Жить

      Янь Цзю появился в лагере на рассвете, напугав своим приходом несчастного ночного дежурного. Тот, не рискнув разбираться с незнакомцем в одиночку, — мало ли, следом ещё группа разбойников нарисуется, долина Гуйли никогда не была особо спокойным местом, несмотря на посты миллелитов вдоль торговой дороги — сразу же поспешил растолкать ещё пару человек и, к своему счастью, среди них оказалась та, кто пришедшего запросто признал.       — Г-Госпожа Ван… — Ю Хань поспешила разбудить Ма Ян сразу же следом. — Там господин Янь Цзю…       Ю Хань избегала обозначения «Ваш муж» так старательно, словно это могло навлечь на неё дурную карму.       Ю Хань всегда была в числе тех, кто возносит молитвы адептам, прося о благополучии в жизни или удачи в работе… И потому к неожиданной новости, что не так давно начавшая своё дело Ма Ян вдруг связала жизнь с одним из адептов, отнеслась со смесью священного ужаса и бесконечной зависти. Вот только разочарование в лице не свалившегося на Ма Ян блестящего будущего и занебесной карьеры довольно быстро остудило Ю Хань, и она какое-то время даже поглядывала на Янь Цзю с подозрением, мол, а не задурил ли он её нанимательнице голову просто сказками о своей сути божественного зверя. Впрочем, Янь Цзю как не было дела до её мнения о себе, так и не стало впоследствии. Он разве что однажды поговорил с ней один на один, насколько знала Ма Ян, на тему своей жизни среди людей без лишнего распространения о совсем не смертной сущности: незачем было разносить знание по всему Ли Юэ, окружащие либо сами поймут, либо отлично проживут и без этого.       В конце концов, как теперь знала Ма Ян, адепты продолжали жить и ходить среди людей, даже если вера в это давно поутихла. И это касалось не только несменного секретаря Цисин, слухи о которой то умирали, то воскресали вновь спустя поколение, просто потому что встретить её не по работе и вне террасы Юйцзин было делом почти невозможным. Ма Ян, в своё время, просто повезло с ней пересечься, и то исключительно благодаря мужу: это было немного странное и смущающее поздравление старого друга, которое Янь Цзю стерпел с каменным лицом… но воспринял, на самом деле, почти как настоящее благословение — от той, что жила среди людей с самого зарождения гавани Ли Юэ и, наверное, должна была познать такую жизнь лучше любого другого бессмертного.       …Гань Юй выдавала свои рога божественного зверя за чудные заколки, довольно приметные, но никем не трогаемые. Янь Цзю, чтобы скрыть свои, достаточно было распустить волосы; почти никто не задавался вопросом, какая часть одежды или украшения выглядывала из-под волос, и уж тем более никто не лез с выспрашиваниями истины напрямую.       — Почему ты здесь? — зевнув, поинтересовалась Ма Ян у мужа, краем уха слушая жалобу несчастного ночного дежурного кому-то чуть правее.       Утро было облачное, густой туман, привычный для этого участка долины Гуйли из-за близости болот, ещё только начал отступать… И из тумана вышел человек. Требование остановиться он проигнорировал, представиться — тоже, лишь наградил попытавшегося преградить ему путь мужчину холодным взглядом и, кратко осмотревшись по сторонам, остался в лагере, дожидаясь пробуждения остальных.       — Возвращаюсь из Заоблачного предела, — кратко ответил Янь Цзю.       Ма Ян сдержанно улыбнулась.       Янь Цзю не врал, а уж тот факт, что идти от Хуагуан до гавани через долину Гуйли — это крюк длиной дольше чем в неделю, по крайней мере, для обычного человека… сущий пустяк. Для адепта — так точно.       Вот только если Янь Цзю не просто был сейчас здесь, но и вообще уходил из гавани, точно не на один день…       — А с кем тогда?.. — начала было Ма Ян.       Однако вопрос её был настолько же очевиден, насколько и предсказуем ответ на него:       — Мадам Пин согласилась присмотреть за ней.       