Поваренная книга бабушки Летиции

      Новое утро встретило Фазиля не пением птиц, а перестуком дождевых капель и журчанием воды в водосточной трубе. В такую погоду спать бы и спать в тепле, и Фазиль перевернулся было набок, натянул одеяло на уши и закрыл глаза, но тут ему вспомнился вчерашний день, и сон как рукой сняло. Он подскочил и тут же нашёл взглядом шкатулку, которая словно сияла в сереньком свете дождливого утра.       Фазиль решил немедленно расчесаться. Сначала взялся за уши: щёточка для ушей была маленькая и мягкая, на диво приятно было ею чесаться, Фазиль даже зажмурился. Следом пришёл черёд хвоста: тут в дело пошла большая щётка пожёстче. Фазиль так пышно начесал хвост, что любая лиса ему позавидовала бы! Впрочем, такую пышность он, покрутившись перед зеркалом, счёл чересчур вульгарной, поэтому чуть пригладил шерсть, чтобы добиться среднего результата между полной прилизанностью и чрезмерной растопыренностью.       Ах каким красивым фелидом он стал за последние недели! Уши так и лоснятся, хвост — шерстинка к шерстинке, вид солидный, а не голодный и вороватый. Фазиль счастливо вздохнул, любуясь на своё отражение.       Налюбовавшись, он тщательно почистил щётки от шерсти, убрал их обратно в шкатулку, а шкатулку торжественно установил у изголовья кровати. Потом подмёл вычесанную шерсть, потому как в нём проснулась необычайная любовь к чистоте, и одна мысль о мусоре в славной комнатке возмущала.       Подумать только, сколько всего хорошего сделал для него Бранд! Надо отплатить ему тем же.       Он прислушался, поводя ушами: на кухне тихо, а вот сверху тихонько заскрипела кровать, как будто кто-то перевернулся. Ага, значит, Бранд дома, просто ещё не вставал!       Точно! Фазиль приготовит для него завтрак!       Воодушевлённый своей замечательной идеей, Фазиль поспешил на кухню: надо всё успеть, пока Бранд не спустился. Он решил не замахиваться на что-то сложное, а попросту пожарить яичницу и сварить кофе.       Первым делом разжёг очаг и помолол кофе: дело с мельничкой пошло веселее, когда он догадался зажать её между коленей. Потом сунулся в кладовую и в очередной раз застыл на пороге, вдыхая восхитительные запахи сыров и колбас. На глаза ему попался кусок грудинки, и Фазиль решил, что лучше компании для яичницы не придумаешь.       Он порезал грудинку и конечно, один кусочек положил в рот, возведя очи к потолку и смакуя вкус. Да, замечательная грудинка: и мяса достаточно, и жира, и солёная в меру! Фазиль покидал кусочки на сковороду, и они тут же зашипели и затрещали, брызгая во все стороны.       Кофе! Нельзя забывать про кофе! Нужно подать горячий кофе к горячей яичнице! Фазиль метнулся к ковшику, в котором Бранд обычно заваривал кофе.       Дальнейшие его злоключения напоминали некий загадочный танец или же поединок с кухней, которая всеми силами противилась чужаку, вообразившему себя хозяином. Прижав уши и стараясь держать хвост подальше от еды, Фазиль метался от ковшика к сковородке, грудинка брызгала в него раскалённым жиром, всё дымило, чадило, бурлило и норовило выйти за грань посуды. Фазиль уронил в сковородку яйцо прямо в скорлупе, попытался выковырять скорлупу пальцами, обжёгся и заругался похлеще распоследнего портового грузчика. Пока он выгребал скорлупу деревянной лопаткой, кофе поднялся шапкой и залил плиту. Фазиль кинулся спасать кофе, а подлая грудинка тем временем начала распространять запах горелого! Он поскорее убрал сковороду с огня... а когда обернулся, увидел в дверях кухни Бранда.       Легко представить, какое зрелище предстало его глазам: настоящее поле боя в чаду и дыму, а посреди всего этого — виновник: набедокуривший фелид. Фазиль расстроенно опустил уши и даже хвост, что означало крайнюю степень упадка духа. Ох и достанется ему сейчас!       — Я... — попробовал он объясниться, но Бранд его перебил:       — Ты приготовил завтрак? — спросил он, и по его тону меньше всего было похоже, что он собирается отчитывать Фазиля за устроенный кавардак.       — Ну-у...       — Вот спасибо! Поднимаешься — а тут и завтрак уже готов. Лучше не придумаешь.       Фазиль слегка приподнял уши, глядя недоверчиво: уж не шутит ли опять? Но Бранд, похоже, не шутил, а благодарил вполне искренне.       Они накрыли стол в гостиной и сели завтракать, открыв на кухне окно, чтобы дым вытянуло.       Едва попробовав яичницу, Фазиль понял, что ещё и забыл про соль и перец.       — Ничего страшного, — сказал Бранд, передавая Фазилю солонку. — Говорят, в лучших ресторанах специально не солят и не перчат, чтобы каждый мог сам своё блюдо приправить.       — А доводилось ли тебе бывать в лучших ресторанах?       — Я ж сказал «говорят», — невозмутимо ответствовал Бранд. — Откуда я знаю, может, врут.       Фазиль фыркнул и попробовал кофе: тот отчётливо отдавал горелым.       — Карамельная нотка, — не согласился с ним Бранд. — На жжёный сахар похоже.       — А грудинка точно подгорелая, — вздохнул Фазиль.       — Хрустящая и с корочкой, а не подгорелая.       Тут что-то настолько громко хрустнуло у Бранда на зубах, что Фазиль поднял испуганный взгляд. Бранд слегка изменился в лице, но тут же бодро прожевал и сказал:       — Скорлупа. Ничего страшного, мне один доктор говорил, что она для костей полезна.       Хвост Фазиля метнулся из стороны в сторону, а уши поникли. Ну вот. Он хотел порадовать Бранда, а вместо этого...       — Эй. Фазиль.       Фазиль дёрнул ухом.       — Посмотри на меня.       Он неохотно поднял голову; хвост так и продолжал метаться, с головой выдавая все эмоции. Бранд смотрел внимательно и цепко, будто удерживая своим взглядом взгляд Фазиля.       — Это прекрасный завтрак. Чуть ли не лучший в моей жизни.       — Да разве ж...       — Я похож на человека, который будет врать?       Фазиль заморгал, и хвост его потихонечку прекратил движение, а уши приподнялись и приняли обычное своё положение.       — Нет, — медленно проговорил он. — Ты меньше всего похож на человека, который будет врать.       — То-то же, — удовлетворённо сказал Бранд и снова взялся за нож и вилку. Фазиль последовал его примеру, думая про себя, что в словах Бранда самым важным было не то, что прозвучало вслух, а то, о чём он умолчал: что в завтраке важны не только продукты. Важно, что о тебе подумали. Позаботились. В следующий раз он, Фазиль, уже поумнее будет и постарается чуть больше, чтобы его прекрасные намерения согласовывались с великолепием исполнения.       Может, завтрак и не был шедевром кулинарного искусства, но с тарелок исчез с завидной быстротой, и под конец Фазиль уже совсем развеселился, пришёл в привычное расположение духа и даже слегка загордился собой: в конце концов, он впервые в жизни приготовил целый завтрак самостоятельно!       После завтрака они вместе убрали со стола, и Бранд сказал, что сам помоет посуду.       — Конечно, — тихо сказал Фазиль, — все люди так делают: сначала работника нанимают, а потом давай сами посуду мыть!       Бранд, кажется, его не услышал или сделал вид, что не услышал.       Он взялся за мытьё, а Фазиль стоял рядом: вытирал посуду и расставлял по местам. Он окончательно успокоился насчёт своих кулинарных талантов, и теперь только машинально поводил кончиком хвоста из стороны в сторону, глядя на широкую спину Бранда и на его загорелую шею. А ниже шеи загара нет, там кожа белая-белая. Интересно, на ощупь тоже по-другому ощущается? Загорелая кожа, наверное, грубее... Он смотрел на короткие полуседые волоски на затылке у Бранда, и ему вдруг захотелось потереться о них щекой и проверить, будут ли колоться. А то, может, они мягкие, как иголки у маленького ежа? Ещё мальцом Фазиль как-то был на загородной прогулке, и тропинку ему перебежал ежонок. Несмотря на то, что наставница строго-настрого запрещала бегать за зверушками, Фазиль в два счёта поймал ежонка, а тот свернулся клубком и зафыркал... Ох и досталось ему потом — Фазилю, конечно, не ежонку; наставница сказала, что ежи переносят клещей, бешенство и чуму, а также кусаются и способствуют безнравственному поведению юных фелидов.       — ...эй! Ты решил вздремнуть после завтрака?       Фазиль встряхнулся, навострил уши и принял у Бранда чистую чашку.       — Я погрузился в воспоминания, как это случается с разумными существами, — с достоинством ответил он.       Бранд оглянулся на него, слегка приподняв брови:       — О чём же ты вспоминал?       — О ежах.       — И как я сам не догадался? — вздохнул Бранд, и Фазиль недовольно развёл уши, пытаясь понять, действительно ли тут над ним смеются?       Бранд закончил с мытьём посуды; вдвоём они быстро привели кухню в порядок и вернули ей тот вид, который она имела до Фазилева в неё вторжения. Фазиль, посмотрев, как Бранд вытирает руки кухонным полотенцем, вдруг додумался до новой идеи, которая мигом вытеснила из головы все мысли про возможные насмешки. Идея была вот какая: руки у Бранда загрубелые, шершавые, с мозолями. Разве это хорошо? Нет, с этим нужно что-то делать! Жалея, что не купил заодно в городе крем, Фазиль оглянулся по сторонам, и взгляд его упал на бутыль с растительным маслом. Ну что ж, не так изысканно, зато наверняка не менее эффективно.       — Прошу пройти в гостиную, — сказал он и схватил бутылку в плетёном чехле. — Ты отчаянно нуждаешься кое в какой процедуре.       Бранд перевёл взгляд с него на бутылку масла и обратно, и на лице у него появилось выражение, не поддающееся толкованию.       — В процедуре? — переспросил он странным тоном.       — Разумеется! — нетерпеливо подтвердил Фазиль, думая, что Бранд, как это свойственно мужчинам человеческой породы, попросту увиливает от ухода за собой — грех, ни в коей мере не свойственный фелидам. — За руками нужно ухаживать, и кто виноват, что у тебя нет крема?       — Ах за руками... — усмехнулся Бранд с некоторым, как показалось Фазилю, облегчением. — За руками можно.       Они перешли в гостиную и устроились за тем самым круглым столом, который вытащили из Фазилевой комнаты. Фазиль завладел руками Бранда, который с улыбкой следил за его действиями, налил на его ладони немного золотистого масла и начал сосредоточенно растирать.       Кожа у Бранда была и впрямь грубая, задубелая, потемневшая. В складки на правой намертво въелась серая пыль, и Фазиль, нахмурившись и помахивая кончиком хвоста от усердия, потёр её пальцем: не стиралась.       — Это порох, — тихо сказал Бранд. — Я его третий год пытаюсь отмыть.       Они встретились взглядами, но Бранд смотрел не на него, а куда-то сквозь него, и видел что-то своё. Что-то нехорошее и страшное, и Фазиль вздрогнул и замер; показалось вдруг, что мимо него пронеслось и на мгновение накрыло тенью чёрное, леденящее, безжизненное. Но Бранд сморгнул, смахнул свободной рукой с лица невидимую паутину, и тень ушла.       — Мои руки всё равно никогда не будут выглядеть, как твои, — с улыбкой заметил он, словно никакой тени и не было. Фазиль опустил взгляд на их ладони и словно впервые осознал, что они соприкасаются, и его рука, казавшаяся на контрасте белой и узкой, буквально вложена в руку человека.       — Ну, когтей у тебя точно не будет, — сказал он, отстраняясь и демонстрируя набор острейших рыболовных крючков, какими любой фелид снабжён от природы. Бранд осторожно потрогал кончик когтя:       — Надо же, такие нежные лапки, а в них такое серьёзное оружие...       — «Лапки»? — Фазиль мотнул хвостом и развёл уши. Бранд, кажется, не на шутку смутился, кашлянул и с несвойственной ему торопливостью исправился:       — Руки.       — Хмпф, — отозвался на это Фазиль, больше для порядку мотая хвостом, чем в самом деле чувствуя себя оскорблённым. — Изволь теперь сидеть спокойно хотя бы полчаса, чтобы масло впиталось в кожу.       — Это такой хитрый план был, чтобы я ничего не мог делать?       — Пожалуй, что и план. А вот я тебе вслух почитаю, чтобы не скучно было.       Фазиль принёс свою книгу, торжественно расположил её на столе и зажёг лампу, а то сероватого пасмурного света из окна не хватало. Бранд с интересом смотрел на обложку, сделанную с большим искусством: из мелких рисунков складывались буквы, а из букв — название.       — Какая красивая книга! Откуда она у тебя?       — Подарок на выпускной.       — Что за выпускной? — заинтересовался Бранд. — Ты где-то учился?       — Смею ли надоедать пересказом своей непримечательной биографии?       — Давай уже пересказывай, раз мне полчаса без дела сидеть!       Фазиль вздохнул и повёл рассказ:       — Моя неизвестная матушка оставила меня под дверями человеческого приюта, и шесть лет я рос с человеческими детьми. Жаловаться я не приучен, но никакой положительной характеристики человечеству после этих шести лет я бы не мог дать. Но тут в приют явилась одна богатая дама, которой пришла в голову фантазия собрать под своей крышей несколько маленьких фелидов и дать им достойное воспитание, дабы доказать, что и фелид может приносить обществу пользу. По крайней мере, сию благую цель она декларировала, но я предполагаю, что на деле ей просто нравились маленькие фелиды, ведь обычно они очень хорошенькие...       На этом моменте Бранд его перебил, пробормотав себе под нос нечто типа: «Ну да, не то, что ты сейчас...»       — Ты, кажется, какое-то замечание сделал? — переспросил Фазиль, но Бранд заверил его, что это только показалось. Строго поглядев на него несколько мгновений, чтобы сделать внушение, Фазиль продолжил:       — Нас было пятеро. Наше воспитание я могу описать как «хаотическое»: то мы целыми днями зубрили уроки, а то госпожа наряжала нас, сажала в карету и с утра до ночи делала визиты друзьям. Но жилось нам неплохо, разве что высекут или за уши выдерут, если нашалишь. Так дело и шло, но все мы росли, а взрослые фелиды уже не так хороши, как маленькие. В какой-то момент наша покровительница поняла, что по её дому расхаживают уже не фелидята с умильными круглыми глазками и ушами больше головы, а почти взрослые молодые фелиды... Тогда она устроила нам большой праздник-выпускной: сутки мы гуляли, ели, пили и веселились, а наутро нас выставили на улицу, подарив по книге. Другие смогли пристроиться то на службу к друзьям нашей госпожи, то в лавку, то ещё куда, а меня с моими чёрными ушами никто не хотел никуда брать.       Фазиль замолчал, поводя этими самыми ушами и печально вздыхая. Бранд смотрел на него с состраданием.       — Как же ты...       — Кое-как, — неохотно отозвался Фазиль, вздрагивая от одного воспоминания. — Самой страшной была первая зима.       — Первая зима всегда самая страшная, — эхом откликнулся Бранд и взял обе его руки в свои. Фазиль вздрогнул и поднял глаза; руки у него были холодные, а у Бранда — тёплые, и касаться вот так было приятно, пусть и отчего-то неловко. Казалось бы, чего смущаться и почему бы другу не погреть руки друга? И всё же хвост Фазиля так и вздрагивал от волнения, а к щекам приливала кровь.       — Что было дальше? Ты не возвращался к покровительнице? Не просил у неё помощи?       — Возвращался... один раз. Увидел у неё в саду других маленьких фелидят и ушёл.       — Некоторые люди не умеют понять последствий своих поступков и не способны принять ответственность и нести её до конца, — проговорил Бранд, всё ещё сжимая его руки в своих. Потом он словно опомнился, отпустил Фазиля, и тот с сожалением отстранился. Он бы не возражал, если б его ещё немного погрели.       — Ну, по крайней мере, я получил воспитание, — заявил он. — Да и ели мы всегда досыта, в военные годы это особенно важно было. Однако потом я оказался в странном положении: не умел выживать на улице, не был научен никакому ремеслу, и ум мой не мог забыться в отупляющем невежестве, потому что был чересчур развит разными науками.       — Чересчур? — переспросил Бранд, не удерживаясь от улыбки.       — Чересчур для фелида, вынужденного перебиваться случайными заработками и пускаться на всяческие хитрости, чтобы добыть пропитание. Что ж, теперь ты знаешь обо мне чуть больше и можешь лучше понять всю полноту той благодарности, которую я чувствую к тебе — человеку, который...       У Бранда на лице появилось такое выражение, какое бывает на лице того, у кого резко заболел зуб или прихватило спину, и он быстро спросил:       — А что там, полчаса ещё не прошло?       Фазиль, прерванный на полуслове, был готов уже рассердиться: сколько в самом деле можно?.. и почему он всякий раз обрывает все разговоры, связанные с чувствительными сторонами души? Однако злиться он так и не собрался.       — Полчаса ещё не прошло, — отозвался он. — Давай я тебе всё-таки почитаю.       И он раскрыл книгу и принялся читать вслух.       

***

Ближе к обеду дождь прекратился, хотя тучи не разошлись. Бранд вышел за дровами к дровяному сараю, и Фазиль пошёл за ним, вдыхая влажный, свежий воздух и жмурясь от удовольствия. Весна, весна воцарилась окончательно! Повсюду уже показалась зелёная трава, а на яблонях завязались тугие белые бутоны. Под забором пробивалась крапива, и Фазиль решил, что ей надо дать бой, а то больно волю себе взяла. Нет уж, под забором пусть растёт что-нибудь элегантное и возвышенное, навроде тюльпанов — он сделал мысленную засечку в хорошую погоду сходить в гости к Самии и попросить семена* тюльпанов, наверняка у неё есть.       — Одолжи-ка мне рабочие перчатки, — обратился он к Бранду. — Я крапиву повыдергаю.       — Там крапива? — заинтересовался тот. — А и правда, нарви-ка её, только не выкидывай: будем щи из неё варить.       Фазиль недоверчиво дёрнул ухом, не понимая, разыгрывают ли его, но Бранд уже протягивал корзинку и нитяные рабочие перчатки:       — Собирай поскорее, а то сейчас снова дождь пойдёт. Я пока огонь в очаге разведу.       Он скрылся в доме, оставив Фазиля в недоумении. Налетел порыв холодного ветра, упала капля дождя, и Фазиль, вздрогнув, бросился собирать крапиву. Раньше-то ему проще было терпеть и дождь, и ветер, но за последнее время он изнежился.       Он собрал корзинку зелени и успел вернуться под крышу как раз в тот момент, когда первые крупные капли дождя снова застучали по крыше. Ах как приятно в такую погоду прийти к тёплому очагу! Фазиль пристроился поближе к трескучему огню, на котором уже закипала кастрюля воды. Бранд вручил ему картофель и велел чистить, а сам принялся мыть и перебирать крапиву. Значит, не шутил, правда собрался из неё готовить!       — Что это за блюдо такое? Никогда про такое не слышал!       — Сразу видно — городской, — хмыкнул Бранд, с интересом поглядывая на мучения Фазиля с картошкой. — Мы эти щи всё детство ели!       — Кто «мы»? — заинтересовался Фазиль, вспомнив, что и увидев паука, Бранд тоже говорил «мы в детстве их письмоносцами звали».       — Те, с кем я рос, — туманно объяснил Бранд. Фазиль тем временем успел больше измазаться, чем почистить картошку; картошка никак чиститься не желала, но Фазиль был упрям и умел идти к своей цели. Как и вцепляться в собеседника, подобно оголодавшему за зиму клещу.       — Кто же они были?       Бранд шинковал крапиву и сделал вид, что за стуком ножа ничего не услышал.       — Нечестно это с твоей стороны! — вспылил Фазиль, распушив хвост. — Я тебе всё своё детство как на ладони выложил, а ты про себя ничего не говоришь!       — Ну ладно, ладно, не шуми! Да нож возьми поближе к лезвию... удобней будет. Просто ничего интересного нет в моём детстве, так чего и рассуждать о нём?       — А мне интересно! — продолжал воевать Фазиль. Нож, к слову, перехватил, как было сказано: оказалось, и правда удобнее.       — Ну хорошо, слушай: рос я в семействе, которое владело обойной фабрикой в пригороде. Они брали детей из приюта, чтобы те потом у них на фабрике работали. Кормить нас кормили, да не сказать, чтоб досыта, поэтому весной мы дёргали крапиву и варили из неё щи. Ну как, захватывающая история?       — Весьма. Благодарю за рассказ, — вежливо ответил Фазиль и поднял голову. Они встретились взглядами, и Фазиль не удержал каменное выражение лица — расплылся в улыбке, Бранд улыбнулся ему в ответ, и на душе стало так приятно! Он был самым счастливым из всех фелидов, которые когда-либо сидели на кухне и пытались соскоблить кожуру с картошки.       Всё когда-нибудь заканчивается, и даже Фазиль не мог бесконечно мучить картофелину. В конце концов он смыл остатки кожуры и грязи и закончил с картошкой, чем немедленно возгордился.       Щи всё-таки вызывали у него сомнение. Он был готов съесть что угодно, но крапива?.. Даже в самые голодные дни ему не приходило в голову есть крапиву. Тут он подумал, что разница между ним и Брандом состояла, как видно, в том, что Фазиль в голодное время предпочитал обирать тех, кому повезло больше, и не видел в этом большого греха. Интересно, каким Бранд был в детстве? Его ведь тоже жизнью потрепало, это надо же — расти с людьми, которые в тебе видят только рабочую силу... Даже Фазилю повезло больше.       Интересно, а как вышло, что бабушка Летиция позволила, чтобы внука воспитывали негодные жадные люди? Может, не была она такой уж хорошей, эта бабушка, с такой заботой писавшая свою поваренную книгу? Добрая бабушка забрала бы мальчика к себе, всё лучше, чем расти где попало и щи из крапивы варить!       Упомянутые щи постепенно начали распространять аппетитный запах, когда в них добавили картошку, сушёных трав, чеснок, морковь и разрезанную напополам луковицу. А уж когда готовое варево Бранд разлил по тарелкам, да добавил в каждую разрезанное напополам варёное яйцо, Фазиль уже был готов признать щи блюдом высшей кухни. Мысли о бабушке-предательнице вылетели у него из головы, и он едва дождался, пока они накрыли стол по всем правилам. К щам явились подсушенный на сковороде румяный хлеб и добрая ложка сметаны, да и сама крапива оказалась сочной, нежной — ещё и лучше капусты!       — Если бы я открыл ресторан, — говорил Фазиль, уплетая щи, — я бы там такое готовил. Всё зависит от того, как подать. Если скажешь «блюдо бедноты», так никто есть не будет. Надо говорить — изысканное лёгкое кушанье, экзотический рецепт, какого вы не пробовали раньше! Разбудит даже самый прихотливый сонный аппетит! Крапива улучшает цвет лица, способствует пищеварению и избавляет от вялости...       — ...особенно если случайно в неё голым задом присядешь, — добавил Бранд, и Фазиль упрекнул бы его за шутки низкого свойства, если б сам не захихикал, едва не поперхнувшись.       После обеда они растопили камин. Фазиль уж собирался снова почитать вслух — что ещё делать в дождливый день, как не греться у огонька, читать и беседовать — когда услышал шум у калитки и навострил уши. Кто-то спрыгнул на влажную землю — «чавк!» — колёса проехали по луже — «шурх!» — и бросил что-то в лязгнувший почтовый ящик. Выглянув в окно, Фазиль увидел почтальона в непромокаемом плаще и фуражке с кокардой, отъезжавшего от дома на велосипеде. Интересно, что же он принёс?       