***
Утром, как и было уговорено накануне, отправились в город. По пути до станции было на что посмотреть — талая вода весёлым ручейком бежала вдоль дороги, почки деревьев уже начали раскрываться, а кое-где зажелтели одуванчики и мать-и-мачеха, но Фазиль не обращал внимания на все эти многообещающие намёки весны. Он даже не подставил локоть Бранду, как это было между ними заведено в последнее время; шёл молча и независимо, только хвост то и дело начинал метаться из стороны в сторону. Бранд тоже молчал и только искоса на него поглядывал иногда. Фазиль старался не встречаться с ним взглядом. Таким манером дошли до станции, где Фазиль впервые в жизни оплатил проезд на монорельсе и вошёл в вагон, а не прицепился сзади. Тут бы ему тоже повертеть головой по сторонам и всё разузнать: как это оно устроено в вагоне, зачем нужна красная штука с надписью «стоп-кран», зачем нужен типус, одетый в яркий мундир с горящими на солнце начищенными пуговицами, и что такое вкусненькое везёт старушка в корзинке с крышкой, но вместо этого он сел на приличном расстоянии от Бранда и всю поездку смотрел в окно. Приехав, условились встретиться у фонтана на площади в три часа, а потом разошлись, и Фазиль тут же повеселел. Казалось ему, что Бранд смотрит на него, как строгий судья. Ну кому такое понравится? «Избавился! И к фонтану не приду! Мои деньги, не хозяйкины!» — думал Фазиль, шагая по городской брусчатке и оглядывая знакомые дома. В городе тоже царила весна: тут и там хозяйки намывали окна и вытряхивали коврики, дворники поливали мостовую из шлангов, и даже паровой трамвайчик казался чистеньким и новеньким. На Фазиля в новой жилетке, замечательном сюртуке и хоть и простеньких, но сапожках, теперь смотрели совсем по-другому. Дворник даже шланг выключил, чтобы дать ему пройти — а ведь раньше непременно бы окатил! Говорите потом, что одежда не важна... Вот за одеждой Фазиль и отправился. Первым делом заглянул в лавку сапожника, возле которой сидел сложа руки толстенький фелид палевой масти. При виде Фазиля он встрепенулся, навострил уши и открыл дверь своей лавки, приглашая войти. А раньше такие приличные фелиды его только гоняли! Фазиль важно вошёл в лавку, ноздри его раздувались, уши встали торчком, кончик хвоста взволнованно метался из стороны в сторону. Ох, каких тут только не было сапожек и туфель! С узорами, с вышивкой, с богатыми кистями и помпонами! — Вот эти красные сапожки у нас покупают фелиды, которые работают в королевском дворце, самые лучшие сапожки, очень мягкие, вам точно будут впору! — соловьём разливался продавец, тут же таща упомянутую пару. — Примерьте! Фазиль с удовольствием примерял и красные, и зелёные с золотом, и ярко-синие; топал каблуком в пол, критически рассматривал голенище, расхаживал по лавке, смотрелся в зеркало. Говорил при этом: — Как-то они мне великоваты? На что продавец возражал: — Нет, ну вы что, как раз место будет, чтобы когти свободно себя чувствовали! — А эти, кажется, жмут, — сомневался Фазиль и получал уверения в том, что сапоги обязательно растянутся и будут ровно по ноге. Наконец он попросил отложить ему две пары и вышел из магазина, очень довольный собой. Таким же манером он посетил ещё несколько магазинов, перемерял множество кафтанов, рассматривал рубашки, трогал сукно, цокал языком, качал головой, недовольно мотал хвостом, критиковал покрой и пуговицы, короче говоря, получал от процесса выбора максимум удовольствия. Бархат и шёлк, муаровые узоры и бисерные вышивки, золотое и серебряное шитьё, помпоны и кисти так и мелькали перед ним, будто в сказочном сне; фелиды-продавцы расхваливали его стати, безбожно льстя, и Фазиль купался во всём этом, пушил хвост и чувствовал себя чуть ли не принцем. «Вот покажусь Бранду — что он скажет? Небось не