На этот раз Ма Ян уже не сдержалась и рассмеялась в открытую.       — А ты соскучился по попыткам перепеть всё часовое выступление госпожи Жо Синь, раз согласился, не раздумывая.       Янь Цзю прикрыл глаза, явно пытаясь вспомнить, о какой госпоже Жо Синь вообще речь. А когда память наконец-то подкинула нужное знание, разве что с обречённым вздохом покачал головой.       Опера никогда не была тем, что его привлекало в людях. Однако, стоило им с Ма Ян по каким-то причинам попросить мадам Пин присмотреть за дочерью, как в гавани сразу же наклёвывалось какое-нибудь оперное или театральное выступление, и мадам Пин брала за правило сводить их дочь на представление, несомненно из большой любви к искусству, в котором хранилась многовековая история Ли Юэ…       И не было потом спасения от сочетания прекрасной памяти дочери и её совсем не подходящего для оперного пения голоса.       — Как всё прошло в Мондштадте? — переводя тему, поинтересовался Янь Цзю.       — С учётом затрат на дорогу туда и обратно, плюс на проживание… Выгода минимальная. — Ма Ян картинно развела руками. Она что-то такое подозревала и высказывала ещё на этапе подготовки, но её слова максимум «услышали», а не «приняли к сведению». — Но сама поездка мне понравилась, — с улыбкой продолжила Ма Ян. — Вырваться из Ли Юэ, пусть даже всего лишь в Мондштадт… Даже минимум прибыли стоил того.       Будь её воля, Ма Ян ни за что не стала бы связывать жизнь с торговлей, она с детства мечтала отправиться куда-нибудь в путешествие. Если не обойти весь мир, то побывать хотя бы в тех местах, о которых постоянно рассказывали приезжие торговцы или странствующие барды. Но тётушка Ван столь легкомысленно поставить крест на семейном бизнесе не позволила. Хоть и милосердно обнадёжила, мол, дай торговому делу шанс, и если до тридцати не почувствуешь, что это — твоё призвание!.. Ма Ян подозревала, что окончание должно было звучать примерно следующим образом: «то хотя бы твой ребёнок точно не станет таким же разочарованием, уж я воспитаю его, как следует».       Вот только Ма Ян очень сомневалась, что её дочь хоть сколько-то заинтересуется в торговле. К тому же, у самой Ма Ян всё ещё был шанс, чтобы чудесным образом открыть в торговле своё призвание. Всякое ведь в жизни могло произойти.       Однажды, например, она умудрилась полюбить адепта, и у этой истории даже случился своеобразный счастливый конец.       — Госпожа Ван, — позвала Ю Хань. — Раз уж на то пошло… может, тогда всех поднять? Раньше выступим, быстрее домой доберёмся.       — Ты пойдёшь в город своим ходом? — в свою очередь поинтересовалась Ма Ян у мужа.       — Могу и вместе с вами, — отстранённо пожал плечами Янь Цзю.       «Раз уж так удачно встретил вас по дороге из Заоблачного предела в гавань, взяв очень сильно на восток». Ма Ян и хотелось лишний раз пошутить, и мешало понимание, что при посторонних оно будет совершенно неуместно. Это вызвало бы слишком много вопросов, потому что об Янь Цзю как об адепте здесь знала только Ю Хань.       Пусть остальные думают, что хотят. Спросить-то вряд ли кто-нибудь рискнёт, Янь Цзю, если захочет, одним своим видом отвадит любого, независимо от серьёзности или важности возможного разговора.       — Ну, раз так, — вновь зевнув, заключила Ма Ян, — тогда, наверное, можно и остальных разбудить.       Ю Хань приняла её слова как приказ к немедленному действию, и потому остаток лагеря оказался поднят на ноги в считанные минуты. Оставалось только организовать хоть какой-то лёгкий завтрак, и можно выдвигаться дальше, к каменным вратам на юге.       