Всему вопреки

      После вселивших в меня надежду слов Нико я приняла ванну и переоделась в черные брюки — палаццо из поплина и тёмно — синюю шелковую блузку. Подобрав брючины, чтобы ненароком не запнуться, я вышла из спальни и, пробежав десять метров по коридору, очутилась в детской. Стоило мне только присесть на корточки, как ручонки Аньезе тут же обвили мою шею. Одной рукой я обняла дочь в ответ, а другой притянула к себе Алессандро. Поочередно поцеловав тёмно — каштановые макушки и вдохнув едва уловимый запах череды, я прошептала:       — Родные мои, как же я по вам соскучилась!       — И мы по тебе, мама! — хором ответили близнецы. — И по папе!       «И по папе». Эти слова резанули по сердцу, заставив осознать неприятный факт того, что я до сих пор не донесла до детей мысль о том, что Леонарда больше нет. Конечно, Аньезе и Алессандро присутствовали на похоронах — на этом настояла Виктория, — но вряд ли они поняли тогда, что происходит. Почему у папы закрыты глаза и почему все вокруг плачут? И вот сейчас, в эту минуту я должна мягко, стараясь не причинить своим детям лишней боли, объяснить, что они напрасно ждут отца, что он больше никогда не переступит порог этой комнаты, не подкинет своих кровиночек вверх и не услышит счастливый детский смех, напоминающий переливы серебряных колокольчиков. Но как это лучше всего сделать? Имею ли я вообще право так жестоко разбивать мечту и отнимать надежду? Не возненавидят ли меня после этого близнецы? Может лучше оставить все как есть? Но нет гарантии, что не найдутся «доброжелатели», которые растолкуют юным принцу и принцессе, что к чему.       Из затруднения меня вывел вопрос Аньезе:       — А где папа?       Я решила, что лучше всего будет все — таки сказать правду. Просто не буду вдаваться в подробности — детям ведь ни к чему это знать. Постаравшись, чтобы мой голос не дрожал от не до конца выплаканных слез, я произнесла нараспев:       — Папа сейчас высоко — высоко, далеко — далеко…       — На небе? — перебила меня девочка.       Я ласково улыбнулась дочери:       — Да, ангел мой, на небе.       — Нет! — голосок Алессандро буквально звенел от возмущения.       Улыбка тут же сползла с моего лица. Не вполне понимая, что имеет в виду малыш, я спросила:       — Что значит нет?       Алессандро сердито выпятил нижнюю губу. Подбородок мальчика немного подрагивал. Нежное, по — детски округлое личико исказилось от гнева, а зеленые глаза смотрели с вызовом. Аньезе тоже наблюдала за мной, слегка наклонив голову. По выражению её лица нельзя было прочесть, о чем она думает в данную минуту. Однако я не сомневалась в том, что после рассерженного выкрика брата девочка поставила мои слова под сомнение и что мой родительский авторитет в её глазах сильно пошатнулся.       — Нет. — чуть тише повторил маленький принц. — Папа не на небе. Он здесь. Я видел.       Кровь отхлынула от моего лица. Ухватившись за изножье, я медленно опустилась на застеленную покрывалом из страусиного пуха постель и похлопала ладонью рядом с собой. Алессандро послушно забрался на кроватку, по — прежнему не сводя с меня пытливого взгляда. И от осознания того, что собственный ребёнок уличил меня пусть не совсем во лжи, но в утаивании какой — то части правды мне стало неуютно. Не помог даже тот факт, что сейчас я не возвышалась над сыном, взирая на него с материнской строгостью, а была примерно на одном с ним уровне и изо всех сил старалась сохранить зрительный контакт. Про себя я отчаянно молила бога о том, чтобы близнецы поверили мне, чтобы я смогла убедить их в том, что не обманываю их доверчивые и открытые сердца. Но как можно пытаться убедить кого — то в том, в чем сам не до конца уверен? Следует ли мне принять во внимание слова сына или же лучше списать всё на разыгравшееся детское воображение? Со вторым вариантом все более — менее понятно, а вот с первым… Кто и зачем старается довести меня до нервного срыва? Кто и зачем пугает моих детей? Луиза? Но ведь она мертва! Джулия? Да мы с ней вроде и не враги больше, вполне мило общаемся на протокольных мероприятиях. Марк? С ним я давно не поддерживаю общение, но из проверенных источников знаю, что он женился на той официантке…как её звали? Сюзанна? София? Неважно. Мой бывший молодой человек женился и живет с молодой женой душа в душу. Так что ему нет резона мне мстить. Но кто тогда? Кто знает, как сделать мне побольнее и умело этим пользуется? И ладно, если бы усилия негодяя были направлены лишь на меня. Нет, таинственный манипулятор пытается еще и моих крошек втянуть в свои грязные игры. Я не могу допустить подобное. За Аньезе и Алессандро я буду сражаться так, как львица сражается за своих львят.       