Всему вопреки

      Сразу после завтрака я отправилась собирать вещи, намереваясь вместить всё, что нам может понадобиться, в два больших чемодана от Samsonite. Из соображений безопасности маму я о нашем визите решила не предупреждать. Как, впрочем, и Адама с Меган. Николай по пути на кухню намекнул о съёмных апартаментах, чему я решительно воспротивилась. Зачем тратить деньги на аренду, если мы можем остановиться в родительской квартире? Да и маме с внуками будет повеселей. Однако молодой граф был непреклонен и мне пришлось уступить.       Должна признаться, что после утренней трапезы меня немного подташнивало, но я списала это на волнение последней недели. К тому же вот — вот должны были начаться «эти» дни, а перед ними мне всегда нездоровилось: тянуло низ живота и набухшая грудь становилась очень чувствительной. Надо бы положить в сумку на всякий случай блистер «Ибупрофена», хотя он не особо — то и помогает при менструальных болях. Но всё равно пусть будет, как и карманное зеркальце, карта «Америкэн Экспресс банка», проездной на метро, зонт — трость, гигиеническая помада и тюбик с санскрином от «Кларанс». Ах да, ещё не забыть бы солнцезащитные очки, пару раскрасок, таблетки от укачивания и любимую куклу Аньезе.       Вот так в хлопотах и приготовлениях прошёл день. Наконец, по 100 раз проверив и перепроверив список того, что необходимо было взять с собой, я позвала Николая. Вдвоём мы обернули чемоданы черными полиэтиленовыми пакетами и сверху обклеили скотчем. Затем камердинер Его Светлости дождался, когда большинство людей, составляющих персонал замка, разойдутся по домам, и отнес наш багаж в машину.       Теперь всё было готово к отъезду. Детям я, как мы и условились с молодым графом, сказала о предстоящем путешествии к бабушке, чем вызвала восторг у близнецов. Но во избежание разглашения информации о нашем местопребывании я взяла с Аньезе и Алессандро слово не говорить никому в Штайнхерце об этом. «Иначе, — подчеркнула я, — папа увидит с небес, как вы дурно поступили, и расстроится».       Затем мы поужинали в парадной столовой и я повела своих крошек купаться, досадуя на себя за то, что в свете недавних событий стала проводить с сыном и дочерью гораздо меньше времени. Стала лгать собственным детям, аргументируя это тем, что делаю так ради их же блага. Будь Аньезе и Алессандро постарше, возможно я и сумела бы им объяснить происходящее. Смогла бы подобрать правильные слова. Ведь несмотря на возраст, дети всё чувствуют и понимают, улавливают малейшую фальшь и неискренность, догадываются обо всём, о чем мы, взрослые, не договариваем. Но хуже всего было то, что близнецы твердо верили, что погостив у бабушки, мы непременно вернёмся домой. У меня же такой убеждённости не было. Я вообще уже не была ни в чём уверена, даже в том, что я это я. Казалось, будто всё происходит с кем — то другим, а я лишь сторонний наблюдатель, оказавшийся волей случая вовлечённым в чужую жизнь. Будто вот — вот забрезжит рассвет и я очнусь от страшного сна. Очнусь в объятиях любящего мужа, целующего меня в волосы и воркующего что — то успокаивающее. А вместо этого каждый раз меня охватывала горечь от осознания того, что Леонард скончался. И можно было относиться к этому как угодно — суть не менялась. Душевная боль не утихала, то и дело вызываемая моими воспоминаниями о муже или тёплыми словами от тех, кому довелось в своей жизни столкнуться с Его Светлостью. Я была потрясена количеством людей, пришедших проститься с герцогом Ланширским. Жители Сагара по 8 — 10 часов выстаивали в очереди для того, чтобы отдать дань памяти и уважения человеку, посвятившему свою жизнь помощи другим. А сколько было принесено цветов под стены Штайнхерца, бог ты мой! Хризантемы, каллы, гвоздики… Их до сих пор не убрали и всякий раз, когда я прохожу мимо, моё сердце сжимается от острой тоски.       Мама перед вылетом обратно в Нью — Йорк напомнила мне о том, что надо продолжать жить ради детей, что смысл моей жизни теперь заключается в них, что они заменят мне погибшего мужа, на что я возразила, что Леонарда мне никто не заменит. В качестве примера я привела руку, которой мы пишем. На ней пять пальцев. А теперь представьте, что одного вы лишились. Да, у вас остались четыре других, но вы — то знаете, что одного не хватает. Так и тут.       Завернув близнецов в одинаковые халаты с мишками, я усадила их на кроватки и, достав щетку для волос, принялась расчесывать кудряшки Аньезе, между делом рассказывая сказку о принцессе — мышке. Вообще — то уход за тёмно — каштановыми локонами девочки был ежевечерним ритуалом на протяжении вот уже полутора лет, но со смертью Леонарда я то и дело стала забывать делать не менее ста взмахов Tangle Teezer по легким, как паутинка, прядям дочки.       Алессандро, игравший с деревянным Щелкунчиком, расписанным вручную и украшенным позолотой, вдруг серьёзно посмотрел на меня и спросил:       — А ты не уйдёшь, не оставишь нас, как папа?       