ноябрь 1944 года
ОБВИНЯЕМЫЙ В ШПИОНАЖЕ НАЙДЕН МЕРТВЫМ В РЕЗУЛЬТАТЕ САМОУБИЙСТВА В СВОЕМ ДОМЕ. Даниэла Драйден, специальный корреспондент. Министерство магии было потрясено, когда Борис Ланкастер, сотрудник Департамента магического транспорта, был найден мертвым в своем доме аврорами, предъявившими ордер на арест. Детали ордера до сих пор не разглашаются, но есть предположения, что Ланкастер был в союзе с темным волшебником Геллертом Гриндельвальдом. Авроры Фишер и Гримсдич прибыли в лондонскую квартиру Ланкастера вчера вечером около десяти часов. По прибытии они ворвались в квартиру и обнаружили Ланкастера и его домового эльфа мертвыми на полу в гостиной. Авроры считают, что Ланкастер убил своего домового эльфа с помощью убийственного проклятия, использовал свою палочку, чтобы вырезать на стене символическую фразу «Для общего блага», сломал её, а затем перерезал себе горло. Сикария сглотнула, пробежавшись глазами по газете. Она знала, что они придут арестовывать его, а это значит, что в Министерстве все еще есть шпионы. В статье не было указано время смерти, так что в зависимости от того, как долго пролежало его тело, можно предположить, что кто-то в МАКУСЕ успел получить ордер до того, как его отправили в Англию. В такие моменты она благодарила Мерлина, что документы на заданиях подписывались кодами, а не ее именем. Она продолжила читать. Расследование дел Ланкастера будет продолжено, и те, кто тесно сотрудничал с ним, также будут привлечены для дачи показаний и допроса. Его отдел будет тщательно исследован на предмет других доказательств шпионажа или коррупции. Поскольку палочка Ланкастерса была сломана, следователи не могут узнать, какими были его последние или наиболее частые заклинания. Офис авроров отказался комментировать процесс расследования и то, как они получили эту информацию о Ланкастере. Его жена (45 лет) и сын (20 лет) были взяты под стражу Министерством в ожидании допроса. Она перевернула страницу газеты, держа информацию в голове вместе с возникшими у нее вопросами. Как авроры узнали, что это было самоубийство, а не убийство? Почему Министерство прислало только двоих? Почему он сломал свою палочку? Почему убил домового эльфа? Почему его семья находится под стражей? Почему не упоминается, что если это было самоубийство, то кто-то должен был предупредить его? Неспособность Министерства выявить шпионов в своих офисах подорвала доверие общества к их правительству. Многие связывают эту неудачу с катастрофическими попытками бывшего министра Гектора Фоули полностью игнорировать кризис. Ошибка Фоули позволила внутреннему терроризму разрастись под крышей Министерства, что привело к недоверию со стороны общественности. Она подняла взгляд и встретилась глазами с Дамблдором, сидевшим за учительским столом. Он одарил её чем-то вроде легкого праздного кивка. Она быстро опустила глаза, внезапно почувствовав тошноту. Это было не то, чем она хотела бы запомниться. Глава Департамента транспорта и глава Департамента магического правопорядка отказались от комментариев. Секретари авроров Фишера и Гримсдитча сообщили репортерам «Пророка», что они также недоступны для прессы. Отдел пресс-ресурсов объявил, что предстоящий релиз состоится в субботу, ноябрь... — Э, привет, Эдвардс. Она вздрогнула и быстро подняла глаза от газеты. Быстро оправившись от шока, бросила на него взгляд. — Привет, Розье, — эта зажигательная чушь, которую они называли статьей, не лучшим образом сказывалась на ее тревожности, уже сделав ее параноиком в обычных ситуациях. Пока парень нервно прокашливался, Сикария сделала глоток кофе. — Как дела? — Это не то, о чем ты пришел спросить, — сказала она певучим голосом. Адонис поборол желание закатить глаза и вместо этого сделал робкое выражение лица: — Я... ну, вообще-то, все хотели узнать, планируешь ли ты вернуться и сесть с нами. Она снова отпила кофе и посмотрела на его псевдо-нервную фигуру, прежде чем ответить. — Ты