История команды Голубых
Чем, черт возьми, он вообще занимался?! Его бросили в эту долбаную школу, не в тот класс, и он никогда, черт возьми, не выберется из него из-за долбаного некогда-заключенного классрука, который, похоже, считает, что ему нужно ладить с ДЕКУ! И если вы еще не поняли, это Бакуго, и он еще не закончил. Потому что, если остальное было недостаточно раздражающим, он был заперт в Юэй вместе с Деку, который был единственной причиной, по которой Бакуго здесь в принципе оказался. Но почему Деку был здесь? Что ж, Бакуго потратил некоторое время, пытаясь понять это. Как ни странно, похоже, то же требовалось и самому Деку. Он считал себя таким невероятно умным, но даже не мог понять, почему попал сюда? Тск, чертовски типично. Деку был бесполезным никем: ни власти, ни будущего, ничего. Бакуго, возможно, сначала и не замечал этого, но он был рад, что у кого-то да получилось. Потому что Деку был злодеем, и именно поэтому он должен был быть в таком месте. Все вышеперечисленное, разумеется, оставалось в силе, просто сейчас нужно было не допустить рост самомнения брюнета и спустить его с небес на землю. И Бакуго бы спас положение; остальные бы наконец поняли, что он не принадлежит к классу А, а ухмылки с лиц этих ублюдков класса Б были бы стерты. Только все произошло совершенно не так. Долбаный Деку каким-то образом объединил класс А в безумном заговоре «стать линчевателями и вырваться из Юэй»! И Бакуго просто согласился с этим! ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОН ДЕЛАЛ?! Что он делал? Деку — злодей, он — проблема! Он тот самый… «Ты серьезно думаешь, что заслуживаешь быть героем, когда ведешь себя так?» … злодей. — Ты почему идешь так медленно? Бакуго хмуро посмотрел на девушку-наушники, у которой были резкие фиолетовые волосы и слишком сильно подведенные глаза. — Заткнись, — прорычал он, засовывая руки в карманы своих мешковатых брюк. Она закатила глаза. — Это то, что ты говоришь, когда тебе не нравится разговор? — усмехнулась она насмешливо. — «Заткнись» и «отвали»? Бакуго выступил вперед, чтобы свирепо посмотреть на нее сверху вниз. — Заткнись и отвали. — Ребята, пожалуйста, неужели мы все не можем жить дружно? — вздохнул Дерьмоволосый. Долбаный Киришима был единственным сносным идиотом в этой адской дыре. Он попал в Юэй за самосуд и, если об этом спросить, начинал нести какую-то благородную чушь вроде того, что он хотел быть похожим на своего кумира-героя и остановить хулиганов. Одно привело к другому, и все, как обычно, вышло из-под контроля. Бакуго осознал, что истории большинства учеников класса А примерно одинаковые. Говорит что-то об обществе, не так ли? Бакуго нахмурился от собственных мыслей. Это место пудрило ему мозги. — Такая напряженность бесполезна для нашей миссии, — пробормотал Птицеголовый с теневой причудой. Почему, черт возьми, Бакуго оказался в одной группе с этими имбецилами, было выше его понимания. — Неважно, — сказал Бакуго, отворачиваясь от Наушников и шагая вперед. Их команда должна была найти слабые места в стене вокруг Юэй или что-то подобное. Бакуго было все равно — он все еще пытался понять, почему он следовал инструкциям Деку. Какое-то время они шли молча, прежде чем Наушники решила заговорить снова. — Эй, в любом случае, что у тебя за проблема с Мидорией? Бакуго бросил на нее яростный взгляд. — Что? Мы все знаем, что вы ненавидите друг друга. Он упомянул, что лично засадил тебя сюда. Ты хулиган или типа того? Что Мидория вообще сделал тебе? — Тебе кто-нибудь говорили, что ты действительно раздражающе любопытна? — Несколько человек, — пожала она плечами. — Я как здесь оказалась, по твоему мнению? Киришима снова решил вмешаться. — Серьезно, ребята, прекращайте. Мы уже говорили об этом! Мы не должны никого заставлять объяснять свое прошлое. У всех нас были свои проблемы и… — Нет у меня никаких проблем! — взорвался Бакуго. — Только из-за Деку и- — Потому что ты пытал его, пока он не сорвался?! — прокричала Наушники. Бакуго уставился на нее. — Ты почему защищаешь его? Она огрызнулась в ответ: — Я просто хочу узнать тебя. Я не понимаю тебя; я понимаю всех остальных, но не тебя. Раздражающая. Бакуго повернулся и пошел дальше. — Почему ты его так называешь? — спросила она. Бакуго проигнорировал ее. — Деку? Он зовет тебя Кац-чан, а ты зовешь его Деку. Есть у меня чувство, что твои навыки давать прозвища не имеют никакого невинного происхождения. Бакуго остановился и развернулся на пятках. — Деку означает бесполезный, потому что он такой и есть. Лишенный причуды, бесполезный, никто! — он резко ударил ногой по земле, отбрасывая в сторону камешки, которые срикошетили от ствола дерева. Наушники скрестила руки на груди. — Лишенный причуды, бесполезный, никто, которого герои, кажется, посчитали достаточно опасным, чтобы поместить в этот класс. Я чую это. Ты тоже его боишься. — Я НЕ БОЮСЬ ДЕКУ! — Боишься. Жесть как боишься, — усмехнулась она. — Ты напуган, потому что тот, кого ты считал ниже себя, внезапно оказался сильнее. Потому что он один из нас, мы следуем его планам и инструкциям, а ты слишком напуган, чтобы воспротивиться. — Да с чего бы мне его бояться?! Она подождала мгновение, как будто хотела, чтобы он подумал о том, что он только что сказал. — Теперь ты задаешь правильные вопросы.«Ты стал монстром.» «Может быть, это то, что нас объединяет.»
