Всему вопреки

      Не знаю, сколько времени я провела в забытьи. Временами я отчетливо слышала удары кирки или лома по камню и всякий раз вскрикивала при этом. А иногда я начинала метаться по постели и в горячечном бреду звать:       — Леонард! Леонард!       То ли мое разыгравшееся воображение было тому виной, то ли слишком сильное нервное потрясение, но несколько раз до боли знакомый голос приглушенно отвечал мне:       — Я здесь, любимая.       И я, ощутив рядом с собой присутствие покойного супруга, затихала, забываясь тяжелым сном.       Время от времени чьи — то заботливые руки подтыкали мое одеяло и клали мне на лоб холодный компресс, ласково приговаривая:       — Спите, Ваша Светлость, спите. Сон — лучшее лекарство.       Когда я пришла в себя, то обнаружила, что лежу укрытая несколькими одеялами. Тяжелые портьеры были задернуты, видимо, для того, чтобы дневной свет не беспокоил меня. Я осторожно приподнялась на локтях и тут же надо мной склонилась мисс Хорра. Её покрытое сеточкой морщин лицо выражало неимоверное облегчение.       — Ваша Светлость, слава богу, Вы очнулись. Вы пробыли без сознания без малого три дня. Мы с Нико уже стали бояться, что Вы не выкарабкаетесь. Температура — то у Вас была под сорок и Вы то и дело звали Его Светлость, упокой Господь его душу. А мне еще прабабка сказывала, что если покойник до прошествия 40 дней во сне живому является, значит, пару себе ищет, смотрит, кого бы на тот свет забрать.       Я отмахнулась от Ульды:       — Все это не более чем глупые суеверия.       Женщина покачала убеленной сединами головой:       — Не верите старому человеку, а напрасно. Послушались бы меня тогда и ничего бы с Вами не случилось.       Мне бы следовало рассердиться на мисс Хорра за её нравоучения, но я не смогла. Вместо этого я спросила:       — А как я снова оказалась в замке?       — Вас принес Нико. Он пришел возложить цветы на могилу Его Светлости, а там Вы лежите на полу без чувств.       Я пробормотала:       — А ведь Леонард обратился именно к Нико, не ко мне.       — Простите, Ваша Светлость, Вы что — то сказали? — встрепенулась мисс Хорра.       — Нет, ничего. — поспешила заверить я. — Но если можно, то пригласите ко мне камердинера Его Светлости. Скажите, что я жду его в библиотеке через полчаса.             Ульда поклонилась и вышла. Я быстро приняла душ и переоделась в светло — бежевые бриджи и белую блузку с черным сюртуком, собрав волосы во французскую «ракушку». А потом спустилась в библиотеку. Леонард по праву гордился ею. В отделанной дубовыми панелями комнате открытые стеллажи от пола до потолка были заставлены книгами. Тут находились и собрания сочинений Иоганна Вольфганга фон Гёте, и тяжелые тома трагедий Уильяма Шекспира, романы Брэма Стокера и Мэри Шелли. Даже имелся экземпляр произведения «Вампиры. Из семейной хроники графов Дракула — Карди» авторства барона Олшеври — младшего¹, изданный в 1908 году. Из современных писателей здесь можно было найти Артура Хейли, Айру Левина и Донато Карризи. А еще различные энциклопедии об искусстве, альманахи, каталоги, альбомы и журналы с жизнеописаниями художников, скульпторов, певцов, актеров, танцовщиков, режиссеров — словом, всех тех, кто внес свой вклад в мировую художественную культуру. Читал мой покойный муж много и с удовольствием, жадно впитывая новые знания и стараясь, чтобы число прочитанных в день страниц было не менее ста пятидесяти — двухсот. Вышедший два года назад бестселлер «Что — то не так с Гэлвинами» Роберта Колкера, ныне лежащий на широком подлокотнике кожаного кресла, так и остался недочитанным. Странно, что никому не пришло в голову положить книгу в гроб герцога Ланширского. Насколько я знаю, класть в домовину личные вещи усопшего не возбранялось. Почему же этого не сделали с книгой? Положили