И когда они уже готовы были выступать, к ним целенаправленно приблизились двое: парень, ещё явно не перетупивший черту в тридцать, и девочка, точно и десяти лет не разменявшая. Сказали, что шли из Миньюнь на запад… и якобы утопили прошлой ночью сумку с припасами в болоте, когда пытались срезать путь от моста до ближайшего поста миллелитов, — уж лучше пройтись по колено в трясине, чем ночевать у дороги. Звучало даже почти правдоподобно, с внешним видом парня тоже вполне согласовывалось. Девочку, возможно, он нёс на руках, иначе ей впору было бы оказаться вымаранной с ног до головы…       Да только Ма Ян встречала уже достаточно косящих под неудачных путешественников бандитов, потому обмануться простецкими историями, что должны были вызвать жалость и желание помочь, себе позволить не могла. Хотя девочка всё-таки слегка сбивала с толку, и далеко не только тем, что, будучи названной младшей сестрой, разительно отличалась от якобы брата внешне — тёмные волосы против русых, синие глаза против карих…       — Как тебя зовут? — кивнув на просьбу парня поделиться хотя бы водой, поинтересовалась у девочки Ма Ян.       Янь Цзю, судя по его хмурому виду, разыгрываемому спектаклю попадания на крючок жалости рад совершенно не был, но даже если он что-то и хотел сказать, то Ю Хань заглушала все возможные начинаниями давно заученными выспрашиваниями деталей, на которых бандиты обычно довольно быстро сыпались из-за недостатка подготовки; а дальше уже, как карта ляжет, либо струсят и уберутся восвояси, либо им придётся узнать, что охраны здесь куда больше, чем торговцев, потому что тётушка Ван давно заставляет наёмных одеваться в тряпки понеприметнее, и Ма Ян переняла у неё эту полезную привычку.       А сегодня, так вышло, что с ними ещё и Янь Цзю оказался. Даже если где-то впереди окажется засада, бандитам будет несдобровать… И вряд ли им посчастливится впоследствии оказаться в руках миллелитов.       — Меня зовут Бо Хай, — поправив походную котомку на плече, с готовностью оповестила девочка.       — Хорошее имя, — радушно улыбнулась ей Ма Ян.       Между делом она быстро глянула на заваленного вниманием Ю Хань парня. Тот неплохо отбрехивался стандартными фразами, идущими уже далеко не по первому кругу, но всё-таки не позволяющими однозначно поставить крест на всей их сомнительной легенде…       — Ты из Ли Юэ? — вернулась Ма Ян к расспросу девочки.       — Нет, из Чилун, — мотнув головой, ответила Бо Хай. — Наш брат работает в шахте в Миньюнь, и мы ходили к нему. А теперь идём обратно домой.       В сторону своего сопровождающего она ни разу даже не посмотрела, хотя обычно дети то и дело оглядывались на старших, чтобы получить кивок в подтверждение, что на задаваемый вопрос стоит отвечать. А то немудрено и лишнего сболтнуть.       Ма Ян сама ни разу с таким не сталкивалась, но слышала, что бандиты нередко использовали детей в своих целях, но те обычно довольно быстро выдавали себя, стоило только разговору затянуться. Но не в этот раз. Девочка, что, с рождения вынуждена была из-за родителей разбоем заниматься, вот и считала всё либо привычной игрой, роль в которой усвоила идеально, либо просто обыденностью?       — Не очень-то вы с братом похожи, — чуть резче положенного встрял Янь Цзю.       Ма Ян разве что глаза не закатила. Муж не собирался терпеть продолжение опасной глупости… А ведь ей так хотелось хотя бы девочку разговорить, вдруг ей всё-таки нужна помощь. Ма Ян ведь никогда себе не простит, если сейчас отпустит ребёнка обратно к бандитам.       — Брат Хо иногда говорит, — перейдя на заговорщический шёпот, приложила к губам ладошку девочка, — что брат Хуэй приёмный.       То ли шёпот её вышел достаточно громким, то ли старший вслушивался в каждое её слово с особой внимательностью… но сказанное он разобрал. И, как раз сделав глоток запрошенной ранее воды, поперхнулся.       — Бо Хай!.. — прокашлявшись, сквозь зубы процедил он.       — Но у тебя волосы русые! И глаза карие! — тут же растеряв всю напускную тихость, сопровождающую желание поделиться почти тайной, возразила девочка, ткнув в сторону брата пальцем. — Не то что у нас с братом Хо!       