думаешь, я собираюсь на тебя накричать или что-то в этом роде? Поэтому ты так нервничаешь? — она не сидела с ними после инцидента, хотя прошло почти две недели. Должно быть, все еще злилась, но при этом слишком сильно скучала по их компании, чтобы делать это долго. Реддл был прав, когда говорил, что она наказывает себя, чтобы наказать их всех, но они это заслужили. Он заикался, и она бросила быстрый взгляд на стол, чтобы увидеть, как Малфой, Нотт и Лестрейндж резко отвели глаза. Хотя Реддл, казалось, вовсе не обращал на нее внимания, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, но она не упустила ухмылку, которую он пытался скрыть за чашкой. Ее взгляд вернулся к Розье. — Я должна сказать, Адонис, — она поставила кружку, ее тон стал веселым и насмешливым. — Весь этот спектакль «я так боюсь ее» тебе совсем не идет. — Прошу прощения? — возмущение выглядело неестественно на его спокойных чертах лица. — Не прикидывайся. Какое пари ты проиграл, чтобы быть единственным, кто пришел спросить меня? Он в отчаянии разжал руки за спиной. Конечно, он не стал бы так просто это делать. — Ну же, я знаю, что ты уже больше не обижаешься из-за той ситуации. — Не обижаюсь? Он прищурился, глядя на нее. — А ты… ? — Нет, конечно, нет, — она улыбнулась, наблюдая, как смесь раздражения и веселья промелькнула в чертах лица парня. Он застонал, но на лице возник призрак улыбки. Она шутила. — Ты невозможна, ты знаешь это? Послушай, они, мы, все мы, хотим, чтобы ты вернулась, и ты еще не прокляла меня, так что я полагаю, мы прощены, как никогда. Что еще ты хочешь? Кому-то умолять? Ее мысли закружились, и она расплылась в ухмылке. — Заставь Малфоя. Она знала, что он никогда этого не сделает. — Он никогда этого не сделает, — ответил Розье. Она улыбнулась еще шире, насколько это возможно. — В этом вся прелесть, не так ли? Вас всех мучает отсутствие моей компании, и вы будете презирать Малфоя за то, что у него слишком много гордости, чтобы просить. Вами всеми так легко манипулировать. Его глаза сузились. — Ты такая же, как Ре... — но он оборвал себя прежде, чем смог закончить. Но уже слишком поздно. Они оба знали, что он собирался сказать. Ты такая же, как Реддл. Ее настроение было испорчено, она прочистила горло, чтобы избавить их от неловкого молчания. — Признаюсь, было забавно наблюдать, как ты притворяешься, что трусишь под моим взглядом, но мне пора идти. — Куда ты собралась? — спросил он, надеясь, что не он был причиной ее немедленного ухода. — Мне нужно поговорить с профессором Сильвой. — О чем... Его прервал другой голос. — Эдвардс, — Господи Иисусе, мать твою. — Дэвис? — Роджер Дэвис. Конечно, он не обратил внимания на ее продолжающийся разговор. Дэвис никогда не был уважительным. — Тебе, наверное, интересно, о чем я пришел попросить тебя... — он подошел и встал перед ней, и ее бывшие (ненадолго) слизеринские товарищи теперь пялились без стеснения. Розье сделал небольшой шаг ближе к ней. — Да, приятель, мы все на пределе своих возможностей трясёмся от интереса, — с издевкой произнёс Розье. Дэвис отмахнулся от него. — Уверяю, это не те намерения, о которых тебя просили другие парни. — Правда? — сказала она, забрасывая свою сумку на плечо. — Тогда удиви меня, — из всех людей, подумала она. Дэвис? Она думала, что Малфой будет преследовать ее раньше Дэвиса. Дэвис, который всегда относился к ней как к человеку, но в целом был неприятен в общении. Дэвис, который напоминал Сикарии ее саму, но гораздо менее манипулятивен и чуть менее умен. Дэвис, который, как клялась Сикария, был... — У мадам Глинды есть книги, которые ты просила в библиотеке, — о, это определенно сюрприз. — Лекарственная и ядовитая ботаника, а еще она сказала, что другую только что перевели из библиотеки Версаля. Что-то под названием юридический сборник… — он говорил громко. Слишком громко. Достаточно громко, чтобы они услышали. — Прекрати говорить, — быстро вскочила она, и он с насмешкой