поймет, что это тот самый оборванец, который в самом жалком виде пришёл к нему среди ночи!» — думал Фазиль, стоя перед зеркалом в роскошнейшем бархатном кафтане. Мысль о Бранде вдруг отрезвила его и остановила восхитительный хоровод великолепных тканей. Как Бранд посмотрел, когда понял, что Фазиль не собирается платить долг хозяйке! С таким удивлением и... разочарованием? Да какое он право имеет! Тут Фазиль с отчётливой ясностью понял, что никак не сможет явиться Бранду на глаза, если не заплатит долг. Кафтан, сапожки, расшитый бисером пояс с кистями, дюжина шёлковых рубашек и набор щёток для ушей и хвоста легли на одну чашу весов, Бранд — на другую... Выбор был очевиден, и уши Фазиля печально поникли.***
День был в самом разгаре, когда Фазиль подходил к своему старому дому. На ступеньках у входа сидел усатый пожарный — вернулся, видно, с ночной смены. Поставив рядом с собой сияющий на солнце, начищенный, словно медная кастрюля, шлем, пожарный перешучивался с хозяйкой, которая пересаживала цветы в кадках у входа и хихикала, как девчонка. Пожарный как раз примеривался ущипнуть её за крутой бок, когда Фазиль подошёл поближе и, опасливо косясь на лопатку в хозяйских руках, кашлянул. Хозяйка обернулась и застыла в позе богини мщения. Из груди её вырвалось громогласное «Ага!», что не сулило ничего хорошего проштрафившимся фелидам. Она уже начала раздуваться, и только самый лукавый бес знает, какие опасные слова вырвались бы из её груди, если б Фазиль не объявил: — Я пришёл заплатить долг! Хозяйка застыла в надутом состоянии и с открытым ртом. Пожарный, добродушно ухмыляясь под пушистыми усами, с любопытством поглядывал то на свою зазнобу, то на Фазиля, а тот, сохраняя вид гордый и независимый, достал три золотые монеты и протянул на ладони. — Украл небось! — высказалась наконец хозяйка, но насколько же мелким показался этот демарш, по сравнению с теми не обрушенными на голову Фазиля громами и молниями, которые копились у неё в запасе! — Про это вы ничего не знаете, а предполагать не извольте, — парировал Фазиль. — Деньги вот они, так и берите, пока не передумал. А я от вас съезжаю и вещи свои забираю, потому как вы приличий не знаете и в положение не входите. Хозяйка перепробовала монеты на зуб, на что Фазиль только презрительно улыбнулся, а потом поднялась вслед за ним по лестнице, растерянно ворча себе под нос что-то вроде «хам» и «голодранец». Фазиль, который в этот день преисполнился сознания собственного морального превосходства, счёл ниже своего достоинства реагировать на подобные наветы. Вещей у него было немного, и по правде говоря, не стоили они трёх золотых. Кое-что из одежды, бытовые мелочи, колода карт и единственная более или менее драгоценная вещь: книга с картинками, которую он получил на выпускной и каким-то образом сберёг во всех своих злоключениях. Всё это Фазиль связал в узел под недремлющим оком хозяйки, которая следила, не прихватит ли он чего из её имущества, и в последний раз оглянулся. В этой мансардной комнатушке было ему холодно и сыро, крыша протекала, а посему в плохую погоду приходилось подставлять ведро. Сколько раз он свёртывался клубком возле единственной тёплой стены, за которой проходила печная труба, и засыпал под неумолчное капанье воды! И всё-таки тут у него была крыша над головой, хоть какое-то подобие дома; с этой комнатки начались его попытки зажить честной жизнью. — Прощайте, — сказал он хозяйке, и видно было что-то такое в его голосе, что она вместо того, чтобы в очередной раз отчихвостить его, вздохнула и сказала: — Ну прощай, чего уже теперь. Дурло хвостатое. Фазиль фыркнул и сбежал по деревянным ступенькам, попрощался с усатым пожарным и пошёл вниз по улице. Вот этой дорогой он ходил на работу на колбасную фабрику, а вот в эту