы первое время молча. Я разглядывала окружающую нас местность: вода, туман и гора вперед нас — вот такая картина была весь наш путь. Утренний туман действительно закрывал нам путь к горе, но Бывшее Королевство Эребор возвышалось над всем этим туманом, показывая нам всем дорогу к себе. После часа молчания, начали тихо переговариваться Дори и Нори, вскоре к ним присоединился и Балин с Бомбуром. С интересом слушая образовавшуюся беседу, я поняла, что тема довольно неприятная: Дракон Смауг. Бильбо Бэггинс от всех их рассказов уже боялся пошевелиться: не уж то думал, что с такого расстояния его услышит дракон?       — Мисс Таисия, а вы знаете, что-нибудь о драконах или самом Смауге? — неожиданно обратился ко мне Нори, продолжая грести. Хоббит и большинство гномов развернулись на меня, ожидая интересную историю, на что я только ухмыльнулась.       — Я знаю множество различных историй о драконах. Знаю такие байки, в которых дракон мог обращаться в облик человеческий и зазывать странников к себе в логово… — мистически прошептала я, от чего искра в глазах гномов засияла, а у хоббита погасла, — Так же слышала и о самом редком драконе — золотом. Но не знаю, правда ли это. — я задумчиво потерла подбородок, пытаясь вспомнить, откуда я знаю данную информацию, однако никакие мысли на этот счет не приходили.       — Мисс Таисия, простите за мою наглость, но не могли бы вы спеть. — на слова Балина я кивнула, однако гном не спешил закончить свою мысль, — Насколько я понял в эльфийских темницах, вы являетесь созданием самого Эру Илуватара… — его взгляд метнулся к Королю, который хоть и глядел на Одинокую Гору, но внимательно внимал нашему разговору.       — Да, так и есть. Мне говорят, что я избранная, но я считаю себя всего лишь обычной девушкой, которая любит петь. — мои слова заставили всех присутствующих на лодке задумчиво закивать. Только один хоббит неловко на всех оглядывался:       — Простите, я что-то пропустил? — его широко открытые глаза бегали по каждому гному. Он пытался понять смысл данных слов, но его нахмуренные брови говорили об обратном. Данная ситуация рассмешила меня: хоббит же в это время пытался найти нас в большом эльфийском дворце.       — Дело в том, мой дорогой Бильбо, что я, как и сказал Балин, создание самого Эру. Я должна в своих песнях продвигать смысл песен духов айнур, а также его истинный замысел. — заметив легкое недопонимание в глазах Бильбо Бэггинса, я продолжила, — Как я поняла, мои песни забирают отрицательные эмоции и злые помыслы. — неловко пожав плечами, я заметила, что все гномы и полурослик уставились на меня. В их взгляде читалось изумление.       — Что ж… — прокашлялся старичок Балин, от чего привлек к себе всеобщее внимание, — Сейчас, когда мы, можно сказать, узнали вас получше, можете ли вы спеть для нас что-нибудь из своего арсенала. — все как по команде опять перевели взгляд на меня. Даже Торин, что всё это время глядел на Эребор, к которому мы направляемся, развернулся на меня.       Взглянув на Короля под Горой, я почувствовала внутри себя жуткое смущение: перед глазами проплыли моменты, когда мы стояли на балконе одни. Однако через мгновение смущение сменилось грустью: как же мне не хватает столь ритмичных и жизнерадостных прежних Кили и Фили…       Проморгавшись, я вновь взглянула на Балина, уверенно кивнув. Руки уже по привычке хотели занестись за спину, дабы взять гитару, однако таковой не наблюдалось. Обреченно прошептав: «Была б гитара…» — я села поудобнее. В мыслях стали сами по себе появляться слова давно забытой песни:

В эту ночь не уснут у шального костра,

Ворох мыслей танцует у ветра в шелках.

Этой ночью никто не уснёт до утра,

В крепкой браге скрывая свой страх.

      Гномы переглянулись между собой. Хоть я не видела, но чувствовала, что каждый из них боится своего скорого будущего. Мы все идем на верную смерть, и они это прекрасно понимали. Бедный Бильбо дрожал сильнее всех остальных...