что — то другое? Или просто забыли в суматохе приготовлений к похоронам? Наверное, второе. Организацией погребения занимался представитель королевской семьи, я же участия в этом не принимала — попросту бы не выдержала. Слишком велико оказалось мое горе, слишком внезапной была утрата. Хотя не знаю, применим ли вообще эпитет внезапная к слову утрата. Понимаете, когда мы видим сообщения о чьей — то смерти по телевидению или в газете, то испытываем облегчение, даже некую радость от того, что это случилось не с нами и не с кем — то из наших родных и близких. Но стоит только несчастью случиться в нашей семье, как мы тут же спрашиваем себя: почему именно в нашей семье? Почему именно он? Почему именно сейчас? Нет — нет, не говорите, что вас никогда в жизни не посещали подобные мысли. Каждый из нас хоть раз ощущал нечто похожее. Даже я. Может поэтому Господь так жестоко наказал меня?       Я провела пальцем по кожаной обивке кресла, смахнула пыль с обложки книги. Как легко можно было представить здесь Леонарда, склонившего кудрявую голову над чтением. Мгновение и он, подняв взгляд, заметил бы мое присутствие и приглашающе похлопал бы по подлокотнику. Подождав, пока я устроюсь поудобнее, обвил бы рукой мою талию, придерживая, и легко бы поцеловал в уголок губ. Увы, теперь мне остается лишь думать о том, что было бы, если бы да кабы. И вспоминать, вспоминать, вспоминать. Но должна сказать, что все связанные с любимым мужем воспоминания носили исключительно светлый характер и иной раз заставляли меня улыбнуться сквозь слезы. Вот и сейчас мои глаза увлажнились, однако я не стала их вытирать. Я живой человек и имею право не сдерживаться, даже если это противоречит королевскому протоколу.       В дверь робко постучали и на пороге возник Нико:       — Доброе утро, Ваша Светлость! Вы хотели поговорить со мной?       — Доброе утро! Да, входи.       Я ожидала увидеть нервозность в поведении молодого человека, бегающий взгляд и переминание с ноги на ногу. Однако я жестоко обманулась насчет камердинера Его Светлости. То ли он и в самом деле был отлично вышколен, то ли просто осторожничал в проявлении чувств и эмоций. Сбитая с толку невозмутимостью и спокойствием мужчины, я молчала, не зная, как начать разговор, необходимость которого назрела давно. Молчал и Нико, терпеливо выжидавший, когда же я наконец заговорю. Я глубоко вдохнула и начала:       — Нико! Я не прошу тебя рассказать об обстоятельствах смерти моего мужа, так как мне известно, что ты связан клятвой. Но о событиях, непосредственной участницей которых я являлась, я имею право знать.       — Что именно Вас интересует?       — Мисс Хорра сказала, что ты нашел меня бесчувственной на полу склепа и принес в Штайнхерц. Верно?       Молодой человек кивнул и я продолжила:       — Но я видела тебя перед тем, как потерять сознание. Да — да, видела. Ты был в плаще с накинутым на голову капюшоном и зажатой под мышкой киркой.       Я сознательно пустилась на эту маленькую хитрость, надеясь, что мой уверенный тон заставит камердинера расколоться. И каково же было мое удивление, когда я заметила, как краски постепенно сходят с лица Нико, уступая место мертвенной бледности. Моя ложь возымела действие: молодой человек испугался, почувствовав себя загнанным в угол. Не потому ли он молчит, что ему нечего сказать в оправдание? Но уже в следующую минуту мое ликование сменилось досадой, потому что Нико доказал, что он орешек, раскусить который будет непросто. Недрогнувшим голосом он произнес:       — Вам показалось, Ваша Светлость. Меня в тот момент в склепе не было.       Я едва не заскрежетала зубами от злости. За дуру он меня держит, что ли?       — То есть ты утверждаешь, что мне все пригрезилось?       — Что пригрезилось?       