Я едва не выронила щётку:       — Что ты такое говоришь, милый? Конечно, я никогда вас с Аньезе не оставлю. Я же вас люблю!       — Но папа же ушел! Хотя он и любил нас. — не унимался мальчик.       — Папа… — я смахнула подступившие было слёзы. — Это другое. Когда вы подрастёте, поймёте.       — А я, когда вырасту, выйду замуж за Нико. — вдруг гордо заявила маленькая принцесса. — Он хороший и добрый.       Вот это поворот! Я от души порадовалась, что молодой граф Феррейра не слышит этих речей, а то бы ему срочно пришлось искать другое место службы. Нет, право же, Аньезе меня удивила. Куда там герцогине Сассекской¹ с её рыжим страдальцем Генри! Планы на будущее надо строить с младых ногтей, а то потом можно и не успеть. Пока мы тут в дочки — матери играли, девочка, оказывается, всё просчитала. Прямо как отец. Такая и государственный переворот может устроить, с неё станется.       Я постаралась обратить всё в шутку:       — Мышонок, зачем тебе Нико? Он к тому времени будет уже старенький. Лучше мы тебя выдадим за принца Джорджа² или Луи³.       — Не хочу за принца! — надулась Аньезе. — Они все задаваки и воображалы. А Нико не такой.       — Ну хорошо, хорошо. — примирительно сказала я. — Я как — нибудь замолвлю за тебя словечко.       Тут я повернулась к сыну:       — Ну а ты на ком женишься, когда вырастешь?       — Не буду я жениться! — хмуро отозвался Алессандро.       — Почему?       — Потому что папа женился на тебе, а я на чужой тёте должен?       Я рассмеялась. Железная логика, с которой не поспоришь.       — Я тоже когда — то так думала. А потом встретила вашего папу, мы полюбили друг друга и поженились. И вскоре от нашей большой любви родились вы.       — А у тёти Эммы и дяди Ричарда тоже так было? — поинтересовалась Аньезе.       — Да, моя принцесса. И у них появился маленький Антуан.       — Ой, он такой смешной. У него щёки как у бурундука. Помнишь, нам папа показывал?       — Помню. — я кивнула, убирая щетку.       — Но если детки рождаются по большой любви, тогда почему у дяди Адама и тёти Меган нет лялечки?       Девочка смотрела на меня с любопытством, пока я обдумывала ответ. Отсутствие малыша было больной темой для супругов Хьюз. Какие только позы они не пробовали, к каким только средствам, включая нетрадиционную медицину, не прибегали — долгожданная беременность всё не наступала. При этом, согласно результатам исследований, оба были совершенно здоровы. Всякий раз, когда случалась задержка на 3 дня и больше, Меган радостно предвкушала, как скоро сообщит мужу о грядущем пополнении в семье. Но проходили ещё день — два и подруга, заливаясь слезами, опускалась на холодный кафель ванной комнаты, сминая в руке окровавленную прокладку.       — Ну…потому что дядя Адам и тётя Меган болеют. А как только вылечатся, у них тут же появится малыш.       Я улыбнулась и по очереди поцеловала Аньезе и Алессандро, помогая им застегнуть пуговицы на пижамах и забраться в постели. Сын тут же натянул на себя одеяло, оставив лишь небольшое пространство для того, чтобы можно было дышать. Соорудил норку, как он говорил. Дочь тоже последовала примеру брата, свернувшись калачиком и крепко прижав к себе фарфоровую Клару. За эту милую привычку «мышковать» Леонард и прозвал детей в своё время мышатами, обозначив их как мышонок 1 и мышонок 2. Боже, какими близнецы казались мне крошечными при рождении! В первый месяц их жизни я боялась к ним лишний раз прикоснуться, до того хрупкими выглядели малыши. Хрупкими и целиком зависящими от меня. Однако очень скоро я научилась различать детский плач и с уверенностью могла сказать, когда дочка с сыном проголодались, испугались или просто требуют маму с папой. К чести герцога Ланширского должна признать, что он наравне со мной делил хлопоты и обязанности по уходу за младенцами. Для него не было проблемой покормить Аньезе и Алессандро из бутылочки заранее сцеженным молоком или поменять подгузник. Я ни разу не видела выражение брезгливости или отвращения на лице мужа, если кому — то из близнецов случалось срыгнуть. Напротив, он тут же переодевал малыша и, взяв его на руки, минут 10 — 15 держал «столбиком». Правда, в первые недели после того, как меня с новорождёнными выписали из клиники, Его Светлость, взяв на руки сына или дочь, то и дело спрашивал, правильно ли он держит младенца. И Её Величество, моя мама или я с улыбкой кивали, иногда поправляя мужскую руку. А потом Леонард нашёл гениальное решение проблемы — он стал подкладывать между локтем и головкой ребёнка подушку.       Я настолько погрузилась в воспоминания, что не сразу заметила, как дети дёргают меня за рукав:       — Мам, телефон!       Я встрепенулась. И правда, моего слуха коснулся дребезжащий звонок стационарного телефона.       — Мышата, маме нужно ответить.       Покинув детскую, я пробежала через мраморную галерею в малый кабинет и сняла трубку:       — Добрый вечер! Герцогиня Ланширская слушает.       — Добрый вечер, Джессика! Это Её Величество. Извини, что звоню в столь неподходящее время. У меня завтра в 10 часов будет небольшая конференция по вопросам сотрудничества с фондом «Детство», патронессой которого является принцесса Мадлен⁴. Я рассчитываю на твоё присутствие.       — Завтра? Ваше Величество, я не смогу. Я…       — Принцесса Швеции очень занятая женщина и то, что она выкроила день в своём плотном графике для того, чтобы встретиться с нами и обсудить все детали, о многом говорит. Нам следует отнестись к столь высокопоставленной гостье с должным уважением.       — Я Вас поняла, Ваше Величество. Разумеется, я буду завтра на конференции.       — Вот и славно. Я знала, что ты меня не подведёшь. Кроме того, мне хотелось бы, чтобы ты привезла с собой Аньезе и Алессандро — я соскучилась по внукам.       — Хорошо, Ваше Величество.       — Спасибо, Джессика. До завтра.       — До завтра, Ваше Величество.       Мне стоило огромных усилий сдержаться и не швырнуть трубку на рычаг, едва заслышав о предстоящем мероприятии. Нет, я не имела ничего против встречи с Её Высочеством, но о таких вещах всегда сообщалось заранее, обычно за 5 — 7 дней. В то, что Виктория могла элементарно забыть о конференции, я не верила. С таким — то штатом фрейлин, секретарей, помощников секретарей и тому подобных упустить что — либо из виду невозможно. Её Величество неспроста, ох неспроста позвонила мне так поздно, фактически настояв на моём участии во встрече с Мадлен. Свекровь явно что — то заподозрила или же ей сообщили о готовящемся отъезде невестки и внуков. Но кто мог нас выдать? Николай? Навряд ли, ведь он едет с нами. Подслушать нас тоже вроде не могли — мы соблюли все меры предосторожности. Если только кто — нибудь ненароком не увидел молодого графа в тот момент, когда он укладывал чемоданы в багажник «Хаммера», и не позвонил Виктории. Но опять же, а вдруг мужчина решил взять отпуск или вообще уволиться?       Увы, все казавшиеся наиболее вероятными версии ничуть не помогли мне понять, где произошла утечка информации. От злости хотелось скрежетать зубами. Неужели планы рухнули? Нет, я не позволю кому бы то ни было помешать мне с детьми покинуть Сагар. Я мать и я знаю, что будет лучше для нас с Аньезе и Алессандро. Мы поедем на конференцию, а после вчетвером отправимся в Нью — Йорк. Надо ещё подобрать одежду для встречи с представительницей династии Бернадот.       Выйдя из малого кабинета и миновав мраморную галерею, я заглянула в детскую и убедилась, что близнецы безмятежно спят. Тихонько притворив дверь, я вдруг заметила, как чья — то тень метнулась из коридора в мою спальню. «Вот ты, голубчик, и попался!» — злорадно подумала я и ринулась следом. Рванула двери спальни на себя. Никого. Щёлкнув расположенным возле правой створки выключателем, я взяла бронзовый канделябр и, приготовившись в случае чего нанести превентивный⁵ удар, открыла гардеробную. Пусто. По — прежнему сжимая в руке тяжёлый подсвечник, я прокралась к двери, за которой скрывалась отделанная розовым кварцем ванная комната. Снова никого. В отчаянии я заглянула под кровать, затем за портьеры, выдвинула даже ящики в гардеробной. Тщётно. Ничего такого, что указывало бы на пребывание постороннего человека. Но не могло же мне померещиться! Я точно видела какую — то фигуру в коридоре, скрывшуюся в моей опочивальне. Если только это был не фантом, к чему я всё больше и больше склонялась. А ведь мне казалось, что после мистического исчезновения портрета дух Его Светлости перестанет шнырять по замку и пугать меня по ночам. Да видно, причина мытарств покойного герцога Ланширского заключалась вовсе не в незавершённом полотне. Хорошо бы понять, в чём именно, но если вы помните, моя попытка войти в контакт с умершим мужем окончилась неудачей — душа не только отказалась назвать мне цель своих визитов, но ещё и сильно набезобразничала.       — Ох, Леонард, Леонард. — вздохнула я. — Смогу ли я когда — нибудь постичь твою тайну или ты унёс её с собой в могилу?       В воцарившейся в спальне тишине я услышала отчётливый шёпот: «Да». А затем точно нежные руки положили свои ладони мне сзади на плечи. Так мужчина обнимает любимую женщину, заявляя всему миру о своих правах на неё.       Скосив глаза и надеясь боковым зрением уловить какое — нибудь движение, я резко обернулась. В комнате по — прежнему никого не было, кроме меня. Вот тут — то мне стало страшно, по — настоящему страшно. Выронив бронзовый канделябр, я пулей вылетела из опочивальни и, захлопнув дверь, подперла её собственным телом. Грудь моя тяжело вздымалась, руки тряслись от страха и на меня то и дело волнами накатывала тошнота.       В таком виде меня и застал Николай, направлявшийся ко мне для того, чтобы получить последние распоряжения насчет завтрашнего дня. Видя, что я близка к обмороку, мужчина усадил меня на лестнице, прислонив плечом к перилам и велев обнять колени и опустить голову. Я послушалась и вскоре почувствовала себя лучше.       — Вас что — то напугало, Ваша Светлость? Вы что — то видели или слышали? Кивните, если да.       Я кивнула. Николай нахмурился:       — Где?       — Там, в спальне. Кто — то разговаривал со мной, а потом приобнял за плечи.       — Голос принадлежал мужчине или женщине? — продолжал допытываться молодой граф.       — Не знаю. — простонала я. — Это был не человек.       — Голос был обработан? Скажем, в программе Vocaloid?       — Нет. — я покачала головой. — Со мной говорили шепотом, а потом я ощутила прикосновение чьих — то рук. Я обернулась, но никого не обнаружила. Мне кажется, это дух Леонарда сообщал о своём присутствии.       Камердинер Его Светлости как — то странно взглянул на меня и сказал:       — Возможно, так проявляется стресс. Ваша Светлость, шли бы Вы отдыхать. Хотите, я принесу Вам бокальчик винца, выпьете перед сном?       Я вскинула руку в знак протеста:       — Э нет, если я ещё и пить начну, то у меня не только голоса невидимок звучать будут, но и черти по потолку забегают. Нет уж, покорно благодарю.       — Тогда позвольте мне осмотреть спальню — вдруг я увижу что — то подозрительное.       — Хорошо. Но я всё равно не останусь здесь ночевать. Зайду с тобой только чтобы взять одежду для конференции.       — Какой конференции, Ваша Светлость? — насторожился Николай.       Я со вздохом рассказала ему о звонке Её Величества и поделилась своими опасениями.       — В десять часов утра — ни туда ни сюда! — воскликнул молодой граф. — Да ещё и просьба привезти детей! Готов биться об заклад, Виктория что — то заподозрила.       — Тебя никто не видел, когда ты укладывал чемоданы в багажник «Хаммера»?       — Нет, Ваша Светлость. — ответил камердинер Его Светлости. — Я же не идиот, чтобы «светиться».       — Тогда я просто не понимаю, откуда свекровь узнала о наших планах.       — Ваша Светлость, не расстраивайтесь. — попытался подбодрить меня Николай. — Я отвезу вас на встречу с Мадлен и потом буду ждать у восточных ворот дворца.       — У меня неспокойно на душе. — призналась я. — Будто должно случиться что — то нехорошее. Такое уже было однажды, накануне гибели моего мужа.       — Вы чересчур мнительны, Ваша Светлость. — усмехнулся мужчина, помогая мне подняться. — Всё будет хорошо, вот увидите.       Он вошёл в спальню первым, я за ним. Мы осмотрели все закоулки, все укромные места, в которых мог бы спрятаться злоумышленник, но никого не обнаружили. Я попросила молодого графа побыть в комнате, а сама скрылась в гардеробной. Требовалось что — то элегантное и в то же время удобное. Я выбрала тёмно — синие классические брюки длиной до щиколотки, джемпер — тельняшку и туфли на плоском ходу с ремешками. Дополнить образ решено было бриллиантовыми серьгами в виде четырёхконечных звёзд и обручальным кольцом из белого золота.       Затем я отпустила Николая отдыхать и, перенеся свой скарб в одну из гостевых спален неподалёку от детской, спустилась в кухню подогреть себе молока. Перелив его в любимую чашку и захватив из буфета пару имбирных печений, я вернулась в опочивальню. Поставив дымящуюся посудину на прикроватный столик, чтоб остывало, я разделась и отправилась в санузел. Из — за неважного самочувствия я решила ограничиться душем. Шагнув под тёплые струи, я услышала чьи — то крадущиеся шаги в спальне. Выключив воду, обув тапочки и завернувшись в махровое полотенце цвета слоновой кости, я распахнула дверь ванной. В комнате никого не было. Похоже, у меня начинает потихоньку съезжать крыша, если я слышу несуществующие звуки. Вытерев влажное тело насухо, я умаслила кожу молочком на основе кокосового масла и облачилась в шёлковую ночную сорочку с отделанным кружевом вырезом. Похожая была на мне в нашу первую с Леонардом брачную ночь. Именно в ту ночь всё и изменилось между нами.       В момент венчания, когда архиепископ соединил наши с герцогом Ланширским руки и объявил нас мужем и женой, я с горечью подумала о том, что как раз — таки мужа у меня нет. Есть мужчина, предложивший мне брак потому, что видел во мне средство достижения своей цели. А цель у Леонарда была одна — любым способом заполучить сагарскую корону. По крайней мере, мне так казалось. Вот — вот должна была состояться инаугурация младшего принца Сагара в качестве короля, а я стала бы королевой. Мысль о том, что меня использовали, обжигала изнутри, заставляя по ночам проливать горючие слёзы и раз за разом прокручивать в голове возможные сценарии моей семейной жизни. Вы спросите: зачем же тогда выходила замуж, если изначально знала о таком раскладе? Зачем согласилась заключить эту сделку? Причин было две. Первая заключалась в том, что я носила под сердцем дитя и желала своей крошке всего самого лучшего. С этой точки зрения герцог Ланширский был очень даже выгодной партией. А вторая причина сводилась к тому, что, как бы банально это не звучало, я любила отца своего ребёнка и хотела быть с ним.       