И не каждый герой обнажит свой клинок —

Лишь храбрейший, лишь тот, что для чести рождён.

Каждый верит в свой славный лавровый венок,

Чтоб подняться в ущелье, где дремлет дракон.

И расправит он крылья темнее чем тьма!

И огонь будет жарче чем солнце в стократ!

Смолкнут песни и смех, расцветает заря,

      Я остановилась, заглядывая каждому в глаза — в них уже не было той искры, с которой они двинулись в путь. Все глаза были направлены на меня, но, уверенно глядя в голубые словно алмазы глаза, я пропела:

Мы вернёмся с победой назад!

      После моих слов гномы взбодрились: они стали уверенно переглядываться, кивать друг другу, говорить, как расправятся с Смаугом, что осмелился забрать их родину, однако я продолжила петь, привлекая их внимание. Всё же они попросили меня спеть что-нибудь про драконов:

Говорят, что дракон — сущий дьявол в броне,

И меняет свой облик и ночью, и днём.

Станет волком иль всадником он на коне,

Лишь глаза его слепят своим серебром.

      Чуть помедлив, я поглядела на участников похода, что находились со мной в одной лодке. В их глазах читалась такая надежда, что я не решилась продолжать петь текст данной песни, а просто повторила припев, который так понравился гномам и хоббиту:

И расправит он крылья темнее чем тьма!

И огонь будет жарче чем солнце в стократ!

Смолкнут песни и смех, расцветает заря,

Мы вернёмся с победой назад!

      Гномий хор раздался в озерной тиши. Они повторяли его словно девиз, поднимая оружие наверх. Глядя на своих друзей с радостью, за которой скрывалась доля грусти, я пыталась скрыть ее далеко внутри себя. Под воодушевленные крики отряда в моей голове страшным шепотом проносилось продолжение песни, от которого у меня потемнел взгляд от накатившего страха за своих друзей:

И расправлю я крылья темнее, чем тьма.

Мой огонь будет ярче, чем солнце в стократ.

Смолкнут песни и смех, расцветает заря,

И они не вернутся назад.

