Поваренная книга бабушки Летиции

      Когда Бранд мыл посуду, в этом не было ничего зрелищного, ничего масштабного. Вот была грязная посуда — а вот уже чистая стоит, отражая боками солнечные лучи: всё делалось быстро и практично. Но этим утром за мытьё посуды взялся Фазиль: тут уже чувствовался размах, артистический подход, эпичность! Он не жалел мыла, и пена поднималась над мойкой, словно девятый вал, готовый поглотить кухню. В воздух, радужно переливаясь, поднимались мыльные пузыри. Фазиль не просто мыл посуду — он бросался в бой, яростно размахивая хвостом и прижимая уши к голове; он тёр, намыливал, отскребал и начищал, во все стороны разбрызгивая воду и клочья пены. Бранд вытирал и расставлял чистую посуду, иногда вежливо интересуясь, не надо ли Фазиля заменить, но тот упрямо качал головой и снова обрушивался на тарелки и чашки.       Когда он закончил, полкухни было залито водой — пришлось заодно и полы протереть, но кому, скажите на милость, мешают чистые полы? Фазиль справедливо полагал, что они только способствуют благополучию в доме.       — Испортишь свои красивые руки, — сказал Бранд, по обыкновению улыбаясь одними глазами. Фазиль поглядел на свои руки: кончики пальцев сморщились и побледнели от воды.       — При следующем визите в город куплю крем для рук, и вы, господин человек, тогда уж точно не отвертитесь от ухода за собой, — пообещал он. — Моя ситуация не настолько критическая.       — А моя, значит, критическая?! Никто ещё не называл меня запущенным уродом так изящно!       Фазиль расстроенно опустил уши:       — Я вовсе не считаю тебя...       — Да шучу я, — засмеялся Бранд, и Фазиль оскорблённо фыркнул:       — Временами проявления твоего чувства юмора весьма сомнительны! А теперь прошу меня простить: мне нужно расчесаться, прежде чем я смогу продолжить день.       — А можно я?.. — спросил Бранд, так внимательно разглядывая медную джезву, словно на ней была какая-то тайна написана.       — Что, прости?       — Можно я тебя расчешу? — уточнил Бранд у джезвы, не отрывая от неё взора.       Фазиль замер, растерянно поводя кончиком хвоста туда-сюда. Спроси кто другой — отказался бы, не задумываясь: кому можно доверить расчёсывание? Это процедура важная, от неё внешний вид фелида зависит. Фазиль с содроганием вспоминал, что ещё не так давно бегал нерасчёсанный, употребляя вместо щётки собственную пятерню. У него даже колтуны бывали! А если кто ненадёжный возьмётся расчёсывать, так, может, снова появятся. Бранд — самый надёжный человек, какого Фазиль встречал, но можно ли доверить ему самое дорогое?       Молчание затягивалось, и Бранд, отвлёкшись наконец-то от джезвы, глянул на Фазиля:       — Если это неуместный вопрос...       — Ну почему же, — решился Фазиль. — Вполне уместный. Я готов: идём расчёсываться.       Бранд в последнее время гораздо чаще улыбался. Фазиль с гордостью приписывал эту перемену своему скромному обществу.       В его комнату теперь не стыдно было бы привести даже бывшую хозяйку, такой она была опрятной и чистенькой: Фазиль даже кровать теперь заправлял сразу после того, как вставал. Ведь это его комната, так с какой стати ему жить среди кавардака? И шерсть по углам не моталась, и пыли нигде не было видно, а зеркало он так и вообще ежедневно полировал.       Возле кровати стояла на почётном месте расписная шкатулка. Фазиль открыл её, достал щётку для хвоста и вручил Бранду, усевшись рядом с ним на кровати.       — Начинать надо с кончика хвоста, постепенно продвигаясь к основанию. Чесать только по шерсти, ни в коем случае не против, — проинструктировал он, прежде чем вложить хвост человеку в ладонь. Он знал, что Бранд не обидит, но всё-таки было страшновато: а ну как дёрнет случайно или потянет? Не перечесть, сколько раз люди пытались дёрнуть Фазиля за хвост, как будто он для этого предназначен!       — Какая всё-таки необычная часть тела! — сказал Бранд, бережно удерживая хвост и приступая к расчёсыванию. — Вы так похожи на нас, но эти хвосты...       — Это вы на нас похожи, просто недоразвиты, — пробурчал Фазиль, но больше для приличия, чем вправду сердясь.       