Пока крытое ландо, запряженное шестёркой белоснежных лошадей, увозило нас прочь от собора, пока толпа на улице приветствовала свадебный кортеж радостными криками и улюлюканьем, я держалась. Дежурно улыбалась и махала рукой, хотя больше всего в тот момент мне хотелось плакать. Отчего — то вспомнилась статья в Marie Claire о свадьбе Дианы Спенсер Фермой и наследника английского престола. Во время генеральной репетиции церемонии бракосочетания леди Ди сказала родным, что не может выйти за Чарльза, на что старшая сестра Сара ответила:       — Да, не повезло тебе, Дач. Ваши с принцем фото уже на всех салфетках.       На будущую принцессу Уэльскую надавили и свадьба состоялась. Меня же никто не заставлял, я сделала свой выбор сама. Понимая и принимая все последствия своего решения. Брак был заключен, каждый из нас получил то, что хотел — я Леонарда в мужья, а Леонард — сагарский престол. Почему же всю дорогу от собора до Штайнхерца у меня было так паршиво на душе? Не потому ли, что выйти замуж за герцога Ланширского ещё не означало завладеть его сердцем и помыслами?       Проводив меня в наши покои, мой супруг помог мне снять платье, действуя очень аккуратно и бережно, поскольку мой подвенечный наряд планировалось превратить в музейный экспонат и выставить под стеклом в одном из залов королевского дворца, открытых для посещения народом и туристами. Затем я отколола фату и сняла тиару — бандо, которую Его Величество милостиво одолжил мне на свадьбу и которую поутру надлежало вернуть в королевскую сокровищницу. Сей шедевр ювелирного искусства был изготовлен на заказ ювелирным домом Garrard и преподнесён королём Генри матери Ричарда в качестве свадебного подарка. Тиара представляла собой платиновый ободок в виде павлиньих перьев, украшенный идеальной чистоты бриллиантами и аквамаринами.       Я осторожно убрала диадему в футляр, чтобы утром передать его ювелиру, и сняла туфли. Земля! Пусть каблук и был невысоким, но с учётом моего интересного положения ноги устали и отекли.       — Я оставлю тебя ненадолго для того, чтобы отнести сотрудникам ателье платье и фату.       — Хорошо, а я пока приму ванну.       — Может дождёшься меня? — предложил Леонард. — Ты что — то бледна и я беспокоюсь за тебя.       — Со мной всё будет в порядке, правда. — поспешила уверить супруга я.       Но едва за ним закрылась дверь, я тут же бросилась в ванную и склонилась над унитазом. Меня неудержимо рвало. Его Высочеству я ещё не успела сказать о своей беременности, а он связывал моё плохое самочувствие с предсвадебным волнением.       Поднявшись с колен и умыв лицо, я пустила воду в ванну и, присев на бортик, скатала чулки. Затем избавилась от белья и, сложив его в плетёную корзину, забралась в чугунную ёмкость с напоминающими львиные лапы ножками. Выдавив немного геля на мочалку, я с остервенением тёрла тело, желая смыть с себя тревоги минувшего дня. После с помощью гидрофильного масла и пенки для умывания сняла макияж и тщательно почистила зубы, стараясь избавиться от появившегося во рту неделю назад металлического привкуса — верного признака беременности. Вытеревшись полотенцем, я надела шёлковую сорочку, доходившую до середины бедра, а сверху набросила полупрозрачный пеньюар. Завершающим штрихом стали несколько капель Prada Candy, окутавшие меня нотками солёной карамели и жжённого сахара. Прическу я решила оставить до утра. Незалитые лаком волосы сохранили свою подвижность и естественный блеск, что, насколько я знала, очень нравилось Леонарду.       Заметно посвежевшая, я выпорхнула из ванной и тут же встретилась с внимательным взглядом зелёных глаз. Хоть я и не была ханжой, но сейчас испытала острое желание запахнуться в пеньюар поглубже. Увидев написанное на моём лице смущение, Его Высочество усмехнулся. Он уже успел снять парадный мундир и теперь был в накрахмаленной белоснежной рубашке и тёмных брюках.       — С лёгким паром!       — Спасибо. — я проскользнула мимо мужа и села на краешек кровати, смазывая руки кремом.       Сидевший в кресле принц чуть подался вперёд:       — Хочешь, я принесу тебе бутерброды или салат? Нет? Тогда чаю? Бокал шампанского?       — Нет, благодарю, ничего не нужно. — ответила я.       — Могу принести что — нибудь из библиотеки. Правда, я ещё не выяснил твои предпочтения в литературе. Но если ты о них скажешь, я быстро соориентируюсь.       — Леонард! — я подняла голову, молясь про себя, чтобы мои следующие слова не прозвучали слишком резко. — Ты вовсе не обязан быть со мной галантным и обходительным. Я ведь знаю, зачем ты вступил со мной в брак.       Его Высочество приподнял бровь, проявив крайнюю заинтересованность:       — И зачем же?       — Известно, зачем. Чтобы занять сагарский престол! Чтобы получить в свои руки власть и богатство! Чтобы насолить кронпринцу и оставить его с носом! Разве не об этом ты мечтал на протяжении пятнадцати с лишним лет? Да ты же спал и видел себя королём этой страны! А я оказалась самым простым способом получить желаемое. Тебе даже напрягаться не пришлось — навешал мне лапши на уши и вот я уже твоя навеки.       Леонард дёрнулся, как от удара. Обрамлённые пушистыми ресницами глаза опасно потемнели.       — Значит, вот кем ты меня считаешь? Человеком, готовым пойти по головам ради собственной выгоды? Способным принести в жертву всех и вся, даже родных и близких?       — А разве это не так? — я с вызовом посмотрела на мужа.       — Нет, не так. — ответил он, вновь обретая утраченное было самообладание. Поднявшись с кресла и немного пройдясь по комнате, Его Светлость остановился передо мной и, глядя в глаза, сказал: — Сегодня утром я в присутствии Его Величества короля Генри и государственных советников отрёкся от престола в пользу Ричарда. Даже ради сагарской короны я не смогу пожертвовать счастьем и благополучием любимой женщины. Я люблю тебя, Джессика! И пусть я и допускаю мысль о том, что ты согласилась стать моей женой не столько из — за любви ко мне, сколько из — за моего титула, со своей стороны я сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не пожалела о своём решении.       Я зарделась от удовольствия. Ещё никто не говорил мне столь чудных слов. Леонард приподнял мой подбородок двумя пальцами и поцеловал. Его губы были мягкими и слегка отдавали мятой. Постепенно нежность и чувственность моего мужа растворились в терпкой сладости его поцелуя, уступив место страсти и вожделению. Его высочество сминал мои губы своими, безжалостно выпивая моё дыхание и практически выбивая воздух из лёгких. Внезапно разорвав поцелуй, герцог погладил мою шею, проведя длинными пальцами невидимую линию от уха до левой ключицы. Как бы невзначай задел обшитый молочного цвета тесьмой край пеньюара, отчего тот упал на пол. Леонард подхватил меня под ягодицы, так что я оказалась сидящей на его бёдрах, и шагнул к кровати. Опустившись вместе со мной на атласное покрывало, Его Высочество усадил меня к себе на колени, так что мы оказались лицом к лицу, и спустил бретель с моего плеча. Ткань заскользила вниз по бархатистой коже, обнажив холмик правой груди с венчающим его затвердевшим соском. Мой муж тут же припал губами к оголившемуся участку кожи, подобно умирающему от жажды человеку, жадно хватающему ртом капли живительной влаги. Я громко застонала, подавшись вперёд и притянув кудрявую голову супруга ещё ближе. Его Высочество втянул сосок губами и теперь играл с ним языком, то с нажимом описывая «восьмёрку», то едва задевая кончиком темно — розовую «вишенку». Я задышала шумно и часто, чувствуя, как слабею от желания, и практически наваливаясь на герцога всем своим телом. Было что — то безумно эротичное в том, как я полуобнажённая льнула ко всё ещё одетому Леонарду.       Продолжая ласкать мою грудь, Его Высочество приподнял край сорочки, пробежался пальцами по всё ещё плоскому животу, обрисовал ямочку пупка и спустился ниже, туда, где всё буквально ныло от напряжения, требуя немедленной разрядки. Я немного поёрзала на бёдрах мужа, устраиваясь поудобней, и ощутила сквозь плотную ткань брюк эрекцию герцога. А затем два пальца скользнули в моё лоно, в то время как подушечкой большого Леонард погладил клитор. Я напряглась и супруг сразу заметил это.       — Я сделал тебе больно? — спросил он обеспокоенно. — Тебе некомфортно?       — Леонард, я не могу. Не сейчас.       Во взгляде мужа промелькнуло разочарование, однако он тут же взял себя в руки:       — Да, разумеется, я могу подождать несколько дней, пока ты полностью не поправишься.       — Не дней — месяцев. Или даже год.       — Месяцев? Год? — потрясённо переспросил герцог. — Ты… Это правда?       — Да. У меня будет ребёнок.       — У нас будет ребёнок. — мягко поправил меня Его Высочество. — Это ведь и мой малыш тоже. Почему ты не сказала мне раньше? Какой срок?       — Хотела убедиться окончательно, прежде чем обнадёживать тебя. Срок семь с половиной недель.       — Тебе следует беречь себя, сменить каблуки и танкетку на обувь на плоском ходу, не переутомляться и есть побольше фруктов и овощей. И самое главное, весь период беременности необходимо соблюдать половой покой для того, чтобы не навредить маленькому!       Я театрально закатила глаза, простонав:       — Мне без тебя столько не вынести!       Леонард хитро прищурился:       — Тогда я знаю отличный способ, как нам помочь друг другу.       — Как? — спросила я, будучи заинтригованной.       — Любовь по — французски. — улыбнулся муж.       В следующее мгновение он опрокинул меня на спину и, раздевшись, принялся доказывать делом, насколько хорош в постели.       После, когда я разгорячённая и совершенно счастливая лежала в объятиях супруга, Леонард приподнялся на локте и протянул мне коробочку — футляр из красного дерева:       — Это мой свадебный подарок. Я хотел передать их тебе утром, чтобы ты надела на венчание, но не успел.       