***

      Вскоре показалась перед нами столь желанная суша. Гномы уверенно ступили на землю своей родины: под ногами зашуршала рыхлая земля, а воздух был очень чист. Будто сама природа встречала нас своими самыми лучшими видами — даже туман над озером немного развеялся, открывая нам вид на ближайшие прозрачные воды. Однако, даже стоя у самого подножья горы, я увидела, насколько опустела гора: Гэндальф рассказывал, что когда-то эту гору покрывали столь густые и зеленые леса, что его заселяли огромное количество зверей, а воздух наполняли веселые и радостные крики жителей Одинокой Горы. Сейчас же, нас окружала мертвая тишина.       Воодушевленные гномы устремились за своим предводителем, который, шагая по земле, на которую не ступала нога ни одного живого существа целый век, вел свой отряд. Устала я быстро — всё-таки поднимались мы в гору, а гномы на такие короткие дистанции очень выносливы, что я поняла еще в первые дни нашего похода, хотя даже тогда мы передвигались на пони, а не пешком. Сейчас же мы передвигались молча, так как нужно было беречь дыхалку, ведь мы еще не дошли до Эребора — величайшего когда-то гномьего королевства Средиземья.       Солнце подходило к зениту, когда мы дошли до отрока — мертвый Дейл стоял среди холмов, бросаясь нам в глаза. Я ошеломленно стояла на краю обрыва и глядела на город-призрак, а вокруг стояла жуткая тишина. Сердце стало биться чаще от одного взгляда на данную картину. Подозвав к себе Торина, я продолжала стоять на обрыве. Перед глазами пролетали моменты того времени, когда Великий Смауг обрушил свое огненное дыханье на ничем не повинный город. Крики людей, крики детей звучали в ушах острым звоном.       Я отступила назад, в то время как все гномы встали на край, тоже ошеломленно глядя на сгоревший дотла в некоторых местах город Дейл. Теперь я понимаю, почему данная местность называется Пустошь Смауга. Природный страх забил в моих жилах, но я боялась не за себя, а за своих друзей. Стоя за их спинами, я переводила свой взгляд от спины каждого гнома к другому. Мне было страшно за них — я не знаю, поспособствовали ли мои действия положительному раскладу будущих событий, худшему, или вообще никакой роли не играют. Да и, увидев последствия набега Смауга на Дейл, я боялась представить, что будут чувствовать жители Озерного города… Всё-таки Бард был прав… Голоса моих друзей звучали будто сквозь вату, которую кто-то запихал мне в уши. Я глядела на них и не могла сдвинуться с места — ноги будто приросли к земле, а руки окаменели. Торин развернулся на меня и хотел было пойти дальше, но остановился, увидев мой взгляд полный страха.       — Постой! — развернулся за Королем хоббит. Его глаза тоже обеспокоенно бегали по округе, —Это ведь отрок? Гэндальф велел ждать его здесь, без него мы не должны…— от упоминания имени дедушки, меня будто вытащили из-под воды. Звуки ветра стали четче, а голоса ближе и разборчивее.       — Ты его видишь? — спокойно, но с напором спросил Торин, обернувшись на Бильбо. Я в это время стаяла рядом, но в разговоре не принимала участия — пыталась отдышаться и успокоиться от нахлынувших эмоций, — У нас нет времени ждать волшебника. Мы сами по себе. — Дубощит развернулся на меня. Его взгляд выражал обеспокоенность.       Я, оперевшись руками об колени, чуть присела, дабы было легче отдышаться. Опустив голову вниз, я почувствовала через некоторое время на своем плече чью-то тяжелую, но столь теплую и родную руку — Торин беспокойно глядел на меня.       — Что случилось? — тихо спросил тот меня, на что я отрицательно покачала головой. Его рука давила на легкие, от чего мне было труднее дышать, но она приносила мне небывалое спокойствие и чувство защиты. Я знаю, что в случае беды, данная рука спасет меня от любого зла.       — Всё в порядке… — прошептала я, вновь опустив голову вниз, — Просто, когда я читала вашу историю, я представляла налет Смауга на Дейл, однако, увидев целый город в вековом пепле, я и не думала, что это настолько ужасно…. — перед глазами вновь встали проявляться картины ужасных смертей в драконьем пламени: не только в Дейле, но и в Озерном городе. А ведь я могла предупредить Барда о налете… Какая же я дура! Ударив себя по голове, я схватилась за волосы и обессиленно упала на колени. Я корила себя за столь опрометчивое бездействие: я столько жизней могла спасти. Могла помочь невинным жителям избежать драконьего пламени, но я этого не сделала. А почему? Потому что дура, какой еще свет не видывал!       — Тая, ты чего? — обеспокоенный шепот Торина вывел меня из своих мыслей. Подняв взгляд полный горьких слез, я увидела столь чистые небесно-голубые глаза гнома. За секунду я успокоилась, будто меня окатили ведром холодной воды. Его взгляд обеспокоенно скользил по моему лицу, по которому текли слезы от беспомощности.       — Я безмозглая дура… Я могла помочь, но… — слова еле слышно вытекали из моего рта: только Торин мог их услышать. Прижав меня к своему теплому телу, гном тихо прошептал мне на ухо.       — Тая, я не понимаю, о чем ты говоришь, но… — он тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, — Как бы мы не старались, некоторых нельзя спасти… Все рано или поздно уйдут… — грусть так и сочилась в голосе Торина: он вспоминал битву, в которой потерял своего деда, а после и своего отца. Он потерял родных, пообещав себе защищать оставшихся. Однако данное обещание было поострено на пролитой крови его дедушки, от чего его сердце разрывалось. Если бы не Смауг, если бы не та битва, то всё бы было иначе…       Уткнувшись носом в плечо Дубощита, я глядела на погребенный под сажей город Дейл. Хоть мы и просидели так всего лишь минуту, мне показалось, что прошла вечность. В мыслях всё еще крутились страшные эпизоды войн, набегов, налетов, что отбирали кучу невинных жизней, но заглушили их мои уверенные мысли:

      «Торин Дубощит, я обещаю тебе, что несмотря ни на что спасу тебя и твоих близких…»