Бакуго на мгновение встретился с ней взглядом, в то время как Птицеголовый осматривал часть стены, у которой они стояли. — Я думаю, ты просто запутался, — продолжила она. В ее голосе проскользнуло странное сочувствие. — Заткнись, — прорычал Бакуго. Она ухмыльнулась. — Заткнись! — и он толкнул ее. Киришима дернулся вперед, чтобы остановить начало конфликта, но Наушники выставила ладонь перед ним. — Я хороший слушатель, — она подмигнула ему. — Почему ты здесь, Бакуго? Было странно услышать свое настоящее имя из уст кого-то, кто не был Киришимой. Он так привык к номерам или прозвищам. Таким… бесчеловечным. Он чувствовал себя частью системы: его засунули туда, где ему не место, сказали мириться с тем что есть, когда он всю свою жизнь жил по-другому. — Я не должен быть здесь, — повторил Бакуго, будто говорил это самому себе. — Уверен? — Да, я чертовски уверен! Я должен быть в классе Б! — в тон каждому слову он ударял себя кулаком по груди. — Я должен быть сраным героем! Я лучший в классе, лучший везде! Я СОБИРАЛСЯ СТАТЬ ЛУЧШИМ ИЗ НИХ ВСЕХ! — А теперь? Он заколебался. Он не знал, что на это ответить. Джиро уперла руки в бедра. — Чувствуешь себя обманутым? Будто ты ничто? Беспомощный? Бесполезный? — Нет! Я… я не… — Ты ведь понимаешь, что ты ничем не лучше любого из нас, верно? — она сделала шаг навстречу к нему. — Нет никакой вершины иерархии, нет лучших из лучших. Мы все беспомощны. Не имеет значения, что Токоями может уничтожить всю эту школу посреди ночи, что Киришима сможет выдержать пули, которые не смог Мидория, или что ты сможешь проделать дыру в стене класса А, если опять не зассышь. В конце концов, все это не имеет значения. Потому что все мы знаем, что у того, кто ведет нас, ничего из этого нет. Они все признавали, что Мидория подмял их под свой каблук, даже если сам он этого не совсем понимал. — Вся эта фигня с линчевателями? — продолжила Наушники. — …Это безумие. Это настолько безумно, что может сработать. И, может, я хочу, чтобы это сработало. — она ткнула его в грудь. — Может, ты хочешь, чтобы это сработало. — Почему я должен хотеть, чтобы это сработало? — прошипел он, уставившись в землю. Он чувствовал себя таким глупым, когда позволял ей так с собой разговаривать. — Почему? — повторила она. — Правильный вопрос. Держу пари, ты, идиот, задавал его себе. Но я вижу ответ ясно, как божий день. Ты снова хочешь контроля: контроля над своим собственным будущим, и Юэй больше не может тебе его дать. Она вздохнула, сдувая с глаз прядь выбившихся волос. — Все остальные понимают, почему они здесь. Все остальные хотят как-то с этим сработаться. Только ты плывешь против течения, пытаясь вернуться к той жизни, которую, как ты считал, ты должен иметь. Не повезло, та жизнь пропала. Иди в ногу со временем и вытащи голову из песка, чтобы видеть, куда ты, черт возьми, направляешься! — она толкнула его. Он и близко не пошатнулся так сильно, как она. С этими словами девушка фыркнула, задрала нос кверху и зашагала дальше. Бакуго уставился ей вслед. У темноволосой было мужество — он отдавал ей должное. Кроме того, ее, возможно, только что повысили до второго самого терпимого человека в Юэй. Бакуго понимал, как этот болтливый язык и назойливый нрав могут навлечь на нее неприятности. Она явно не просто знала какие-то секреты, которые не должна была знать: она, должно быть, подняла шум из-за них. Но, как бы то ни было, впервые с тех пор, как он попал сюда, кто-то наконец заговорил на языке Бакуго. — Хорошо, Наушники- Она резко обернулась с яростью в глазах. — Или ты зовешь меня Джиро, или я начинаю называть тебя Кац-чан. Не обращая внимания на обеспокоенные взгляды оставшихся двух напарников, Бакуго начал идти рядом с Джиро. — Хорошо, Джиро, как ты думаешь, к чему это все приведёт, а? — О, вся эта история с линчевателями? Да нас арестуют. Бакуго чуть не рассмеялся. — Тогда какого черта мы это делаем?! — Для развлечения? — она пожала плечами. — Не знаю… Я вроде как хочу посмотреть, что произойдет. И полу-герой, как по мне, звучит довольно круто. — Да ну? Что ж, я буду этим хреновым линчевателем покруче твоего! — Ага, обязательно. Тебя повяжут в сто раз раньше меня. — Это вызов? Потому что я всегда выигрываю. — Тот, кто победит, затыкается и отваливает всякий раз, как другой скажет. — Заметано, черт возьми. — Эй, ребят… — внезапно вмешался Киришима. — Что там происходит? Все четверо остановились и посмотрели туда, куда указывал Киришима. Чуть впереди виднелась другая группа их одноклассников: Круглолицая с причудой гравитации, Электрический Тупица и два других статиста, имен которых Бакуго, честно говоря, и не знал. С ними разговаривали три ублюдка из класса Б во главе с ублюдочным королем: тем самым парнем с раздражающей причудой копирования. Этот Попугай несчастный поймал взгляд Бакуго, стоило подойти ближе. — Ах, вот и еще клоуны к перепалке подоспели. — Как ты меня только что назвал? — зарычал Бакуго. — Чего ты хочешь, Монома? — спросила Джиро, теперь стоявшая рядом с Круглолицей. — Ну… — только то, как он это протянул, заставило Бакуго захотеть врезать ему по морде. — Я не мог не заметить несколько странностей, что случились за последнее время… Начинаются они с того, как один из ваших подельников, ну, одноклассников, был исключен после того, как фактически впустил в школу армию злодеев и чуть не убил одного из моих друзей! А сейчас трудно не заметить гигантскую дыру в стене вашего класса. И, в довершение, я вижу, как часть вас чудаковатой группкой выходит из общежития, вскоре за ней следует вторая… понимаешь, к чему клоню? Что ж, Цубураба, Сен и я решили, что мы, как герои, обязаны разобраться, что