Наклонившись к мальчику, я изобразила удивление:       — Ты видел папу?       Малыш уверенно кивнул.       — А где? Здесь? В этой комнате? Можешь показать, где именно?       Алессандро слез с кровати и, подойдя к окну, указал ладошкой на спускавшуюся мягкими, округлыми складками портьеру:       — Тут.       Я почувствовала, как на тыльной стороне ладоней выступил липкий пот. И все же… Все же я должна знать наверняка, что моему сыну это не пригрезилось.       — Точно? Тебе не приснилось?       Мальчик помотал головой. Так, ладно, хорошо. Предположим, что маленький принц действительно видел отца — неважно, в качестве фантома или же вполне реального человека. Есть лишь один способ выяснить природу этого загадочного явления — лечь сегодня спать в детской, о чем я не преминула тут же сообщить близнецам, с восторгом встретившим мое предложение.             После ужина и чаепития с имбирным печеньем, украшенным цветной глазурью, я искупала Аньезе и Алессандро и, кое — как устроившись на узкой кровати рядом с дочкой, прочитала чудесную сказку про Фраголетту и Белебона. Затем пожелала детям спокойной ночи и, дотянувшись до ночника в виде спрятавшейся в чайной чашке феи Динь — Динь, слегка прикрутила его. Спать я не собиралась, о нет. Тайком от мисс Хорра я смешала в равных пропорциях кофе и кока — колу и теперь мое сердце стучало как бешеное, прокачивая кровь в десятки раз быстрее. Тук — тук, тук — тук. В воцарившейся в детской комнате тишине звук собственного сердцебиения казался оглушительным. Я мысленно взмолилась: «Сердце, глупое, не бейся так, ты все погубишь!»       Высвободив замлевшую руку из — под свернувшейся клубочком Аньезе, я нащупала под матрасом заранее припрятанные фонарик и остро заточенный нож, незаметно принесенный мной из кухни. Как ни странно, но холодившая подушечки пальцев сталь успокаивала, вносила ясность в творившийся в моей голове сумбур и давала чувство защищенности. Откинувшись на подушку, я прикрыла глаза, твердя себе, что не буду спать, что мне надо во что бы то ни стало выяснить, кто смеет тревожить ночной покой моих детей. Но буквально через полторы минуты после того, как моя голова коснулась накрахмаленной перкалевой наволочки, я погрузилась в сон.       Не знаю, сколько я проспала. Может, час. Может, два. Проснулась я от того, что мне показалось, будто кто — то пристально меня разглядывает. Ночник не горел. Прислушавшись к размеренному дыханию спящих близнецов и убедившись в том, что с ними все в порядке, я сунула руку под матрас. Сжав в правой руке рукоять ножа, а в левой фонарик, я приготовилась к возможному нападению. В голове сами собой всплыли слова Адама: «Никогда, слышишь, никогда не поворачивайся спиной к потенциальному врагу.» Стоя рядом с детскими кроватками, я напряженно всматривалась в угол между портьерой и шкафом в викторианском стиле. Ну же, давай, покажись! Или ты трус, способный лишь творить пакости, оставаясь при этом в тени?       Ждать пришлось недолго. Темная фигура отделилась от портьеры и направилась ко мне. Я крепче сжала нож, большим пальцем левой руки безуспешно пытаясь включить фонарик. Черт, черт, черт! Ну почему батарейки всегда садятся не вовремя? Отбросив ставший бесполезным осветительный прибор, я занесла правую руку для удара. Занесла и остановилась. Выглянувшая из — за облаков луна осветила лицо незваного гостя и я вздрогнула. Леонард! Пальцы невольно разжались и мое оружие, тихонько звякнув, исчезло во мраке. Я прикусила нижнюю губу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать, иначе мой крик неминуемо разбудил бы близнецов. Призрак герцога Ланширского наклонился над кроваткой Алессандро и потянулся к спящему мальчику¹, однако я с невесть откуда взявшейся силой оттолкнула его, зло прошипев:       — Если ты ищешь себе пару на тот свет, то забери лучше меня, но детей не трогай!       