Всему вопреки

      Возвращалась в клинику я окольными путями, выбирая самые дальние и заросшие тропинки. На душе у меня царило смятение. Если изначальный план рассказать мистеру Сторно о трупе в затянутом тиной пруду казался мне правильным и естественным, то теперь мною овладели сомнения. Поверят ли мне? И не обвинят ли в смерти несчастной Клаудии? Кому я могу поведать о своей страшной находке и могу ли вообще? Одни вопросы порождали другие, ответов на которые по — прежнему не было. А осознание того, что где — то здесь бродит убийца, заставляло меня поминутно вздрагивать от треска сухих веток и шелеста прошлогодней листвы под ногами.       Полностью погрузившись в свои невесёлые думы, я не заметила, как добралась до живой изгороди, за которой вплоть до выщербленных каменных ступеней простиралась посыпанная гравием подъездная дорожка. Зелёные кусты были аккуратно подстрижены и идеально ровная линия, образуемая верхушками, резко контрастировала с неухоженным садом и обветшалым зданием клиники.       Босая, со стёртыми в кровь ногами и растрёпанными волосами, я медленно приближалась к центральному входу, всё ещё не имея чёткого плана относительно того, как мне следует поступить. Конечно, я не в первый раз оказываюсь в ситуации, когда надлежит выбрать между правильным и должным, но ещё никогда события не заходили так далеко.       — Я Килрой! Килрой¹! — донёсся до меня истошный мужской вопль. Привлечённая этим криком отчаяния и бессильной злобы, я замерла, напряжённо прислушиваясь. Потревоженная резкими звуками трясогузка вспорхнула и принялась раскачиваться на ветке, сердито посматривая на меня чёрными глазками — бусинками. Голос, принадлежавший некоему Килрою, упорно молчал, будто кричавший выдохся, в минуту небольшого проблеска поняв всю беспомощность своего положения. Зато заговорил другой. Голос, который я узнала бы среди миллиона других голосов. Голос, который, как я считала, навсегда умолк для меня в ту роковую ночь, когда погиб Леонард.       — Папа, прошу тебя, не начинай! Твои истерики уже вымотали меня вконец! — с явным раздражением произнёс молодой человек.       — Мистер ДеЯнг², можете не сомневаться, о Вашем отце здесь позаботятся наилучшим образом. У нас созданы все условия для проживания людей с подобным диагнозом.       Лжеклаудиа! Она и сюда успела влезть. Прямо как в той пословице. «Наш пострел везде поспел». Я не на шутку разозлилась, но почла за благо пока остаться в своём укрытии и понаблюдать за тем, что будет дальше.       Бесшумно прокравшись вдоль живой изгороди до самого конца, я осторожно высунула голову наружу и, к своей досаде, обнаружила, что мистер ДеЯнг и рыжая бестия тихо беседуют возле ярко — красного винтажного «Alpha Romeo» с открытым верхом. При взгляде на тёмноволосого собеседника медсестры моё сердце пропустило несколько ударов. Этого не может быть! Этого просто не может быть! И тем не менее рядом с корпулентной сотрудницей клиники стоял Леонард. Живой и невредимый. Некогда спадавшие на лоб тёмно — каштановые пряди теперь были зачёсаны назад, а проникавший в самую суть взгляд зелёных глаз спрятался за солнцезащитными очками — авиаторами с поляризацией. Очень светлую кожу выгодно оттеняла молочная сорочка, поверх которой был надет джемпер цвета слоновой кости от бренда Marc O'Polo. Стройность ног подчёркивали тёмно — синие брюки, на руке красовались Patek Philippe Grandmaster³, а завершали образ туфли из телячьей кожи оттенка горького шоколада.       Несмотря на то, что внешность Его Светлости претерпела некоторые изменения, я не сомневалась — мистер ДеЯнг на самом деле мой муж. Он приехал, чтобы изобличить псевдомедсестру и увезти меня отсюда.       Я невольно заулыбалась, представив, как брошусь в его объятия, как он прижмёт меня к себе и скажет, что все наши беды позади. Но всё вышло совсем не так, как рисовалось мне в радостных мечтаниях.       Я пригнулась как можно ниже и стала осторожно пробираться мимо торца живой изгороди, старательно следя за тем, чтобы не выдать себя ненароком. Впрочем, мистер ДеЯнг и Лжеклаудиа были настолько поглощены разговором, что, казалось, не замечали ничего вокруг.       Яркий солнечный блик, отражённый спицами колёс инвалидной коляски, на мгновение ослепил меня, заставив инстинктивно заслонить глаза ладонью. Отступив немного, я подняла голову и наконец смогла рассмотреть того, кого, несомненно, звали Килроем ДеЯнгом. Это оказался мужчина лет семидесяти, с белой как лунь головой и с кожей, напоминающей пергамент. Несмотря на использованный принцип многослойности в одежде, старческая худоба бросалась в глаза. Узенькие, точно цыплячьи, плечики были уныло опущены, а покоившиеся на подставке ноги укрывал клетчатый плед. Но вот сложенные на коленях руки смотрелись, мягко говоря, странно. Совсем нехарактерно для человека преклонного возраста. Не было ни выпирающих костяшек, ни старческой «гречки», ни даже желтизны на ногтях. Напротив, гладкая ухоженная кожа рук, которую не забывали регулярно увлажнять кремом, и глянцевые ногтевые пластины, свидетельствовавшие о том, что господин Килрой никогда не занимался тяжёлым физическим трудом и, в целом, вёл здоровый образ жизни. Жаль только, что умом тронулся на старости лет, бедняга, за что и был немедленно отправлен в соответствующее заведение «заботливым» сыночком.       