происходит. Не хочется, чтобы вы опять впустили себе подобных в Юэй, знаешь ли. Себе подобных?! Бакуго стиснул зубы, осознавая по косому взгляду Попугая, что тот понял, что задел за живое. Не так давно Бакуго бы отрекся от своих одноклассников, крича о том, что не был одним из них, не был злодеем, не был частью этого всего. Но сейчас…? Сейчас он не мог сказать наверняка. И, как ни странно, именно в этот момент Бакуго вспомнил слова мистера Айзавы, сказанные в самый первый день семестра: «Вы закончите учебу, когда я поверю, что вы поняли, почему оказались здесь, и когда сможете увидеть лучший путь в будущее.» Итак… почему он был здесь? «ЭТО ТЫ ЗЛОДЕЙ — ПОСМОТРИ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ!» И Бакуго ухмыльнулся. Он сделал шаг вперед и осмелился посмотреть этому героическому подонку прямо в глаза: — Подобных нам, ха?! Держу пари, тебе нравится пытаться подавить нас, нравится высираться по любому поводу: это заставляет тебя чувствовать себя лучше. Знаешь, почему?! Потому что я был таким же! Я — лучший из лучших! Я бы обтер пол каждым из вас, неудачников, не смейте забывать об этом! Но я здесь, ведь не вел себя как херов герой, и меня сразу заклеймили как злодея. Ну, а кто злодей теперь, а? Потому что это точно не кто-то из нас! Посмотри на то, что ты делаешь, и задумайся хоть на секунду! Если это вообще возможно в твоем случае, пиявка. Новообозванный Пиявка моргнул: чего бы он ни ожидал от Бакуго, реальность оказалась далека от представлений. — Как ты меня только что назвал? Бакуго резко ткнул его в грудь, как совсем недавно проделали с ним самим, и процедил: — Я назвал тебя пиявкой, потому что ты она и есть, урод. Кто-то, кто подлизывается к героям и расхаживает в арендованном маскарадном костюме, словно по сраному подиуму. Кто-то, кто присасывается к чужим причудам, потому что своей собственной попросту нет! Ну не похож ли, Попугайчик?! Один из статистов встал между Бакуго и их лидером. — Эй, отвали, лицемер. Разве попытки подавить нас и обосрать с ног до головы не заставляют тебя чувствовать лучше себя? Бакуго скрестил руки на груди: может, немного. — Два шага вперед и один назад, — фыркнула Джиро позади него. — Движешься в полукривом, но, все же, правильном направлении. — И что, черт возьми, это значит?! Киришима вздохнул. — Слушайте, ребят, не стоит усугублять ситуацию. Давайте просто все разойдемся в разные стороны, без новых конфликтов. — Вы все еще не ответили на наш вопрос, — вставил второй статист. — Что вы здесь делаете? Рядом с источником питания? А, точно, питание. — Это вы нас тут прижали! — воскликнул Тупица, и на кончиках его пальцев заискрило электричество. Внезапно над ними раздался раскат грома, который заставил Джиро взвизгнуть, а Круглолицую подпрыгнуть на несколько футов в воздух. — …Это не я, — решил напомнить им идиот (очевидно, какой именно). Бакуго уставился на него. — Да ни хре- — Мы все должны вернуться в общежития, — нервно вмешался Киришима, взглянув на грозовые тучи. — Я согласен, — кивнул Птицеголовый, — мне не нравится внезапная темнота этого дня. — В-верно… Птица первым двинулся с места, стремясь вернуться в общежитие, но Пиявка схватил его за руку, останавливая на полпути. — Мы еще не закончили, — прошипел он, и Бакуго понял, что те слова, которые он выплюнул в Попугая, должно быть, тронули за живое. — Что делает почти половина класса А в противоположной стороне от академии у электросети в воскресенье днем? Шестирукий пришел на помощь Птицеголовому и оттолкнул Пиявку, угрожающе возвышаясь над ним; скрестив одну пару рук и держа оставшиеся четыре наготове, чтобы уложить его. — Это все просто большое недоразумение! — попыталась оправдаться Круглолицая. — Мы все здесь случайно, честное слово! — Да будто я поверю тебе, — прошипел один из подпевал. Дождь начал накрапывать им на головы. — Эй! — рявкнула Джиро — Она тут не при чём! Оставь ее в покое, она ничего не сделала! — Вы только хуже делаете! — прикрикнул Киришима. — Просто отпустите нас. Перестаньте пытаться разыгрывать героев в ситуациях, в которых этому не место! Поверьте мне, когда я говорю, что от этого становится только хуже! — И в этом разница между нами и тобой, — оборвал его статист. Пиявка продолжил с того места, на котором остановился. — Мы будем настоящими героями, и это наша школа, которую мы защищаем от таких, как вы. Признайтесь, почему вы здесь, и мне не придется применять причуду вашего дружка против вас самих. Их взгляды заметались между Птицеголовым и Попугаем. — Нет-нет-нет, ты не понимаешь, о чем говоришь! — воскликнул Киришима, и теперь настала очередь Бакуго остановить его, чтобы парень не подбежал ближе. — Причуда Токоями опасна, нельзя ее использовать! — добавила Круглолицая, когда они начали пятиться. — Только не в такую бурю! При этих словах дождь, казалось, усилился, или, может быть, Бакуго только сейчас по-настоящему заметил его. И было темно. Ни разу за время их пребывания в Юэй причуда Птицеголового не выходила из-под контроля. Даже в USJ он каким-то образом сдерживал ее. Возможно, у него это получалось несколько лучше, чем предполагали дурацкие предупреждающие знаки, приколотые рядом с каждым выключателем в общежитии. Но у Попугая не было такого опыта, как у него. Улыбочка светловолосого вернулась: он был уверен, что находится в выигрышной позиции. Но если причуда набирает силу в темноте, она, закономерно, должна слабеть при свете. И именно в этом заключалось преимущество Бакуго. — Скажите нам правду, — настаивал