ответил на ее требование. — Достаточно. Он у нее сейчас? Он кивнул, забавляясь ее резкой переменой в поведении. — Я так понимаю, ты удивлена? — нахмурилась она. — Заткнись, — сказала она, а затем повернулась к Розье и увидела остальных через его плечо, они не пытались скрыть свои взгляды, она насмешливо помахала им рукой. — Увидимся, Розье. Или, надеюсь, нет. — Ты ведь понимаешь, что избегаешь нас только потому, что мы тебе это позволяем? — окликнул он ее, пока она уходила с Дэвисом. Она не обернулась на это заявление, но запомнила его на будущее. Вернувшись за стол, они выжидающе посмотрели на Розье, когда он вернулся и сел. — Она не дала точного ответа. — Да, мы слышали, — отшутился Малфой. — Я не буду ее уговаривать. Лестрейндж закатил глаза. — Ты чертовски предсказуем, ты... — Неважно. Чего хотел Дэвис? — перебил Реддл, хотя они все слышали ее разговор с Дэвисом. Они смотрели на Розье — он единственный знал французский. — Botanique médicinale et venimeuse —лекарственная и ядовитая ботаника, так что это книга по травологии. Recueil juridique — юридическая коллекция. Французская книга законов? — Разве она не сказала, что собирается встретиться с Сильвой? — спросил Нотт. Розье кивнул. — Ты думаешь, это то, для чего она нужна? — Возможно, но если она получила книгу, зачем тогда идти к Сильве? — Мы не знаем, что на самом деле Сильва хотела от нее. — Или что она хотела от Сильвы? — сказал Реддл. Все на мгновение замолчали, понимая, что эти рассуждения ни к чему не приведут. Никто из них не имел ни малейшего представления о том, для чего могла понадобиться эта юридическая книга. — И еще, она ненавидит, когда ее сравнивают с тобой, — сказал Розье, указывая вилкой в сторону Реддла. — Это так? — Реддл поднял бровь, глядя на него. Нотт заговорил. — Да, я тоже это заметил. Похоже, она воспринимает это как оскорбление. — Есть причины, почему? — Я могу предположить несколько, — шикнул на него Лестрейндж. Розье озорно усмехнулся. — Ну, мое было в контексте того, что я назвал ее манипулятором. — И я тоже, — сказал Нотт. Реддл поднял бровь. — Значит, я манипулятор, да? Лестрейндж фыркнул. — Да, и ты гордишься этим, не так ли? Реддл не стал отрицать. — Гордись тем, в чем ты хорош.***
На территории Хогвартса стоял холод, когда Сикария проделала долгий путь из замка в сторону теплиц, откуда, казалось, никогда не выходила профессор Сильва. Сикария могла бы легко наложить на себя согревающие чары, но ей казалось, что от пронизывающего холода чувствует себя гораздо бодрее. Она вошла в пятую теплицу и увидела, что профессор лежит лицом вниз на учительском столе, а несколько пар ножей, перчаток и горшков разложены по всей комнате. — Доброе утро, профессор. Сильва по-прежнему лежала лицом вниз, не поднимая глаз, чтобы обратиться к своей ученице. — Чем я обязана? — Я пришла просить вас об одолжении, профессор. Голос Сильвы был приглушен деревом стола. — Я не продаю студентам гной бубонтюбера. Гной бубонтюбера был обычным средством для студентов, которые стеснялись своих прыщей. — Я здесь и не для этого. — Ну, давай, — ножи и кастрюли с грохотом упали. — Для начала, у вас есть цветы белладонны и корень валерианы? — А если есть? — она скатилась со стола и теперь смотрела на стеклянную крышу оранжереи. Она была на краю, но продолжала парить в четырех футах от земли. Ее черные волосы были достаточно длинными, чтобы волочиться по земле, даже при той высоте, на которой она левитировала. — Я бы хотела купить у вас немного. — Зачем? — Зелье, профессор, — это была одна из тех лживых фраз, которые она репетировала снова и снова, зная, что этот вопрос будет задан наверняка. — В каком зелье используются белладонна и валериана? — она смотрела на небо, ее тело вращалось медленными кругами. У Сикарии было ощущение, что она разговаривает с нетерпеливым семилетним ребенком. — На самом деле, не отвечай. Я не хочу знать. Сколько тебе нужно? — Два цветка белладонны и 50 