Я начала потихоньку закипать:       — Глухие стуки, голос, доносящийся откуда — то из — под земли, обращенные к тебе мольбы о помощи, чуть — чуть приподнявшаяся крышка саркофага. Неужели, войдя в усыпальницу, ты не заметил ничего странного или необычного?       — Ничего, Ваша Светлость. То, что Вы описали, Вам и в самом деле померещилось.       — Что ж, хорошо, предположим, что моя впечатлительность вкупе с богатым воображением сыграли со мной злую шутку. Но я хотела бы знать наверняка, что… — тут я запнулась, усомнившись в том, насколько верно выбрана степень моей откровенности с Нико. — Что герцог Леонард Ланширский не был похоронен заживо.       — Ваша Светлость…       — Знаю, ты думаешь сейчас про себя, что я от горя лишилась рассудка, что такой вариант развития событий кажется фантастическим и вероятность его ничтожно мала. Но я прошу тебя во имя преданности твоему господину взять помощников и проверить, все ли в порядке в склепе, не подверглось ли захоронение разграблению. А потом доложишь мне о результатах.       — Будет исполнено, Ваша Светлость.       — Вот и славно. Еще скажи старшему груму, что Аньезе и Алессандро хотят покататься на Белогривом.       — Это невозможно, Ваша Светлость. Несколько часов назад Белогривый исчез.       — То есть как — исчез? Его что, украли?       — Никак нет, Ваша Светлость. Поскольку конь молодой, конкурный², ему необходимы регулярные физические упражнения. Начать сегодняшнее занятие решили с напрыгивания на свободе без всадника, чтобы оценить стиль прыжка в шпрингартене³ и при необходимости его исправить. Белогривого провели в поводу вдоль и внутри конструкции. Конь немного нервничал, поэтому из соображений безопасности к снаряду его подвели в поводу рысью, перекинув корду через нащечный ремень недоуздка. Тренер скомандовал: «Рысью! Вперед!» и помощник отпустил скакуна. Но вместо рыси Белогривый перешел на галоп и, преодолев шпрингартен, выскочил из манежа и понесся прочь. Только его и видели.       — И что, вы не предприняли никаких попыток найти сбежавшую лошадь? Лошадь, которая стоит миллионы!       — Мы ждали Ваших указаний.       — Разошлите объявления о пропаже, посулите хорошую награду за поимку, прочешите окрестности, в конце концов. Если понадобится, подключите полицию. Но найдите любимца герцога.       — Слушаюсь, Ваша Светлость. Может распорядиться насчет чая и бутербродов?       — Было бы неплохо. Вели, чтобы подали в детскую.       Нико откланялся, оставив меня в смятении обдумывать только что услышанное. Кому мог понадобиться Белогривый? И самое главное, зачем? Я попыталась выстроить логическую связь между гибелью Леонарда и исчезновением коня, но так и не смогла придумать ничего путного. Аньезе и Алессандро я решила пока ничего не говорить. Они и без того тяжело переживают смерть папы.       Я поднялась в детскую, рассчитывая выпить чаю с близнецами, но выяснилось, что у них занятие лепкой. Ну что ж, зато вечерние часы я непременно проведу со своими крошками.       Наспех перекусив, я направилась к отстроенным после пожара конюшням. От огня пострадали, как оказалось, в основном, крыша и денники. Стены, возведенные из огнеупорных материалов, уцелели.       Меня встретил старший грум. С виноватым видом он стал рассказывать мне об исчезновении Белогривого. Я осторожно дотронулась до старческой ладони с огрубевшей кожей и ласково произнесла:       — Я уже знаю. И ни в чем Вас не виню. Но этот конь был любимцем моего мужа, поэтому я хочу, чтобы скакуна нашли. А теперь велите — ка своим помощникам оседлать для меня какую — нибудь смирную кобылку. Проеду верхом по окрестностям. Может где запримечу нашего беглеца.       — Но, Ваша Светлость, мне сказали, что Вы были нездоровы в последние три дня. Может все — таки не стоит?       Я улыбнулась:       — Со мной все хорошо, не переживайте.       — Попросить Нико сопровождать Вас?       — Ни в коем случае! У него и без того хватает дел.       Через полчаса я верхом на кобыле вороной масти по кличке Кармен отправилась осматривать окрестности замка Штайнхерц. Путь мой пролегал через лес, в котором тянулись в небо сосны и ели, а воздух был напоен ароматами смолы и прелых листьев. Где — то вскрикнула сойка, предупреждая лесных обитателей, что к ним пожаловал чужак. Я бросила поводья на луку седла, решив обдумать дальнейший план действий. Кармен начала прясть ушами и сердито фыркать. Я легонько потрепала её по шее:       — Ну же, будь умницей! По возвращении получишь ломоть хлеба с солью и сверх того кусочек сахара.       Но даже обещанное лакомство не могло заставить Кармен идти вглубь леса. Она упрямилась и норовила встать на дыбы. Я вынуждена была натянуть поводья и уже собиралась дать строптивице шенкелей⁴, как вдруг прямо над моей головой, сверкнув подковами и отливающей розовым золотом шерстью, пронесся конь. Это случилось буквально за доли секунды, но я успела заметить безупречную посадку всадника и выбившиеся из — под шлема темно — каштановые вихры. Прежде, чем я успела опомниться, испуганная Кармен встала на дыбы и я, не удержавшись в седле, кубарем полетела на землю. Раздался довольно громкий хлопок. По груди Кармен стало расползаться кровавое пятно. Ноги лошади подломились и она повалилась набок. Глаза несчастного животного закатились, из пасти пошла пена. Кармен сучила ногами, тщетно силясь встать и отчаянно хрипя. Я подползла к ней и положила её морду себе на колени, поглаживая умирающую кобылу между ушей. Я знала, что тот, кто минуту назад покушался на мою жизнь, может предпринять вторую попытку. Но сил искать укрытие у меня не было.       Кто — то тронул меня за плечо и, обернувшись, я увидела Нико. Приложив палец к губам, он жестом велел мне следовать за ним. Я оглянулась на Кармен. Нико покачал головой, давая понять, что тут уже ничем не поможешь, а затем снова попросил идти за ним. Я не сдвинулась с места. Молодой человек яростно зашипел:       — Ваша Светлость, надо убираться отсюда как можно скорей!       Я снова не отреагировала. Мной овладело странное оцепенение, свойственное тем, кто вдруг осознал всю тщетность своих попыток противиться судьбе. Мужчина встряхнул меня за плечи:       — Ваша Светлость, Вы слышите меня?       Голова моя безвольно качнулась, взгляд равнодушно скользнул по фигуре камердинера моего покойного мужа. Поняв, что пытаться достучаться до меня сейчас бессмысленно, Нико рывком поднял меня с земли и, перекинув через плечо, зашагал в сторону замка.       Едва впереди замаячили башни Штайнхерца, я обратилась к молодому человеку:       — Поставь меня. Не хочу, чтобы кто — либо еще видел меня такой беспомощной.       Мужчина подчинился. Пройдя еще метров сто, он вдруг сказал:       — Ваша Светлость, о том, что произошло в лесу, никому ни слова. Скажите, что Кармен понесла и что Вы упали.       — Но ведь…       — Так хотел Ваш покойный супруг.       Я кивнула и мы вошли в ворота замка. Стоило нам пересечь двор и ступить на крыльцо, как нас окликнул старший грум:       — Ваша Светлость! Нико! Позвольте вам кое — что показать.       Мы проследовали за конюхом на конюшню и в одном из денников увидели оседланного Белогривого.       — Минут двадцать назад сам прибежал к воротам замка. — пояснил старший грум. Круп коня переливался бисеринками пота.       — Расседлать и вытереть насухо! — приказала я.       — Да, Ваша Светлость. — отозвался конюх и, взяв Белогривого под уздцы, тихонько ахнул: — Взгляните, Ваша Светлость. Уши — то у него воском залеплены.       Я попятилась, переводя взгляд со скакуна на Нико и обратно:       — Нет. Нет, это неправда. Так не бывает. Мертвые не ездят верхом.       И развернувшись, бросилась прочь.