он, протягивая вперед руку, вокруг которой начала обвиваться темная, разверзающаяся тень. — Вы не можете угрожать нам! — рявкнула Джиро. — Кроме того, ничего мы не делали! Послушай Урараку! — Может быть, стоит позвонить мистеру Айзаве… — прошептал им Киришима. — Нет, — прошипел Бакуго в ответ, — все просто обалденно, предоставь это мне. Едва ли не поправляя белое пальто, Пиявка осмелился выпустить причуду. Из-за его спины вышла идеальная копия его самого, окрашенная в глубокий черно-фиолетовый цвет, с мерцающими золотыми глазами, жутко похожая на варп-злодея из USJ. За исключением того, что Темная Тень была тенью, а не туманом, что клубился вокруг телепортирующегося ублюдка. — Мило, очень мило, — сказал Пиявка, рассматривая тень, которая моргнула ему в ответ. Бакуго заметил, что Круглолицая отправила кому-то сообщение с помощью своего кирпича-телефона (единственная причина, по которой Бакуго еще не взорвал свой, заключалась в том, что это было тупо невозможно). Это могло означать только одно: Сухоглазый уже в пути, и Бакуго скорее вылетит из класса А, чем во второй раз застрянет на отработке, отмывая тарелки класса Б. Ладно, возможно это было небольшим преувеличением, но класс Б был НЕВЫНОСИМО БЕСЯЧИМ. Как мистеру Айзаве удалось заставить Бакуго бояться наказания больше, чем отчисления?! Это все равно, что заставить собаку бояться выговора больше, чем попадания в питомник. Его метод обучения можно было сравнить только с долбанной дрессировкой щенков! Черт возьми, это даже с системой номеров сходилось. ЧТО ЭТО БЫЛА ЗА ШКОЛА?! Как бы то ни было, теперь у него был шанс избить кого-то с причудой, имеющей фундаментальную слабость к свету. Идеально. — Давай же! — зарычал Бакуго, переходя в боевую стойку и сцепив ладони, готовый призвать свою огневую мощь. Но затем он почувствовал, как вода стекает по его лбу, и быстро понял, что, несмотря на явные недостатки теневой причуды, у собственной силы Бакуго была более насущная проблема — дождь. Его пот разбавился водой и теперь был совершенно бесполезен. Дождь усиливался с каждой секундой, и он даже не мог зажечь свои взрывы. Черт! Ему не следовало так торопиться с высказываниями. К счастью (он поверить не может, что считает подобное «к счастью»), Киришима снова скользнул между ними, укрепляя кожу своей непробиваемой способностью. — Остановись! Отмени ее! Мы не хотим драки! Ты не знаешь этой причуды! Попугай издал легкий смешок, подняв обе руки в притворной капитуляции. — Хорошо, хорошо. Я знаю, что пугаю вас, но не нужно бояться! Все, о чем я прошу, это чтобы вы рассказали нам правду о том, что здесь забыли, вот и все. — Я тебя, черт возьми, не боюсь! — крикнул Бакуго. Киришима протянул руку, чтобы остановить его, но в том не было необходимости. Без предупреждения Тень сделала выпад. Руки, ставшие похожими на лезвия, полоснули по Киришиме, который едва успел заслонить Бакуго. — Монома, успокойся! — крикнул один из статистов, который был шокирован также, как и остальные. — Это был не я! — пискнул Попугай. Его тень, казалось, все еще отходила от ног. Она парила перед ним с садистской ухмылкой, все больше увеличиваясь в размерах по мере того, как шторм усиливался. — Прекрати! — крикнул он Тени, но она его не послушала. Киришима, обладая заученными рефлексами, пригнулся и откатился в сторону, когда Тень ударила снова. К этому моменту Бакуго отступил под прикрытие дерева, изо всех сил стараясь избавиться от влаги с ладоней. — Как ты контролируешь эту дрянь?! — закричал идиот, скопировавший ее. — Годы тренировок и дисциплины… — пробормотал Птицеголовый, таращась на надвигающуюся тень. — И даже так нас сочли достаточно опасными, чтобы включить в программу Юэй. Контролировать Темную Тень невозможно, у нее есть свой собственный разум… Ты — лишь носитель и ничего более. Тень прислушивалась. Она перестала нападать на Киришиму, и теперь моргала на птицу, обдумывая его слова. — Тогда пошли свою Тень на эту! — приказал другой статист. — И рисковать, кукуя с двумя в состоянии несостояния?! — заверещал Электрик. — Ты с ума сошел?! — Отмени её, Монома! — повторил Киришима. — Сен, дай скопировать твою причуду, чтобы отменить эту! — протараторил Попугай, бросаясь к своему другу. Но Тень не собиралась допускать подобного. Она метнулась обратно к своему хозяину в попытке остановить его, но опоздала: два студента-героя успели коснуться друг друга кончиками пальцев. Бакуго решил, что на этом все и закончится, а он яростно тер ладони нижней частью рубашки напрасно. Но, похоже, план Пиявки не сработал, а потому все оставалось стабильно хреновым. Тень то появлялась, то исчезала. Будто парень пытался отменить действие текущей причуды и переключиться на вторую, но разумная сила вновь пробуждалась. Теперь он боролся с ней на земле, когда причуда вдруг полностью навалилась на него, пытаясь поглотить все тело и взять его под свой контроль. Подобно паразиту на пиявке. Бакуго взревел от отчаяния. — Нам нужен свет, он убьет тень! Эй, статисты-герои! У вас есть сраные мобильники?! У них даже не было времени на обиды, и один резво полез в задний карман, достал телефон и включил фонарик. Идея продержала статус гениальной ровно с секунду, прежде чем Тень набросилась на студента. Телефон был откинут к ближайшему дереву, разбитый вдребезги. — Электрик, организуй нам немного света своей причудой! — сориентировался Бакуго. — Чего?! — воскликнул тот. — Ни за что! Тут сыро как в трясине, а я уже пару дней не пользовался причудой! Я поджарю