закусочную заворачивал по вечерам, чтобы съесть кусок хлеба с селёдкой или ломтем колбасы. Вот на этом балконе летом всегда полно цветов, а с того балкона выглядывает смешная любопытная старушка, которой до всего есть дело... — Прощайте! Прощайте! — крикнул Фазиль всей улице, распугав целую стаю голубей. На душе у него стало легко-легко, и он не шёл вприпрыжку только потому, что несолидно взрослому фелиду прыгать, да ещё с узлом за плечами. К тому же он вспомнил, что у него осталась ещё одна монета; теперь, с чистой совестью, вдвойне приятнее было гадать, на что же её потратить. Пяток шёлковых рубашек и пояс? А может, всё-таки набор щёток? Или... Тут перед ним вырос ещё один магазин, на этот раз для людей. На витрине, застланной алым бархатом, мерцали запонки, красовались шарфы, галстуки и перчатки. Фазиль поглядел-поглядел, да и прошёл мимо... но потом вернулся обратно. Образ шёлковых рубашек окончательно рассыпался в прах, и Фазиль решительно толкнул дверь магазина. — Тут товары для людей, ты улицей ошибся, — тут же заявил молодой приказчик, который до прихода Фазиля занимался собственными ногтями, разложив маникюрный прибор прямо на витрине. — А, значит, учтивости я здесь не найду? — Что?.. — Я, в отличие от большинства ваших покупателей, платить собираюсь не обещаниями, а золотом, — сказал Фазиль и с намёком подкинул монету, которая, сверкнув в солнечных лучах, перевернулась в воздухе и снова исчезла у него в кармане. — Ну как? Не отыскали ещё хорошие манеры где-нибудь под прилавком? Приказчик перевёл взгляд на его карман и неохотно выпрямился. — Чего изволите? — сквозь зубы поинтересовался он. — Вот так-то лучше, — снисходительно заметил Фазиль и сказал, чего ему надо. Ещё и повыбирал, чем довёл болвана до белого каления, однако тот, надеясь получить наличные, а не очередную запись в долговую тетрадь, всё-таки делал, что сказано. Из магазина Фазиль вышел без последней монеты, зато с красивой тёмно-синей коробкой с золотым тиснением и с улыбкой до ушей. Время как раз шло к трём, и он припустил к месту встречи, правда, не бегом, а быстрым шагом — несолидно ему теперь бегать, да и сапоги жмут. Знакомую фигуру в военной шинели он углядел сразу же: Бранд сидел на краю неработающего фонтана. Фазиль помимо воли расплылся в улыбке; сердце радостно запрыгало, как воробей по веткам. Он тихонько подкрался, сел рядом и легонько боднул лбом в плечо, только потом подумав, что человек может неправильно понять этот жест, который у фелидов значил привязанность, а у людей мог означать только то, что тебя пытаются забодать. Но Бранд всё понял правильно и повернулся к нему с улыбкой. — Я заплатил долг хозяйке, — тут же вывалил Фазиль главную новость. — Я и не сомневался. Как это он не сомневался?! Фазиль и сам до последнего не знал, заплатит ли! Неужто Бранд в самом деле понял его лучше, чем сам он себя?.. Но долго размышлять об этом Фазиль не стал, перешёл сразу к следующему акту очищения себя от грехов. — И ещё я хотел извиниться, — торжественно начал было он, желая попросить прощения за своё вчерашнее поведение, но Бранд быстро его перебил. — Ты есть не хочешь? — поинтересовался он, с таким вниманием разглядывая облака, словно там невесть какое представление показывали. — Эй, я вообще-то... — Да чего об этом говорить, ты был не в духе, это случается. Я вот перекусил бы уже, что думаешь? Фазиль посмотрел на него ошалело и развёл уши в стороны, растерянно помахивая хвостом. Он-то уже целую речь подготовил, собираясь покаяться и объясниться! Помолчав немного в знак своего неудовольствия и даже кашлянув, чтобы Бранд в полной мере осознал, как нехорошо поступил, Фазиль всё-таки сказал: — Я знаю, где можно перекусить. И подставил локоть Бранду, давая таким образом понять, что все недоразумения между ними улажены.***