Хуэй — за неимением других вариантов, парня удобно было обозначить названным девочкой именем — сменил несколько гримас за незначительные секунды, после чего просто со стоном провёл по лицу ладонью.       Ю Хань рассмеялась, кто-то из вслушивающихся в беседу охранников тоже тихо прыснул в кулак.       — Извините нас, брат вечно учит её каким-то глупостям, — сконфуженно повинился Хуэй.       Ма Ян обречённо вздохнула. Похоже, она всё-таки зря старалась: кем бы этот Хуэй ни был и чем бы ни занимался, девочка либо действительно приходилась ему сестрой, либо просто чувствовала себя рядом с ним максимально безопасно и комфортно. Не то чтобы Ма Ян так хотелось сыграть в спасающую ребёнка из лап разбойников героиню… но всё же было немного обидно, что не срослось.       Однако теперь, на фоне её сдачи, Янь Цзю отчего-то выглядел уже не недовольным ситуацией, а словно бы действительно заинтересовавшимся. Нескладно отвечающий на возобновившиеся вопросы Хуэй окончательно перестал быть ему интересен, но вот к девочке Янь Цзю внезапно начал присматриваться.       И это внимание не осталось незамеченным.       — У меня что-то на лице? — уставившись во все глаза в ответную на Янь Цзю, поинтересовалась Бо Хай.       — Сколько тебе лет? — задумчиво поинтересовался Янь Цзю.       — Шесть. — Девочка выставила перед собой руку, демонстрирую шесть перламутровых бусин на крепкой нитке вокруг запястья.       Ма Ян в детстве видела подобные браслеты у соседских девочек, но тётушка Ван на вопрос, а можно ли ей тоже такой, — это ведь было так здорово, добавлять по бусине каждый год! — презрительно фыркнула, что это мода дельцов, пытающихся казаться важнее, чем они есть.       — Не врёшь? — прищурившись, хмыкнул Янь Цзю.       Бо Хай наградила его растерянным взглядом, после чего, шёпотом пересчитав перебранные на запястья бусины, вновь посмотрела на Янь Цзю… И, проглотив какую-то уже заготовленную и почти произнесённую фразу, резко отступила назад.       — Дядя, а Вы… адепт, да? — громче положенного поинтересовалась она, привлекая к себе внимание всех людей в лагере.       Ма Ян мысленно ахнула. Только этого им сейчас не хватало…       Не то чтобы это в принципе могло стать реальной проблемой, но ведь так удобно было, что никто лишний не знал ничего о сущности Янь Цзю. Это очень упрощало дело, да и отношение к ней, как к его жене.       — Разве похож он на адепта? — фыркнула со своей стороны Ю Хань. — Адепты выглядят величественно, а не как наш господин Янь Цзю. И вообще они — божественные звери, а не люди.       — Но божественные звери могут становиться людьми, — воспротивилась Бо Хай.       Ма Ян проследила за немигающим взглядом девочки и… Да, та смотрела прямо на часть выглядывающих из-под волос рогов. И ведь не приняла их, как большинство детей, за какую-нибудь «костяную заколку» или на что там ещё детское воображение гораздо.       — Прекрати приставать к людям. — Хуэй подскочил с места и, в несколько широких шагов подобравшись к Бо Хай, положил ладонь ей на голову, заставляя поклониться. — Извините нас за это. У моей сестры очень богатое воображение… что накладывается на её любовь к историям о богах и адептах.       На процеженное сквозь зубы «Извинись тоже» девочка как-то странно дёрнула плечами, после чего всё-таки выдавила из себя едва слышное «Простите».       Ма Ян почти высказала недовольство увиденным принуждением, но слова встали поперёк горла в самый последний миг. Бо Хай, выпрямившись, когда рука старшего брата перестала заставлять её кланяться, так усердно поджимала губы, почти сразу следом закрывая их кулаком, что у Ма Ян не осталось ни единого сомнения: девочка, будучи в поклоне, когда не было видно нормально лицо, широко улыбалась.       Это происходящее в целом её забавляло? Или ей просто нравилось загонять старшего в неловкие ситуации?       — Спасибо вам за вашу доброту, — довольно поспешно протараторил Хуэй, стрельнув немного нервным взглядом в сторону Ю Хань. — Мы, пожалуй, пойдём дальше. Хотелось бы дойти до моста до заката. Хотя… — неожиданно добавил он, чуть нагнувшись к девочке, — если хочешь, можешь пойти в гавань с ними.       Ма Ян не успела даже удивиться какому-то слишком серьёзному тону странного предложения. Бо Хай наградила Хуэя непонятным взглядом и, схватив его за руку, проворно потянула прочь от лагеря. Ма Ян расслышала часть процеженной сквозь зубы ругани.       — Госпожа Ван, — подождав немного, чтобы эти двое отошли достаточно далеко, обратился один из охранников. — Нам послать кого-нибудь следом?       — Не нужно. Просто сообщим о них на следующем посту миллелитов, — покачала головой Ма Ян. — Готовьтесь выступать.       — Как пожелаете.       Ю Хань, посверлив взглядом удаляющиеся фигуры, скрестила руки на груди.       — А он ничего, всего пару раз ошибся на допросе, — оценивающе фыркнула она. — То ли я старею, то ли бандиты умнеют.       — Всего понемногу? — со смешком предложили справа.       — Чего сказал?!       Ма Ян сдержанно улыбнулась. Но и почти сразу эту самую улыбку потеряла, глянув в сторону мужа. Тот неотрывно смотрел вслед уходящим бандитам.       — Янь Цзю, — осторожно позвала Ма Ян.       Она нечасто видела мужа таким. Немногое могло действительно заинтересовать его, за что он сам иногда шутливо корил слишком долгую жизнь, но чтобы внезапно заинтересовавшее ещё и вызывало у него подобную неподдельную хмурость…       Дело ведь точно было не в том, что эту странную парочку просто отпустили, хотя их и следовало бы повязать и сдать миллелитам, как минимум.       — Идите дальше, я нагоню.       — Янь Цзю?..       — Я всё объясню, когда проверю.                     Сидящей в засаде где-нибудь неподалёку группы бандитов, готовых, в случае поданного сигнала, прийти на зов, к счастью, не было. К счастью для самих бандитов, потому что в отсутствии жены Янь Цзю особой милости предложить бы им не смог.       В небольшом редком перелеске, за которым прятались старые руины, возвращения странной парочки разведчиков дожидался всего один человек. Сидел, опершись спиной на дерево, и жонглировал парой мелких камней.       — Брат Хо! — вскинув руку, радостно окрикнула Бо Хай.       — Э-ээ? С каких это пор мы стали родственниками? — не понял тот.       — С недавних, — хмуро буркнул Хуэй. Он попытался на ходу залепить девочке подзатыльник, но та ловко пригнулась, будто только этого и ждала, и, отпрыгнув в сторону, показала язык. — А я, чтоб ты знал, в вашей семье приёмный.       — Чего?       Бо Хай хихикнула, обошла Хуэя по дуге и, подбежав к Хо, с глубокой озабоченностью на лице присела рядом с ним на корточки.       — Как нога? — поинтересовалась она.       Хо, положив камни на землю, осторожно закатал штанину. Покрасневшая голень была не очень аккуратно перетянута заляпанной кровью повязкой.       — Да ладно тебе, — заметив, что девочка вмиг посмурнела, с улыбкой подбодрил Хо. — Та змея не была ядовитой, так что не помру.       — Но замедлишь нас ещё сильнее, — со знанием дела прокомментировал Хуэй.       Подойдя к дереву, он прислонился к стволу спиной и сполз на землю, усевшись справа от Хо. Бо Хай просто уселась на землю напротив них.       Теперь, глядя на обоих старших рядом, можно было без особых сомнений сказать, что вот они точно были родственниками — оба русоволосые, оба кареглазые, и именно Бо Хай отличалась от них разительно, в противовес своему заявлению в лагере.       Однако, похоже, совсем чужой она им всё-таки не была, раз в ней не читалось никакого напряжения из-за нахождения рядом, да и обеспокоенность чужим состоянием была совсем не напускная.       — Что, даже возмущаться не будешь, что я мелкую не остановил, когда за тобой пошла? — выдержав от силы полминуты напряжённой тишины, ткнул Хо локтем соседа.       — Не буду, — сдавленно отозвался Хуэй.       Хо заинтересованно хмыкнул, явно ожидая другого ответа.       — Чего хоть полезного узнали?       — Узнали, почему у них охраны раз-два и обчёлся. — Хуэй с тяжёлым вздохом принялся массировать виски. — Там с ними… грёбаный адепт.       — Адепт? — неверяще переспросил Хо.       — Ага. Мелкая заметила у него за волосами… что-то вроде рогов, — не очень разборчиво промычал Хуэй.       — А твои глаза где были?       — Я как-то не подумал, что рога могут расти где-то за ушами вниз, так что за распущенными волосами и не заметишь, не приглядываясь. Не знаток я адептов, — раздражённо буркнул Хуэй. — К тому же, адепты ж вроде как сидят где-то в Заоблачном пределе и к людям не суются, или типа того, разве нет? Этому-то чего приспичило с торгашами разгуливать?       Пока двое старших переговаривались, обмениваясь пространственными оценками и планами, Бо Хай отстранённо раскачивалась взад-вперёд, безынтересно поглядывая по сторонам…       — Эй, а что значит «Бо Хай»? — неожиданно поинтересовалась девочка.       — В смысле? — переспросил Хуэй.       — Ну-ууу… Хо мне имя из воздуха придумал, прежде чем за тобой отпустить, мол, надо же будет как-нибудь представиться самой, а не ждать, «пока Хуэй на месте что-то сочинит», — с готовностью оповестила девочка, явно цитируя последнюю часть выданной на одном дыхании фразы. — И это имя даже оценили. Что оно значит?       — «Бо Хай» значит, что ты самое безобидное существо на свете, — ответил Хо вместо замешкавшегося Хуэя.       — Что очень сомнительно, — тут же буркнул себе под нос Хуэй.       — Прикольно, — широко улыбнулась Бо Хай.       — «Прикольно» будет, если ты своё собственное имя вспомнишь.       — Я ведь уже говорила, я его не знаю, — отчеканила Бо Хай и, что-то прикинув про себя, добавила, как-то странно вздохнув, будто бы этот разговор повторялся уже кучу раз и успел не просто наскучить, а уже откровенно достать. — Между «не знать» и «не помнить» лежит пропасть.       Хуэй и Хо переглянулись между собой, после чего первый с обречённым вздохом запустил пятерню в волосы:       — Прекрати нас жутить и веди себя на свой возраст.       — Тогда и вы себя — на свой.       Хо как-то странно фыркнул.       Хуэй закатил глаза и всё последующее время до окончания взятой передышки — больше моральной после непредвиденной ситуации в лагере, знатно потрепавшей Хуэю нервы — напрочь игнорировал попытки Бо Хай так или иначе с ним заговорить. В конце концов, Бо Хай сдалась и просто молча что-то вырисовывала перед собой на земле подобранной палкой.       А когда было решено идти дальше, в сторону Бо Хай не очень осторожно кинули походной флягой, отнятой у разочарованно взмахнувшего ею и обнаружившего пустоту внутри Хо.       — Будь полезной, сгоняй до ручья, который мы проходили по пути сюда, — хмыкнул Хуэй. — И мы отведём тебя до «Ваншу». Ну, то есть, я отведу, а Хо похромает отчитываться перед А Ли.       — Я не хочу в «Ваншу», — тут же замотала головой Бо Хай, — я хочу пойти с вами.       — Нечего тебе с нами делать, мы это уже обсуждали, — холодно отрезал Хуэй. — К тому же… Боюсь даже представить реакцию А Ли, когда она узнает, что мы вместо ящиков подобрали на отмели тебя.       — Она со смеху помрёт, — прыснул в кулак Хо.       — И вторую щёку тебе разукрасит, чтобы жевать на обе стороны не мог.       Бо Хай смерила обоих взрослых подозрительным взглядом, после чего, намотав ремень фляги на запястье, картинно крутанулась на месте и направилась в сторону ручья.              В Тейват время от времени откуда-то извне попадали непривычные и не всегда понятные в плане использования вещи. Коллекционеры хоронили их в своих домах под толстым слоем пыли или перепродавали учёным в Сумеру — и, чаще всего, эти вещи никогда больше в мире не всплывали.       