здесь всех и угандошу источник питания академии! Не имея других вариантов, оставалось спросить только об одном. — КАК ДОЛГО ДЛИТСЯ ПРИЧУДА ПОПУГАЯ?! — рявкнул Бакуго в сторону тех, кто мог знать ответ. — Пять минут! — ответил один из его статистов: тот, который не оплакивал смерть своего телефона. Если бы не тот факт, что это был далеко не геройский поступок, Бакуго с радостью бы просто оставил его там, пока причуда не дойдет до своего лимита. Поделом ему за то, что затеял драку не с теми людьми. И, конечно же, это был идеальный момент для мистера Айзавы, чтобы выскользнуть из-за угла и отменить эту причуду. Но нет. Поскольку Круглолицая не связалась с мистером Айзавой, она решила отправить сообщение… — Мидория! — воскликнула большая часть группы, когда тот появился из мрака деревьев. Бакуго был готов умереть. Кто угодно, только не Деку. Это мог быть буквально кто угодно, но не Деку. Но ЕСТЕСТВЕННО КРУГЛОЛИЦАЯ ПОСЛАЛА СООБЩЕНИЕ ДЕКУ! Деку стоял и смотрел на открывшееся перед ним зрелище с потрясенным выражением на его немом лице. — Монома скопировал причуду Токоями, и она взбесилась! — объяснил Киришима. —18! — крикнул один из героев-статистов (эй, они выглядели слишком похожими, чтобы Бакуго потрудился различить их). — Ты должен забрать его Причуду! — Забрать его…? Ты имеешь в виду, что Хоненуки не… — начал Деку, прежде чем его глаза расширились от какого-то осознания. Он стиснул зубы. — П-правильно! И, как долбаный мученик, Деку бросился вперед на разъяренную тень, которая уже дала Киришиме бой и легко уничтожила телефон статиста одним движением (не то чтобы это было особенно сложно сделать. Если бы это был один из кирпичных телефонов, Бакуго был бы более впечатлен). Было больше шансов, чем обычно, что Деку, наконец, смог бы стряхнуть пыль, но какой бы бог ни был на самом деле, он решил, что идиот все еще не выполнил свою цель — свести Бакуго с ума. Возможно, Бакуго мог бы описать это более героически, но он не собирается этого делать, потому что он ненавидит Деку до глубины души, и, в конце концов, это была история Бакуго. Так что, возможно, было немного крика, какая-то легкая травма и, возможно, трогательный момент, когда герой взял злодея за руку, и внезапно стало невероятно неясно, в какую сторону это должно было быть. Как бы то ни было, теперь в луже грязи посреди шторма лежали два идиота, один выглядел напуганным до полусмерти, а у другого была новая рана, чтобы добавить к его никогда не кончающейся коллекции (Бакуго проигнорировал тот факт, что упомянутая коллекция была в основном его виной). Статисты помогли освобожденной пиявке подняться на ноги, в то время как Киришима пришел на помощь Деку. Все они окружили его, задавая глупые вопросы типа — Ты в порядке?! — и другие идиотские восклики, восхваляющие его храбрость, на которые Бакуго не обращал никакого внимания. — О чем ты думал?! — Деку закричал на Подражателя, когда тот отдышался. Двое его головорезов все еще помогали ему встать. — Ты мог серьезно навредить себе и всем здесь! Подражатель отцепился от руки одного из статистов и указал на него, что-то бормоча, пока он изо всех сил пытался произнести слова, пока ему, наконец, не удалось. — Т-ты- ты отдай мне- верни мне мою причуду! Деку нахмурился и скрестил руки на груди. — Возможно, тебе нельзя доверять её. Единственная причина, по которой Бакуго соглашался с этим, заключалась в том, что это пугало Подражателя до полусмерти, а не потому, что это давало Деку какую-либо власть. — Ты угрожал моим друзьям, скопировал опасную способность, о которой ты не знал, а потом, когда все сказали тебе остановиться, ты продолжал! — Деку продолжал кричать, его голос надломился в конце от явного разочарования. Этот ублюдок раньше был таким кротким и раздражающим. Теперь он был грубым, самоуверенным и еще более раздражающим. — Урарака сказала, что ты столкнулся с ними — сказала, что ты думал, что они что-то замышляют? Почему? Вы должны были просто сказать учителю, если вам показалось, что что-то не так! То, что все собрались здесь вместе — это совпадение, и две группы явно просто вели отдельные цивилизованные беседы, а потом вы просто ворвались. Ну, что я могу сказать? Вы, герои, всегда так быстро начинаете драку, — огрызнулся он, выплевывая слова, как яд. — Я уже говорил тебе раньше и скажу это снова. Мы не хотим здесь находиться. Но нам не повезло! Это наша школа в такой же степени, как и ваша, нравится это вам — или нам — или нет! На некоторое время над всеми воцарилась тишина, наконец нарушенная яркой вспышкой молнии и вскоре последовавшим раскатом грома. — Нам нужно вернуться в общежитие, — вздохнул Деку. — Ты в порядке, Токоями? — Да, Темная тень в настоящее время в безопасности, — кивнула птица. — Хотя я согласен, мы не должны оставаться здесь дольше, чем это необходимо. — Может быть, тебе стоит сходить к Исцеляющей Девочке с этим порезом, Мидория, — суетилась вокруг него Круглолицая. — Я в порядке, — настаивал Деку. У него был большой порез на щеке, идущий чуть ниже рта до верхней части правого уха. Из него вытекло чертовски глупое количество крови, быстро смытой дождем. — Просто верни ему его причуду, чувак, — вздохнул один из приятелей, в то время как другой забрал свой сломанный телефон. Деку повернулся и пристально посмотрел на них, в то время как остальная часть группы начала уходить. — Вы можете получить её через пять минут. — прежде чем они успели пожаловаться сказал Деку, начав уходить. — Безопаснее всего остаться тут на некоторое