Он повёл человека в пекарню Кайясов, и тому было две причины: первая — это была едва ли не лучшая пекарня в городе; вторая — очень уж хотелось похвалиться перед старыми знакомыми своим новым положением в обществе. Оставив Бранда за уличным столиком под розовой полосатой маркизой, Фазиль отправился за покупками. Пришлось, конечно, постоять в очереди, но он не был в обиде: приятно было степенно расположиться среди почтенных горожан и разглядывать булочки, тортики и пироги в витрине, не ожидая, что сейчас тебя выкинут на улицу. Заодно он пересчитал оставшиеся мелкие монетки, прикидывая, на что их хватит: он собирался угостить Бранда и не хотел ударить в грязь лицом. Как нехорошо было бы, если б денег не хватило! За прилавком сегодня стояла мамаша Кайяс, кругленькая и шустрая; она принимала заказы и отсчитывала монетки сдачи, а две её старших дочери сновали туда-сюда то с подносами, то с коробочками и пакетами. При виде Фазиля одна из них вдруг резко остановилась, едва не уронив чашку чая с подноса, и уставилась на него круглыми зелёными глазами. Фазиль сделал вид, что ничего не заметил, только ещё выше задрал подбородок и словно невзначай распахнул полы сюртука, демонстрируя жилетку во всей красе. К тому моменту, как он подошёл к прилавку, дочки Кайяс уже успели пошептаться и даже шепнули словечко маменьке, и все трое поглядывали на Фазиля, хоть и были здорово заняты. — Это ты, что ли, Фазиль? — поинтересовалась мамаша Кайяс, вглядываясь в него и недоумённо поводя ушами. Фазиль мотнул хвостом: он в жилетке, а ему всё равно «тыкают»! Некоторым что людям, что фелидам так отчаянно не хватает хороших манер! — Не обознались, — снисходительно сказал он. — Заказ изволите принять? Кайясы переглянулись, и одна из дочерей прыснула, но Фазиль даже ухом не дёрнул, сохраняя вид невозмутимый и солидный. — Да приму, конечно... — растерянно пробормотала мамаша Кайяс. — Чего желаешь? — Мы с моим спутником расположились на веранде, — поведал Фазиль. — И мы желаем... Он сделал заказ и расплатился, только фыркнув, когда монетки оказались тщательно пересчитаны и даже попробованы на зубок. — Сейчас всё принесём! — прощебетала одна из дочек. Фазиль вернулся к Бранду, и не успел расположиться за столиком, как из пекарни выбежала третья дочка Кайясов, которой до того в пекарне он не видел, и вынесла на подносе кофейник, фарфоровые чашечки и сахарницу. За ней выбежал один из сыновей Кайясов с другим подносом — с пирогами и пирожными. Едва этот скрылся, как прибежал самый младшенький Кайяс и притащил салфетницу. — А что это тут... — начал было Бранд, но Фазиль его прервал: — Погоди. Я себя за хвост укушу, если сейчас сам не выйдет на нас посмотреть! И действительно, не прошло и пары минут, как из пекарни вышел «сам», то есть отец семейства в белоснежном поварском колпаке и полосатом фартуке. Он постоял у входа, важно поклонился двум выходящим посетительницам, со значительностью посмотрел на небо и только потом, будто невзначай, глянул на Фазиля и Бранда. Фазиль приосанился и слегка наклонил голову в знак приветствия, в ответ удостоившись такого же кивка. Ну надо же, а ещё пару месяцев назад даже смотреть на него не хотел! Старший Кайяс вернулся в кафе, а Фазиль обратил всё своё внимание на еду. Он заказал традиционный фелидский круглый пирог с начинкой из молодого сыра и шпината, по кусочку знаменитого Кайясовского морковно-апельсинного торта и две чашечки кофе. Одно удовольствие было вот так сидеть на веранде и обедать, поглядывая по сторонам! Из пекарни неслись чудеснейшие запахи свежевыпеченного хлеба и булочек с корицей, и многие прохожие невольно замедляли шаг, проходя мимо. Знаменитый торт не подвёл: нежный, с кисло-сладким кремом и ореховой ноткой, он исчез с тарелок