Фантом Его Светлости приложил палец к губам, а затем медленно — медленно стал отступать в угол. Минута и вот он уже растворился в темноте. Несколько мгновений я стояла точно загипнотизированная, а затем бросилась к портьере, став лихорадочно ощупывать каждую складочку тяжелой ткани. Даже откинула пушистый ковер в надежде обнаружить скрывавшуюся под ним крышку люка. Тщетно. Никаких следов. Неужели мне померещилось? Может вызванное смертью мужа потрясение оказалось слишком сильным и от горя мой рассудок помутился? А как же тогда заявления Нико и Алессандро о происходящих в замке странностях? Массовая галлюцинация? Индивидуальное помешательство?       Размышляя об этом, я добралась до двери детской и только собралась было повернуть ключ в замочной скважине, как ужасающий грохот сотряс потолок. Хрустальная люстра с покрытыми патиной латунными элементами стала легонько раскачиваться и я испугалась, что она вот — вот рухнет. Оконные стекла жалобно задребезжали, вместе с доносившимся сверху лязгом металла создавая невообразимую какофонию. Чудо, что дети не проснулись, а то бы остались заиками на всю жизнь.       Как можно осторожнее я открыла дверь детской и хотела уже выйти из комнаты, чтобы отправить кого — нибудь из персонала замка в разведку, но в освещаемом лишь двухрожковыми бра коридоре с размаху налетела на чьё — то тело и чуть не упала.       — Что за… — хотела уже выругаться я, но приглядевшись получше, умолкла. У порога детской комнаты, подложив под голову бархатную подушечку и укрывшись клетчатым пледом, сладко спал Нико. Я тут же устыдилась своего порыва. Молодой человек по своей воле остался на ночь охранять сон своих подопечных, а я едва не отчитала его за это. Но разбудить камердинера Его Светлости всё же придётся.       Я наклонилась и легонько потрясла спящего мужчину за плечо:       — Нико! Нико, проснись! Мне нужна твоя помощь!       Молодой человек с удивлением потер заспанные глаза и, встретившись со мной взглядом, вскочил на ноги:       — Я к Вашим услугам, Ваша Светлость.       Я вскинула руку, указывая на потолок, и прошептала:       — Ты тоже это слышишь?       — Да, Ваша Светлость. — с готовностью подтвердил Нико. — Звук доносится сверху, прямо над детской, где расположена мастерская покойного герцога Ланширского.       — Но ведь в данный момент она заперта и в башне никого нет. По крайней мере, не должно быть.       — Так точно, Ваша Светлость. — кивнул мужчина.       В это мгновение адская какофония прекратилась и над нашими головами раздались легкие шаги. Скрипнули половицы. Шаркнули по дубовому паркету ножки передвигаемого мольберта.       — Там кто — то есть! — воскликнула я и повернулась к лестнице, намереваясь подняться и застать с поличным нарушителя ночного спокойствия. Однако молодой человек удержал меня за руку:       — Ваша Светлость, куда Вы?       — Я поднимусь в башню и погляжу, что там творится. А ты побудь пока с детьми. Я быстро.       — Нет — нет, Ваша Светлость! — горячо зашептал Нико. — Отпускать Вас одну в мастерскую рискованно. Вы не знаете, с чем можете там столкнуться. Лучше подождем, пока не рассветёт. Тогда и сходим вместе.       Как ни сильна была моя жажда проучить хулигана, я все же сочла слова камердинера Его Светлости разумными.       — А теперь ступайте отдыхать. Можете, если Вам так будет спокойней, запереть дверь детской на ключ. А я здесь у порога прикорну.       — Тебе точно будет удобно? Может возьмешь оттоманку²?       — Что Вы, Ваша Светлость! — в притворном испуге замахал руками Нико. — Я не привык к подобной роскоши. Ещё, чего доброго, избалуюсь!       Я улыбнулась:       — Спокойной ночи!       — Спокойной ночи, Ваша Светлость!       Я вернулась в комнату и закрыла дверь на ключ, после чего прочитала про себя «Отче наш» и легла рядом с Аньезе, хотя в ту ночь так больше и не сомкнула глаз. Наверху кто — то ходил, что — то ронял, передвигал мебель. И всё это сопровождалось такими тяжкими вздохами, что у меня всякий раз щемило сердце.       