время, чтобы убедиться, что у тебя все еще не будет Причуды Токоями, когда твоя вернется. Они больше не сказали ни слова против, и класс А исчез за деревьями, оставив остальных троих позади. О, и Бакуго, который просто наблюдал за всем испытанием, раз или два поймав взгляд Деку, пока разворачивались события. — Чего ты хочешь? — рявкнул Монома, ярость и вода капали с его лица. Бакуго засунул руки в карманы и отвернулся. — Ты гордишься тем, что живешь с этим психопатом, да?! — крикнул ему вслед Подражатель, сдерживаемый (и удерживаемый вертикально) своими помощниками. — Вы всегда будете злодеями! Вы никогда это не смоете! Класс А будет преследовать вас всю оставшуюся жизнь, и вы ничего не сможете с этим поделать! Ты можешь сколько угодно кричать о том, что ты лучше нас, но когда дело дойдет до этого, ты никогда не добьешься успеха! Бакуго просто проигнорировал его и потопал прочь, отказываясь встречаться взглядом со своими отражениями в растущих лужах вокруг него. Он остановился перед общежитием с беззаботным названием похожего на тюрьму здания класса А, и посмотрел на небо. Крупные капли дождя капали вниз. Такая простая сила могла смыть все, что делало его могущественным. Он оглянулся на общежития и на теплый свет, льющийся из них. Бакуго мог видеть только их силуэты, поскольку они, вероятно, заискивали перед Деку, заклеивая его лицо пластырем. Был миллион других вещей, о которых Бакуго мог бы подумать, стоя снаружи под холодом и дождем, но Бакуго был не из тех, кто зацикливается на таком. Он вернулся в общежитие и пошел в душ. ***История команды зелёных
Шото не знал точно, что он делал в этой группе. Всю субботу и воскресенье Мидория и Яойорозу усердно работали, тыкали и тыкали в старый телефон Минеты и бормотали о механизмах, из которых он состоит. У Шото не было никакой надежды понять, что они делают. Он увидел много-много крошечных кусочков с огромной детализацией, скрепленных вместе на пластинке из пластика, возможно, по иронии судьбы окрашенного в зеленый цвет. Шото передвигал детали по столу, сохраняя их аккуратными и организованными, потому что это было все, что он мог придумать, чтобы сделать. Хотя Яойорозу изо всех сил старалась скопировать их и создать новый телефон, она пришла к выводу, что просто не сможет создать рабочую модель без долгих месяцев практики и обширных исследований по этой теме. Это было то, что без Интернета или доступа к каким-либо книгам (если бы они спросили, это было бы подозрительно, и они сомневались, что где-то в библиотеке будет спрятана такая конкретная книга), что казалось невозможным выполнить за два дня. Вместо этого они начали работу по перезагрузке телефона Минеты. Они потеряли много времени, экспериментируя с первой идеей, но, похоже, им не нужно было так много для выполнения второй задачи. Шото описал бы, что они сделали, но он понятия не имел что это было. Он вертелся вокруг этих двоих, чувствуя себя немного глупо, пока улавливал случайные слова, которые имели смысл, но не в том предложении, в котором они использовались. Когда Шото осмелился спросить, что происходит, эти двое, казалось, очень поддерживали его и изо всех сил пытались объяснить, но оглушили его до такого уровня, что Шото стало стыдно за то, что он не понял после трех попыток, и поэтому он начал слепо кивать несмотря на то, что ничего не знал. Послушайте, Шото, возможно, часто называли умным ребенком, но он точно не был самым умным в классе. Два года вне доступа не принесли никакой пользы его образованию. То, что он не был последним в классе, было выше его понимания, тем более что он вообще не утруждал себя попытками в первую неделю или около того. Возможно, Шото был просто начеку — Мидория действительно сказал, что им нужен один наблюдатель на группу. Но Шото не знал, что он высматривал. Они не осмеливались возиться с телефонами на виду у кого-либо из учителей, и поэтому оставляли всю свою работу в общежитии. Мистер Айзава все еще был тяжело ранен в результате инцидента с USJ и проводил гораздо меньше времени, наблюдая за ними, как ястреб, из угла общей комнаты, оставляя им свободу делать то, что они хотели. В общежитиях не было камер, возможно, потому что это считалось бы вторжением в частную жизнь, а может быть, потому что ученики никогда раньше не давали повода для этого. Шото также определенно мог предположить, что прошлогодние группы уничтожали камеры в тот момент, когда им предоставлялась такая возможность, и UA вскоре отказался бы от их замены. Не то чтобы у них не было на это бюджета — UA была хорошо известна тем, что располагала гораздо большим количеством денег, чем им, вероятно, следовало бы. До Шото дошли слухи, что это было в основном связано с сочетанием доходов от Спортивного фестиваля, а также с неким похожим на мышь Директором с причудой интеллекта, который разбирался в фондовом рынке. — Хорошо… Момент истины, — пробормотал Мидория, когда телефон, теперь снова собранный, медленно включился. Он и Яойорозу дали пять, когда на экране снова появилось несколько ранее скрытых опций. — Мы просто собираемся сделать то же самое с другими телефонами теперь? — спросил Шото. Вероятно, ему не следовало использовать слово «мы», поскольку он не имел к этому никакого отношения. — Еще не совсем! — ответил Мидория, улыбаясь своему достижению от уха до уха. — Сначала нам нужно убедиться, что то, что мы сделали с этим телефоном, не будет зафиксировано никаким датчиком… И что еще более важно — могут ли учителя читать сообщения, отправленные