Необратимость

      Поселение расположилось в полукруге серых неприветливых скал. Последние дни их пути погода окончательно испортилась, с неба беспрестанно сыпалась колючая снежная крупа, а ледяной ветер насквозь продувал тонкие плащи. У городских ворот их никто не встретил, еще на подходе Дейдара пару раз взмывал на своей птице к самым верхушкам сосен, но так и не заметил ни одного шиноби. Да и людей на улицах было до странного мало. Все население будто погрузилось в вечную зимнюю спячку, спрятавшись за тяжелыми ставнями каменных домов.       – Данна, а вам тут оставили фото на память.       Сасори глянул на стенд с плакатами о розыске, к которому прилип подрывник, и насмешливо фыркнул. На выцветшей от снега и ветра бумаге красовалась довольно скрупулезно зарисованная физиономия Хируко.       – А они злопамятные.       – Что-то не припомню, чтобы нас направляли сюда с миссией, да.       – Это было еще до тебя.       – Что же вы такого натворили на два миллиона рю?       – А вот об этом тебе знать необязательно, – кукольник развернулся и двинулся по тихой улице по направлению к маячившей вдали центральной площади. – Нужно найти гостиницу поприличнее, нам придется задержаться тут подольше, пока я не улажу кое-какие дела.       Тот факт, что в деревне еще помнили его прежнюю ипостась, мог сыграть ему на руку. Где-то тут обреталась парочка усыпленных за ненадобностью информаторов, а теперь можно попытаться вытянуть из них последние новости внешнего мира, из которого они успели выпасть за несколько недель пути. А потом ему предстоит окончательно закрыть вопрос с трансформацией собственного тела. И решить, наконец, что делать с девчонкой.       Последнюю неделю, в течение которой они пробирались через лес, она вела себя подозрительно тихо. Вот и сейчас, покорно следует за ним, не задавая лишних раздражающих вопросов. Сасори с неудовольствием отметил, что, кажется, начинает к этому привыкать. Он теряет бдительность и позволяет ей слишком много. Надо было с самого начала запереть ее в марионетке, с глаз долой. Сакура, будто услышав его мысли, вскинула на него обеспокоенный взгляд, но промолчала, так и не решившись заговорить.       Искать гостиницу долго не пришлось, недалеко от центра обнаружилось вполне приличное заведение с трактиром на первом этаже и жилыми комнатами наверху. В несезон постояльцев было мало, и хозяйка с дежурной улыбкой выделила им два соседствующих номера.       – С чего это вы расщедрились на отдельную комнату для меня? – скептически поинтересовался Дейдара, пока они поднимались по старой деревянной лестнице на второй этаж.       – Потому что если мы поселимся втроем, это будет выглядеть странно. Здесь тебе не глухая деревня с единственным на всю округу гостевым сараем. Лишние сплетни нам не нужны.       Сакура хмуро отсчитывала ступени, отделявшие ее от неизбежного наступления момента, когда им с кукольником снова придется остаться наедине. Еще несколько ночей в его обществе не предвещали ничего хорошего. Ободряла лишь мысль о том, что этому кошмару вскоре должен настать конец. Она выполнит его требования, и затем сможет уйти, даже если свободу ей придется выбить силой. Мощные потоки чакры разливались по венам, внушая такое желанное на протяжение нескольких недель ощущение контроля над ситуацией.       Их комната была маленькой и пустой. Кроме не слишком широкой двуспальной кровати, видавшего виды гардероба и сомнительной чистоты ковра в ней ничего и не было. Однако, вопреки аскетичному убранству, помещение выглядело даже уютным. Под покрывалом обнаружилось довольно толстое одеяло, да и в номере было ощутимо теплее, чем в коридорах. Сакура уже успела забыть, когда она в последний раз спала в нормальной постели. О том, что ей придется разделить ее с Сасори, она старалась не думать.       – У меня дела в городе, – объявил кукольник, не успела она еще стянуть промокший от снега плащ. – Дейдара, ты остаешься присматривать за девчонкой. В мое отсутствие ничего не взрывать и из комнаты не выходить, тебе ясно?       – Да понял я, – фыркнул подрывник, с ногами запрыгивая на кровать.       Сасори закатил глаза и вышел, оставляя их наедине. Сакура беспомощно оглядела комнату в попытках отыскать место, куда бы приткнуться.       – Как ты себя чувствуешь? – спросила она, просто чтобы нарушить неловкое молчание.       – Нормально. И, спасибо, да. Хоть я и не просил меня лечить.       – Если бы мы задержались в хижине еще дольше, Сасори бы окончательно вышел из себя.       