Опасения были напрасны: Бранд расчёсывал его куда нежнее и тщательнее, чем сам Фазиль, который мог и поторопиться иногда, и спутанный клок выдрать в сердцах. Мягкие, плавные движения оказались даже приятны. Нет, расчёсываться, конечно, всегда приятно, но скорее из-за мыслей о том, каким лоснящимся красавцем сделаешься после, а тут Фазиль разомлел от самого процесса: он в тепле, в безопасности, и о нём заботятся, вычёсывают шёрстку. Веки налились тяжестью, будто в них брызнули тёплым молоком; по телу пробежала нежная вибрация, он вдохнул — и вдруг вместо выдоха...       Он встрепенулся, открыл глаза — когда только успел прижмуриться? — и сел ровно.       — Я что-то не так сделал?.. — Бранд поспешил выпустить его хвост, который тут же пришёл в движение и нервно вильнул из стороны в сторону.       — Нет, но... Ты слышал?!       — Мурлыканье? Слышал. Не в первый раз, кстати.       Фазиль повёл ушами и очумело встряхнулся.       — Я просто не знал, что... не знал, что я это умею, — смущённо объяснил он. — А потом мне рассказали, что фелиды и правда...       Он не договорил, совсем смутившись — вспомнил, при каких обстоятельствах фелиды мурлычут.       — А я, честно признаюсь, всё хотел ещё раз твоё мурлыканье послушать, — тихо сказал Бранд и осторожно поймал хвост. Фазиль не остановил его: закрыл глаза, чувствуя, как перехватывает дыхание. Возобновились медленные, ласковые движения щётки, по всему телу начало разливаться тепло, как после горячей ванны; в горле снова зародилась уже знакомая вибрация, и Фазиль погрузился в неё целиком. Он впервые в жизни сознательно мурлыкал, но больше не удивлялся: тело расслабилось, как никогда в жизни, он покачивался на мягких, успокаивающих волнах — вдох-выдох, нежность и ласка затапливают с головой, какое уж тут удивление. Забыв об условностях, а заодно и о смущении, он улёгся головой Бранду на колени и словно со стороны услышал томный, разнеженный хрипловатый голос:       — А теперь — уши.       «Это же мой голос», — понял он через пару секунд. Но снова не удивился, хотя в обычное время голос его звучал совершенно иначе.       Ушей коснулась мягкая щёточка, и Фазиль снова замурлыкал, машинально впуская и выпуская когти. Так приятно было прижиматься щекой к его бедру, чувствовать кожей и грубую ткань, и твёрдость мышц под нею. Бранд такой сильный. Фазиль машинально потёрся щекой о его бедро и замурлыкал громче, чуть ли не закатывая глаза от удовольствия.       Прикосновение к ушам вдруг прекратилось, и Бранд напряжённым голосом сказал:       — Фазиль?       — Мр-р-р? — само собой вырвалось в ответ.       — Тебе, наверное, лучше встать.       — Ты ещё не закончил меня пр-пр-причёсывать, — Фазиль, не открывая глаз, легонько вонзил ему когти в бедро и удовлетворённо улыбнулся, когда Бранд слегка вздрогнул в ответ. Тут вдруг в голову пришла отрезвляющая мысль: у Бранда ведь больная нога! Он вскочил, стряхнув с себя остатки неги:       — Я сделал тебе больно?       — Что?..       Фазиль пригляделся к нему, отметив участившееся дыхание и слегка расширенные зрачки, и вдруг отчётливо понял: нет. Дело вовсе не в боли.       Кровь с такой силой бросилась в лицо, словно он сунулся к пекущимся булочкам в печь и в наказание его обдало огненным жаром. Сердце снова начало гимнастические упражнения, в этот раз выбрав прыжки на батуте с огромной амплитудой. Фазиль приоткрыл рот, но что сказать — не знал, и только наблюдал, как взгляд Бранда медленно, осязаемо скользит по его лицу — от глаз к губам.       В следующий миг Бранд притянул его к себе и поцеловал. Фазиль от неожиданности едва не потерял равновесие и упёрся руками ему в грудь. Не успел он толком осознать, что происходит, как Бранд отпустил его, глядя чуть ли не испуганно:       — Прости. Прости, я болван, не надо было...       Не договорив, он резко поднялся и вышел из комнаты. Пока растерянный и смущённый Фазиль размышлял, пойти ли за ним, а если пойти — то в каких именно словах и выражениях объясниться, скрипнула калитка. Выглянув в окно, Фазиль понял, что Бранд ушёл.       