Фазиль немедленно отправился к почтовому ящику, несмотря на то, что с неба всё ещё сыпался мелкий, невидимый глазу дождик, и вернулся с добычей и с мельчайшими капельками воды, поблёскивающими в шерсти хвоста. Почтальон привёз свежую газету и письмо, и если газета не вызвала у Фазиля особого интереса, то вот письмо! Стоя в прихожей, он повертел его в руках: плотный конверт с печатью, надписан летящим красивым почерком, из прописных букв наверчены всяческие вензеля. Адресован Бранду, а вот адресант обозначен только инициалами: У.Н. Через конверт ничего не разглядеть! Но бумага дорогая, гладкая, с тиснением, да и печать с гербом. Фазиль даже понюхал конверт, но почувствовал только запах сургуча, бумаги и чернил.       Бранд его окликнул, и Фазиль вернулся вместе с почтой в гостиную.       — Тебе письмо, — сказал он, втайне надеясь, что Бранд сейчас распечатает конверт, прочтёт письмо и что-нибудь расскажет. Но тот только взглянул на конверт с нечитаемым лицом, забрал его и поставил на полочку над камином. Как можно быть таким не любопытным?! Если б Фазиль получил письмо, то он бы распечатал его немедленно, сразу у почтового ящика!       И кто это, интересно, ему пишет? Что это за загадочный У.Н.? А может... загадочная? Что, если это возлюбленная?       От этой мысли Фазилю вдруг стало так неприятно, что почти больно, и он поспешил сказать себе, что даже такой спокойный человек, как Бранд, не стал бы откладывать письмо от возлюбленной на каминную полку, а прочитал бы сразу.       «И чего это тебя такие вопросы волнуют? — заинтересовался противный голосок внутри его души. — Уж не глупостями ли ты решил заниматься? Подарочками вы уже обменялись, а ведь это первая стадия! Сначала подарочки, потом, того и гляди, прочие пакости пойдут...»       «Даже и не думай про такое! — строго наказал он сам себе, смущаясь и сердясь. — Ты ему подарок сделал, потому что совесть была нечиста, извиниться хотел. А что он тебя щётками одарил — так сам подумай, какого фелида приятнее перед глазами иметь: неряшливого и клочковатого или опрятного и начёсанного? То-то же! Никаких глупостей у него даже и в мыслях нет, и у тебя тоже не должно быть!»       Воспитав себя таким образом, он решительно уселся на диван рядом с Брандом, вооружившись кухонным ножом для разрезывания газеты. Конечно, газеты и книги полагается разрезать специально для того предназначенным изящным ножичком, но что поделать, если у Бранда таких не водилось?       — Почитать тебе вслух? — спросил он, и Бранд ответил согласием.       — Ты хорошо читаешь, и голос у тебя приятный, — сказал он, и Фазиль снова почувствовал, что расплывается в улыбке. Приятный, то-то же! Он любил читать вслух: объявления о королевской семье читал торжественно и возвышенно, на заметках о криминальных происшествиях подпускал в голос интриги, в анекдотах выдерживал подобающую случаю паузу.       Он читал, сам увлёкшись и газетой, и тем, как звучал его голос (теперь, после слов Бранда, Фазилю казалось, что голос и правда приятный, а раньше он об этом и не задумывался толком — голос и голос), и только через некоторое время, подняв голову, увидел, что Бранд смотрит на него со странным, словно бы тоскливым выражением лица.       — Что-то не так?       Может, его расстроило то, что он читал последним? Но там был всего лишь анекдот про двух собачек богатой дамы... Фазиль вот тоже не любил собак, но расстраиваться из-за них не стал бы.       Бранд качнул головой и отвёл глаза:       — Я просто подумал... что без тебя было бы скучно.       Казалось, он сначала хотел сказать что-то другое, но Фазиль обрадовался и этим словам. Поддавшись порыву, он ласково потёрся лбом о плечо Бранда, подсел поближе и снова раскрыл газету.       И всё-таки взгляд его то и дело возвращался к конверту на каминной полке.       Пусть не возлюбленная, но кто?..