Она вспомнила те ужасные три дня, на протяжении которых кукольник беспрестанно ворчал, язвил и мерил шагами комнату. Ей пришлось напрячь все силы, чтобы поскорее поставить подрывника на ноги. Лишь бы избавиться от давящей атмосферы, сгустившейся над ними, как грозовая туча.       – Данна не любит тратить время впустую, – хмыкнул Дейдара.       – Даже если от этого зависит твое здоровье?       – Даже если так. Кстати, моя рука все еще деревянная.       – Я заметила, – хмуро бросила Сакура, отворачиваясь к окну. – Ума не приложу, в чем дело. Ты правда не хочешь ее вернуть?       – Мне все равно. И потом, будет круто, если данна встроит в нее какой-нибудь игломет, или типа того. Холодное оружие, конечно, не сравнится с совершенной красотой взрывов, но тоже может быть полезным. Сакура отстраненно разглядывала пустую заснеженную улицу, машинально дергая себя за отросшую прядь. Ее мучило множество неразрешимых вопросов, и когда еще она сможет задать их, если не сейчас?       – Там, куда вы направляетесь, вы продолжите вести… преступную жизнь?       Уход из Акацки ничего не значил. Что они будут делать, когда доберутся до пункта назначения? Сажать цветы?       – А что, если да? Попытаешься нас убить?       Сакура резко развернулась, спиной почувствовав опасность. Но подрывник все так же сидел на кровати, скрестив ноги и наклонив голову к плечу. Отросшая челка упала на бок, открывая механический глаз.       – Просто пытаюсь понять, есть ли в вас еще что-то человеческое.       – Человечество не стоит того, чтобы так о нем беспокоиться. Вокруг сплошь и рядом гниль и жестокость. Одни тщеславные дураки мечтают убить других, ради власти, денег или чего-нибудь столь же бессмысленного.       – Это не так, – горячо возразила Сакура, но подрывник продолжил, будто ее не слышал.       – Все, что имеет смысл – это чистое, незамутненное искусство. Единственный достойный способ существования – муки творца, в попытках приблизиться к совершенству, достичь той самой хрупкой красоты единственного мгновения. Мгновения, вечность… У Сакуры не было сил поддерживать этот разговор. Всякий раз, когда она пыталась достучаться до кого-либо из них, понять, что происходит в их головах, они будто ходили по кругу, снова и снова возвращаясь к бессмысленной демагогии.       – Но ведь можно творить, не отнимая невинные жизни, – беспомощно выдавила она, снова возвращаясь к созерцанию опостылевшего заснеженного пейзажа.       Подрывник не ответил, только неопределенно хмыкнул и погрузился в долгое выразительное молчание. ***       Сасори отставил почти нетронутую чашку чая – заваривать его здесь не умели, по всей видимости довольствуясь лишь тем, чтобы напиток был крепким и горячим. Досадно, что в этот короткий период, когда его тело обрело способность наслаждаться вкусом еды, на горизонте не было достойных объектов для удовлетворения его потребностей. Подножный корм и эта масса, что здесь называли рагу, не в счет. Он ждал уже на пять минут дольше положенного, и это нервировало. В былые времена, он бы придумал для агента наказание за столько вероломное нарушение этикета. Но он отсутствовал в Стране снега слишком долго, обстоятельства вполне могли перемениться. Только благодаря действию печати он все еще ощущал связь и мог быть уверен, что информатор по-прежнему жив. Назначить встречу прямо в городе, в дрянном трактире на окраине было почти рискованно. Но те, кому не повезло с ним встретиться, знали его лишь в обличии Хируко. А затем он позаботится о том, чтобы стереть из памяти агента свое настоящее лицо. Капля токсина в парной чашке чая, наложенная на спутанность сознания под действием печати.       Начальник службы безопасности, наконец-то, появился в дверях уединенной кабинки трактира. Он выглядел старше и много хуже, чем в момент их последней встречи. Похоже, нужно будет обновить сеть, позаботиться о том, чтобы информация исправно циркулировала, даже когда они будут уже далеко. Так далеко отсюда, чтобы никто не мог их достать.       – Приветствую, господин, – шиноби церемонно поклонился и уселся напротив.       Сасори сдержанно кивнул.       – Как дела в городе, Изуми-сан? Пожалуйста, выпей чаю, ты должно быть устал с дороги.       Агент подчинился, как и всегда, пригубил напиток из кружки и принялся изливать последние новости. Сасори выслушивал его доклад с вялым вниманием, подмечая лишь некоторые детали, способные пригодиться им в дальнейшем путешествии. Поселение готовилось к долгой изнурительной зиме, и серьезных происшествий, ставивших под угрозу жителей, не случалось со времен, когда они с Орочимару по приказу лидера устроили тут небольшой передел власти. Кстати, о нем.       – Ты упомянул, что у Листа случилась стычка со шпионом Орочимару?       – Все верно, господин. К сожалению, мы не располагаем подробной информацией. На общем заседании представители Страны огня сообщили, что на данный момент они работают над внутренней безопасностью, после некоего происшествия на мосту Тенчи. Нам сообщили лишь то, что атаку Орочимару удалось отразить.       Приятно было узнать, что наглой змее прищемили хвост. Сасори был уверен, что они еще встретятся, если оба переживут ту кашу, что заварит лидер. Он дождался, пока агент закончит выдавать известные ему сведения и удовлетворенно кивнул.       – Я услышал достаточно. Отдохни тут еще минут пятнадцать, и потом можешь возвращаться на пост.       Сасори вышел из трактира в промозглый ноябрьский вечер. ***       Когда он вернулся в гостиницу, то застал почти идиллическую картину – подрывник бесцеремонно дрых, лежа прямо поверх покрывала, а девчонка сидела на полу у кровати и доедала незатейливый гостиничный ужин. Просто прекрасно. Будь она поумнее, успела бы смыться, пока ее бестолковый надсмотрщик досматривает десятый сон. Сасори бесшумно приблизился к кровати и с силой дернул за край одеяла. Дейдару подкинуло, будто тряпичную куклу, он неуклюже замахал руками и, не найдя опоры, с грохотом приземлился на пол.       – Взорву! – хрипло взвыл подрывник. – Да я вас взорву к чертовой матери!       – Не ори, – невозмутимо произнес кукольник. – Я тебе что сказал перед уходом?       Он в два шага оказался рядом с Дейдарой, ухватил его за грудки и приставил кунай к тонкой шее. Простой, но изящный и действенный метод.        – Отцепитесь вы, да!       С теми хаотичными телодвижениями, которые подрывник совершал в попытках вывернуться из захвата, он и сам легко бы мог напороться на лезвие, но боги были к нему милосердны. Сасори разжал пальцы, и Дейдара снова неловко осел на пол.       – Тебе повезло, что она не сбежала. Иначе я бы тебя прикончил.       – Ну не сбежала же! И вообще, вам она нужна, вы за ней и смотрите. А я не нанимался торчать в четырех стенах весь день, пока вы шляетесь неизвестно где, да.       – Ну так теперь ты свободен. Иди погуляй.       Дейдара осекся. По напряженным скулам и сжатым до хруста зубам можно было предположить, что подрывник был настроен продолжать перепалку, но, видимо, желание выйти наружу пересилило его упертую натуру. Он резво поднялся и с гордым видом прошествовал к выходу из комнаты.       – Чтобы к утру вернулся. И не шуми тут, – бросил Сасори ему в спину.       Он медленно перевел взгляд на Сакуру, вжавшуюся лопатками в угол кровати. Металлическая ложка так и осталась зажатой в ее напряженных пальцах. Сасори запер дверь и приблизился, глядя на девчонку сверху вниз. Он планировал задержаться в селении еще на несколько дней, нужно было пополнить запасы и проверить остальных информаторов. Но и дальше откладывать неизбежное было попросту иррационально. Все, что заставляло его тянуть время, это бесполезные эмоции, поддаваться которым было выше его достоинства. Кишо Тенсей было единственной причиной, по которой он вообще до сих пор тащил девчонку за собой. Дейдара был прав в одном, двигаться втроем было сложнее, неподготовленный член команды не вписывался в план и был только лишним балластом. К тому же, потребуется время, чтобы убедиться, что техника сработала без осечек.       – Сегодня, – коротко сообщил Сасори, уловив искру осознания в ее глазах.       – И после этого вы меня отпустите?       – Сначала сделай все правильно.       Сакура нахмурилась, неловко поднялась с пола и принялась прибирать остатки ужина.       – Я готова, – буркнула она, когда с этим делом было покончено.       Сасори расстегнул застежку плаща, стянул с плеч шуршащую ткань и лег на кровать, уставившись в потолок. Через мгновение та снова спружинила под весом опустившего на нее тела. Ее колено упиралось ему куда-то под ребро, и Сасори с неудовольствием отметил, что цепляется за мелочи, в поисках малейших причин прерваться, отложить применение техники еще на несколько дней.       Он отстраненно наблюдал за ее приготовлениями, стараясь унять нарастающее в груди беспокойство. Уязвимость собственного положения нервировала, заставляя каждую клетку живого тела вибрировать от напряжения. Возможно, решение отослать Дейдару было не самым рациональным, но он не смог пересилить овладевшие сознанием нелепые человеческие эмоции. Момент был слишком… интимным, чтобы разделять его с кем-то третьим. И если он ошибся, сделав ставку на патологическое благородство шиноби, этот просчет может стоить ему жизни. Оставалось лишь уповать на то, что девчонка честно выполнит свою работу и не выкинет ничего непредвиденного. Ее ладони, чуть подрагивающие от напряжения, опустились ему на