***

Лучше всего ему всегда думалось наверху, поэтому Фазиль, придя в себя, вышел из дома и залез на крышу. Заросшая мхом, из которого кое-где поднимались даже и тоненькие росточки деревьев, усыпанная прошлогодними семечками и бурыми обрывками листьев, кое-где щербатая из-за выпавших черепиц, крыша приняла его, как родного. Под крышей свила гнездо ласточка — Фазиль видел, как она сновала туда-сюда, и слышал, как шебуршились и пищали в гнезде птенцы. На соседский забор тяжело взгромоздился петух, вытянул шею и огласил окрестности звонким кукареканьем. Глупая птица. Чувствует себя властелином мира, а меж тем, даже на крышу взлететь не может...       Фазиль устроился возле трубы, подтянул колени к груди и наконец-то ясно взглянул на свои обстоятельства. Как бы он ни закрывал на них глаза, как бы ни скрывал от самого себя, но дольше пребывать в приятном неведении было нельзя: они с Брандом занимались глупостями. Да-да, подарочками уже обменялись, за руки уже подержались, приятных слов друг другу наговорили, под луной погуляли — все признаки глупостей были на лицо, и Фазиль нагло обманул бы сам себя, если б сказал, что не заметил, как их дружба превратилась в нечто совершенно иное. Раньше он мог убеждать себя, что его чувства не взаимны, а посему не стоит давать им волю, но если после вчерашнего разговора ещё можно было тешить себя подобными иллюзиями, то после сегодняшнего поцелуя — уже нельзя.       Он сглотнул и закрыл лицо руками. Нет, придётся смотреть правде в глаза, как бы страшно это ни было! Они с Брандом влюблены друг в друга. И что же, теперь им нужно будет перейти от глупостей к неприличностям?..       Фазиль прижал тыльные стороны ладоней к пылающим щекам. Он всю жизнь пытался убедить себя, что эта сторона его не интересует; что ни романтической, ни плотской любви нет места в его жизни. И пока вся его жизнь заключалась в выживании, так и было. Но теперь рядом появился человек — умный, добрый, заботливый, благородный, лучший из всех, кого Фазиль встречал — и вдруг выяснилось, что некоторые фелиды не так чужды земным страстям, как привыкли думать!       Но ведь это так неловко. Придётся признаться, что в возрасте, в котором почтенные фелиды уже первого фелидёнка нянчат, Фазиль до сих пор не целовался даже. Конечно, он не был совсем уж полным невеждой, вместе со всеми смотрел картишки с эротическими картинками, а когда на улице жил с другими фелидами, пару раз заставал друзей своих в компрометирующем положении и, как полагается, поднимал их на смех, но в том, что касается практической стороны дела, он ничего не смыслил.       И ведь надо будет раздеться! А если Бранду не понравится шерсть у основания хвоста и пониже? А шерсть в паху?.. А если он будет смеяться над Фазилем? Нет, этого Фазиль не выдержит и сразу, на месте, умрёт...       А как целоваться-то по-нормальному? Когда Бранд сегодня его к себе притянул, всё получилось так неуклюже, они даже стукнулись зубами, но при одном воспоминании вдруг бросило в жар, и он заёрзал на жёсткой черепице, взволнованно мотая хвостом из стороны в сторону. Нет, было вовсе не так плохо, просто если б его предупредили, и он успел бы морально подготовиться к тому, что сейчас последует поцелуй...       А хорошо было бы усесться к Бранду на колени? Лежать у него на коленях Фазилю понравилось. Может, и целоваться было бы удобнее! Главное, чтобы его резко не хватали — Фазиль опасался резких движений и внезапных происшествий, пусть всё будет плавно и постепенно.       Бранд ведь тоже тогда разденется. Можно будет его разглядеть как следует. Потрогать шрамы. Помассировать его плечи, на которых он столько всего вынес — как в прямом смысле, так и в переносном. Прижаться кожей к коже, обнять. Узнать, меняется ли его лицо в такие моменты, а то он вечно такой спокойный и насмешливый! Интересно, как...       — Эй! Есть кто?!       Фазиль подпрыгнул и едва не свалился с крыши, когда его размышления так бесцеремонно прервали. Чудом оградив себя от падения, он глянул вниз и увидел белобрысого молодого парня, который, вытянув шею, разглядывал двор. Спустившись с крыши максимально быстро, но при этом так, чтобы не уронить своего достоинства, Фазиль осведомился:       — Чего изволите?       — От господина Нильсона я. Письмо вот велено передать, — заявил парень, протягивая через калитку конверт.       «От Гертруды Нильсон», — гласила подпись адресованного Бранду письма. Фазиль мигом догадался, что Гертруда Нильсон — это жена Уилфреда, и его кольнуло любопытство: с чего бы это ей писать?       — Не хотите ли в дом зайти? — спросил он, надеясь что-нибудь выведать у посланника.       — Не, сказано было отнести, передать либо лично господину Бранду в руки, либо помощнику-фелиду, а потом дуть обратно.       Сказавши это, парень шмыгнул носом, ухмыльнулся, продемонстрировав щербину между зубами, и поступил согласно инструкции — то есть развернулся и пошёл прочь. Фазиль, держа в руках пахнущий духами конверт, чихнул, победил порыв немедленно достать письмо и, поразмыслив, отнёс в дом — вот вернётся Бранд, тогда всё будет ясно.       Но Бранд вернулся только вечером, когда стемнело. Фазиль успел и подумать обо всём, что беспокоило, и на качелях покачаться до головокружения, и пару раз перекусить, и почитать, и подремать, и погоняться за назойливой мухой, а Бранда всё не было, и только когда Фазиль начал всерьёз беспокоиться, раздался скрип калитки и знакомые шаги. Наконец-то! Фазиль поспешил зажечь лампу над столом и сбегал кое за чем в свою комнату — он принял решение и собирался о нём поведать.       Бранд вошёл, тяжело опираясь на трость, и сразу сел у стола. Фазиль положил перед ним деньги — те самые деньги, которые были выданы ему в качестве заработка.       — Вот, — сказал он. — Я найду работу, спрошу у Тахира и Хайдера, не надо ли им чего... У меня почерк красивый — могу бумаги переписывать или даже счета вести, потому как математике обучен.       Бранд поднял на него усталый взгляд; Фазилю в глаза бросилась нездоровая бледность, круги у него под глазами, воспалённые, покрасневшие веки. И чего это он?! Устал? Ходил непонятно где весь день и не ел?..       — Не уходи, — попросил Бранд каким-то надорванным, не своим голосом. — Я буду впредь держать себя в руках, это больше никогда не повторится.       Фазиль досадливо развёл уши и переступил на месте. Ну какой же недогадливый человек!       — Я не собирался уходить, но денежный вопрос создаёт между нами ненужную двусмысленность. Посему предлагаю раз и навсегда закончить денежные отношения между нами, а уж какие они будут дальше...       Что-то было не то во взгляде Бранда, он словно не понимал, что ему говорят. Алкоголем от него не пахло — такие вещи Фазиль на расстоянии чувствовал — но что тогда... Догадавшись, он потрогал его лоб и ахнул:       — Да ты болен!       — Нет, я просто... просто устал, — пробормотал Бранд.       — Тебе нужно срочно лечь в постель! — решил не на шутку испуганный Фазиль.       Бранд попытался подняться и покачнулся; Фазиль поспешил к нему и подлез под руку. Жаром тянуло, как от печки. Фазиль довёл его до своей комнаты и помог улечься, придя к выводу что подниматься в таком состоянии на второй этаж — идея плохая. Подумав, он принёс воды и помог Бранду напиться, заботливо придерживая его голову.       — Послушай, надо сбегать за врачом, — сказал он, ставя стакан рядом. — Я мигом.       — Нет, не уходи... — так беспомощно это прозвучало, что Фазиль чуть не расплакался. Однако он уверен был, что без врача не обойтись, к тому же был изрядно напуган: фелиды болеют не так, как люди, и Фазиль понятия не имел, насколько серьёзна болезнь.       — Я скоро вернусь, — уверял он. — Ты даже не заметишь моего отсутствия.       — Вернёшься? — уточнил Бранд.       — Обязательно!       — Ну смотри, ты обещал...       Он закрыл глаза и откинулся на подушки, а Фазиль махнул хвостом и вылетел в переднюю. Натянув сапоги и накинув камзол, он выбежал в вечернюю прохладу. Полная луна с любопытством поглядывала на фелида, который нёсся, не разбирая дороги, преследуемый собственной невероятно длинной тенью... Вниз по дорожке между домами, чьи окна мирно светятся в темноте; к речке, от которой тянет прохладой; по плотине мимо мельницы — и к дому швеи. Не тратя время на приличия, Фазиль перескочил через калитку и поднял у двери такой тарарам, что наверняка до смерти всех перепугал.       — Кто там? — послышался грозный голос Хайдера, в котором, однако, сквозили нотки испуга. — Учтите, нас много, и мы вооружены!       — Это я, Фазиль! Мне нужна помощь!       После этого дверь мигом распахнулась, и Фазиль узрел перед собой хозяина дома, облачённого в роскошный халат с кистями и вооружённого кочергой. Из-за его спины выглядывала Самия в презабавном чепце, из которого торчали её серенькие ушки: у неё наготове была скалка. Позади всех стояла Айше, распушившись ещё больше обычного и сжимая ручку сковородки.       — Что же вы так пугаете! — Хайдер кашлянул и спрятал кочергу за спину. — Мы не ожидали...       — Где живут Эмили и Тахир?! — выпалил Фазиль, понимая, что если сейчас они начнут взаимно расшаркиваться, просить прощения и объясняться, то пройдёт не меньше пятнадцати минут, прежде чем можно будет приступить к делу. — Бранд заболел, а Эмили наверняка знает какого-нибудь человеческого доктора!       К чести семейства швеи, сориентировались они быстро.       — Я сбегаю к ним, дайте мне только переодеться, — сказал Хайдер. — А вы посидите пока у нас, выпьете чаю...       — Вы сбегаете?! Я буду вам невероятно благодарен! Но остаться на чай не смогу, прошу меня простить — надо срочно вернуться, он там один...       Объяснив Хайдеру, как найти дом 32 в Яблочном тупике, Фазиль помчался в обратный путь, подгоняемый собственным страхом. Ветер свистел у него в ушах, собаки лаяли из-за заборов, ветки деревьев хватали за камзол — мирный пригород будто обратился в злобное место, серьёзно настроенное против него. «А ну как что случилось, пока меня не было?..»       Но всё было мирно: Бранд спал, с головой укутавшись в одеяло, и Фазиль с облегчением вздохнул, тихонько прикрыл дверь и на цыпочках прошёл в гостиную. Упав на диван, он пытался отдышаться: давненько он так не бегал, перед глазами плыли цветные круги, лёгкие горели огнём.       На столе всё ещё горела лампа, лежали позабытые деньги, а рядом с ними — конверт. Фазиль, нахмурившись, взял его в руки и повертел. Нехорошо читать чужие письма, но, во-первых, конверт даже не запечатан, а во-вторых, что-то подсказывало ему: написано оно неспроста.       Он решил, что начнёт читать и если там будет личное, то он немедленно перестанет! Фазиль вынул письмо, написанное изящным бисерным почерком, и поднёс к лампе.       Предчувствие не обмануло: любезно поприветствовав незнакомого ей господина Бранда и извинившись за то, что взяла на себя смелость написать ему, Гертруда Нильсон сообщала, что муж её слёг сразу после возвращения из Садов: в городе ходит грипп. Она рекомендовала господину Бранду поберечься и выражала надежду, что болезнь обойдёт его стороной.       Проклятье! Одни неприятности от этого аристократического господина!       