с похвальной быстротой, и Фазиль сидел такой гордый, будто сам его испёк. — Нет лучше кондитеров, чем фелиды, — разглагольствовал он. — Говорят, что даже в королевском дворце предпочитают нашу выпечку и пирожные! Проворные девицы Кайясов унесли грязную посуду, и тут он вспомнил о своей последней покупке. Ещё сильнее раздувшись от гордости, он достал из своего узла тёмно-синюю плоскую коробку с золотыми буквами. — Что это у тебя? Откашлявшись и чувствуя некоторое волнение, от которого хвост сам собой пришёл в движение, Фазиль сказал: — Позволь мне в знак моего глубочайшего расположения предложить тебе этот скромный... — по правде говоря, не очень-то и скромный, учитывая цену, но об этом Фазиль предпочёл умолчать, — ...подарок. В честь нашей дружбы. — Ты купил подарок? Мне? — переспросил Бранд, и в голосе его прозвучала нотка, какой Фазиль раньше не слыхивал. Взволнованно помахивая хвостом, он кивнул. Бранд долго не отводил от него взгляда своих серых глаз, и это стало даже неловко; наконец он открыл коробку и достал пару кожаных перчаток. Фазиль даже вспомнил, что люди-мужчины не любят ярких цветов — он сам непременно купил бы ярко-голубые или жёлтые перчатки, но для Бранда выбрал сдержанный тёмно-коричневый цвет. Только бы оказались как раз! Всё будет испорчено, если перчатки окажутся малы... но нет, пришлись ровно впору, и сердце у Фазиля так и запрыгало в груди, и он заулыбался во весь рот. — Мне кажется... — медленно проговорил Бранд, отставив собственную руку в сторону и любуясь перчаткой, — ...у меня никогда в жизни не было такой красивой вещи. Спасибо. Не снимая перчаток, он развязал свой заплечный мешок: — Знаешь, я ведь тебе тоже кое-что купил. Как ты там сказал? В честь дружбы? Ну вот в честь неё. И он протянул Фазилю шкатулку. С сильно бьющимся сердцем Фазиль принял подарок, не веря своим глазам. Расписная эмалированная крышка с красивыми, богато одетыми фелидами... Он поднял восторженный взгляд на улыбающегося Бранда; у него вырвалось что-то вроде «не может быть!». Открыл крышку: изнутри шкатулочка была гладкая, кремовая, переливающаяся, как внутренность раковины, и в ней лежали щётки! Щётки для ухода за шерстью, да какие красивые! Не такие роскошные, как те, что Фазиль видел как-то в витрине магазина, но ничуть не хуже, а может, даже лучше. Да что там, те щётки были тьфу, дрянь по сравнению с этими! И Бранд купил их, хоть Фазиль и дулся на него весь вчерашний вечер и даже не вышел пить с ним чай! Слёзы сами навернулись на глаза, и Фазиль быстро вытер их кончиком хвоста, надеясь, что никто ничего не заметил. — Спасибо, — сказал он, поднимая голову. — Мне кажется, я не заслужил, но... спасибо. — Ну... ты очень хороший работник, — со смешком ответил Бранд и поднялся из-за стола, опираясь на трость. — Что, пойдём на станцию? Фазиль опустил глаза, против воли чувствуя лёгкое разочарование. — Разумеется, — чопорно отозвался он. — В таком случае, я приму эти щётки в награду за мою хорошую работу. Бранд внимательно на него поглядел, а потом вдруг взял за руку. — Нет, — сказал он, на этот раз серьёзно. — Прими эти щётки в награду за доброту, храбрость и искренность. Кровь бросилась Фазилю в лицо, он смешался и даже опустил уши, чувствуя, как в самой душе его растёт вихрь, поднимающий кверху всё, что, как ему казалось, было похоронено под толщей ежедневных забот. Мысли метались в голове, как испуганные рыбки; среди них, словно щука среди пескарей, выделялась особенно одна, и вот какая: это ты, значит, считал его фетишистом, а сам-то, сам что?.. Домой они ехали молча. Сидели рядом в вагоне, залитом последними лучами заходящего солнца, касались друг друга плечами, и Фазиль не выпускал расписную шкатулку, а Бранд сложил на коленях руки в новеньких дорогих перчатках.