грудь, заставив лихорадочный поток мыслей на секунду прерваться. В тот момент, когда голубоватая чакра полилась сквозь ее пальцы, смешиваясь с его собственной, картина реальности поплыла перед глазами, комната качнулась и сузилась до едва обозначенного в полумраке силуэта. Омут беспамятства неумолимо затягивал в себя, но Сасори сконцентрировал всю волю на том, чтобы оставаться в сознании. Как за якорь, он уцепился взглядом за ее профиль, за напряженно сжатые губы и покачивающуюся от дыхания прядь волос. Чужая энергия несла с собой тепло и успокоение. Потоки силы, вливавшиеся в его тело, расходились по нервным окончаниям, заставляя плоть меняться. Там, где метаморфозы были особенно явными, кожа горела, будто прежняя оболочка плавилась, уступая место новой.       Он медленно поднял ставшую будто чужой руку и положил свою ладонь поверх ее подрагивающих пальцев. Девчонка дернулась, но не прервала технику, только вскинула на него какой-то лихорадочный и остекленевший взгляд. Что, если она была права в том, что дзюцу подпитывается эмоциональным контактом? Тогда он может ей помочь. Только для того, что все прошло гладко. И совсем не потому, что момент единения пробуждает в нем нелепые сентиментальные порывы. Он просто ослабил контроль, но это лишь временное помутнение, которое пройдет, как только преобразование завершится. А пока он может продолжать цепляться за ее взгляд, за спокойную зелень, в темноте казавшуюся почти черной. Как сердце глубокого подернутого ряской пруда в безлунную ночь. Если после всего этого ему захочется начать писать стихи, он наложит на себя руки. ***       – Я закончила, – произнесла Сакура, с трудом шевеля онемевшими губами.       Кажется, она завершила технику еще с минуту назад, но только сейчас до разума докатился остаточный импульс осознания. Чакра больше не льется сквозь ее пальцы. Они просто бесцельно касаются его груди, потому что он все еще продолжает удерживать ее ладонь. Беглый осмотр подтвердил, что в этот раз техника сработала по-настоящему. Больше никакого дерева. Только плоть, бледная, почти фосфоресцирующая в лунном свете. И, черт возьми, ему стоит хотя бы что-нибудь сказать, потому что тишина становится невыносимой. Если бы не глаза, следящие за каждым ее движением, она бы решила, что кукольник потерял сознание. Что, если он снова не может пошевелиться, как в тот раз, в первые мгновения после того, как Чие отдала за него свою жизнь? Что, если у нее есть всего несколько минут, прежде чем он придет в себя и попытается ее убить? Но ее каналы чакры были пусты. Снова.       Сасори медленно сел, не выпуская ее руки. Сакура попыталась сдвинуться с места, отползти на самый край, но отступать было уже некуда. И почему ей так тяжело шевелиться? Мышцы отказывались сокращаться, отвечая волнами слабости на любую попытку сменить положение.       – Отпусти, – прошептала она на грани слышимости, слабо кивнув на их сцепленные ладони.       Но вместо того, чтобы ослабить хватку, кукольник подался вперед, укладывая ее на спину и подминая под себя. Сакура отстраненно наблюдала, как он проводит пальцами по ее лицу, очерчивая линии скулы и подбородка. Кажется, он просто упивался собственными ощущениями, не вполне осознавая, что творит. Или это она бредит, провалившись в беспамятство еще пару минут назад. Потому что этого просто не могло происходить в реальности.       – Странно… – прошептал он над самым ее ухом. Теплое дыхание опаляло шею, шевелило волоски на висках. – Снова все чувствовать так… странно.       – Я выполнила свою часть договора, – упрямо пробормотала Сакура, стараясь абстрагироваться от импульсов, которыми тело отвечало на его прикосновения. – Теперь я могу уйти?       – Несколько дней. Мы отойдем от деревни на безопасное расстояние и разойдемся. Это будет гарантом того, что ты не кинешься к ближайшему посту шиноби.       Сакура прикрыла глаза, с наслаждением впуская в разум эту мысль. Несколько дней, и она будет свободна. Несколько чертовски длинных дней.       – Вы не могли бы не… – она попыталась неопределенно махнуть рукой, обозначая всю неловкость ситуации. Будто он мог этого не осознавать. Но конечности совсем не слушались. Сакура чувствовала, как сознание постепенно ускользает, как беспамятство затягивает ее, разгоняя остатки всяких связных мыслей.       – Спи, – прошептал Сасори, проигнорировав ее намек.       Его дыхание переместилось выше, теплые губы уткнулись в висок, пальцы неторопливо исследовали ее предплечье, очерчивая дорожки вен. Жар, исходящий от его тела, окутывал, согревал даже без одеяла. И Сакура перестала сопротивляться, позволив мягким лапам сна утянуть ее во тьму.