***

Около полуночи пришёл Тахир в сопровождении доктора — рыжеволосой бледной женщины, которая говорила отрывисто и чётко, не улыбалась и не рассусоливала. Помыв руки, она потребовала привести её к больному и принялась его осматривать бесцеремонно, даже грубо. Когда она приложила к обнажённой груди Бранда медную трубку, тот вздрогнул, а за ним дёрнулся и Фазиль: металл наверняка холодный!       — Она хороший врач, — доверительно шепнул ему на ухо Тахир. — Не смотри, что с виду неприветливая — сердце зато золотое!       Золотое сердце тем временем закончило осмотр и сухо резюмировало:       — Это грипп.       — А это опасно? — дрогнувшим голосом спросил Фазиль. — Есть ли какое-нибудь лекарство?       — От гриппа нет лекарств, — последовал лаконичный ответ. —Только тёплое питьё и покой. Почаще проветривайте, постарайтесь его покормить лёгкой пищей. Больше помочь ничем не могу.       Разочарованный и напуганный, Фазиль тем не менее попытался сунуть ей деньги, на что она отреагировала брезгливо: оттолкнула его руку и сказала: «Не надо, уберите!».       — Принципиальная, — прошептал Тахир с благоговением. — Считает, не за что тут деньги брать.       А Фазилю было бы легче, если б у него и деньги взяли, и лекарств надавали бы всяких разных... Тогда бы он чувствовал, что лечит! А так? Поить, кормить и ждать, выздоровеет ли сам! Эдак без врача можно было бы обойтись...       Проводив посетителей и выслушав от Тахира заверения в том, что они всегда готовы помочь, Фазиль вернулся в свою комнату и сел рядом с кроватью, вглядываясь в побледневшее и разом осунувшееся лицо Бранда. Так странно, так страшно было видеть его таким! Он ведь сильный, насмешливый, уверенный, всё умеет, со всем может справиться! А теперь что?..       — ...холодно... — еле слышно пробормотал Бранд. Фазиль подбросил дров в печку и сбегал на второй этаж за ещё одним одеялом, но Бранд всё равно ёжился и, не открывая глаз, чуть слышно жаловался на холод. Фазилю было его так жалко, что он чуть не разревелся. Как помочь?..       Ответ пришёл сам собой: так, как грелись беспризорные фелиды, найдя сухой уголок, где можно скоротать ночь — в обнимку друг с другом. Фазиль, не теряя даром времени, нырнул под оба одеяла и кое-как устроился на узкой кровати рядом с Брандом, устроив голову у него на плече. Прижался к его боку, обхватил рукой, обвил его ногу хвостом и изо всех сил пожелал, чтобы Бранд всё-таки выздоровел... Ведь не умирают же от этого проклятого гриппа?!       — Фазиль?.. — прошептал Бранд, слегка пошевелившись. — Это ты?       — Я, — шепнул он в ответ, всё-таки роняя слезу на его плечо.       — Ты не уйдёшь?       — Нет.       Бранд вздохнул, как показалось Фазилю, с облегчением, и положил горячую ладонь ему на поясницу. Больше он на холод не жаловался: задышал размеренно, кажется, заснул. Фазиль и хотел бы дежурить всю ночь, но в таком тепле — под двумя одеялами, да ещё рядом с пышущим жаром человеком — его так и клонило в сон. Он задремал, слушая дыхание Бранда и чувствуя его тяжёлую ладонь у себя на пояснице. Снова накатило знакомое чувство неги и спокойствия, тревога ушла, и Фазиль тихонько замурлыкал, погружаясь в сон ещё глубже.       

***

«Болван! Глупый фелид! Зачем тебе только голова — уши носить?!»       Так честил себя Фазиль с утра, едва проснувшись под птичий гомон. Природа плевать хотела на то, что у какого-то там фелида драма: солнце светило, птицы орали, не имея никакого уважения к больному. Подлые всё-таки и пустые существа! Не всё же Фазилю себя ругать — пусть и птицам достанется.       Причина того, что он эдак себя разукрашивал, была проста: у него ведь есть книга! Поваренная книга, в которой содержатся ответы на все житейские вопросы! Как это он не додумался в неё заглянуть?!       Он осторожно снял с себя руку Бранда — тот всю ночь так и проспал, его придерживая — и бесшумно вскочил. Наскоро приведя себя в порядок, он уселся на кухне и с почтением положил перед собой старую, потрёпанную, распухшую от времени и содержащихся в ней знаний поваренную книгу бабушки Летиции. Водя по страницам пальцем и взволнованно помахивая кончиком хвоста, он искал что-нибудь про болезни и наконец, нашёл.       «А коли случится заболеть, сделай такой чай, как я говорю. Возьми молока и поставь на плиту. Кинь в него заварку. Мёда добавь да чабреца. Погрей, да не кипяти, дай настояться, а потом ляг, закутайся и пей, пока влезает. Пару дней попьёшь, а там и выздоровеешь!»       Вот же! Вот он, рецепт выздоровления Бранда! Надо было ещё вчера в эту лучшую на свете книгу заглянуть!       Фазиль закружил по кухне: чай, понятное дело, есть — вот он, в жестяной расписной баночке. Мёд тоже имеется, молока немного со вчерашнего завтрака ещё осталось. Но вот что такое чабрец и где его брать?.. Фазиль не думал, что хотя бы один ингредиент из перечисленных можно убрать. Нет уж, чтобы лечение сработало, надо делать как сказано! Он бы пошёл покупать этот чабрец, да как Бранда одного оставить? А ну как ему что-нибудь понадобится?       С этой дилеммой он проходил полдня. Бранда била лихорадка, он порой забывался и заговаривался, уйти от него было страшно. Фазиль менял ему компрессы на лбу и шептал утешительные слова, утирая порой непрошенные слёзы кончиком хвоста, а сам всё думал-рядил: как же, ну как же достать этот загадочный чабрец для целебного чая?!       А после обеда вдруг скрипнула калитка, прозвучали лёгкие шаги, и в сопровождении вихрастого мальчишки-посыльного на пороге явилась Эмили. На этот раз она не напоминала затейливо украшенное пирожное из кондитерской Кайясов: рюшечек поубавилось, да и светлые волосы уже не вились такой мелкой спиралькой. Без косметики и нарядного платья она вдруг показалась Фазилю очень взрослой, тогда как в гостях у швеи он решил, будто Эмили — совсем молоденькая девушка.       Едва войдя, она тут же начала деловито хлопотать, и растерянный Фазиль не сразу сообразил:       — Вы ведь заразиться можете!       — А я к больному и не пойду, будто других дел нет! Ты-то небось и не ел весь день, — бойко отозвалась она, раскладывая продукты из корзинки на столе. Тут была потрошёная курица, десяток яиц, бутылка молока и даже пара апельсинов! Только теперь Фазиль понял, что и вправду целый день не ел.       — Дай вот лучше мальчику монетку, отпустим его, — Эмили кивнула на посыльного, который был поглощён попыткой достать кончиком языка до кончика носа. Тут у Фазиля мигом сложился план, он принёс монетки и попросил посыльного сбегать в лавку и купить чабреца.       — Не знаем такого, — ответил мальчишка неожиданным басом.       — Тимьян, приправа такая, — и тут помогла Эмили. — Давай бегом, потом ещё пару монет получишь!       Посыльный, вдохновлённый посулом, убежал, а Эмили уже гремела кастрюльками:       — Сейчас мы с тобой супчик сварим, — приговаривала она. — Ничего нет лучше куриного супа, если болеешь.       — Спасибо, — тихонько сказал Фазиль, у которого защипало в носу, а на глаза в который раз за последние дни навернулись слёзы. — Я не знаю, почему вы так добры, но поверьте, я вам так благодарен, как не был бы за помощь себе...       Эмили, которая как раз присела на корточки перед плитой и раздувала угольки, подсовывая к ним куски упаковочной бумаги, посмотрела на него снизу вверх.       — Ну что ты, миленький, — совсем по-простому сказала она. — Как же не помочь-то? Нам надо друг друга держаться.       Фазиль отвернулся, чтобы не смущать её видом своих слёз.       Скоро на плите бурлил куриный суп и шкворчала яичница для быстрого перекуса, а Фазиль стоял над кастрюлькой, в которой варился целебный чай, и зорко следил, чтобы молоко не кипело. Эмили бросала в бульон то травку, то перец, и на всякое такое добавление бульон отвечал ещё более аппетитным ароматом.       — Как это вы так ловко кухней ведаете? — поинтересовался Фазиль, поведя ухом в её сторону. — Вы ведь певица!       — Певицам-то тоже кушать что-то надо. Или ты думаешь, я была из тех, у кого служанки да горничные? — засмеялась она. — Да я пела в самом что ни на есть занюханном кабаке, когда меня Тахир нашёл!       Она с такой любовью упоминала имя своего мужа, что приятно было послушать. Фазиль снова обратил всё своё внимание на чай и подумал: как же так вышло, что с момента знакомства с Брандом ему стали попадаться только хорошие люди и фелиды?..       

