первый и последний раз (новая версия)

      Невероятно много людей. Шумно. На сцене стоит ди-джей и ставит музыку, в основном рэп, иногда что-то по просьбам гостей.       Это легендарная вечеринка, устраиваемая одним богатым парнем. На самом деле, богатый — его отец, но этого оказалось достаточно для того, чтобы его обожали все: люди ходили на его вечеринки, дни рождения, годами копили на какой-нибудь крутой подарок для него, все девушки за ним бегали, да и некоторые парни. Он был наделён прекрасной внешностью. Но это не значило, что он хорош, как человек.       На самом деле — редкостная тварь. Сколько раз он открыто поливал говном мою внешность, во всеуслышание называя меня пидором.       Во мне нет чего-то особенного: обычное лицо, едва выделяющиеся скулы, карие глаза, русые волосы до подбородка, обычно собранные в хвостик сзади. Ничем не примечательное тело, казалось бы. Но стоит отрастить волосы, как тебя уже считают геем.       Я уверен, что он просто разослал приглашения всем в универе, и я оказался здесь случайно. Не знаю, почему вообще сюда пришёл, ведь я ни с кем не общаюсь. Но вот я здесь.       Ярко одетые и раскрашенные студенты прыгали под музыку, размахивая руками, а я сидел у размалёванной граффити стены с блокнотом и карандашом в руках. Я люблю писать стихи. Но об этом никто не знает. Это секрет, утонувший в зыбучих песках моей скрытности, выработавшейся в течение жизни.       На следующей песне ди-джей выкрутил громкость на полную, поставив популярный трек, а люди на вечеринке закричали от радости и стали подпевать. Шум стал невыносимым.       Я быстро поднялся и зашёл в туалет. Это, конечно, не звукоизолирующая комната, но сойдёт. Сев у стены напротив кабинок, я окинул взглядом страницу. Всего пара строк. Никакого вдохновения.       Вдруг дверь с грохотом открылась, и в комнату влетел паренёк. Он был низкого роста, с волосами немного темнее моих, распадающимися на прямой пробор и кончиками достающими до ушей; полностью одет в чёрное: джинсы, мешковатая толстовка и высокие кеды с развязанными шнурками.       Его ноги подкосились, и он, съехав по стене, плюхнулся на пол и обхватил ноги руками. Он уткнулся в колени и, видимо, не заметил меня. Он плакал. Я увидел, что от его лица отходит кислородная трубка, которую дают людям, неспособным дышать самостоятельно. Но она не была подключена ни к какому баллону или… типа того!       Я начал беспокоиться.       — С тобой всё в порядке? — хрипло спросил я, так как не разговаривал последние несколько часов.       Он дёрнулся, опершись на руку за спиной, и резко поднял голову, явно удивившись, что здесь ещё кто-то есть. И правда: в носу у него была кислородная трубка, закреплённая за ушами. Быстро утерев слёзы рукавом, судя по всему, минимум в два раза больше его руки, он опустил глаза и, видимо, только сейчас заметил, что баллона с кислородом нет.       — Твою мать! Что они… — он схватил трубку трясущимися руками.       — Твой баллон?       — Я подра…подрался, а они, ви…димо, отцепили б-баллон… — он захлёбывался в плаче и говорил с сильными паузами, как бывает, когда плач переходит в истерику. Это ещё больше затрудняло положение, — Где… он т-теперь?! Блин, я д…долго н-не.....       Мне сильно бросилось в глаза слово «подрался», так как я сомневаюсь, что он мог бы тягаться с общажными задирами, здесь скорее подошло бы слово «избили», но внимание я на этом, естественно, не заострял, да и не до того было.       — Тихо! — я положил руки ему на плечи, мельком заметив его костлявость, — Постарайся не паниковать! Дыши нормально, вдох-выдох! — я начал жестикулировать для полноты эффекта. Хотя, какой к чёрту эффект? Я полностью растерялся. Что делают в таких ситуациях?       Даже ничего не сказав ему, а оставив бедного парня в истерике на полу туалета, я выбежал в зал.       Я не сразу привык к темноте и шуму, сморщившись от слишком громкой музыки. Но потом увидел, как в стороне от толпы, у стены, лежит помятая и грязная, со следами от подошв, маленькая синяя сумка на колёсиках, с длинной ручкой, как у небольшого чемодана. Как сумки у бабушек для продуктов, только раза в два меньше. Я подбежал к ней, схватил, мельком осмотрел и пулей рванул назад.       У этого парня дико тряслись руки, поэтому мне пришлось быстро разбираться с тем, как подключить это исчадие ада, пока он не упал в обморок или что похуже. Но я как-то разобрался и воздух стал поступать к нему. Впрочем, он почти сразу же потерял сознание. Чертыхаясь, я подловил его голову и аккуратно положил на его же капюшон.       Он пришёл в себя, когда я брызнул на него холодной водой из-под крана. Сел немного повыше, облокотившись спиной на холодную плиточную стену и посмотрел на меня как-то испуганно или даже затравленно, попутно поправляя свою трубочку.       — Почему ты помог мне? - первым делом спросил он, вжимаясь в стену и выставив предплечье, как будто, если что, он мог бы защититься в таком состоянии.       — Знаешь, эта фраза так избита, просто кошмар, — я неловко улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, — Во всех фильмах и книгах задают этот вопрос после оказания помощи, но никто никогда не задумывался, что герой может просто не знать на него ответ.       Он таращился на меня, и я засомневался, что он до конца пришёл в себя и вообще уловил мои мысли.       — Спасибо, — ответил он через несколько секунд, но взгляд его не изменился, зато поза стала более расслабленной, хоть это и было едва заметно.       — Всё в порядке? Ты как?       — Н-нормально. Я… я поеду домой…       Он попробовал встать, но завалился на правую сторону и упал прямо на меня. Я сидел на корточках, но упал назад и выпрямил ноги, так что получилось, что он лежит у меня на коленях.       Он прикрыл глаза, сморщившись от осознания неловкости ситуации, и тихо проговорил:       — Кажется… Кажется, я не могу идти… Голова кружится.       — Э-э… Я приехал на машине, я… могу подвезти тебя? Не знаю, если хочешь, — я покраснел от позы, в которой мы находились, и нервно чесал затылок, не зная, куда ещё деть свободную руку. Другой я упирался в пол.       — У меня, походу, выбора нет… Снова будешь помогать без причины?       — Ну, причина-то есть, вообще-то.       — Какая? — скептически спросил он.       — Тебе нужна помощь, — я неловко улыбнулся уголком губ, практически усмехнулся, только потом подумав, как нелепо это, наверное, выглядело.       Кое-как доковыляв вместе до чёрной машины, я усадил его на пассажирское сиденье, сам сел за руль и мы тронулись.       — Адрес-то скажи, — напомнил я, и он назвал улицу и номер дома.       Мы долго молчали. Он сидел, обнимая обеими руками свою сумку, откинувшись спиной на спинку кресла и сильно съехав на нём, чуть ли не лёжа на спине. Наблюдая за ним боковым зрением, я решил спросить:       — Как тебя зовут хоть?       Он не ответил, только сильнее сжал руки, обнимающие баллон.       — Окей… Я Скай, мне девятнадцать. А ты как попал на ту вечеринку? Тоже учишься в нашем универе, да?       — Да, — ответил он уставшим голосом. Явно не был настроен на дружелюбное общение.       — Ты говорил, что подрался. Сейчас всё в порядке? Как голова?       — Лучше, когда сижу. Надеюсь, смогу дойти до дома.       — Я помогу тебе.       — Нет! — он сказал это гораздо громче, чем всё остальное, даже дёрнулся при этом, но положение его не изменилось, а при следующей фразе уже вернулся тихий голос, — Я сам дойду.       — Ладно, — я уже не старался как-то сгладить ситуацию, лишь сказал:       — Ты выглядишь несчастным.       — Чёрт, да! — вдруг воскликнул он, приподнявшись на кресле и посмотрев на меня, — У меня странное имя, дурацкая внешность, из семьи только мать, которую я не вижу сутками, рак лёгких на смертельной стадии, и сегодня меня избили на единственной в жизни вечеринке. У меня же нет причин для несчастья, правда?       Он швырнул сумку на пол, аккуратно притянул ноги к груди, стараясь не испачкать мне сиденье подошвами, и обхватил колени руками. Слёзы вновь заструились по его щекам, но он не издавал больше ни звука, кроме тяжёлых вздохов. Сложно, наверное, беззвучно плакать, когда лёгкие работают даже меньше, чем наполовину.       — Прости меня, — ошарашенно ответил я, даже не в силах быть тактичным и прикрыть свои округлившиеся глаза.       — Не бери в голову. Я… Нервы просто сдали у меня. Забудь, ладно?       — Вряд ли тебе от этого станет легче, но мы... похожи… Проблемы у меня, конечно, другие, но по сути я такой же закомплексованный объект насмешек. Просто будь собой, всем не угодишь.       — Спасибо, кэп, — равнодушно ответил он.       Мы приехали по названному адресу, и я затормозил, но не открывал двери. Мне почему-то не хотелось так просто его отпускать. Он сейчас уйдёт… И всё? У меня нет о нём никакой личной информации, и я просто отпущу его в эту ужасную жизнь? Здание его дома — полуразрушенная, богом забытая пятиэтажка, слабо освещённые лампами с торчащими проводами подъезды, а судя по его короткому рассказу…       — Глупо прозвучит, но я могу сделать что-то, чтобы ты стал немного счастливее? — спросил я, и мои уши снова залились краской.       Он взял мой блокнот, лежавший в отсеке с подстаканниками между сиденьями, написал что-то, затем закрыл его и, открыв дверь самостоятельно, осторожно вышел и вытащил за собой тележку с баллоном.       — Спасибо, что подвёз, — небрежно кинул он, затем хлопнул дверью и, немного шатаясь, ушёл, даже не посмотрев на меня.       Когда он скрылся в подъезде и дверь за ним захлопнулась, меня будто током ударило. Я дрожащими руками схватил блокнот и стал судорожно листать. Там, на пустой странице, большими неровными буквами было написано:             «Если тебе деньги некуда             складывать, то звони,             по Европе прокатимся.             ********                                Кирéль»