А вот приходящие из-за незримой границы люди были случаем единичным. Янь Цзю встречал подобных чужаков всего пару раз, и случалось это сотни и сотни лет назад. Вначале им было непросто подчиняться местным законам и учиться местным традициям, но спустя несколько лет их уже трудно было отличить от обычных жителей Тейвата, они растворялись в толпе так естественно, будто были её частью всю жизнь… Разве что аура их выдавала.       Людей, попавших в Тейват извне, всегда словно бы окутывал свет чужих звёзд. У кого-то живой и никогда не тускнеющий, сиявший так, словно звал кого-то или для кого-то ещё светил; у кого-то тусклый и почти незаметный, но вспыхивающий, как цветок фейерверка в ночном небе, от ярких эмоций. Обычному человеку этого было не увидеть, Янь Цзю сомневался, что и владельцы глаза бога могли уловить этот свет, полагаясь на обычное чутьё элементов, но никогда не спрашивал ни одного известного носителя.       — Значит, любой адепт поймёт, что я… чужая здесь. — Бо Хай цыкнула языком и сразу следом задумчиво прикусила губу.       Тот факт, что к ручью вышел не один из двух её знакомых спутников, а адепт, который вроде бы остался с торговцами в лагере, её насторожил… но не именно напугал. Впрочем, второго Янь Цзю уже и не ждал.       — Необязательно сразу, — нехотя произнёс Янь Цзю. — Мне потребовалось время, чтобы понять это. Твоя аура… довольно тусклая.       — То ли обидно, то ли удобно. Решу на досуге.       Бо Хай упорно топила походную флягу в ручье, набирая воду, несмотря на то, что Хуэй и Хо ждать её возвращения к месту стоянки не собирались. Эти двое ушли разу же, как силуэт их недавней спутницы исчез за деревьями.       …Если выйти из перелеска, сразу же увидишь обзорную башню, перевалочный пункт миллелитов, сменным патрулём наблюдающих за этим участком долины, — Хуэй проговорил это дважды, пока они поспешно сбегали от лагеря торговцев. Бо Хай, по его мнению, должно было хватить ума пойти просить помощи у миллелитов, когда она не найдёт их с братом на месте. В конце концов, ни до какого «Ваншу» они тащить её не собирались, по ним было видно, что они вообще жалели, что не смогли оставить её в Миньюнь ещё вчера.       Бо Хай обругала их себе под нос такими словами, что впору было переспросить значение нескольких самых странных… Если бы Янь Цзю вообще было дело до её ругани. Его больше интересовало, как и когда Бо Хай попала в Тейват. И что она собиралась делать, в конце концов, это был чужой для неё мир, в котором не было ни единого ориентира.       — Наберу воды и пойду догоню этих двоих, вряд ли они убегают, сломя голову, так что должно получиться, — оповестила Бо Хай.       Назвать своё настоящее имя она отказалась, потому что какой в нём вообще смысл; да и придуманное на ходу «Бо Хай» отчего-то ей внезапно понравилось. На вопрос о возрасте она и подавно лишь задумчиво перебрала перламутровые бусины на запястье и, улыбнувшись, выдала абстрактное «Больше шести».       Янь Цзю не набивался ей ни в помощники, ни тем более в друзья, потому лишь отстранённо пожал плечами. Люди, не желающие идти на контакт, — чужие для Тейвата, тем более — не заслуживали лишних усердий в том же от него.       — Они тебя бросили. Зачем идти следом?       — Не знаю, — пожала плечами Бо Хай. — Они… интересные.       — Они бандиты. Не сегодня, так завтра либо попадутся миллелитам, либо… что ещё похуже случится. — Бо Хай явно собиралась что-то сказать в ответ на это, но в последний миг передумала. — Можешь дойти вместе с торговцами до гавани, там найдёшь, где устроиться.       Бо Хай вытащила наполненную водой флягу из ручья и закрыла, после чего задумчиво повернула голову точно на юг.       