***

За следующие три дня у Фазиля перебывала практически вся компания. Хайдер и Тахир заглядывали, возвращаясь после работы; привозили фрукты и шоколад, норовили тайком дать денег, а Фазиль топорщил шерсть и с негодованием отказывался от купюр. Самия прибегала с утра со свежими булочками, Эмили приходила днём и помогала готовить обед; их дары Фазиль принимал с благодарностью. Сложно бы ему было, останься он один на один со своей бедой!       Он всё поил Бранда целебным чаем и твёрдо верил, что это поможет, но пока болезнь отступать не собиралась. По утрам и днём было ещё ничего, но вот к ночи у Бранда поднимался сильный жар, он метался по кровати, бредил, жаловался то на холод, то на жару. Фазиль то укрывал его и обнимал, пытаясь согреть, то обтирал ему шею и грудь влажным полотенцем. Практически не спал и стал нехорош, отражение в зеркале глядело уныло и встревоженно.       Шла вот уже четвёртая ночь болезни. Фазиль глядел, как мелькают на потолке красноватые отблески огня из печки; клевал носом, балансируя на грани сна и яви.       — Нет-нет-нет, — забормотал вдруг Бранд, который до того вроде бы забылся, — так нельзя, вам же головы посносит всем... Новобранцы, молокососы, зачем их только сюда отправили...       Фазиль взял его большую, исхудавшую руку — за прошедшие дни Бранд едва ли что-нибудь ел и держался, наверное, только на целебном чае — и погладил, прижал к своей щеке:       — Эй... Всё хорошо, я тут! — попытался он вернуть его в реальность.       — Фазиль?..       — Да, это я, — он прижался губами к жёсткой, горячей ладони. — Всё хорошо, спи...       — Тебе нельзя здесь, — пробормотал Бранд, начиная волноваться. — Нет! Тебе — точно нельзя, ты тут не сможешь, не выдержишь...       Фазиль пересел к нему на кровать и погладил коротко стриженную голову, на глаза опять навернулись слёзы:       — Мы в безопасности, всё будет хорошо...       Бранд затих, словно прислушиваясь, и Фазиль продолжил гладить колкие волосы и бормотать успокаивающую чепуху. Всё будет хорошо, целебный чай обязательно поможет, поставит его на ноги, а завтра придут друзья, принесут чего-нибудь вкусненького...       — У меня никогда не будет всё хорошо, — вдруг отчётливо сказал Бранд. — Я не для счастья рождён.       — Ну что за глупости! — возмутился Фазиль, но потом опомнился и вздохнул: — Ты бредишь. Потом очнёшься, и тебе стыдно будет за такую чушь.       — И всегда буду один, — еле слышно пробормотал Бранд, не открывая глаз.       — А я-то на что?! — закричал Фазиль, снова забыв о том, что говорит с больным. Когда Бранд страдальчески свёл брови, он устыдился своего порыва и сердитым шёпотом продолжил: — Сидишь тут у его постели, ночами не спишь, чай целебный носишь — всё, чтобы ему лучше стало, а он — «один», говорит! Видали?! Нет, ну вот ты только выздоровей — услышишь от меня всё, что я думаю!       Но Бранд его не слышал: он снова бредил, блуждая по страшным закоулкам собственной памяти.       Ночь была тяжёлой; больной успокоился только тогда, когда начало светать, и Фазиль тогда тоже заснул, приютившись у него под боком. Проснулся он, когда в окно вовсю светило солнце, потянулся, осознал, что лежит щекой на руке Бранда...       И вдруг понял, что рука эта — холодная.       Никогда ещё Фазиль не просыпался так быстро. Он подскочил, встав на кровать коленями, и вцепился Бранду в плечо, словно со стороны услышав собственный полувскрик-полувсхлип.       — Нет!.. Только не умирай!!       — Ну, когда-нибудь всё-таки придётся, — слабым и хриплым, но совершенно отчётливым голосом произнёс Бранд и открыл глаза. — Ты не мог бы, пожалуйста, убрать колено от моих рёбер? Хвост в лицо я ещё пережил, но вот колено...       Фазиль не дал ему договорить: обхватил за плечи, прижался и заплакал от облегчения. Бранд растерянно гладил его по спине и бормотал: «Ну ты чего, ну что ты, ну всё же хорошо», но Фазиль не успокоился, пока со слезами не выплеснулось всё напряжение, все тревоги последних нескольких дней. Он ведь и впрямь на какую-то ужасную секунду допустил, что Бранд мёртв! Меж тем, рука его была холодной лишь потому, что во-первых, на ней прикорнул далеко не лёгонький фелид, а во-вторых, болезнь наконец-то разжала свои клещи.       Сработал, значит, бабушкин целебный чай!