с этого телефона, или нет. Яойорозу включила свой собственный телефон, чтобы сравнить два экрана. — Хм, возможно, все группы, созданные здесь, включая отдельных людей, например, сообщения между номерами 20 и 18, на самом деле являются групповыми чатами, и учителя включены, но скрыты от глаз. Мидория медленно кивнул. — Верно… и у нас нет возможности создавать новые групповые чаты или редактировать группы. Итак… — он снова взял телефон Минеты и начал копаться в настройках. — Хорошо — да! Да, смотри — Минета отправил пару сообщений Каминари некоторое время назад — и видишь?! — О, это группа! — Да, мистер Айзава там, и Миднайт — и я предполагаю, что это контакт директора Недзу! Шото просто моргнул и наклонился над их плечами, пока они экспериментировали с отправкой сообщений на кирпичный телефон Мидории с несколькими насмешливо сердитыми сообщениями от Минеты. Если бы кто-то из учителей каким-то образом смог их прочитать, они бы не заподозрили, что у них есть телефон Минеты, поскольку сообщения, по-видимому, исходили от него. Они были чрезвычайно рады, когда сообщение было получено на телефон Мидории от контакта с именем 19, за исключением того, что в другом месте чата (Шото не знал, о чем он говорил) на… где это было раньше…? Ну что ж, они, казалось, были довольны результатом, так что Шото тоже был доволен. — Ну что ж… как ты думаешь, сейчас безопасно вмешиваться в другие телефоны? — спросила Яойорозу у Мидории. Он заколебался. — …Да- да, я думаю, что это так. Честно говоря, я все еще удивлен, что мы просто не стерли все данные с телефона Минеты! — Я тоже! Я думала, что это просто приведет к сбросу заводских настроек. Ты довольно хорошо разбираешься в технологиях, Мидория. — С-спасибо. — Ты можешь сбросить мой телефон следующим, если хочешь, — предложил Шото. Ему нужно было как-то внести свой вклад. — Ты уверен? — ответил Мидория. Шото просто кивнул и подвинул тот. Во второй раз они вдвоем справились с процессом гораздо быстрее, хотя и допустили одну небольшую оплошность, и они боялись, что случайно сломали его или что-то в этом роде. Как бы то ни было, вскоре после этого Шото вернули его телефон, теперь полностью исправный. — Я полагаю, мой должен быть следующим? — предположил Мидория. Яойорозу покачала головой. — Лучше, оставь свой еще немного. На всякий случай, если на нем есть дополнительная защита. Мистер Айзава был прекрасно осведомлен о твоей способности взломать эти телефоны. — В-верно, хорошая мысль. Хм, тогда твой? — Хорошо, но не хочешь ли ты чаю, прежде чем мы- — Шото, я бы на твоем месте не стал этого делать. Яойорозу остановилась, моргая от слов Мидории, прежде чем повернуть голову к Шото, чтобы посмотреть, что он делает. Шото тоже моргнул, и телефон на его коленях моргнул ему в ответ черным курсором на белом экране, ожидающим набора номера. Мидория едва оторвал взгляд от телефона Яойорозу, который он уже начал разбирать с помощью отверток разного размера, которые она сделала для этой задачи. — Что бы ты вообще сказал? Шото запнулся. Что… он делал? Кому бы он позвонил? С кем он будет говорить- Даби. Он… хотел поговорить с Даби. Он был единственной семьей, на которую он мог положиться, верно? Он забрал его от отца — подальше от этой опасности. Он был в безопасности — он знал правду, стоящую за Старателем, и яд, которым была героическая система этой страны. Когда Шото наконец выйдет из UA, Даби будет рядом с ним. Верно? Но что бы он сказал? Эй, Даби, почему ты оставил меня здесь? Почему ты никогда не приходил, чтобы спасти меня?! Ты сделал это в первый раз — ты забрал меня от отца. Почему ты не сделал этого во второй раз? Почему ты оставил меня в его руках — в руках UA?! Это место морочило ему голову! Шото больше не отличал добро от зла — а он был так уверен. Он существовал для того, чтобы перенять дело своего отца и стать таким же бессердечным героем, как он. Но Шото взял под контроль свою собственную судьбу, когда пошел с Даби, который сделал то же самое. Он собирался пошатнуть основы этого общества и стать кем угодно, только не героем — он заставит Старателя пожалеть о том, что тот сделал с его матерью. Но он был брошен в UA — он так много пережил за такой короткий промежуток времени и встретил так много странных и замечательных людей. И теперь… что он делал? Продумывал как покинуть UA не для того, чтобы вернуться к Даби, а чтобы стать… линчевателем? Ему не… ему не нравилось, кем был Даби. Шото видел слишком много ужасов от рук своего брата, и он… не хотел быть частью этого — он никогда этого не делал, он просто… не чувствовал, что у него был большой выбор. Это был герой или злодей — черное и белое — неправильное или правильное — ничего промежуточного. Но потом эти люди оборачиваются и говорят, что он может быть и тем, и другим — и что они тоже были бы там. Теперь Шото совсем не был уверен. Он часто смотрел в зеркало и видел две половинки, которым никогда не суждено было стать целыми. Он расчесал свои седые волосы, чтобы прикрыть красный бок и скрыть шрам от посторонних глаз. Он пытался изгнать своего отца из своей жизни — полностью стереть его. Ибо у Шото было две Причуды — лед его матери и огонь его отца, собранные вместе. Но он отказался использовать огонь. Никогда. Он не стал бы использовать силу Старателя — она ему не нужна. Он бросил один взгляд на то, что это сделало с Даби, и это… это напугало его. — Я собираюсь воспринять молчание как… я не знаю, — продолжил Мидория. Шото на мгновение поднял глаза, чтобы увидеть, что