миллилитров порошка корня валерианы. — Хм, — сказала она. Сильва молчала почти целую минуту. Вместо нее заговорила Сикария. — Эм, профессор... — Сегодня вечером я должна собрать урожай китайской капусты. — О? — она принимает наркотики? — Да, — хмыкнула она, жонглируя в воздухе несколькими серебряными ножами своей палочкой. Сикария отступила на несколько дюймов. — Помоги мне собрать их, и я дам тебе то, что тебе нужно. — С удовольствием! Во сколько я должна быть здесь? — очень не хочется, но выбора нет. — В 9. Теплица 4. Не опаздывай. Не задерживайся, твоя аура мешает аглаофотису. В течение всего разговора Сильва не смотрела Сикарии в глаза. Однако девушка не приняла это близко к сердцу, вместо этого предпочла открыть дверь и закатить глаза на ее поведение. Эта женщина была блестящим травологом и профессором, но в целом она вела себя как младенец с поврежденным мозгом. Тем не менее, Сикария не могла жаловаться. Теперь у нее будут все ингредиенты, необходимые для зелья. К сожалению, ее мысли занимало другое. Она расписала процедуру эксперимента, который она называла зельем. Пока делала это, не могла отделаться от ощущения, что может что-то упустить или испортить по пути. Хотя не было никого, кому бы она доверяла больше, чем своему собственному разуму, у нее не было проблем с признанием пробелов в знаниях, и поэтому могла бы воспользоваться помощью другого человека. Она думала попросить Лестрейндж или Розье помочь ей, потому что они бы точно согласились и при этом были хорошими зельеварами, а теория, лежащая в основе зелья, была уровня выше, чем был у нее. Она даже не рассматривала идею попросить помощи у Слизнорта или целительницы Миранды. Слизнорт задал бы слишком много вопросов, а целительница наверняка поймет. Тогда Сикария прибегла к ложной уверенности, решив, что доверяет своим инстинктам. Но все же эта капелька сомнения не давала ей покоя. В глубине души она понимала, что ей придется обратиться за помощью к Реддлу. Он был единственным человеком в этой школе, который мог помочь ей. Проблема в том, что он будет задавать много вопросов, и из-за этого ей придется придумать много убедительной лжи. Лжи, которую он сможет увидеть насквозь. И потом, если он поможет ей, у него будет преимущество перед ней; она будет обязана ему. Ты не будешь варить его сегодня, побеспокойся об этом позже.***
— Ты каждый день поздно уходишь из общей комнаты, — во-первых, было не так уж поздно, всего восемь сорок пять. Во-вторых, почему они всегда в общей комнате и всегда ищут меня? — Следите за моими передвижениями? Я что, в каком-то списке наблюдений? — о, ты даже не представляешь, — подумал Розье. Он ухмыльнулся ей и подтолкнул Лестрейнджа, который начал засыпать. — Возможно, я просто наблюдателен. Она насмешливо фыркнула. — Интересное наблюдение. Она сделала шаг к ним, но затем слегка напряглась. Девушка настороженно посмотрела, прежде чем замолчать, но они заметили ее колебания. — Что-то не так? — потребовал Розье. Она равнодушно махнула рукой. — Ничего важного. — Лгунья. Это касается нас, не так ли? — сказал Реддл, внимательно читая ее взгляд, пока она думала. Она раздраженно вздохнула, понизив голос. — Я чувствую темную магию, окружающую вас всех. Вы провели какой-то ритуал и ощущение от него весьма подавляющим. Вот и все. Нотт равнодушно прочистил горло, незаметно бросив быстрый взгляд на Реддла. — Это не так, как ты… — Я не осуждаю, — твердо оборвала она его. — Но и знать не хочу. Наступила тишина. Она посмотрел на часы и пошла в сторону двери. — Не хочешь поделиться, куда ты направляешься? — спросил Малфой, когда она сделала еще один шаг к двери. Он всегда умел сделать так, чтобы неловкий разговор стал нормальным. Неужели они не понимают намеков? Не было причин лгать. — Теплица 4. Я помогаю профессору Сильве собирать урожай. — Зачем? — все ненавидели Сильву. Это было просто негласное правило. — Потому что она меня попросила. — Ты делаешь что-то по доброте