Некоторые знания о Тейвате ей, похоже, достались при переходе. Территориальные так точно: она смогла нарисовать на земле примитивную карту, обозначая стороны света и абстрактными точками примерное местонахождение «Ваншу» и Ли Юэ относительно друг друга, знала, что дальше на север через каменные врата можно было попасть на земли Мондштадта…       К тому же, она понимала, что в Тейвате наравне с обычными людьми живут боги и адепты, иначе не смогла бы даже предположить тогда в лагере, что перед ней совсем не человек. И не принимала бы максимально спокойно тот факт, что могла встретить в мире ещё далеко не одного способного признать в ней чужака адепта… Хотя, кто знает, каким был её собственный мир, вдруг там вещи и постраннее были обычным делом.       Но даже с этим допущением Янь Цзю не сомневался, что Бо Хай, так или иначе, многое недоговаривала. Насколько многое, судить он не брался. И требовать рассказать всё, как есть, не собирался тоже. Среди знакомых ему адептов была пара тех, кто вцепился бы намертво и допрашивал бы со всей дотошностью — с подозрением в чём угодно — и именно оглядка на них, в каком-то смысле, давала установку действовать иначе. К тому же, сложно было ожидать действительно опасного подвоха от человека вроде этой самой Бо Хай, даже те двое, которые её подобрали на отмели, могли натворить дел больше, чем она.       Хотя, если рассматривать непредсказуемую долгосрочную перспективу… Что же, Янь Цзю всегда сможет исправить свою ошибку одним взмахом руки, хоть и не будет этим гордиться ни единого мгновения.       — Что в гавани, что не в гавани, всё равно я никого не знаю и работать нормально не смогу. — Бо Хай наградила свои руки заметно разочарованным взглядом, похоже, слишком юный возраст всё-таки стоял костью у неё в горле.       Янь Цзю лишь отстранённо пожал плечами.       Нежелающий принимать помощь — пусть разбирается сам.       — Хотя, если не догоню Хо и Хуэя… тогда пойду к башне, к миллелитам, что ещё останется, — вслух рассудила Бо Хай. — Скажу, что я из Ли Юэ, они уж придумают, как меня в город отправить. Только… — Она задумчиво прогнула пальцы. — Как Вас там найти?       — Зачем? — хмыкнув, осведомился Янь Цзю.       — Потому что Вас я уже немного знаю. И Вы тоже знаете меня, ну… даже лучше, чем Хо и Хуэй, хотя с ними я дольше была.       Янь Цзю, не сдержавшись, усмехнулся.       Для той, кто ещё минуту назад почти напрямую отказался от предложения, Бо Хай очень быстро дала заднюю и начала искать лазейку обратно к предполагаемой выгоде. То, насколько в открытую она это делала, даже не попытавшись притвориться, что рассматривает подобный вариант как самый последний, исключительно на всякий случай, даже немного смешило. И одновременно заставляло задаться вопросом, насколько эта простота была искренней — у чужака возрастом «больше шести», имеющего какое-никакое представление о мире, в котором очутился.       — Если ты умудришься найти меня в Ли Юэ, — максимально нейтрально произнёс Янь Цзю, — то не надейся, что тебе это так просто сойдёт с рук.       — Всесильный адепт угрожает шестилетнему ребёнку, — картинно закатив глаза, приложила ладонь к груди Бо Хай. — И куда только смотрят местные боги?       — Они ничего не смогут мне предъявить, — усмехнулся Янь Цзю. — Потому что лично я и пальцем не пошевелю. Тебя со свету сживёт моя дочь, особенно если перед вашим знакомством кто-нибудь сводит её на какое-нибудь оперное выступление.       — У Вас есть дочь? — моментально уцепилась за полученное знание Бо Хай.       — Тебя это так удивляет?       — Не то чтобы, просто… А как её зовут, если не секрет?       Янь Цзю редко видел на лице и в глазах собеседника такое всепоглощающее желание получить ответ на, казалось бы, простой вопрос…       — Янь Фэй. Она, если можно так сказать, примерно твоего возраста.       …Равно как, наверное, никогда не видел и такого бесконечного изумления, как у Бо Хай в момент получения этого самого ответа.