Едва забрезжил рассвет, я облачилась в серый в тонкую светлую полоску комбинезон, собрала волосы в низкий «улей» наподобие того, какой в молодости носила принцесса Анна³, и приколола к волосам шляпку с густой вуалью. Поцеловав спящих Аньезе и Алессандро, я отомкнула дверь и, держа туфли в руках, перешагнула через спящего Нико и сбежала по лестнице в холл. Обувшись, я покинула замок и поспешила туда, где надеялась найти помощь и утешение, — в приходскую церковь.       Стоило мне ступить на церковный двор, как меня одолели сомнения. Правильно ли я поступаю? Не высмеют ли меня? Какого рода помощь я хочу получить? Попросить приходского священника провести в башне обряд экзорцизма? Но ведь я не одержимая. У меня проблема иного характера — полтергейст. Что, если католическая церковь вообще не занимается подобными вопросами? Как быть тогда?       Эх, была не была. Я вошла под каменные своды романского собора и раскрыла молитвенник. Скрипнула дверь бокового придела и старческий голос ласково произнес:       — Похвально, что в столь ранний час Вы решили вознести молитву Господу.       Я обернулась, поднимая вуаль.       — О, Ваша Светлость! Не узнал Вас сразу.       — Святой отец, я прошу у Вас помощи в деле очень деликатном и не терпящем отлагательств. — поймав участливый взгляд добрых глаз, я поведала священнослужителю о своей проблеме. Он внимательно выслушал меня, изредка кивая головой, после чего изрёк:       — Дочь моя, ты действительно просишь помощи в очень трудном деле. То, что ты описала, не иначе, как проделки диббука или полтергейста. Как правило, это сущность из низших миров, питающаяся отрицательной энергией и страхом. Чем сильнее наш страх, тем сильнее бесчинствует злой дух. Но не бойся, его можно победить. Я бы посоветовал тебе попросту не обращать на него внимание, но у тебя дети, которым полтергейст может навредить. Так что вариант с тем, что сущности станет неинтересно безобразничать и она сама уйдет, не подходит. Поэтому придётся действовать по — другому. Я научу тебя.       И пожилой священнослужитель дал мне весьма подробные инструкции, касающиеся процесса изгнания нечистой силы. Преисполненная благодарности, я поцеловала морщинистую руку своего спасителя и поспешила вернуться в замок.       Лично приготовив завтрак, я разбудила близнецов, помогла им одеться и накормила, проводив после этого в классную комнату на урок основ живописи и дизайна.       Теперь предстояло самое трудное — бросить вызов силам зла и, главное, выстоять. Я намеренно удалила Аньезе и Алессандро в другое крыло замка, сославшись на занятия. Не хотела подвергать их опасности при столкновении с полтергейстом.       Позвав с собой Нико, я стала взбираться по крутой лестнице, ведущей в башню. Отперев дверь, с опаской вошла в залитую солнечным светом мастерскую. Странно, но при беглом осмотре помещения я не заметила ничего, что указывало бы на ночные проказы диббука. Только атласная драпировка, ранее округлыми складками ниспадавшая с металлического карниза, теперь была наброшена на мольберт, укрывая от любопытных глаз мой незаконченный портрет.       Я укрепила в серебряных канделябрах церковные свечи и, после того, как зажгла их, с наслаждением вдохнула умиротворяющий запах ладана. Оперевшись на одну из гипсовых скульптур, украшавших каминную полку, я обратилась к Нико:       — Как ты думаешь, следует ли нам постучать по стенам, чтобы выявить наличие пустот, в одной из которых мог бы спрятаться человек?       — Не думаю, Ваша Светлость. — с сомнением покачал головой молодой человек. — Стены монолитные, а сам Штайнхерц был возведен в 1530 году. Впоследствии неоднократно достраивался и перестраивался и в таком виде дошёл до нас с Вами. И ради бога, Ваша Светлость, отойдите от этой модели головы Афины Паллады. Вы можете нечаянно задеть её локтем и разбить.       Я тут же отодвинулась от скульптуры на безопасное расстояние. Разве ж я знала, насколько в ту минуту была близка к разгадке тайны гибели мужа и что Нико нарочно отвлек меня, чтобы помешать обнаружить убежище того, кто выдавал себя за полтергейста, а на самом деле на пару с верным камердинером зорко следил за тем, как бы со мной или детьми не случилось беды?       