Я снова взглянула на старика. Его нелишённое внутреннего благородства и присущего пожилым людям благодушия лицо ещё хранило следы былой красоты. Правильный овал не утратил своей чёткости, нижние веки не набрякли вследствие малой продолжительности сна и злоупотребления кофе, губы не выглядели обескровленными. Некогда ясный лоб ныне прорезали две глубокие морщины — печати прошлых лет и свидетельства тягостных дум. Густые брови, придававшие облику господина Килроя властность, посеребрила седина, а ресницы с годами выцвели и теперь казались почти белесыми.       Голова мужчины упала на укутанную кашне грудь и из правого уголка рта полилась тоненькая струйка слюны. Не самое приятное зрелище, скажу я вам. Вдобавок ко всему старик принялся громко храпеть и пару раз так опасно накренился в своей коляске, что я испугалась, как бы он, чего доброго, не перевернулся вместе с ней.       Но даже эти два обстоятельства не заставили молодого ДеЯнга отвлечься от беседы и обратить внимание на своего немощного отца.       — Ваша Светлость, я вытащу Вас отсюда! — прошелестело где — то совсем рядом. Я беспокойно заозиралась, однако кроме меня и господина Килроя в тени живой изгороди больше никого не было. Померещилось, что ли? Я отчаянно помотала головой, дабы доказать себе, что не сплю. Исподтишка бросила взгляд на сидящего в инвалидном кресле старика, но он по — прежнему крепко спал, уронив голову на грудь. Тогда кто же произнёс заветные слова? Может их донёс ветер?       — Не бойтесь, Вы не сошли с ума и Вам не кажется. Я здесь для того, чтобы организовать Ваш побег.       Я опасливо покосилась на господина Килроя. Либо он искусный чревовещатель, либо у меня действительно едет крыша.       Уже совершенно не таясь, я шагнула к коляске и в упор уставилась на пожилого джентльмена, стараясь уловить малейшее подёргивание лицевых мускулов. Ничего.       Гравий скрипнул под лёгкими шагами и я, обернувшись, столкнулась нос к носу с молодым ДеЯнгом.       — Леонард! — уткнувшись лицом ему в грудь и вдохнув верхние ноты Hugo Boss, я призналась: — Я знала, я верила, что ты жив!       Молодой человек не прижал меня к себе, но и не оттолкнул. Вместо этого мы несколько мучительно долгих минут простояли в молчании. Я — наслаждаясь его близостью, он — явно растерявшись от неожиданности. Наконец он мягко, но решительно отстранил меня от себя со словами:       — Вы ошиблись. Я не Леонард.       Могу поклясться чем угодно, что видела, как на губах Лжеклаудии промелькнула злорадная улыбка, больше напоминавшая звериный оскал. Но я не могла обознаться. Кто угодно, только не я, успевшая за три года супружества изучить каждую чёрточку милого лица так досконально, что в любую минуту могла воскресить в памяти дорогой сердцу образ. Передо мной был мой супруг, мой любимый герцог.       — Что ты такое говоришь? Какая же жена не узнает собственного мужа!       Похоже, мои слова не слишком убедили мистера ДеЯнга, потому что он с нескрываемым удивлением спросил у псевдомедсестры:       — Кто эта женщина и почему она утверждает, что мы с ней женаты?       Рыжая бестия усмехнулась:       — Это, мистер ДеЯнг, Её Светлость герцогиня Ланширская. После того, как герцог погиб во время пожара, бедняжка свихнулась и королева приняла решение поместить невестку сюда.       — Я… — мужчина нервно сглотнул, после чего взял меня за обе руки. — Мне очень жаль. Примите мои самые искренние соболезнования. Здесь Вам обязательно помогут. Ну а мне пора на встречу с партнёрами. Ciao!       И выпустив мои ладони, молодой человек запрыгнул в автомобиль, завёл мотор и скрылся из виду, взметнув напоследок облако рыжевато — красной пыли. Не веря в то, что мой муж может вот так запросто бросить меня в сумасшедшем доме, я кинулась вдогонку:       — Леонард!       Но в очередной раз за неделю ноги подвели меня и я упала ничком, чувствуя, как на глазах закипают слёзы, и в отчаянии молотя кулаком по гравию. За что? Что я сделала? Почему судьба обошлась со мной столь сурово?       Лжеклаудиа бесцеремонно потрясла меня за плечо, тем самым ещё больше разозлив.       — Оставь меня! — процедила я сквозь зубы. — Не смей приближаться ко мне, убийца!