душевной? И ничего взамен? — усмехнулся Лестрейндж. — Прости меня, если это кажется неправдоподобным. — Кто сказал, что я ничего не получу взамен? — И что ты получишь? — спросил Розье, откинувшись на спинку дивана и раскинув руки в разные стороны. — Разве это имеет значение? — укорила она, но посмотрела на их псевдо-умные выражения и закатила глаза. — Вы думаете, что я лгу. — Сильва всех ненавидит и вдруг просит тебя помочь? Это маловероятно. — Возможно, дело в моей обаятельной личности, — сказала она под хор фырканья. Она могла видеть легкие признаки магического истощения на них, но аура темной магии продолжала пульсировать вокруг. Каким бы ни был ритуал, он был мощным. — Во что бы то ни стало, присоединяйся, если считаешь, что я вру. Реддл бросил миллисекундный взгляд на Лестрейнджа, который поймал его и тут же встал. Похоже, у них было какое-то негласное общение, которое они все понимали. Они решили, что она блефует, и сказали ей об этом. — Тогда веди, — весело сказал он. — Я просто пошутила. Он улыбнулся и взял ее за руку. — Нет, нет. Теперь ты не сможешь отказаться. — Мы вообще друзья, Лестрейндж? Он потащил ее к двери в подземелье. — Ты прекрасно знаешь, что да. Ты избегаешь нас, потому что мы тебе это позволяем. — И что это значит? Он лишь ухмыльнулся, когда они вышли в коридор. Он не дал ответа.***
— Я не знала, что ты кого-то приведешь, — когда они вошли в оранжерею, Сильва держала свою палочку зубами, а несколько острых ножей зажала между костяшками пальцев, как дикий зверь. — Я тоже, — отшутилась Сикария. — Я не думала, что он воспримет мою шутку как серьезное предложение. — Добрый вечер, профессор, — негромко сказал парень. — Я рад ви... — Беги, Лестрейндж, — нежно сказала профессор, махнув ему рукой с ножом, и порыв ветра, казалось, вырвался из нее, толкая его к двери. Два ножа упали на пол. Сикария усмехнулась и помахала ему рукой, когда он с изумлением закрыл за собой дверь оранжереи и секунду смотрел сквозь стекло, прежде чем подняться обратно в замок. — Мне всегда нравился Лестрейндж, всегда нравился. Забавный способ показать это. Но опять же, кто она такая, чтобы говорить об этом?***
На следующее утро за завтраком она снова сидела в одиночестве и читала газету, когда шум вокруг заставил ее подпрыгнуть. Когда они впятером сели вокруг неё, вместо того чтобы сесть на свои обычные места за столом, она уронила газету. Ощущение темной магии вокруг ребят притупилось, но Сикария даже не предполагала, что с этим делать, поскольку пять (четыре с половиной) ее друзей сидели вокруг нее, по сути, устроив ей ловушку. Это удивило ее до глубины души, и заставило застыть в замешательстве, когда Розье сел слева от нее, а Реддл — справа. Ты избегаешь нас потому, что мы тебе позволяем. — Что вы делаете? — спросила она через мгновение, когда они притворились, что ничего необычного не происходит. Лестрейндж пожал плечами, проводя намазанным маслом ножом по своему тосту. — Наслаждаюсь завтраком. А ты? Такое простое решение. Почему она не предусмотрела этого? — Не рада нас видеть? — она не ответила на колкость Малфоя. Сикария не могла сейчас встать и уйти. Это означало бы признать поражение, а также вызвать еще одну сцену для сплетен в школе, а это было последнее, что ей сейчас нужно. Единственным планом было постараться быть как можно более неприятной, но она знала, что это будет выглядеть так, будто она устроила истерику. Должно быть, ее смирение было слишком заметно, потому что четверо из них пытались скрыть торжествующие ухмылки. — Не удивляйся, Эдвардс, — прошептал Реддл ей на ухо, а она осталась совершенно неподвижной, удивляясь, как умудрилась снова проиграть, уже в третий раз за три дня. Конечно, она планировала вернуться и собиралась это сделать, но она хотела, чтобы это было на ее условиях. У нее отняли право выбора, но это сыграло ей на руку. Поэтому девушка сделала вид смирившейся, ковыряя яйца, чтобы скрыть гордую ухмылку.