Я рассыпала у камина и мольберта соль, которая, по уверениям приходского священника, должна была отпугнуть злого духа, покропила паркет святой водой и, взяв в руки колокольчик, двинулась по периметру помещения, громко при этом читая молитвы.       — Зря стараешься, женушка! — громовой голос Леонарда заставил меня вздрогнуть. — Тебе меня не одолеть!       Я стала озираться, ища источник звука:       — Злой дух! Покажись! Скажи, зачем ты здесь? Что навеки привязало тебя к этому месту?       — Мой вид испугает тебя. — ответил диббук. — А уйти я не могу, так как моя миссия еще не окончена.       — Чего ты хочешь?       — Довершить то, что не успел при жизни.       Последние слова прозвучали настолько зловеще, что я забилась в истерике:       — Нет! Это неправда! Тебя нет! Ты умер! Умер! Ты не существуешь!       Меня начало колотить от страха, руки затряслись и Нико, приобняв меня за плечи, вывел из мастерской. Усадив меня в кресло в одной из гостевых спален, он тихо проговорил:       — Ваша Светлость, мне известно, о чем Вы сейчас думаете. Вы хотите спросить, но боитесь: слышал ли я то же, что слышали Вы? Да, я слышал голос покойного герцога Ланширского. Но я по натуре скептик и с недоверием отношусь к потустороннему. Если не возражаете, я помогу Вам. У меня знакомый работает в фирме, специализирующейся на установке систем сигнализации. За два часа все установит и подключит. И мы наконец сможем узнать, кто шкодничает по ночам. Так как? Я звоню насчет заявки на сегодня?       Я устало махнула рукой:       — Да делайте что хотите, только меня и Аньезе с Алессандро не трогайте.       Не успел молодой человек выйти за дверь, как часы ночного бодрствования взяли свое, голова моя упала на грудь и я провалилась в сон. Проснулась я, когда уже начало смеркаться. Потянувшись и размяв затекшие мышцы шеи и плеч, я поспешила к своим крошкам. У двери детской меня остановил Нико, сообщивший, что всё подключено и всё работает.       — И как же функционирует эта хитроумная система? — осведомилась я.       — О, Ваша Светлость, CD4001 является новинкой на рынке технологий, но уже успела хорошо себя зарекомендовать. Смотрите, мы установили с разных сторон мольберта ИК — светодиод и фотоприемник и направили их друг на друга. Пока возле мольберта никого и ничего нет, луч ИК — светодиода светит на фотоприемник. А как только возле охраняемого объекта кто — то или что — то начнет перемещаться, то оно собой перекроет этот луч. Сигнализация немедленно среагирует на это прерывание и включит сирену.       — Здорово! — восхищенно протянула я, хотя и не все поняла из изобилующего терминами рассказа Нико. — А перед тем, как я войду в мастерскую, я должна отключить систему?       — Да, Ваша Светлость. Для этого Вам достаточно всего лишь набрать код на приборной панели рядом с дверью. Цифровую комбинацию я для Вас записал.       Поблагодарив молодого человека за предусмотрительность, я заторопилась к близнецам.       Остаток вечер прошёл относительно спокойно. Справившись с родительскими обязанностями, я тоже легла в детской и вскоре уснула.       К моему удивлению, эта ночь была тихой. Никто на сей раз не шумел и не стенал. Я готовилась праздновать безоговорочную победу над силами зла и потому, едва занялась заря, я как была в шелковой пижаме, состоящей из брюк и рубашки, так и побежала в башню. Набрав на панели сенсорного управления код, который я накануне специально сменила для того, чтобы не дать Нико провести себя, я отключила сигнализацию и вошла в мастерскую. Здесь практически ничего не изменилось с того момента, как я спешно покинула помещение. Я говорю «практически», потому что кое — что я всё же заметила, пусть и не сразу. То и дело приглядываясь с целью увидеть отпечатки пальцев, волосы или следы на рассыпанной ранее соли, я дошла до мольберта и остановилась. Мне показалось, что сегодня он был задрапирован по — другому. Будто кто — то впопыхах набросил атлас на станок. Я потянула за скользкую ткань и она с тихим шуршанием упала на пол. Из моей груди вырвался полувздох — полустон, полный разочарования, досады и ярости. Слепой, бессильной ярости. Мольберт был пуст. Натянутый на подрамник холст с моим изображением непостижимым образом исчез.