Внутри оказались серьги из белого золота. Васильково — лавандовые каллы из танзанитов оттеняло бриллиантовое паве в виде утренней росы. А стебель украшали листочки из кипенно — белого жемчуга акойя.       — Спасибо! Они изумительны! — в восхищении призналась я.       — Примеришь? Мне было бы очень приятно видеть их на тебе.       Я улыбнулась и аккуратно вдела серьгу в ухо:       — Ну как?       — Тебе очень идёт. — оценил Леонард, подставляя щеку для поцелуя.       Я сняла украшение и убрала его обратно в коробочку.       — Что такое? — насторожился герцог. — Тебе не понравились серьги?       Я смущенно ответила:       — Очень понравились! Но мне нечего тебе дать в качестве приданого. Я незнатного происхождения, да к тому же иностранка.       — Какое это имеет значение? — с видом глубоко оскорблённого человека воскликнул Его Высочество. — Твоя доброта, сострадательность, стремление помочь другим и сделать этот мир лучше — вот самое лучшее приданое, которое ты могла мне принести. Пойми, времена, когда члены монарших семей заключали браки по расчёту и только с равными себе, давным — давно прошли. Теперь принцы могут жениться по любви. Даже на простолюдинках.       — Да, но мне не хотелось бы, чтобы меня сравнивали с другой американкой, поставившей на уши всю британскую монархию и настроившей против себя чопорных англичан.       Леонард фыркнул:       — Почему всякий раз, когда речь заходит о союзе представителей разных социальных сословий, все тут же вспоминают Меган Маркл? Будто других удачных примеров не существует! Летиция Ортис, бывший журналист, а ныне королева — консорт Испании; Рания Файсал аль Яссин, работавшая в представительстве Citibank в Аммане, а теперь носящая титул королевы Иордании… Перечислять можно очень долго, но лучше всего будет составить собственное мнение об этих леди, познакомившись с ними лично. Кстати, я знаю, кто из королевских особ тебе точно понравится.       — Кейт Миддлтон? — робко предположила я.       — Максима⁶, супруга Виллема — Александра Оранского. Очень приятная женщина. С ней можно и пошутить и обсудить вопросы повышения финансовой грамотности населения.       — Виллема — Александра? — переспросила я. — Короля Нидерландов? Я слышала, он сам пилотирует самолёт, на котором его семья совершает рабочие поездки.       — Да, он самый. — подтвердил герцог.       — А разве это не запрещено протоколом? Я имею в виду, когда на борту воздушного судна одновременно находятся два прямых наследника престола — король и кронпринцесса Катарина — Амалия.       — Раньше такой запрет действительно существовал. — поспешил разъяснить Его Высочество. — Но это было во времена, когда летать самолётом было опаснее, чем водить автомобиль. Теперь же это правило неактуально. Да, вот ещё что. Пусть тебя не удивляет то обстоятельство, что перед каждым полётом я вместе с командиром экипажа буду осматривать лайнер.       — Потому что ты боишься летать?       — Нет. — Леонард на мгновение опустил взгляд, сделав вид, что изучает уложенный «ёлочкой» паркет, а затем тихо произнёс: — Я и сам толком не знаю, с чем это связано. Мама говорит, это всё потому, что в детстве я пережил сильный эмоциональный шок. Моё подсознание заблокировало воспоминания о том страшном событии, дабы сберечь психику. Вот и всё, что мне известно.       — Как тебе будет угодно, любимый. — отозвалась я и, заметив, что супруг немного повеселел, играючи повалила его на кровать, предупредив: — Теперь моя очередь рулить в спальне!       И герцог охотно принял условия игры. Сейчас, когда я вспоминаю месяцы ожидания Аньезе и Алессандро, то понимаю, что это было самое счастливое время в моей жизни. Как же быстро всё закончилось! Остались одни воспоминания, согревающие меня словно плед в период межсезонья.       Я вспомнила про молоко и взяла чашку, чтобы сделать глоток. Вкус показался мне странным. И не миндальным и не медовым. Не знаю даже, как и охарактеризовать. Но точно не прокисшим. Пожалуй, не буду пить, а лучше вылью в раковину.       Неожиданно всё поплыло перед глазами и меня поглотило кроваво — красное марево. Я отчаянно барахталась в этой вязкой массе, а вокруг меня проносились чьи — то размытые силуэты. Земля перестала быть твёрдой, я почувствовала, как лечу куда — то вниз. Воздух вокруг меня пришёл в движение, начав закручиваться по спирали, что существенно затруднило моё дыхание. А потом вдруг всё исчезло и я обнаружила, что лежу на кровати в одной из гостевых спален замка, а надо мною склонился встревоженный Леонард.       — Значит, ты не умер? — прошептала я.       — Пока ты помнишь обо мне, я жив. — отозвался Его Светлость.       — Даже если это всего лишь сон, мы вместе. — проговорила я, увлекая мужа с собою на постель и завладевая его губами. Герцог с готовностью ответил на поцелуй, заключив меня в кольцо своих объятий. Я прижималась к нему все теснее и теснее, чувствуя, как от его близости моя кровь пламенеет. В следующее мгновение Леонард прервал поцелуй и испытующе посмотрел на меня:       — Ты боишься меня?       — Нет, вовсе нет. — с удивлением призналась я.       — Вот и отлично. — обрадовался Его Светлость. — Тогда ляг на спину и вытяни руки над головой.       Я подчинилась.             — Закрой глаза и не двигайся, пока я не закончу. — попросил герцог.       Я крепко зажмурилась и почувствовала, как вечерняя прохлада коснулась моей кожи. Это Леонард поднял подол ночной рубашки до самых ключиц. А затем что — то тёплое пролилось мне в ямку пупка. Я вздрогнула, но глаз не открыла.       — Тс — с, не шевелись. — предупредил Его Светлость. — Это всего лишь вино.       Дыхание герцога защекотало кожу живота и в ту же секунду он отпил из самой маленькой чаши в мире. Несколько капель упали на лобок и, прочертя влажные дорожки, покатились ниже. Леонард тут же поймал их губами, заставив меня вскрикнуть от восторга.       — Понравилось? — с некоторой долей самодовольства осведомился супруг.       — Да! — выдохнула я. — Где ты такому научился?       — Подожди, это ещё не всё. — усмехнулся Его Светлость. Приподняв мои бёдра, он подложил под них подушку и встал на колени между моими разведёнными ногами.       — Леонард, что ты задумал? — насторожилась я.       — Я хочу доставить тебе немного удовольствия. — прошептал он. — Я тот, кто тебе нужен. Я здесь для тебя.       Его шепот успокаивал, убаюкивал, обволакивал уютным коконом, защищая от внешнего мира. Умом — то я понимала, что моего мужа нет в живых, но сердце упрямо отказывалось внимать доводам рассудка. Вот же герцог, стоит протянуть руку и я коснусь его прекрасного лица, дотронусь до чуть пробивающегося над верхней губой пушка. Но ведь среди множества легенд и преданий народов мира частенько встречаются упоминания об инкубах — сущностях низшего уровня, приходящих к одиноким женщинам и вступающим с ними в половую связь. Иногда эти создания могут принимать облик умершего мужа, но распознать их всё — таки можно. Для этого надо посмотреть на ноги своего ночного любовника. У инкуба они будут покрыты козлиной шерстью и с копытами.       Я чуть повернула голову, чтобы проверить свою догадку. Ноги как ноги, обтянутые джинсами и с обыкновенными человеческими ступнями. Видимо догадавшись, о чём я думаю, Леонард погладил клитор указательным пальцем и, добавив к нему средний, осторожно вошёл в меня. Я охнула и стала двигаться навстречу, потихоньку наращивая темп. Герцог легонько коснулся большим пальцем сочленения половых губ и, увидев, что я близка к экстазу, резко прекратил ласки. Я негодующе вскрикнула:       — Продолжай!       Поймав руку Его Светлости, положила её себе на «холмик Венеры»:       — Леонард, пожалуйста! Я вот — вот кончу.       — И ты хочешь, чтобы я помог тебе? — в его охрипшем голосе явственно читалось желание подразнить меня. Да он издевается!       — Конечно.       — Как? — нет, точно издевается.       — Ты знаешь, как. — я нетерпеливо шевельнула бёдрами.       — Не пальцами? — да я его сейчас сама убью.       — Нет. Пожалуйста, Леонард, возьми меня! Не мучай меня больше.       — Твое слово для меня — закон. — констатировал герцог и в его руке что — то ослепительно сверкнуло. Чуть раздвинув мои половые губы, Его Светлость провёл по ним… О боже, что это? Нитка жемчуга? Холодные дары моря скользнули по вагине и я содрогнулась в мощнейшем оргазме. Откуда — то издалека донёсся женский крик и я поняла, что это я кричала. Леонард тут же зажал мне рот ладонью, предостерегающе прошипев на ухо:       — Ш — ш! Мы же не хотим разбудить Николая, правда?       Я мотнула головой.       — Умничка! А теперь пора спать. Тебе завтра потребуется много сил для осуществления задуманного.       — Ты знаешь об отъезде? — изумилась я.       — Я знаю больше любого из смертных. Этим мёртвые отличаются от живых. — наставительно сказал герцог. — Ну а теперь — спать.       И он поцеловал меня в висок и крепко обнял за талию, поворачивая к себе и укрывая одеялом, совсем как в период нашего супружества. Я хотела было спросить про исчезнувший портрет, про письмо и про покушение в лесу, но голова моя вдруг налилась свинцовой тяжестью, веки сами собой опустились и я заснула.       Пробудилась я с первыми лучами солнца. От ощущения, что буквально минуту назад находилась в чьих — то объятиях. Сев на постели и откинув одеяло, я озадаченно уставилась на смятые простыни рядом с собой. Складки в точности повторяли очертания человеческого тела. Я прислушалась — не доносится ли из ванной шум льющейся воды. Но нет, всё было тихо. Странно, очень странно.       Свесив босые ноги с кровати, я попыталась нашарить тапочки и ойкнула. Нежную кожу ступней что — то царапнуло. Я наклонилась и подняла круглую мужскую запонку. На ней было выгравировано «VR».