он полностью погружен в процесс починки телефона. — Т-тебе нужно перестать смотреть на себя как на сына Старателя, — сказал он. Шото вскинул голову. Он чувствовал, как огонь горит у него под кожей — он подавил его. — Что? — Ну, этот факт, похоже, просто управляет твоей жизнью, — вздохнул Мидория. В этот момент Яойорозу неловко встала и прошаркала мимо. Она взяла пустой чайник из-под чая и поспешила на кухню, чтобы снова наполнить его. — Это не так, — отрезал Шото. — Это так. Назови мне хоть одну вещь, которую ты сделал — когда-либо — которая не была бы напрямую связана с твоим отцом. Он колебался. Что это вообще значило? Поняв, что до Шото не совсем дошло, Мидория добавил. — Например… ты вообще не старался в начале семестра, потому что не хотел показывать Старателю, что тебе небезразлично. Ты… ушёл с Даби, потому что хотел сбежать от него. Ты сражался с героями на улицах, чтобы держаться от него подальше. Ты согласился принять участие в этом всём, чтобы досадить ему. Что-нибудь еще? Шото просто уставился на него, слегка приоткрыв рот. Мидория, наконец, на мгновение поднял глаза. — Ты когда-нибудь делал что-нибудь, потому что хотел, и твой отец даже не был бы частью уравнения? — Я-я… А потом снова воцарилась тишина — по крайней мере, на добрых две минуты. Яойорозу тем временем больше не появлялась, и Шото мог только слышать, как она болтает с Миной вне поля зрения. — …Я помог тебе в USJ, — наконец ответил Шото. Мидория перестал возиться с телефоном. — Я остался и помог тебе добраться до мистера Айзавы, или что ты там делал, — пожал он плечами. — Старатель не имеет к этому никакого отношения. Мидория кивнул. — С-спасибо. — Ты уже говорил это. — Я знаю, но… спасибо. Ты отказался от своего шанса сбежать, чтобы помочь. На… в-всего на мгновение ты забыл о нем — я имею в виду Старателя. Взгляд Шото вернулся к его телефону. Телефон все еще терпеливо ждал номера. Все еще глядя на него, Шото продолжил. — Но я думал о нем, — понял он. — Как так вышло? — Моя… моя причуда — я никогда не использую свой огонь. — …Потому что ты думаешь, что это твоего отца, верно? Да, ты всегда пользуешься только своим льдом. Я знал, что ты можешь использовать и то, и другое. Шото нахмурился. — Что значит, думаю, это моего отца? Мидория пожал плечами, снова тыча пальцем в телефон Яойорозу. — Ну, это не так, верно? Неужели ты думаешь, что мое отсутствие силы принадлежит дальним родственникам, от которых я как бы унаследовал ее? — Эм… нет. — Точно? Любая сила, которой я могу обладать или не обладать, принадлежит мне, и никому другому. У всей семьи Цу есть лягушачьи Причуды. Ее Причуда принадлежит им? — …Я- — Нет. Нет, это не так. У тебя есть двойные способности, Шото, и это потрясающе. Но это не две отдельные силы, одна от твоей мамы, а другая от твоего отца. Это одна причуда; ты унаследовал комбинацию, и ты просто не используешь половину из нее. Типа, э-э… ты пользуешься обоими глазами? Даже если один похож на глаза твоей мамы, а другой — твоего отца… Вообще-то, ты вроде как закрываешь половину своего лица, так что, возможно, это был не лучший пример… Шото просто наблюдал, как он атакует телефон пинцетом и маленькой металлической зубочисткой, бормоча что-то себе под нос. — Тебе нужно перестать подходить к ситуациям с позиции: «О, что бы Старатель хотел, чтобы я здесь сделал», а затем делать противоположное. Просто делай то, что лучше для тебя, независимо от того, будет ли он доволен этим решением или нет. Так что… перестань делать все назло ему и начни делать что-то для себя. Шото снова взял свой телефон и уставился на пустой экран, обдумывая слова в уме. — Хм, это касается и Даби тоже, — внезапно добавил Мидория. — Ты пытаешься вести себя так, как будто тебе все равно, как кто-то думает, но это не так, зачастую. Есть ли в этом какой-то смысл? Мне говорили, что я как бы извергаю кучу слов на людей, когда они на самом деле перестают меня слушать, и они почти никогда не имеют смысла, так что, если ты не хочешь слушать, тогда я полностью понимаю, должен ли я просто прекратить говорить сейчас? Шото улыбнулся. Он выключил телефон и положил его лицевой стороной вниз на стол. — Ты имеешь смысл для меня. Мидория на мгновение моргнул, глядя на него, а затем заметно расслабился. — О, хорошо, хорошо. Просто скажи мне заткнуться, если я… Разговор был прерван быстрым звуковым сигналом с телефона Мидории. На мгновение Шото немного забеспокоился, что их поймали за взломом, прежде чем он заглянул через плечо своего друга и увидел сообщение от Урараки. [Урарака → 18] Помогите! Мы просто вышли на прогулку, и Монома столкнулся с нами лицом к лицу! Он думает, что мы что-то замышляем! Мы находимся у источника питания школы, недалеко от общежитий. Он скопировал причуду Токоями, и уже темнеет! Мидория резко выпрямился, закончив читать сообщение. Он сунул телефон в карман и бросился к двери. — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — предложил Шото, пораженный внезапностью развития событий, и тоже встал. — Нет! Это может только ухудшить ситуацию! — возразил Мидория, торопливо натягивая свои ярко-красные ботинки. — Подожди, пока я вернусь, прежде чем ты сделаешь что-нибудь еще с телефонами! И с этими словами он исчез. Яойорозу вернулась к Шото, переводя взгляд с незаконченного телефона на пустое сиденье и на дверь, которая только что захлопнулась за Мидорией. — Эм… Куда он пошел? Шото пожал плечами. — Чтобы наорать на кого-нибудь. — …О, хорошо. Эм, а ты… не хочешь чаю? — Да, пожалуйста.